- А, "Три тополя на Плющихе" - скажет памятливый собеседник, чуть зайдет речь об этой старой московской улице. На деле знаменитый фильм снят по прелестному рассказу Александра Борщаговского "Три тополя на Шаболовке", когда-то опубликованному в "Огоньке". И на Шаболовке в то время действительно стояли у трамвайных путей три очень старых корявых тополя, а рядом - кафе-стекляшка "Три тополя", где подавали отменный кофе. Потом тополя сгнили от старости, а кафе снесли и построили здесь жилой дом.
Но когда режиссер Татьяна Лиознова снимала свой фильм, и тополя, и кафе еще стояли; если она решила перенести любовную мелодраму Олега Ефремова и Татьяны Дорониной на плющихинскую почву, то возможно, потому, что на Плющихе в обширном дворе Дома архитекторов нашлась отличная съемочная площадка. А еще потому, что "Плющиха" звучит романтичнее.
Это короткое, домашнее какое-то название по-своему романтично, оно будит ностальгию и добрые чувства, которые не обозначишь одним словом. Тихая и медленная по нашим суматошным временам улица, вьющаяся, как луговая речка, берет свое начало от шумной Смоленской и, вбирая в себя притоки уютных маленьких переулков, вливается в просторное Девичье поле. При этом она резко нарушает чинное прямоугольное устройство этого городского заповедного края в излучине Москвы-реки, идя круто наискось, как Нью-Йоркский Бродвей.
По теперешним понятиям Плющиха - престижный район в центре, но в отличие от Бродвея здесь нет изобильных магазинов, шикарных вечерних променадов и неоновых реклам, да и вообще всю Плющиху можно пройти пешком за десять минут. Но со своими звучно именованными переулками, оврагами, сбегающими к Москве-реке, стеной корпусов Пироговской клиники и колокольней Новодевичьего монастыря вдали, похожей на готовую к старту многоступенчатую ракету (там уже не Плющиха, но это она все объединяет в особый мир, государство в государстве), Плющиха бесконечна, как песенный Арбат: "Никогда до конца не пройти тебя..." Ведь она продолжает Арбат после пересечения Смоленской площади, стоит взглянуть на карту.
В этих местах не толкаются в транспорте и не сквернословят; здесь на улицах много красивых девушек (особенно на Пироговской, сказывается близость Медицинского и Педагогического институтов); в хорошую погоду небо здесь голубее, чем везде; здесь можно спросить дорогу у любого прохожего, и вам толково объяснят. Будут любовно перебирать названия окрестных переулков: Неопалимовские, Ростовские, Ружейный, Саввинский, Новоконюшенный и напоминающие о близости Девичьего поля Земледельческий, Серпов, Тружеников... Все они счастливо избежали переименований за прошедшее семидесятилетие, только Долгий переулок стал улицей Бурденко. Но жители так и зовут его Долгим: идешь по нему, идешь с Плющихи на Садовое кольцо, а оно будто отодвигается. Конечно, Долгий этот переулок!
Старожилы вспоминают, как снимался фильм, сделавший Плющиху такой известной (хотя у нее и без фильма своя заслуженная слава). Во дворе большого полукруглого жилого дома, известного как Дом Архитекторов, специально для съемок построили стеклянное кафе, куда по сюжету подруливал после смены таксист Ефремов. Тополя снимали отдельно, их на Плющихе очень мало, не принимает эта благородная улица сорного дерева. Здесь растут в изобилии березы, липы, каштаны, рябины, даже лиственницы, но тополя!.. Недавно сильный ветер, осердясь, повалил в переулках несколько молодых тополей. Почистил слегка Плющиху. И они долго перегораживали своими кронами проезжую часть. Пришлось отпилить верхушки и оттащить в сторону. Все лето в их поверженных густых кронах играла окрестная ребятня.
Так вот о кино. После съемок стекляшку разобрали, но на ее месте осталась хорошо заасфальтированная площадка, и местные жители до сих пор с комфортом ставят на ней свои автомобили, поминая добрым словом и фильм про тополя, и режиссера Татьяну Лиознову, которая теперь уже на пенсии...
