«От автора: Уважаемый читатель, мне интересно Ваше мнение, высказывайте первые впечатления от прочитанного. Ваша Нати.»
Рассказ таким и родился,
одностраничным,
в нем, на мой взгляд, и начало и конец.
В конце – начало истории, в начале – его ….
======
Речь пойдет о девушке с необычными способностями.
Как ей живется – как это знать наперед что будет, понимать, что ты можешь все изменить и с этим повседневно существовать? Как это - когда знаешь, каким образом каждый твой поступок отразится на твоем будущем и будущем твоего окружения?
Любой повстречавшийся на ее пути человек воспринимается ею как голая возможность изменить его склеенное пошаговое завтра. Она может предостеречь его, может не дать ему совершить ошибку. Или же напротив - она может подтолкнуть к ней.
Ей тяжело дается безучастное поведение, молчаливое присутствие в череде событий.
Отведи взгляд в сторону, не вмешивайся в их жизнь, - твердит себе ежеминутно.
А в какие-то моменты все же достигается точка кипения, она врывается в степенное течение. Кричит и доказывает, своим и чужим как они должны поступать. На что ей это, почему не может удержаться?
Она прибегает к доводам, убеждает в очевидности глупости и настаивает. Настаивает. Настаивает…
Становиться ли ей самой, лично ей, хотя бы на грамм легче от этого выплеска эмоций. От этой несовершенной чужой ошибки?
И если все так просто, без потерь и без последствия для нее, то тогда почему существует в ее мозгу этот трудный барьер по использованию своих возможностей.
Порой она мечтает о том, как вдруг разрешает себе больше не сдерживаться, раскрывается нараспашку, затем взмахивает рукой, выпускает наружу силу и громко кричит: - «Х о ч у …»
Но боится она этих криков. Ее страх, вызван видением следствий таких криков, они словно о т п е ч а т к и е е ш а г о в проступают на жизни окружающих людей.
Что это за всемирная ответственность? Неужели нельзя просто замкнуть все на себя и жить в собственное удовольствие, не отвечая за свои желания ни перед кем.
Это самопоедание превратило ее в удерживающего собственные страсти человека, в человека глухого и слепого.
Ведь когда ты не видишь и не слышишь - ты за них не в ответе, разве нет? И когда ты не делаешь ничего лично для себя, ты можешь снять ответственность и перед собой.
Вместо этого ежечасно приходиться жить, прячась от себя, и пряча себя от всех.
Я часто думаю об этой девушке и о ее делеме. Я ищу для нее обоснования и оправдания ее поступкам. Я часто слышу фразу: "Спрятаться от себя невозможно, невозможно скрыться от своих мыслей". Я ставлю локти на стол, крепко обхватываю голову и легко соглашаюсь с такой невозможностью. Очень трудно сдерживать свои желания, не возгораться от искры. Абстрагироваться, рассеяться и н е д у м а т ь… Тушить огонь на самом корню, не дав разгореться. Заливать его водой холодной, прощая все и отпуская страхи.
Я прекрасно знаю, откуда у нее этот интерпретированный подо все страх. Ее сознание в один прекрасный миг наконец-то соединило воедино все факты, отстраненно взглянуло на происходящее с л е д о м за ней, и обрушило на нее холод, сковывающий движения и желания.
Начало фактам было положено в пятилетнем возрасте.
Вот он этот страх, его начало. Ей было пять лет, она раскачивалась на качелях, стояла на деревянной дощечке, закрепленной свисающими цепями к верхней перекладине. Я переживаю вместе с ней ее воспоминания. Приседая, разгоняешься вперед, ух-х, ветер в лицо и все выше-выше в небо, это почти полет. Она упоенно летала на качелях, пока тетя Света внезапным криком не прервала ее упоение, она крикнула жутким, пугающим голосом: - Наталка! Бегом домой! Мама тебя зовет!!!
Девочке показалось что случилось что-то непоправимое. Что-то очень страшное, и будто от остановки качели зависит что-то большое.
Испугавшись, она непроизвольно дернулась, ее руки вдруг вывернулись, ноги же по-прежнему продолжали упрямо стоять на летящей вверх-вниз доске, только тело теперь резко наклонилось вперед, ее милое лицо тормозило о землю разогнавшиеся качели, а руки и ноги были заведены назад. Вверх-хх! Вниз-з-з! В-верх-х-х…Вниз-з-з…
Стесав всю кожу с лица, она все-таки расцепила руки удерживающие цепи и ничком осталась лежать на земле под качелями.
Где-то там впереди в метрах пятидесяти на ступеньках подъезда простыл след тети Светы.
Я словно нахожусь в ее воспоминании и уже на мгновение замечаю спину тети Светы в темно-зеленом платье, скрывшуюся за дверью. Задержись она на секунду – успела бы заметить, как вот только что Наталка еще во весь рост раскачивалась, и вот уже пустые качели летают вверх-вниз. Девочка лежала, не двигаясь минут пять в состоянии болевого шока, по сути, она не понимала что произошло. Она только отчетливо помнила, что нужно срочно бежать домой к маме. Она понеслась на ватных ногах домой. Я ныряю в нее и вместе с ней вбегаю в коридор квартиры. Забегаю на кухню к маме. Она пугается при виде меня. Ее крик. Она кричала диким голосом: "Ю р а-а-а!!!". Она звала мужа. Он прибежал, подхватил меня на руки, отнес на кровать. Помню двух взрослых братьев склонившихся ко мне. Дальше был провал в памяти. А потом, очнувшись, услышав, осознав, воспринимала происходящее в тумане, словно это не со мной происходит, и
меня настиг страх от прозвучавших слов, что шрамы на лице для девочки...
Ш Р А М Ы...Я закрыла глаза и испуганно думала - ЧТО ТЕПЕРЬ, КАК Я ТЕПЕРЬ, КАК МНЕ ТЕПЕРЬ, КАК ЖЕ Я БУДУ?..
И в этот момент в п е р в ы е в ее жизни весь поток силы обрушился на того человека, которого она в тот момент, в своем детском понимании, посчитала виновницей произошедшего. Тетя Света умерла через неделю. Внезапно так вот взяла и умерла. Она была соседкой по подъезду. Наташина мама обмывала мокрым полотенцем ее холодное тело. Я же вместе с Наташей - сидела на стульчике рядом с гробом, в котором лежала тетя Света и наблюдала первую в череде смертей смерть.