Лев Толстой - Ложная наука

Виктор Постников
ЛОЖНАЯ НАУКА

Суевеpie науки состоитъ въ вере въ то, что единое, истинное и необходимое для жизни всехъ людей знание заключается только въ техъ, случайно собранныхъ изъ всей безграничной области знания, знанияхъ, которыя въ известное время обратили на себя внимание небольшого числа людей,— техъ людей, которые освободили себя отъ необходимаго для жизни труда и потому живутъ безнравственной и неразумной жизнью.

I.
Въ чемъ состоитъ суеверие науки?

1.
Когда люди безъ проверки своимъ разумомъ принимаютъ за несомнънныя истины то, что передается имъ за таковыя другими людьми, они подпадаютъ суеверию. Таково въ наше время суеверие науки, то-есть признание несомненными истинами всего того, что передается за таковыя профессорами, академиками, вообще людьми, называющими себя учеными.

2.
Какъ есть лжеучение веры, такъ есть и лжеучение науки. Лжеучение это въ томъ, чтобы признавать единой, истинной наукой все то, что считается единой, истинной наукой людьми, въ известное время взявшими на себя право определять истинную науку. А какъ только наукой считается не то, что нужно всемъ людямъ, а то, что определяютъ люди, взявшие на себя въ известное время право определять, что такое наука, такъ наука не можетъ не быть ложной. Такъ это и сделалось въ нашемъ мире.

3.
Наука въ наше время занимаетъ совершенно то место, которое занимало жречество несколько сотъ летъ тому назадъ.
Те же признанные жрецы — профессора, те же касты жречества въ науке, академии, университеты, съезды.
То же доверие и отсутствие критики въ верующихъ и те же среди верующихъ разногласия, не смущающие ихъ. Те же слова непонятныя, вместо мысли та же самоуверенная гордость:
— Что же съ нимъ говорить, онъ отрицаетъ откровение.
— Что же съ нимъ говорить, онъ отрицаетъ науку.

4.
Какъ египтянинъ на все положения, которыя ему предлагались жрецами, какъ истина, не смотрелъ такъ, какъ мы теперь смотримъ на нихъ,— какъ на верования,— а какъ на откровения высшаго, доступнаго человеку знания, то-есть науку, точно такъ же и теперь наивные люди, не знающие науки, смотрятъ на все то, что имъ выдается теперешними жрецами науки за несомненную истину,— верятъ въ нее.

5.
Для истиннаго знания вреднее всего употребление понятий и словъ не вполне ясныхъ. А это-то самое и делаютъ мнимые ученые, придумывая для неяснаго понятия неясныя, несуществующая, выдуманныя слова.

6.
Ложная наука и ложныя религии выражаютъ свои догматы всегда высокопарнымъ языкомъ, который непосвященнымъ кажется чемъ-то таинственнымъ и важнымъ. Рассуждения ученыхъ людей часто бываютъ столь же мало понятны не только для другихъ, но и для нихъ самихъ, какъ речи профессиональных учителей веры. Педантъ ученый, пользуясь латинскими терминами и нововыдуманными словами, часто делаетъ изъ самаго простого нечто столь же непонятное, какъ и латинские молитвы ксендзовъ для ихъ неграмотныхъ прихожанъ. Таинственность не есть признакъ мудрости. Чемъ истинно мудрее человекъ, темъ проще тотъ языкъ, которымъ онъ выражаетъ свои мысли.

П.
Наука служить оправданиемъ устройства общественной жизни.

1.
Казалось бы, что для того, чтобы признать важность занятия темъ, что называется наукой, надо доказать, что эти занятия полезны. Люди же науки обыкновенно утверждаютъ, что такъ какъ мы занимаемся известными предметами, то занятия эти наверное когда-нибудь будутъ полезны.

2.
Законная цель науки есть познание истинъ, служащихъ къ благу людей. Ложная цель есть оправдание обмановъ, вносящихъ зло въ жизнь человеческую. Такова юриспруденция, политическая экономия и въ особенности философия и теология.

3.
Въ науке бываютъ такие же обманы, какъ и въ вере, и зачинаются они съ того же самаго — съ желания оправдать свои слабости, и поэтому научные обманы такъ же вредны, какъ и религиозные. Люди заблуждаются, живутъ дурно. По-настоящему, следуетъ людямъ, понявъ, что они живутъ дурно, постараться переменить жизнь и начать жить лучше. И тутъ-то являются разныя науки; государственная, финансовая, теологическая, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о томъ, по какимъ законамъ живутъ и должны жить люди, и оказывается, что дурная жизнь людей не отъ нихъ, а отъ того, что таковы законы, и что дело людей не въ томъ, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь отъ худшаго къ лучшему, а только въ томъ, чтобы, живя по-прежнему, по своимъ слабостямъ думать, что все худое происходить не отъ нихъ самихъ, а отъ техъ законовъ, какие нашли и высказали ученые. Обманъ этотъ такъ неразуменъ и такъ противенъ совести, что люди никогда бы и не приняли его, если бы онъ не потакалъ ихъ дурной жизни.

