Мы кончили косить на дальней поляне где-то пол-одиннадцатого. До обеда было еще три часа. Солнышко припекало. Стояла отличная погода. Циркулировали птички. Природа благоухала. Настроение было просто прекрасным. Кто-то сказал, что где-то здесь неподалеку в стороне от железной дороги старинные развалины барского имения. Правда давнишние, основательно разграбленные еще после революции и сейчас уже капитально заросшие кустарником. Так что найти там что-нибудь нам не светило. Но вроде было окно во времени и мы решили сходить поискать хотя бы само место,- в душе любой кладоискатель надеется на чудо.
Пошло нас человек пять. Направление было приблизительное - туда. Поляну по контуру леса омывал ручеек-речушка. Метра два шириной и глубиной не более полуметра. С настоящей прозрачной водой и песчаным дном. Наш путь лежал через него. Поэтому в поисках где бы поудобнее через него перепрыгнуть, обнаружилась едва заметная тропинка, явно редко хоженная, и две слеги перекинутые на ту сторону. Слеги не внушали никакого доверия. Подозрительно тонкие и хрупкие. Витюха попробовал одну ногой и она с треском обломилась. Ну, и ладно. Всего-то два метра, плюс-минус пол-метра береговой слякоти, а дальше вверх и сухо. Никто и не сомневался, что перепрыгнет. По очереди мы стали перепрыгивать на ту сторону. Я тоже разбежался, - если можно считать разбегом два шага назад и в сторону - и прыгнул. В полете что-то хрустнуло. Правой ногой я угодил в грязь, сразу же перенес центр тяжести на левую ногу и выскочил на сухое место, вскарабкался на пригорок. Низкая, разлапистая ветка ели хлестнула по ногам. Перед лицом поплыла паутинка.
Тропинка еле заметно петляла в высокой траве меж кустов, ограждающих деревья. Сгоряча мы прошли метров сто, прежде чем стали замечать явные странности творящиеся вокруг. Странности проистекали из леса. Все понемногу было как-то не так. Во-первых, пропало солнце. Хотя темнее или прохладнее совсем не стало. Просто деревья как-то стали повыше, по сплоченнее что ли. Стояли они от тропинки в десяти-пятнадцати шагах, но их кроны переплетались в вышине в сплошное зеленое месиво, которое как-то подозрительно беспрестанно переливалось, шевелилось. Можно было бы, конечно, сказать под влияние ветерка, но внизу у нас стояла настоящая духота. Правда, слава богу, не смрадная. А была бы смрадная, мы бы сразу вернулись назад.
Потом какие-то еле заметные изменения изображений, искажения восприятия, преломления объективной реальности. У меня глаз хорошо поставлен на оптические явления. Я интерференцию от дифракции с пол-оборота отличаю. А тут вроде каких-то глюков.
Поначалу вроде даже как-то интересно было. Что-то светилось, трепетало. К пестрому гомону птиц добавились какие-то явные шорохи, громкие булькания и пару раз явные вздохи. Правда неожиданные и потому вряд ли отождествленные с действительностью. И все это исподволь, украдкой, постепенно. Так что мы сначала не замечали, потом не придавали должного значения, а потом уже вроде бы воспринимали как должное... и шли себе беззаботно гуськом. А слева от тропинки я заметил краем глаза огромные, неестественно резные лопухи и какие-то янтарные глазки-бусинки величиной с хорошее яблоко. Но когда я повернул туда голову, там висела, свешиваясь с огромной березы, многопрядная паутина. Мерно колыхалась во все стороны сразу, как будто шевелились щупальца какого-то подводного кальмара. В распадке между деревьями было что-то сиреневое. Странно было, но страшно не было. Может быть потому, что мы молодые, сильные и уверенные, только что неплохо поработали косами, уговорили это трудное поле и все нам было по плечу, особенно гуртом.
- Что-то не нравится мне здесь почему-то,- сказал кто-то ватным голосом впереди.
- Да брось ты, все нормалек. Вон уже и просвет виден.
- Смотрите какие странные ягоды.
- Похоже земляника...
- Ну, да, на кустах.
Я тоже увидел целый куст, облепленный земляникой. Все облепили его со всех сторон. Стали рвать целыми горстями, отправляя в рот сочные ягоды. Вкусные они были невероятно и сочные. Руки у всех стали красные, словно в крови. В шесть секунд опловинили мы этот куст. Смотрим, а чуть глубже в лес стоит белый гриб-великан. Высотой около метра, не меньше. И вроде бы не гнилой. Славка первый его заметил, хотел подойти, но поперек валялась сухая безкорая сосна, а может быть и не сосна, с торчащими во все строны длинными сухими сучьями. Славка только подошел, как сучья вроде как задрожали и ближайшие как бы потянулись к нему. Может, это только показалось, но Славка ближе всех был, ему видней. Попятился он, не спуская с дерева глаз, и пропятился так до самой тропинки. За ним без всяких комментариев и мы отошли от кустов, хотя гриб был еще тот. Нам бы его одного на хороший обед хватило. Странное дерево какое-то. Вроде бы все видели его шевеления, а вроде бы ничего и не видели. Вроде бы какая-то сила в лес нас заманивала, а другая вроде бы наоборот не пускала. Мы переглянулись - инженеры все-таки.
