Крепенький, толстенький, в шапке коричневой, как замшевой, выбравшись из земли, зацепил полями шляпки своей прошлогодний пожухший листик и приподнял, с прищуром поглядывая из-под его краешка с хитростью и баловством. Несколько упругих упрямых травинок попытались придержать его безудержное стремление к свету, но он, поднапрягшись и поднатужившись, сломил их сопротивление и разорвал создавшуюся паутину сетей. Только светлые полоски остались на нежной поверхности грибного головного убора. Но боровичок не расстроился. Хоть и щеголевато он выглядел, но по натуре своей созданием природы был простым и нетребовательным. Усмехнулся, он, поглядев на обрывки травяных тенет у ног своих, отпыхнул от недавнего напряжения и весело взглянул вокруг. А красота-то, какая! Еще не холодно, еще солнце вовсю греет землю, еще цветов вокруг великое множество. А это значит, что еще лето полное сил стоит. И стал он вытягиваться вверх все сильнее и сильнее, чтобы как можно больше увидеть и почувствовать. Чтобы впитать в себя за короткий миг своего существования как можно больше, прожить этот миг полнее и слаще, в удовольствие.
Хвалился собой боровичок, хорохорился, все выше и выше голову свою поднимал. Скоро и цветы отдельные перегонять в росте стал, сверху на них поглядывал и подхихикивал. А мелкие грибочки, что вокруг появляться начали, мелочью пузатой называть не стеснялся. Крепостью наливался все больше и больше, из зелени травы все смелее голову поднимать начал, выше всех себя возомнил. Никого вокруг признавать не хотел и только одному мухомору немного завидовал, что вдалеке под березками ярко красный берет свой в белую крапинку на всю округу светил.
Немного дней прошло, и вдруг внутри гриба нехорошо стало. Как будто терять он что-то стал, захирел. Пропала веселость его и бравада, обвисли и обветшали поля великолепной шляпы, будто износилась она со временем. Посмотришь на него, и хочется палочку ему подать, чтобы оперся он на нее. Тяжесть свою сдержать уже не в силах гриб, и стало потягивать его обратно к земле все ниже и ниже. Не смешно было цветам, над которыми он еще совсем недавно, грудь свою выпятив, силой своей похвалялся. Они-то уже не первого его переживают, свидетели они многих рождений и смертей соседей-грибов. Привыкли.
Шел мимо грибник, заметил в траве коричневую поблекшую шляпку когда-то крепкого боровичка, остановился и даже нагибаться не захотел. Только молча вздохнул про себя и подумал: «Эх, опоздал! Перестоял грибок-то!». Пнул он ногой уже никому ненужную недавнюю красоту и пошел дальше.