4.
Мы устроили ce6е жизнь, противную и нравственной и телесной природе человека, и вполне уверены, — только потому, что все такъ думаютъ,— что это-то и есть самая настоящая жизнь. Мы смутно чувствуемъ, что все то, что мы называемъ нашимъ общественнымъ устройствомъ, нашей религией, нашей культурой, нашими науками и искусствами, что все это не то и что все это не избавляетъ насъ отъ нашихъ бедъ, а только увеличиваетъ ихъ. Но мы не решаемся подвергнуть все это проверке разума, потому что думаемъ, что человечество, всегда признававшее необходимость принудительнаго общественнаго устройства, религии, науки, не можетъ жить безъ нихъ.
Если бы цыпленокъ въ яйце быль одаренъ разумомъ человеческимъ и такъ же мало умелъ бы пользоваться имъ, какъ люди нашего времени, онъ никогда не разбилъ бы скорлупы своего яйца и никогда не узналъ бы жизни.

5.
Наука стала теперь раздавательницей дипломовъ на пользование чужими трудами. Методическая болтовня высшихъ училищъ зачастую есть только общее соглашение уклоняться отъ решения трудно разрешимыхъ вопросовъ, придавая словамъ изменчивый смыслъ, потому что удобное и большей частью разумное «не знаю» неохотно выслушивается въ академияхъ.
К а н т ъ.

7.
Нетъ более несогласныхъ двухъ вещей, какъ знание и выгода, наука и деньги. Если для того, чтобы стать более ученымъ, нужны деньги, если ученость покупается и продается за деньги, то и покупатель и продавецъ ошибаются. Христосъ выгналъ продавцовъ изъ храма. Такъ же должны быть выгнаны продавцы и изъ храма науки.

8.
Не смотри на ученость, какъ на корону, чтобы ею красоваться, ни какъ на корову, чтобы кормиться ею.

9.
Самымъ яркимъ доказательствомъ того, насколько часто подъ словомъ «наука» подразумеваются не только самые ничтожные, но и самые гадкие предметы, служитъ то, что существуетъ наука о наказании, то-есть о совершении самаго невежественнаго поступка, свойственнаго только человеку на самой низкой ступени развития — ребенку, дикому.

III.
Вредныя последствия cyeверия науки.

1.
Нетъ людей съ более запутанными понятиями о религии, о нравственности, о жизни, чемъ люди науки; и еще более поразительно то, что наука нашего времени, совершая действительно большие успехи въ своей области изследования условий материальнаго мира, въ жизни людей оказывается часто не только ни на что ненужной, но еще и производящею самыя вредныя последствия.

2.
Вредно распространение между людьми мыслей о томъ, что наша жизнь есть произведение вещественныхъ силъ и находится въ зависимости отъ этихъ силъ. Но когда такие ложныя мысли называются науками и выдаются за святую мудрость человечества, то вредъ, производимый такимъ ученымъ, ужасенъ.

3.
Развитие науки не содействуетъ очищению нравовъ. У всехъ народовъ, жизнь которыхъ мы знаемъ, развитие наукъ содействовало развращению нравовъ. То, что мы теперь думаемъ противное, происходитъ оттого, что мы смешиваемъ наши пустыя и обманчивыя знания съ истиннымъ высшимъ знаниемъ. Наука, въ ея отвлеченномъ смысле, наука вообще, не можетъ не быть уважаема, но теперешняя наука, то, что безумцы называютъ наукой, достойна только насмешки и презрения.
       Р у с с о.

4.
Единственное объяснение той безумной жизни, противной сознанию лучшихъ людей всехъ временъ, которую ведутъ люди нашего времени, въ томъ, что молодыя поколения обучаются безчисленнымъ самымъ трудпымъ предметамъ: о состоянии небесныхъ телъ, о состоянии земли за миллионы летъ, о происхождении организмовъ и т. п., не обучаются они только тому одному, что всемъ и всегда нужно: тому, какой смыслъ человеческой жизни, какъ надо прожить ее, что думали объ этомъ вопросе и какъ решили его мудрейшие люди всехъ вековъ. Не только не обучаются этому молодыя поколения, но вместо этого обучаются самымъ явнымъ безсмыслицамъ, въ которыя не верятъ и сами обучающие. Под все здание нашей жизни вместо камня подложены надутые воздухомъ пузыри. Какъ же не валиться этому зданию?

5.
То, что у насъ называется наукой, почти все только выдумки богатыхъ людей, нужныя только затемъ, чтобы занять ихъ праздное время.