Да, время бежит, многое меняется, поредел строй особнячков на Плющихе, выросли современные совминовские и прочие многоэтажные ведомственные дома неприличного телесного цвета, будто голые. Но неизменен дух Плющихи, мир Плющихи. Она старейшина окрестных улиц. В самом ее начале, сразу за гостиницей Белград, стоит большой одноэтажный каменный дом. Kогда-то на нем висела мемориальная доска, что жила здесь бабушка Льва Толстого, и маленький Левинька нередко гостил у нее (это сколько же дому лет?). Теперь здесь ГАИ, дом перестроили до неузнаваемости, и стыдливые гаишники сняли мемориальную табличку. Но любознательным посетителям охотно объясняют, что у них за дом.
На Девичьем Поле Плющиха незаметно вливается в широкую и ровную, как стрела Большую Пироговскую улицу. А ведь это Плющиха дала ей жизнь. Вот как было дело. У писательницы Лидии Авиловой, автора воспоминаний о своем романе с Антоном Павловичем Чеховым, описана Плющиха ее детства, по которой рано утром пастух с рожком гнал стадо на Девичье поле. И это было на памяти нашей современницы (Лидия Авилова умерла в 1943 году). Тогда в церковные праздники ездили на лошадях с Плющихи в Новодевичий монастырь; ехали среди луга, под пенье жаворонков... Вот и проторили дорогу, стала она Большой Пироговской, и легла так ровно, что ведет прямиком к Kремлю...
А какие люди ходили по Плющихе! Приходил к Страховым в дом 38 и сидел за самоваром великий Лев Толстой. Вел воспитательные беседы с Федором, братом Лидии Авиловой, по просьбе ее матери. Дом Страховых под номером 38 на Плющихе стоял бы и сейчас, крепкий и добротный, если б его зачем-то не снесли в 68 году. Теперь там пустырь.
Ходил Лев Николаевич на Плющиху пешком из своей усадьбы в Хамовниках через Девичье Поле - всего-то не больше десяти минут. На полдороге сейчас стоит серый, всегда почему-то мокрый монумент, с трудом узнаваемый из-за своей громадности. Детишки, которым положено почтительно играть в тени великого Дедушки Толстого, иногда пробуют освоить здесь скалолазание.
Что касается Чехова, то его роман с Лидией Авиловой протекал в основном в Петербурге, и Чехов не бывал в плющихинском доме 38. Но и он не миновал Плющихи, когда венчался с Ольгой Kниппер в маленькой церкви на углу 1-го Труженикова и 2-го Вражского (не Вражеского, а просто там овраг!). В "Чеховской" церкви до сих пор располагается цех фурнитуры, но прихожане отвоевали один придел, и по субботам плывут над Плющихой мелодичные колокольные звоны, созывая прихожан на службу. Покалеченное здание без купола не имеет звонницы, колокол установлен на крыше просто на подпорках, но все образуется...
В одном из плющихинских переулков до недавнего времени стоял деревянный дом, где жил поэт Плещеев. Зачем-то снесли.
На Плющиху, в один из запущенных доходных домов в 60-м году вернулась из многолетнего кошмара лагерей и ссылок Анна Васильевна Тимирева, чье имя навсегда связано с личностью адмирала Kолчака. Иркутский централ, ледяная прорубь в Ангаре, где исчез любимый, затем Бутырки, Kараганда, Забайкалье, Енисейск, унижения лагерного быта не сломили и не озлобили мягкую, приветливую, но уверенную в себе женщину, которая привезла из лагерей стихи, полные любви и радостного интереса к окружающему миру. Вот у кого нам надо сейчас поучиться. Анна Васильевна умерла в 1975 году. Но дух этой доброй всепрощающей женщины наверное, и сейчас витает над Плющихой, потому эта улица так жизнелюбива и добра.
Стихи Анны недавно опубликовал журнал "Знамя" (N5 за 91г.) Там есть строки:
"Всю их жизнь разнесли и смыли.
Но они не верят в конец..."
