Посвящается памяти Зинаиды Моисеевны Векслер.
Интернатура 70-71 гг. – первичная специализация по неврологии после института – в 4-ой градской больнице под руководством Зинаиды Моисеевны Векслер.
Одна маленькая ординаторская на всех - заведующей и двух врачей, и мы еще туда - два интерна, приткнувшиеся вдвоем за маленьким столиком в углу.
Зинаида Моисеевна - зав. женским неврологическим отделением, (занимавшим 2 этаж относительно нового здания - на первом было мужское), была довольно высокой седовато-рыжеватой дамой (рыжеватость её была естественной, но остаточной), лет пятидесяти с чем-то(?). Она постоянно курила «Беломор», страшно кашляла по утрам, поднимаясь на второй этаж, задыхалась, потом садилась в ординаторской за свой стол, закуривала и брала тайм-аут: «Девки, отстаньте, дайте мозги прочистить!»
Я ее обожала!
"Рыжая Зинка" - так всю жизнь называли между собой эту внешне строгую, необычайно отзывчивую, умную, ироничную женщину, прекрасного тонкого специалиста, - её друзья и подруги, одна из которых так и осталась под ее надежным боком - Мария Сергеевна, обидчивая серая мышь, и шага самостоятельного не делая без консультации своей подруги - "начальницы".
Собственно, также поступала и вторая докторица, помоложе, но тоже долгоиграющая в этом маленьком коллективе.
Обе они нещадно эксплуатировали Зинаиду, зная, что та всегда найдет выход из трудного положения - от диагностическо-лечебного до их личного семейного. Она уставала, но в помощи никогда не отказывала, облегчая свою участь папиросой и крепкими выражениями, всегда острыми, по делу, но не злыми...
Зинаида Моисеевна всё прекрасно понимала, но доброта делала её терпимой, снисходительной и выносливой, и она прощала им изначальную и беспросветную их бездарность, зная как облупленных, видя насквозь их маленькие хитрости и не придавая им значения, - докторицы не были ни злыми ни добрыми, но давними, и она им доверяла.
На маленьком пятачке ординаторской, где кучковалось пятеро, все эти нюансы при желании, чуткости и чувстве юмора заметить было несложно. А мне всегда были интересны характеры, особенно, когда они были...
К нам, начинающим на практике познавать все ужасы и радости выбранной специальности, З.М. относилась строго и требовательно, уделяя нам массу своего времени, у нее мы учились по-настоящему и практике и теории.
Каждая из нас "вела" свои палаты самостоятельно уже через пару месяцев, правда под пристальным, но ненавязчивым ее надзором, который заставлял не столько трепетать, сколько анализировать и думать самостоятельно.
Самым сложным, пожалуй, было научиться разговаривать с пациентами, изображая весомость при ощущении самозванства.
Надо было делать вид, что знаешь жизнь, понимаешь проблемы каждого. Но самое главное - надо было уметь слушать и слышать, а этому, к счастью, я с детства была приучена в своей медицинской семье.
И на собственных глазах все это и происходило на самом деле - и расширение мировоззрения, и понимание людей, превращённых в пациентов и обратно, и обретение настоящих знаний и вместе со всем этим - уверенность.
Не знаю, получилось бы у меня это так быстро и легко без З.М.?...
Какие там были пациенты? Да всякие. Давно парализованные старухи под сетками, разговаривать с которыми уже никакого проку не было, их просто на время помещали туда родственники, чтобы отдохнуть от ухода... Но в основном поступали люди "по скорой", с улицы.
Особенно запомнились последние настоящие московские старушки - боже мой, что же это было за чудо трогательное!
Помню одну такую маленькую хрупкую старую даму... Нам удалось быстро вывести ее из микроинсульта, голова у нее была ясной, речь - не наслушаешься, этот истинный неподдельный старый московский говор, этот ридикюль под подушкой черный в остатках бисера, зеркальце, расческа на тумбочке, в тумбочке - черная маленькая шляпка с вуалеткой...