6.
Мы живемъ въ векъ философии, наукъ и разума. Кажется, что все науки соединились, чтобы осветить намъ путь въ этомъ лабиринте человеческой жизни. Огромныя библиотеки открыты для всехъ, везде гимназии, школы, университеты даютъ намъ съ детства возможность воспользоваться мудростью людей, проявившейся въ продолжение тысячелей. Все, казалось бы, содействуешь образованию нашего ума и утверждению разума. Что же, стали ли мы лучше или мудрее отъ всего этого? Лучше ли мы знаемъ путь и назначение нашего призвания? Лучше ли мы знаемъ, въ чемъ наши обязанности и, главное, благо жизни? Что приобрели мы отъ всего этого тщетнаго знашя, кроме вражды, ненависти, неизвестности и сомнения? Всякое религиозное учете и секта доказываеть, что она одна нашла истину. Всякий писатель одинъ знаеть, въ чемъ наше благо. Одинъ доказываетъ намъ, что нетъ тела, другой — что нетъ души, третий — что между душой и теломъ нетъ связи, четвертый — что человекъ животное, пятый — что Богъ только зеркало.
       Р у с с о.
7.
Главное зло науки нашего времени въ томъ, что она, не будучи въ состоянии изучать все, и не зная, безъ помощи религии, что должно изучать, изучаетъ только приятное для самихъ людей науки, живущихъ неправильной жизнью.
Приятнее же всего для людей науки существующий выгодный для нихъ порядокъ и удовлетворение праздной любознательности, не требующее большихъ умственныхъ усилий.


IV.
Количество предметовъ изучения безчисленно, а познавательныя способности человека ограничены.

1.
Персидский мудрецъ говорить: «Когда я былъ молодъ,сказалъ себе, хочу познать всю науку. И я узналъ почти все,что знали люди, но когда я сталъ старъ и взглянулъ на все то, что я узналъ, то я увидалъ, что жизнь моя прошла, и я ничего не знаю».

2.
Наблюдения и вычисления астрономовъ научили насъ многому, достойному удивления; но самый важный результатъ ихъ изследований, пожалуй, тотъ, что они обнаружили передъ нами бездну нашего невежества: безъ этихъ знаний человеческий разумъ никогда не могъ бы представить себе всю огромность этой бездны. Размышление объ этомъ можетъ произвести большую перемену въ определении конечныхъ целей деятельности нашего разума.
       К а н т ъ.

3.
«Есть травы на земле: мы ихъ видимъ; съ луны ихъ было бы не видно. На этихъ травахъ есть нити, въ этихъ нитяхъ — малейшие животныя, но дальше этого ничего уже нетъ». Какая самонадеянность! «Сложныя тела состоятъ изъ элементовъ, а элементы неразложимы». Какая самонадеянность!
       П а с к а л ь.

4.
У насъ не хватаетъ знаний, чтобы даже понять хоть только жизнь человеческаго тела. Посмотрите, что нужно знать для этого: телу нужны место, время, движение, теплота, светъ, пища, вода, воздухъ и многое другое. Въ природе же все такъ тесно связано между собою, что нельзя познать одного, не изучивъ другого. Нельзя познать части, не познавъ целаго. Жизнь тела нашего мы поймемъ только тогда, когда изучимъ все то, что нужно ему; а для этого необходимо изучить всю вселенную. Но вселенная безконечна, и познание ея недостижимо для человека. Следовательно, мы не можемъ вполне уяснить себе и жизнь нашего тела.
       П а с к а л ь.

5.
Опытныя науки, когда ими занимаются ради нихъ самихъ, разрабатывая ихъ безъ всякой руководящей философской мысли, подобны лицу безъ глазъ. Они представляютъ одно изъ занятий подходящихъ для среднихъ способностей, лишенныхъ однако высшихъ дарований, которыя были бы только помехой при этихъ кропотливыхъ изысканияхъ. Люди съ такими средними способностями сосредоточиваютъ все свои силы и все свое уменье на одномъ единственномъ отграниченномъ научномъ поле, где они и могутъ поэтому достигнуть возможно полнаго знания, при условии совершеннаго невежества во всехъ другихъ областяхъ. Ихъ можно сравнить съ рабочими въ часовыхъ мастерскихъ, изъ которыхъ одни делаютъ только колеса, другие — только пружины, третьи — только цепи.
       Ш о п е н г а у э р ъ.
 
6.
Важно не количество знаний, а качество ихъ. Можно знать очень многое, не зная самаго нужнаго.