- Показалось,- неуверенно сказал бригадир.
- И ягоды тоже?
- Ягоды нет, руки теперь не отмоешь.
Мы все посмотрели на свои руки. Руки были ало-красные. И объеденный куст был совсем рядом. И ягоды еще висели на нем.
- Если всех пронесет, то явно не показалось.
- Ладно, пошли.
- Может, лучше вернемся. Что-то как-то не то.
В общем никто не был против того, чтобы вернуться от греха подальше, но дальше по тропинке светилось вроде прогалины. Снизу ярко зеленое, потом веселое желтое, а сверху прозрачно голубое, как коктейль какой в стакане.
- Дойдем до прогалины, глянем и обратно. Зря что ли тащились?
За поворотом образовалась огромная поляна. Чуть влево возвышался пологий и голый холм, а на вершине его пуховой колышущейся шапкой лежало облако густого лилового тумана. Прямо над ним странно шел дождь. Косые струи с шелестом металлической фольги падали с прозрачного синего неба и все собирались в конус и попадали точно в облако, ни капельки мимо.
- Это наоборот, дождь из тучи на вершине холма изливается в небеса.
Получилось как-то поэтически, но похоже на правду. Вокруг холма широкими радиальными полосами произошло какое-то шевеление. Вся трава разом длинными лучами полегла в сторону вершины. Прокатилась волна, словно вздох. Внутри облака что-то лопнуло и что-то посыпалось во все стороны, заискрилось, как будто полилось мельчайшими частичками.
У меня появилось впечатление, что мы на страницах какого-то романа.
Я посмотрел направо. Из леса, разговаривая, вышли три женщины. И все остальные их тоже заметили. И как-то все чудеса и страхи отпали сами собой. Уж если женщины здесь разгуливают, то мужикам при прочих равных сам бог велел... Старшей из них было лет тридцать. Рядом с ней шла беременная с букетиком цветов. А чуть сзади, размахивая руками, шла молоденькая тонконогая девушка. Прыгали по плеча ее длинные расчесанные волосы... Они были плотные, здоровые, как бы светящиеся изнутри. Похоже было, что шли с купания. Мокрая одежда слишком откровенно облипала их тела... До них было метров тридцать. Об отходе назад все сразу забыли.
Женщины заметили нас, но как-то странно мельком, как нечто чрезвычайно обычное или ненужно нудное. Глянули и не придали никакого значения. Как будто это не удаленный какой-то лес, а "Парк культуры и отдыха им. Горького", где люди ходят среди людей, как рыбы в воде. Ходят и не замечают друг друга. В лесу так не положено. В лесу любой человек - это реликт, редкость. Хотя, конечно, здесь деревни вокруг. Всякие местные, приезжие, - тяга к уединению... А вокруг громоздился лес, что-то таинственное продолжало твориться на вершине холма.
Как наведенные магнитами опилки, вся наша компания, не сговариваясь, потянулась, путаясь ногами в вязкой траве, за женщинами. В конце концов, мы вполне могли заблудиться и хоть кто-нибудь должен указать нам праведный путь.
Бригадир у нас был самый бабник:
- Извините, пожалуйста, как пройти в библиотеку?- примитивно-остроумно, без особого изыска начал он. Молоденькая девушка оглянулась, зыркнула на него огромными глазами:
- Вам какую, ГПСБ или ВСХНБ?
- С вами на любую.
Это вроде юмора такого. Совсем одичали мы в деревнях. Девушка дернула плечами. Беременная наклонилась к ней и что-то сказала. Старшая обернулась, глянула на нас пренебрежительно-строго, небрежно махнула рукой, как будто отгоняла мух. Кто-то из нас гоготнул.
Из лилового тумана выполз, странно спотыкаясь на все восемь ног, огромный паук, заковылял угрожающе прямо на женщин. Мы остолбенели от неожиданности. Паук надвигался на них, но женщины нисколечко не испугались, смотрели на него с каким-то оценивающим видом, как на какой-нибудь Индезид в хозяйственном магазине.
- Опять неполадки. Пора опять все чистить.
Молоденькая девушка выступила вперед, вытянула перед собой руки. Паук замер. Причем как-то сразу. Как будто выключили электропитание. Некоторые его ноги так и остались задранными вверх. Девушка приблизилась. Между ее ладонями через туловище паука искривленной дугой образовалась электрическая дуга, как при сварке. Затрещал воздух. Явственно запахло азоном и еще чем-то трудно растворимым. Паук скокужился, стал сворачиваться, подгибать под себя членистые ноги, скрутился в тугой узел, стал сочиться какой-то слизью. Над ним взвилось облачко пара. Слизь растеклась пятном. Трава веером разложилась вокруг него во все стороны. Образовалась черная жидкая лужица, которая с причмокиванием стала просачиваться в почву.