Когда она выписывалась, её несколько ресничек были подкрашены чёрным, на губах легкий слой пунцовой помады; шляпка, ридикюль, драные перчатки в кулачке, стоптанные черные туфельки, что-то темное и ветхое на теле... У нее никого не было, она уходила одна в свою комнатку в коммуналке на Арбате, в свою нищету, полная достоинства, с прямой спиной и гордо посаженной головкой...
Призрак прошлой, совсем другой жизни.
... Прямо от ворот израильского посольства как-то привезла "скорая" пожилую худенькую женщину без сознания с гипертоническим кризом. В сопровождении мужа. Они почти успели проскочить в открываемые ворота посольства, как их схватила наружная охрана...
Пока её переносили в палату, готовили капельницу, он бежал следом и кричал с отчаянием: - "Не надо никаких лекарств! Сделайте ей клизму, и давление упадет, она очнется, я же знаю, ну дайте мне, я сам сделаю!!!..." Он все время был рядом с женой. Никто его не выгонял. Через 2 дня они уходили снова к посольству Израиля.
Мы были потрясены их решимостью, кто-то уговаривал не уезжать неизвестно куда на старости лет, не бросать родину - "тут могила вашего сына"... Но они отвечали, держась за руки, как дети:- "Он погиб за эту родину, его нет, нас тут ничего теперь не держит, мы должны уехать в Израиль, наша родина там..." - это говорилось обоими супругами тихо, без надрыва, но с таким упорством, что было абсолютно понятно - уговоры тут совсем ни к чему.
Все мы им сочувствовали, - может еще и потому, что увидели, как можно любить друг друга.
1971-ый год... И мне так хотелось, чтобы им все удалось...
Дежурства ночные – в полной темноте, в наброшенной на белый халат телогрейке бежишь по дорожке в "травму" – в старинное здание с круглой башней - срочная консультация, днём - консультации плановые в разных отделениях, разных корпусах...
Словесные драки в приёмном отделении - куда пациента - в травму или неврологию,- своего нейрохирурга нет, если случай операционный - надо вызывать из Склифа.
Самое страшное - пропустить внутричерепную гематому,особенно затылочную, почти бессимптомную,- никакого диагностического аппарата, кроме докторских мозгов, не имеется ещё в стране, рентген показывает только костные переломы, да и то не всегда, так что думать надо...
И в одно из моих первых ночных дежурств это именно и происходит : привозят упавшего с высоты пьяного эпилептика в статусе(непрерывных судорогах), у меня подозрение на затылочную гематому, но сколько не ругалась с травматологом в приемном покое, пациента к себе в отделение он не взял, спинномозговую пункцию сделать не удалось( не могли удержать бившегося в припадке больного) и вывести из статуса инъекциями - тоже,- последнее довело мои предположения до полной уверенности в диагнозе (обычный припадок давно уже прошел бы), но сама вызвать нейрохирурга я не имела права, а травматолог( операции проводились в травматологическом отделении) наотрез отказался, диагноз мой его не интересовал, меня просто отодвинули в сторону, а пациента положили в "мужскую неврологию" под сетку, где он пробился до 4 утра в судорогах и умер.
На вскрытии - затылочная гематома.
Утром рассказываю обо всём З.М. Она утешает - случай всё равно неоперабельный, поздно, травматологи - сволочи мужики, будут они девчонку слушать, да еще интерна,- но ты молодец,- диагноз правильно вычислила.
А у меня – "мушки" перед глазами и голова слегка кружится - 180/100 - первый гипертонический криз - в 25 лет. Сделали мне укол, давление снизилось, и пошла я к трамваю №39.
А "мушки" так со мной и остались.
***
Послесловие.
На это своё воспоминание не так давно я получила благодарный отклик от Анны Ш.,- внучки Зинаиды Моисеевны Векслер( его можно прочесть в рецензиях). Прочитав этот рассказ, Анна зарегистрировалась на сайте, чтобы получить возможность связаться со мной и узнать что-то ещё о своей бабушке Зине, что быть может не вошло в рассказ...