7.
Изучение естественной истории дошло наконецъ въ Германии до безумия. Хотя для Бога насекомое и человекъ — равно ценны, однако для нашего разума это не такъ. Какъ много долженъ человекъ привести въ порядокъ, прежде чемъ онъ дойдетъ до птицъ и мотыльковъ! Изучи свою душу, приучи свой умъ къ осторожности въ сужденияхъ и сердце къ миролюбию. Научись познавать человека и вооружись мужествомъ говорить правду на благо твоихъ ближнихъ. Навостри умъ свой математикой, если не найдешь для этого никакого иного средства; остерегайся только классификации букашекъ, поверхностное знание которой совершенно безполезно, точное же уводить въ безконечность.

«Но Богъ безконеченъ въ насекомыхъ такъ же, какъ и въ солнце», скажешь ты. Я охотно признаю это. Онъ неизмерим!, и въ песке морскомъ, разновидностей котораго еще никто не систематизировалъ. Если ты не чувствуешь особеннаго призвания ловить жемчугъ въ техъ странахъ, где этотъ песокъ находится, оставайся здесь и возделывай свое поле: оно по-требуетъ всего твоего прилежания; и не забывай, что вместимость твоего мозга конечна. Тамъ, где сидитъ какая-нибудь история бабочки, нашлось бы, можетъ-быть, место для мыслей мудрецовъ, которые могли бы вдохновить тебя,
       Л и х т е н б е р г ъ.

8.
Сократъ не имелъ столь обычной слабости толковать въ своихъ беседахъ о всемъ существующемъ, отыскивать происхождение того, что софисты называютъ природой, и восходить до основныхъ причинъ, отъ которыхъ произошли небесныя тела. Неужели,—говорилъ онъ,— люди считаютъ, что постигли все то, что важно человеку знать, если занимаются темъ, что такъ мало касается человека?

Въ особенности удивлялся онъ слепоте техъ ложныхъ ученыхъ, которые не сознаютъ, что человъческий умъ не можетъ проникнуть въ эти тайны.— Потому-то,—говорилъ онъ,—все эти люди, воображающие, что смъютъ толковать о нихъ, далеко не сходятся въ своихъ основныхъ мненияхъ, и когда послушаешь ихъ всехъ вместе, то кажется, что находишься среди сумасшедшихъ. И действительно, какие отличительные признаки несчастныхъ, одержимыхъ безумиемъ? Они боятся того, въ чемъ нътъ ничего страшнаго, и не страшатся того, что действительно опасно.
       К с е н о ф о н т ъ.


Мудрость — предметъ великий и обширный, она требуетъ всего свободнаго времени, которое можетъ быть посвящено ей.
Съ какимъ бы количествомъ вопросовъ ты ни успелъ справиться, тебе все-таки придется промучиться надъ множествомъ вопросовъ, подлежащихъ изследованию и решению. Эти вопросы такъ обширны, такъ многочисленны, что требуютъ отстранения изъ сознания всего излишняго для того, чтобы предоставить полный просторъ работе ума. Тратить ли мне свою жизнь на одни слова? А часто бываетъ, что ученые больше думаютъ о разговорахъ, нежели о жизни. Заметь, какое зло порождаетъ чрезмерное мудрствование и какъ оно можетъ быть опасно для истины.
       С е н е к а.

10.
Наука — это пища для ума. И эта пища для ума можетъ быть такъ же вредна, какъ и пища телесная, если она не чиста, подслащена и если принимаешь ее не въ меру. Такъ что и умственной пищи можно переесть и заболеть отъ нея. Для того, чтобы этого не было, надо такъ же, какъ въ телесной пище, принимать ее только тогда, когда голоденъ, когда чувствуешь необходимость знать,— только тогда, когда знание нужно для души.

V.
Знаний безчисленное количество. Дело истинной науки выбрать важнейшие и нужнейшие.

1.
Не стыдно и не вредно не знать, — всего знать никто не можетъ,— а стыдно и вредно притворяться, что знаешь то, чего не знаешь.

2.
Способность ума воспринимать знания не безпредельна. И потому нельзя думать, что чемъ больше знаешь, темъ лучше. Знание большого количества пустяковъ — непреодолимая помеха для того, чтобы знать то, что истинно нужно.

3.
Умъ укрепляется изучениемъ нужнаго и важнаго для человека и разслабляется изучениемъ ненужнаго и ничтожнаго решительно такъ же, какъ тело укрепляется свежимъ или гнилымъ воздухомъ или пищею.
        Дж. Р ё с к и н ъ.

4.
Въ наше время накопляется огромное количество знаний, достойныхъ изучения. Скоро наши способности будутъ слишкомъ слабы, а жизнь слишкомъ коротка, чтобы усвоить хотя бы одну только наиболее полезную часть этихъ знати. Къ нашимъ услугамъ полное изобилие богатствъ, но, воспринявъ ихъ, мы должны снова отбрасывать многое, какъ безполезный хламъ. Было бы лучше никогда не обременять себя имъ.
       К а н т ъ.