- Вот так,- сказала девушка и поглядела в нашу сторону.
- Здорово,- первым пришел в себя бригадир. Полминуты в нем явственно шло невидимое борение. С одной стороны, не дай бог, попасть под такую горячую руку, но с другой стороны, это же клево обзавестись знакомством с женщинами такого полета. Даже если ничего и не выгорит. Бригадир сделал шаг в сторону второго возможного исхода своего предположения. Рисковый он был парень, однако. Но с другой стороны дикие женщины на лоне природы. Это всегда прекрасно. Все двинулись за ним.
Я тоже сделал пару шагов в том направлении. Потом чувствую сзади припекает что-то. Прямо в затылок печет. Оглянулся. Стоят три амбала. Здоровенные, плечистые. Руки до колен, кулаки этак ритмично сжимаются-разжимаются. Глаза не мигают. И не шевелятся. Стоят просто и таращатся. И вроде бы только на меня. Сразу мне это не понравилось. С такими хахалями, конечно, чего женщинам бояться даже в дремучем лесу. Пока я это соображал, все остальные как-то естественно отдалились, отошли дальше между шуточками, да пересмешками. Слышу уходят дальше по склону холма. Я вроде тоже попятился,- надо же предупредить своих,- а эти за мной. Да как-то неуклюже, деревянно что ли. Ноги прямые поднимают, переставляют, накреняясь всем корпусом. И никаких эмоций на физиономиях ихних лиц, ни одного матерного слова для разрядки международных отношений. И жар от них явно чувствуется. Нет, не похожи они на хахалей. Какие-то гастрольные летчики-налетчики.
Странно все здесь, очень даже странно, а уж эти-то и подавно, Ни в какие ворота не лезут. Морды кирпичевые, небритые, нахальные, явно некоммуникабельные, на диспуты не рассчитанные... Я бочком, бочком и в сторону, по траве, а она колюче шуршит неестественно. Да теперь вроде не до нее. А эти за мной как радары наведения неотступно разворачиваются. На роботов смахивают. Лучше это или хуже, кто его знает. Чуть в паучье дерьмо не вляпался. Успел отскочить. И она завоняла как-то сразу. А я прямиком на тропинку, по которой пришли. Оглянулся.
Троица, механически развернувшись веером, надвигалась на меня. Крайний справа с громким хлюпом наступил все-таки в черную лужу. И сразу по колено, и с размаху хряпнулся всем телом, лицом в траву, об землю... и как резиновый резко выпрямился, выпростал ногу из лужи, да не выпростал даже, а просто поднял ее всю черную бесформенной кляксой, шлепнул по земле. Только брызги, как ошметки, во все стороны. А эти-то двое уже почти рядом со мной. Я развернулся и бежать. И вслед меня страх мой накрыл меня.
Вроде недалеко мы вошли в этот лес. А бежал я минут двадцать в хорошем темпе. И эти за моей спиной усердно топали. Как это у них получалось я уж не приглядывался, не до того было, но земля подрагивала ощутимо. И не сопели они от учердия, не кричали от возмущения, только жар от них волной накатывал, особенно когда на прямой мы оказывались. Ну а как зиг-заг какой, так сразу полегче...
Вылетел я пулей к ручью-речушке. А с этого берега он вроде бы и пошире кажется. Метра четыре, а то и все пять с половиной. Может я в другое место выскочил? Хотя нет. Слега одна лежит, а другая Витюхой сломана. Кто это там говорил, что пропасть нельзя перепрыгнуть в два прыжка? Уж речушку-то хоть в два, хоть в три я запросто сделаю. Главное в этом деле ноги не побояться замочить. А у меня и стимул за спиной. Архаровцы липанутые... Со всего разлета, прямо с берега я прыгнул одной ногой, как в тройном прыжке, прямо в середину ручья. Брызги столбом. Ухнул по колено и сразу другой шаг и еще. Снова вроде треск продольный по шву... Выскочил на другой берег, бух в траву и сел, как будто переключилось что-то или отключилось. Только с дыханием справиться никак не могу.
Смотрю на тот берег. А там ничего. Лес как лес. Птички поют, жизнь свою оправдывают. Трава смирная, не шевелится. И никто вроде не жаждет мне шею намылить.
Отдышался я, воду из ботинок вылил, поднялся. Еще раз напоследок посмотрел на ту сторону. Из-за деревьев вроде показался давешний белый гриб супер-бой. Приподнял шляпку как будто в виде приветствия и скрылся в траве. Как будто и не было. Как будто ничего этого и не было. Я посмотрел на руки. А руки красные, словно в крови.
* * *
Давно это было, а вот недавно перечитывал я "Пикник на обочине" братьев Стругацких, а в том же томе оказалась еще "Улитка на склоне". Два раза я ее пробывал читать, но так и не осилил, но тут прочитал. И какие-то знакомые кадры промелькнули между страницами и сознанием. Особенно с этими тремя женщинами. Особенно эта беременная - как-то и там она не вязалась и здесь...
02.12.98