Все ведь и так понятно. Ну, встретились, ну переспали пару раз. И что? Теперь Лида приходит каждый день с маленьким кулечком, в котором лежит что-то вкусненькое и какая-нибудь ее вещица. Мелкая, кружевная. Эта вещица сразу находит место в его шкафу. Она ходит по дому с тряпочкой и вытирает пыль. Да, квартира превращается во что-то подобное жилью. На кухне перестало вонять окурками, и в ванной больше нет разбросанных грязных носков. В туалете висит какая-то дурацкая штучка и источает аромат морского бриза. От этого бриза его тошнит, как и от шкафа, который стал больше напоминать ее шкаф. И чистый чайник выводит из себя. Его страшно в руки брать. А гитара? Его гитара? Раньше, когда приходили его друзья с бутылочкой хорошего коньячка, он бережно брал ее в руки, сдувал пыль и ласково пальцами проводил по струнам… Эх, и лилась песня, и друзья подпевали. Сейчас она отполированная стоит в углу и не вызывает никаких эмоций. Впрочем, друзья тоже стали исчезать. Им неудобно мешать ему… Или Лиде? С ней и говорить было не о чем, но ее ежедневный труд над обустройством «их гнездышка» и «такая» самоотдача в постели не давали ему никакого пути к отступлению.
Юрка проснулся от яркого утреннего луча солнца, который уже проник в комнату, обласкал потолок и стены и медленно стал заползать в постель. Рядом лежала Настя. Еще целый час оставался до того, как прозвонит будильник. Ее светлые локоны были разбросаны по подушке, губы слегка шевелились во сне и реснички чуть подрагивали. Он смотрел на нее и не верил, что эту девушку он встретил только вчера. Коснувшись ее руки, начал медленно опускать одеяло. Сначала он увидел ее маленькую, как у ребенка грудь и, не выдержал, стал целовать соски и спускаться ниже, рисуя языком на голом животике немыслимые фигуры. Настя вздрогнула, и ее руки вплелись в его волосы, она застонала и выгнулась как виноградная лоза, источая манящий терпкий аромат, сводящий с ума. Ножки ее задрожали, и Юрка погрузился в нее целиком и полностью, забыв о времени и пространстве.
Еще несколько минут они лежали в объятиях друг друга и целовались, нежно и ласково. С первым звуком, который издал будильник, Настя вскочила и, натянув Юркину футболку, помчалась в ванную. Юрка еще нежился в постели, когда ее румяное личико появилось в дверном проеме, и веселый голос предложил идти завтракать. На кухне играло радио и вкусно пахло кофе. Настена, пританцовывая, разливала в чашки ароматный напиток, оставляя на поверхности стола такие уже давно забытые коричневые капельки, резала хлеб и густо мазала его шоколадной пастой. Юрка улыбался, разглядывая эту егозу, и ему хотелось жить и творить ради нее. Они договорились встретиться вечером, после его работы и ее занятий в институте.
На работе Юра долго вспоминал события этой ночи и обдумывал предстоящий разговор с Лидой. Сказать ей, что он встретил другую девушку и теперь не представляет без неё своей жизни, было бы глупо. Впрочем, как и сказать, что он разлюбил Лиду. Это означало встретиться в бушующем море слез с волной непонимания и осуждения. Но делать что-то надо было. Все-таки он решился и набрал ее номер. Лида согласилась с радостью встретиться в любом кафе, заказала букет и шоколадку. В трубке раздались какие-то чмоки, и запахло какой-то пылью.
Вечером, сидя в уютном молодежном кафе со своей бывшей, Юрка рассуждал о любви с первого взгляда, о несовместимости характеров и нереальности продолжения пустых, никому не нужных отношениях. Лидочка кивала и смотрела на него с явной злостью и безразличием. Его это пугало. И не зря! Лидочка, залепив ему пощечину, изрекла фразу: «Ты еще пожалеешь!!!» и исчезла за дверями кафешки. Компания молодых людей за соседним столиком сочувственно уставилась на Юрку, и он почувствовал, что наконец-то стал свободным.
Целую неделю они с Настей отдавали друг другу себя до последней капли, до последнего вздоха. Их руки и ноги сплетались каждую ночь, образуя самостоятельное живое существо, которое жило, любило, страдало и плакало от счастья. Их глаза не расставались, улыбаясь друг другу и рассказывая о тех чувствах, которые жили в их сердцах. Потом у Настены началась сессия и, поужинав, она кричала из комнаты Юрке, что посуду помоет потом, мчалась в комнату и раскрывала свои конспекты. Юрка наблюдал, как она что-то пишет в тетради и облизывает кончиком языка свои губки. От этого кружилась голова, и тогда он подходил к ней со спины и писал под какой-то формулой: «Я хочу тебя!» Она, смеялась и, тщательно зачеркнув фразу, сразу отдавалась ему прямо в кресле.
Уже вторые сутки шел дождь. Серость и унылость погоды усугубляла болезнь Насти. Юрка постоянно мерил ей температуру и носился по аптекам. Девушка лежала и смотрела какие-то детские мультфильмы, изредка засыпая. В дверь позвонили. Юра открыл и замер на пороге. Перед ним стояла Лида:
- Как жизнь, Юрочка, я за своими вещами и за своей сестрой! - Она нагло отодвинула его и шагнула в квартиру.
- Какой сестрой? Настя – твоя сестра? – Юрке показалось, что он тоже смертельно простыл и у него критическая температура. – Лида, объясни!
- Кому? Тебе? Ха-ха-ха! – Голос ее скрипнул, как дверца шкафа, из которого она начала выгребать своё барахло. – Теперь будешь знать, как мне изменять и бросать после этого! Настя! Пошли домой! Мама беспокоится!
- Лида! Хватит! Ведь это уже не то… Прекрати… - Настя всхлипывала и смотрела на Юру. – Юрка, я люблю тебя! Прости…
Сказать, что Юрка впал в состояние глубокой задумчивости – ничего не сказать. Он стоял и смотрел в окно, вспоминая подробности того вечера, когда они с Настей познакомились. День рождения его друга, шумная веселая компания и симпатичная девушка, которая сидела, вжавшись в кресло, и наблюдала за танцами полупьяных парочек. Ведь это он к ней тогда подошел первый. Она вздрогнула, когда он предложил ей потанцевать, но не отказалась. С этого все и началось. Закружилось и завертелось в водовороте счастья и любви…
- Настя, мне что, сто раз повторять надо? Ты идешь со мной? Собирайся! – Лида металась по квартире, выискивая свои и Настины вещи, и совала их в сумку. – Собирай свои книги и тетради. Давай, быстрее.
- Я никуда не уйду, Лида. Я люблю его! – Настя повернулась к Юрке и, вытерев с лица слезы, спросила. – Юр, ты простишь меня?
- За что, Настя? Я тоже тебя люблю! – Он подошел к ней и обнял так бережно, как маленькую птичку.
Лида еще долго громыхала дверцами шкафов и пинала все, что попадалось на ее пути. Юрка взял гитару и стал играть что-то из Цеппелинов, сначала тихо, едва перебирая струны, а потом все громче и Настя стала подпевать ему, перевирая слова. Они хохотали и продолжали петь. Лида ушла на кухню успокаиваться коньяком и ментоловой сигаретой. Когда Настя уснула, Юрка пошел к Лиде и, налив в рюмку крепкий напиток, сел напротив нее. Она плакала…