5.
Знанию нетъ конца. И потому про того, кто знаетъ очень много, нельзя сказать, чтобы онъ зналъ более того, кто знаетъ очень мало.

6.
Самое обычное явление нашего времени — видеть то, что люди, считающие себя учеными, образованными и просвещенными, зная безчисленное количество ненужныхъ вещей, коснеютъ въ самомъ грубомъ невежестве, не только не зная смысла своей жизни, но гордясь этимъ незнаниемъ. И наоборотъ, не менее обычное явление встречать среди малограмотныхъ и безграмотныхъ людей, ничего не знающихъ о химической таблице, паралаксахъ и свойствахъ радия, людей истинно просвещенныхъ, знающихъ смыслъ своей жизни и не гордящихся этимъ.

7.
Люди не могутъ знать и понимать всего того, что делается на свете, и потому суждения ихъ о многихъ вещахъ неверны. Неведение человека бываетъ двоякое: одно неведение есть чистое, природное неведение, въ которомъ люди рождаются; другое неведение, такъ сказать, неведение истинно-мудраго. Когда человекъ изучитъ все науки и узнаетъ все то, что люди знали и знаютъ, то онъ увидитъ, что эти знания, все вместе взятыя, такъ ничтожны, что по нимъ нетъ возможности действительно понять миръ Божий, и онъ убедится въ томъ, что ученые люди, въ сущности, все такъ же ничего не знаютъ, какъ и простые неученые. Но есть люди верхогляды, которые кое-чему поучились, нахватались верхушекъ разныхъ наукъ и зазнались. Они ушли отъ природнаго неведения, но не успели дойти до истинной мудрости техъ ученыхъ, которые поняли несовершенство и ничтожество всехъ человеческихъ знаний.
Эти-то люди, считающие себя умниками, и мутятъ миръ. Они обо всемъ судятъ самоуверенно и опрометчиво и, разумеется, постоянно ошибаются. Они умеют бросать пыль въ глаза, и часто люди къ нимъ относятся съ уважением, но простой народъ ихъ презираетъ, видя ихъ безполезность; они же презираютъ народъ, считая его невежественнымъ.
        П а с к а л ь.

8.
Люди часто думаютъ, что чемъ больше знать, темъ лучше. Это неправда. Дело не въ томъ, чтобы знать много, а въ томъ, чтобы знать изъ всего того, что можно знать, самое нужное.

9.
Не бойся незнания, бойся лишняго знания, особенно если это знание для выгоды или для похвальбы.
Лучше знать меньше, чемъ можно, чемъ знать больше, чемъ нужно. Отъ многознайства люди бываютъ довольны собой, самоуверенны и отъ этого глупее, чемъ они были бы, если бы ничего не знали.

10.
Умные не бываютъ учены, ученые не бываютъ умны.
       Л а о-Т ц ы.

11.
Совы видятъ въ темноте, но слепнутъ при солнечномъ свете. То же бываетъ и съ людьми учеными. Они знаютъ много ненужныхъ научныхъ пустяковъ, но ничего не знаютъ и не могутъ знать о самомъ нужномъ для жизни: о томъ, какъ надо человеку жить на свете.

12.
Мудрецъ Сократъ говорилъ, что глупость не въ томъ, чтобы мало знать, а въ томъ, чтобы не знать самого себя и думать, что знаешь то, чего ты не знаешь. Это онъ называлъ и глупостью и невежествомъ.

13.
Если человекъ знаетъ все науки и говорить на всехъ языкахъ, но не знаетъ того, что онъ такое и что онъ долженъ делать, онъ просвещенъ гораздо меньше той безграмотной старухи, которая веритъ въ батюшку Спасителя, то-есть въ Бога, по воле котораго она признаетъ себя живущей, и знаетъ, что этотъ Богъ требуетъ отъ нея праведности. Она просвещеннее ученаго, потому что у нея есть ответь на главный вопросъ, что такое ея жизнь и какъ ей надо жить; тотъ ученый же, имея самые хитроумные ответы на самые сложные, но неважные вопросы жизни, не имеетъ ответа на главный вопросъ всякаго разумнаго человека: зачемъ я живу и что мне делать?

14.
Люди, думающие, что главное дело въ жизни въ знании, подобны тем бабочкамъ, которыя летятъ на свечу: они сами погибаютъ и затемняютъ светъ остальным.

VI.
Въ чемъ состоитъ сущность и назначение истинной науки.

1.
Наукой люди называютъ либо ту самую важную на свете науку, по которой человекъ узнаетъ, какъ ему надо жить на свете, либо все то, что лестно знать человеку и что можетъ, или иногда и не можетъ, пригодиться ему. Первое знание — великое дело, второе — большей частью пустое занятие.