И я написала о том, что помню о неизвестном мне Дане, который умел вязать и делал это, даже стоя в очередях, чем изумлял публику, - Зинаида Моисеевна говорила об этом и о подаренных им цветах с нежно-иронической и чуть удивлённой интонацией своей подруге-коллеге... Я так и не поняла тогда, кем был этот чудесный Даня для Зинаиды Моисеевны, потому что она никогда не называла его мужем, только - Даня, Данечка...Иногда он звонил ей на работу, и Зинаида Моисеевна отвечала ему коротко - сдержанно, но ласково...
И я попросила Анну рассказать мне о Зинаиде Моисеевне и её судьбе.
Получив ответ - рассказ от Анны и её дяди, я поначалу хотела дополнить свой рассказ выдержками из этих писем, но никак не находила той формы, которая была бы наиболее естественной...
И тогда решилась просто опубликовать это первое, самое непосредственное письмо Анны( с короткой вставкой из письма её дяди), в котором нет ничего лишнего и в то же время - есть всё.
Вот оно:
" Добрый день, Яна!
Я получила Ваше письмо. Спасибо Вам огромное за такие тёплые слова о моей бабушке. Дома я показала Ваш рассказ и письмо своим родным и близким, и мы все даже всплакнули...Это было для нас огромной радостью. Конечно, мы все знаем, что наша бабушка Зина, тётя Зина( кому как из родственников)была замечательным человеком,- и это мало сказано, но было просто чудесно услышать это от Вас.
А теперь я расскажу о ней.
Зинаида Моисеевна - моя двоюродная бабушка, родная сестра моей бабушки Розы Моисеевны. К сожалению, своих детей у неё не было. А у нас-внуков, вернее, внучек, никогда не было разделения, кто родная, а кто нет...
Даня, о котором Вы вспомнили, был её мужем и, соответственно, нашим дедушкой, которого мы обожали. Он действительно умел вязать и даже вязал нам носочки))).
И своего сына я назвала в его честь - Даниилом.
Зинаида Моисеевна прошла всю войну,- она была майором мед. службы..."
// из письма дяди Анны Ш.:"... Зинаида Моисеевна Гетманская родилась в Брянске в 1915г.Незадолго до войны семья переехала в Москву. В 41г она закончила мединститут и после короткой практики в Рыбинске ушла на фронт... Она никогда не рассказывала о войне. Её жених погиб. И она долгие годы избегала знакомств и всякого рода сватовства... Пока не встретила свою вторую и последнюю любовь,- Даниила Векслера..."//
Анна: "...Она была самым добрым человеком на свете.
Действительно, она много курила и задыхалась, потому что у неё была астма.
В 1980г.умер Даня, и Зинаида Моисеевна начала гаснуть, а в 1989г. у неё случился инсульт, и через 3 месяца её не стало. Мне было 17 лет, я жила с бабушкой Зиной и ухаживала за ней.
...Я помню, что когда кто-нибудь в семье заболевал, бабушка Зина всегда была рядом...Мне было 5 лет, когда со мной случился приступ аппендицита,с бабушкой Розой и дедушкой мы были тогда в Кременчуге. Так вот, меня тогда не хотели класть в больницу,а когда все-таки положили и прооперировали, запихнули в инфекционный блок, да ещё и не пускали родных,- это был ужас, до сих пор помню... Так из Москвы первой прилетела Зиночка и устроила там полный разнос.
Помню, какая радость была у меня, когда я увидела её в белом халате в окружении врачей! После этого ко мне относились, как к королеве).
Хотя она никогда не пользовалась своим положением..."
***
Да, Зинаида Моисеевна Векслер никогда не пользовалась своим положением.
Просто она вызывала глубокое уважение своим профессионализмом, острым умом и той искренней добротой не напоказ, что так редко встречается.
И к тому же она была совершенно очаровательной женщиной.