2.
Есть два несомненныхъ признака истинной науки: первый, внутренний — тотъ, что служитель науки не для выгоды, а съ самоотвержением исполняетъ свое призвание, и второй, внешний—тот, что произведение его понятно всемъ людямъ.

3.
Жизнь всехъ людей нашего времени такова, что девятьсотъ девяносто девять тысячныхъ всего народа постоянно заняты физическимъ трудомъ и не имеютъ ни времени ни возможности заниматься науками и искусствами. Одна же тысячная этого народа, живущая, освободивши себя отъ физическаго труда, составила соответствующая своимъ требованиямъ науку и искусство. Спрашивается: каковы по своему качеству должны быть наука и искусство, возникая при такихъ условияхъ?

4.
Дело жизни всякаго человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те науки, которыя помогаютъ этому.

5.
Ученый тотъ, кто знаетъ очень много изъ всякихъ книгъ; образованный тотъ, кто знаетъ все то, что теперь въ ходу между людьми; просвещенный тотъ, кто знаетъ, зачемъ онъ живетъ и что ему надо делать. Не старайся быть ни ученымъ, ни образованным, старайся быть просвещеннымъ.

6.
Если въ действительной жизни иллюзия лишь на мгновение искажаетъ действительность, то въ отвлеченной области заблуждение можетъ господствовать целыя тысячелетия, можетъ надеть свое железное ярмо на целые народы, заглушить самые благородные порывы человечества и, съ помощью своихъ рабовъ, обманутыхъ имъ, заковать того, кого не смогло обмануть. Оно — врагъ, съ которымъ вели неравную борьбу мудрейшие умы всехъ временъ, и достояниемъ человечества сделалось только то, что они отвоевали у него. Если говорят, что истины надо доискиваться даже тамъ, где не предвидится отъ нея никакой пользы, потому что польза можетъ оказаться и обнаружиться тамъ, где ея и не ожидали, то надо еще приба-вить, что съ такимъ же рвениемъ надо выискивать и искоренять всякое заблуждеше даже тамъ, где не предвидится отъ него никакого вреда, потому что вред заблуждения легко можетъ оказаться и когда-нибудь обнаружиться тамъ, где его не ожидали,—ибо каждое заблуждение таитъ въ себе ядъ. Нетъ заблуждений безвредныхъ, а темъ более почетныхъ и священныхъ. Въ утешение же темъ, кто посвящаетъ свою жизнь и силы благородной и трудной борьбе съ заблуждениями какого бы то ни было рода, смело можно сказать, что хотя до появления истины заблуждение и будетъ делать свое дело, какъ совы и летучия мыши—ночью, но что скорее совы и летучия мыши запугаютъ и загонятъ солнце туда, откуда оно взошло, чемъ прежнее заблуждение вытеснить познанную и отчетливо и до конца высказанную истину и займетъ безпрепятственно ея свободное место. Такова сила истины; победа ея трудна и тяжка, но зато, разъ она одержана, ея ужъ не вернешь назад.
       Ш о п е н г а у э р.

7.
Съ техъ поръ, какъ живутъ на свете люди, всегда у всехъ народовъ были мудрецы, учившие людей тому, что нужнее всего знать человеку: тому, въ чемъ назначение и потому истинное благо каждаго человека и всехъ людей. Только тотъ, кто знаетъ эту науку, можетъ судить о важности всехъ другихъ.
Предметовъ наукъ безчисленное количество, и безъ знания того, въ чемъ состоитъ назначение и благо всехъ людей, нетъ возможности выбора въ этомъ безконечномъ количестве предметовъ, и потому безъ этого знания все остальныя знания становятся, какъ они и сделались у насъ, праздной и вредной забавой.

8.
Со всеми людьми, обращающимися къ науке нашего времени не для удовлетворения празднаго любопытства и не для того, чтобы играть роль въ науке, писать, спорить, учить, и не для того, чтобы кормиться наукою, а обращающимся къ ней съ прямыми, простыми, жизненными вопросами, случается то, что наука отвечаетъ имъ на тысячи разныхъ очень хитрыхъ и мудреныхъ вопросовъ, но только не на тотъ одинъ вопросъ, на который всякий разумный человекъ ищетъ ответа: на вопросъ о томъ, что я такое и какъ мне жить.

9.
Изучать ненужныя для духовной жизни науки, какъ астрономия, математика, физика и т. п., такъ же какъ пользоваться всякими удовольствиями, играми, катаниями, прогулками, можно тогда, когда эти занятая не мешают делать то, что должно; но не хорошо заниматься пустыми науками, такъ же, какъ и удовольствиями, когда они мешают настоящему делу жизни.

10.
Сократъ указывалъ своимъ ученикамъ на то, что, при правильно поставленномъ образовании, въ каждой науке надо доходить только до известнаго предела, который не следуетъ переступать. По геометрии, говорилъ онъ, достаточно знать настолько, чтобы при случае, быть въ силахъ правильно измерить кусокъ земли, который продаешь или покупаешь, или чтобы разделить на части наследство, или чтоб суметь распределить работу рабочимъ. «Это такъ легко,—говорилъ онъ,— что при небольшомъ старании не будешь затрудняться ни надъ какимъ измерениемъ, хотя бы пришлось измерять всю землю».

Но онъ не одобрялъ увлечения большими трудностями въ этой науке, и хотя самъ лично зналъ ихъ, но говорилъ, что они могутъ занять всю жизнь человека и отвлечь его отъ другихъ полезныхъ наукъ, тогда какъ они ни къ чему не нужны. По астрономии онъ находилъ желательнымъ знать настолько, чтобы по небольшимъ приметамъ узнавать часы ночи, дни месяца и времена года, уметь не потерять дорогу, держать направление въ море и сменять сторожей. «Эта наука настолько легка,— прибавлялъ онъ,— что доступна всякому охотнику, всемъ мореплавателямъ, вообще всякому, кто хочетъ сколько-нибудь ею заняться». Но доходить въ ней до того, чтобъ изучать различныя орбиты, описываемыя небесными телами, высчитывать величину планетъ и звездъ, ихъ отдаленность отъ земли, ихъ движения и изменения,— это онъ крайне осуждалъ, потому что не виделъ въ такихъ занятияхъ никакой пользы. Онъ былъ такого низкаго мнения о нихъ не по неведению, такъ какъ самъ изучилъ эти науки, а потому что не хотелъ, чтобъ на излишния занятия тратились время и силы, которыя могли быть употреблены на самое нужное человеку: на его нравственное совершенствование.
       К с е н о ф о н т ъ.

VII.
О чтении книгъ.

1.
Следи за темъ, чтобы чтение многихъ писателей и всякаго рода книгъ не произвело смутности и неопределенности въ уме. Следуетъ питать свой умъ только писателями несомненнаго достоинства. Излишнее чтение развлекаетъ умъ, отучаетъ его отъ самостоятельной работы. Поэтому читай только книги старыя, несомненно хорошия. Если когда-нибудь явится желание перейти на время къ другого рода сочинениямъ, не забывай никогда возвращаться опять къ прежнимъ.
       С е н е к а.

2.
Читайте прежде всего лучшие книги, а то вы и совсемъ не успеете прочесть ихъ.
       Т о р о.

3.
Лучше никогда не читать ни одной книги, чемъ читать много книгъ и верить во все то, что тамъ написано. Можно быть умнымъ, не читая ни одной книги; веря же во все, что написано въ книгахъ, нельзя не быть дуракомъ.

4.
Въ писательстве повторяется то же, что въ жизни. Большинство людей неумно и заблуждается. Отъ этого разводится такъ много плохихъ книгъ, такъ много писательскаго сора среди хорошаго зерна. Такие книги только отнимаютъ у людей время, деньги и внимание.
Плохия книги не только безполезны, но вредны. Ведь девять десятыхъ всехъ книгъ только затемъ и печатаютъ, чтобы выманить деньги изъ людскихъ кармановъ.
И потому лучше вовсе не читать техъ книгъ, про которыя много говорятъ и пишутъ. Людямъ надо стараться прежде всего прочесть и узнать самыхъ лучшихъ писателей всехъ вековъ и народовъ. Эти книги надо читать прежде всего. А то и вовсе не успеешь прочесть ихъ. Только такие писатели насъ поучают и образовывают.
Плохихъ книгъ никогда не прочтем мы слишком мало, а хорошихъ никогда не удастся прочесть слишком много. Плохия книги — нравственный ядъ, только одуряющий людей.
       По Ш о п е п г а у э р у

5.
Суеверия и обманы мучатъ людей. Избавление отъ нихъ только одно: истина. Истину же мы познаемъ и сами собою и черезъ мудрыхъ и святыхъ людей, жившихъ до насъ. И потому для доброй и хорошей жизни нужно и самому искать истину и пользоваться теми указаниями истины, которыя дошли до насъ отъ прежнихъ мудрыхъ и святыхъ людей.

6.
Одно изъ могущественнейших средствъ познания истины, освобождающей отъ суеверий, состоитъ въ узнании всего того, что въ прошедшемъ сделано человечествомъ для познания вечной, общей всемъ людямъ, истины и выражения ея.

VIII.
О самостоятельномъ мышлении.

1.
Каждый человекъ можетъ и долженъ пользоваться всемъ темъ, что выработалъ совокупный разумъ человечества, но вместе с тем долженъ своимъ разумомъ проверять данныя, выработанныя всемъ человечествомъ.
Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не одной памяти.
Только когда мы совсемъ забудемъ то, чему учились, мы начинаемъ истинно познавать. Я ни на волосъ не приближусь къ познанию предметовъ до техъ поръ, пока буду смотреть на предметъ такъ, какъ научили меня смотреть. Чтобы познать предметъ, я долженъ подойти къ нему, какъ къ чему-то совершенно неизвестному.
       Т о р о.

3.
Отъ учителя мы ждемъ, что он сделаетъ изъ своего слушателя сначала разсудительнаго человека, затем разумнаго и, наконецъ, ученаго.
Такой приемъ имеетъ ту выгоду, что если ученикъ и не достигнетъ никогда последней ступени, какъ это обыкновенно и бываетъ въ действительности, онъ все-таки выиграетъ отъ обучения и станетъ более опытнымъ и умнымъ, если не для школы, то для жизни.
Если же этотъ приемъ вывернуть на изнанку, тогда ученики схватываютъ что-то въ роде разума прежде, чемъ въ нихъ выработается разсудокъ, и выносятъ изъ обучения заимствованную науку, которая только какъ бы приклеена, но не срослась съ ними, при чемъ ихъ духовныя способности остаются такими же безплодными, какъ и раньше, но въ то же время сильно испорченныя воображаемой ученостью. Въ этомъ причина, почему мы нередко встречаемъ ученыхъ (вернее, обученныхъ людей), которые обнаруживают очень мало разсудка, и почему изъ академии выходитъ въ жизнь больше нелепыхъ головъ, чемъ изъ какого-нибудь другого общественнаго класса.
       К а н т ъ.

4.
Наука не въ школахъ. Въ школахъ — чопорное тупоумие невеждъ. Наука въ книгахъ и въ личномъ самостоятельномъ труде надъ прибретением знаний изъ книгъ и изъ жизни, а не изъ школы, где никогда со времени изобретения книгопечатания не оставалось изъ науки ничего, кроме плесени.
Характеръ школьнаго преподавания — сухое, тупоумное педантство. Это почти неизбежно такъ по самой сущности дела. Кому не надоестъ 10—20 летъ толковать годъ за годъ все одно и то же? Учитель и профессоръ почти всегда занимается своимъ деломъ съ отвращениемъ и, для облегченья своей тоски, заменяетъ науку простой формалистикой. А вдобавокъ обыкновенно и глупеегь отъ глупой скучности своего ремесла.
       И.Г. Ч е р н ы ш е в с к и й.

5.
Во всехъ сословияхъ встречаются люди съ умственнымъ превосходствомъ, хотя часто безъ всякой учености. Натуральный умъ можетъ заменитъ почти всякую степень образования, но никакое образование не заменить натуральнаго ума, хотя и имееть передъ такимъ человъкомъ преимущество богатства знания случаевъ и фактовъ (сведения историческая), и определение причинности (естественныя науки) — все въ правильномъ и легкомъ обозрении; но онъ отъ этого не обладаетъ более правильнымъ и глубокимъ взглядомъ на настоящую сущность всехъ этихъ событий, случаевъ и причинностей. Неученый, со своей проницательностью и быстрымъ взглядомъ на все, сумеетъ обойтись безъ этихъ богатствъ. Одинъ случай изъ его опыта научитъ его большему, чемъ какого-нибудь ученаго тысячи случаевъ, которые онъ знаетъ, но хорошенько не понимаетъ, между темъ какъ малое знание того неученаго — живое.
Напротивъ того, многия знания обыкновенныхъ ученыхъ мертвы, такъ какъ они состоятъ если не совсемъ въ пустыхъ словахъ, то часто только въ отвлеченныхъ понятияхъ, которыя получаютъ свое значенье только по мере разумности и высоты понимания вопроса, свойственнаго разсуждающему. Если же пониманье это очень скудное, то разсуждениямъ такого рода свойственно, какъ банку, ассигнации котораго въ десять разъ превышаютъ наличный фондъ, притти подъ конецъ къ банкротству.
       Ш о п е н г а у э р ъ.

6.
Я люблю мужиковъ: они недостаточно учены, чтобы разсуждать превратно.
       М о н т э н ъ.

7.
Какъ много ненужнаго чтения могли бы мы избегнуть при самостоятельномъ мышлении!
Разве чтение и учение одно и то же? Кто-то не безъ основанья утверждалъ, что книгопечатание если и способствовало более широкому распространению учености, то въ ущербъ ея качеству и содержанью. Слишкомъ много читать вредно для мышления. Величайшие мыслители, встречавшиеся мне среди ученыхъ, которыхъ я изучалъ, были какъ разъ наименее начитанные.
Если бы людей учили, какъ они должны мыслить, а не только тому, что они должны мыслить,— недоразумение было бы предотвращено.
       Л и х т е н б е р г ъ.

(Из книги Л.Н. Толстого «Путь жизни», 1910 г).