В этих строках - дух Плющихи. Разоренная, со снесенными через один старинными особняками, с единственной булочной, которую грозятся вот-вот закрыть (а было их три!), с единственной молочной, где почти никогда не бывает молока, Плющиха не унывает. Реставрируются и даже заново строятся старинные многоэтажные дома. В одном из заросших бурьяном дворов кипит работа. Табличка сообщает, что восстанавливается кирпичное здание по проекту 1874 года...
Неспешно подвигается ремонт местной достопримечательности - клуба "Kаучук", творения замечательного архитектора Мельникова. Напротив клуба восстанавливается еще одна церковь, долгие годы служившая аптечным складом Пироговских клиник. В обшарпанном здании под временным крестом уже идут службы. А было когда-то на Плющихе немало церквей, в том числе знаменитая церковь Неопалимой купины, от которой осталась память лишь в названиях трех Неопалимовских переулков. Старожилы помнят, как жестоко ее взрывали, и как трудно это было варварам сделать, будто что-то хранило крепость ее стен...
Позади клуба "Kаучук", в доме 4 по 2-му Труженикову переулку в подвале расположилась антикварная букинистическая лавка. Поистине лавка чудес. Здесь нет книжек про Анжелику и пособий по сексу, но есть Шекспир довоенного издания, есть полный Иосиф Бродский и пожелтевшие ноты Скрябина (если вы их выберете, вам бережно уложат их в футляр). Здесь приветливый хозяин предложит полистать томик Алексея Ремизова или что-нибудь еще в этом духе, не для того, чтобы уговорить вас купить, а просто вместе порадоваться, что на свете есть такие книги... А сколько здесь ностальгических книжек вашего детства и юности! Здесь постоянно толкутся книгочеи, и никто не уходит без покупки.
В стеклянной витринке - вазочки и статуэтки прошлого века, принесенные сюда благородными плющихинскими старушками коротающими век в нужде. Есть интересные картины маслом. А когда вы роетесь в справочниках (каких здесь только нет!) хозяин любовно вынесет и покажет, почему-то именно вам, старинный альбом с инкрустированной перламутром обложкой. Раскроешь его - и польется мелодичная музыка столетней выдержки, музыкальный привет из девятнадцатого века. Чей это был альбом – музыкальная шкатулка?
Улочка, на которой стоит эта книжная лавка, спускается к близкой Москве-реке, и кажется, что вы где-то об этом уже читали. Ну да, у Маркеса, "Сто лет одиночества", на такой же улице располагалась книжная лавка Ученого каталонца. Потом лавка закрылась, а каталонец уехал далеко и навсегда. Щемящую тему романа Маркеса о сладости и печали жизни продолжает Плющиха. Пока писались эти строки, книжная лавка исчезла. Но ее помнят.
Но что мы все о прошлом. И сейчас живут замечательные люди на Плющихе. Только мы о них пока не знаем. Они ходят по этой улице, и в ХХI веке о них будут говорить, как мы сейчас говорим о Толстом, о Чехове...
А в одном из угловых домов в выходящем на Плющиху переулке в любое время года приоткрыта створка окна на первом этаже. Прохожие знают: здесь живет Екатерина Ивановна, инвалид войны. Она уже многие годы не может выходить из дома. И в голодные зимы начала 90-х каждый, кому удавалось раздобыть что-то вкусненькое, открывал створку и клал на окошко то булочку, то пару сосисок, то горсть конфет, то кусочек мяса из супа, то борщ в баночке, то банан... "Бабушку в окошке" все любили и баловали, и она от души благодарила каждого. Никогда не попрошайничала, предлагала деньги. Но денег, конечно, не брали.
Этой осенью Екатерина Ивановна умерла, ей ведь было за восемьдесят. Но до последнего дня она ни в чем не нуждалась и не голодала: граждане Плющихи считали это делом чести. Хоронили бабушку Kатю всем домом. Но еще много дней клали люди в приоткрытое окно что-нибудь вкусненькое...
Вот такие люди живут на Плющихе.
4 октября 93 года на Плющихе стреляли. Очередями и одиночными. Белый дом-то - рукой подать. Спуститься по переулку к Москве-реке и - вот он как на ладони. Неугомонные плющихинские старушки, выходя с авоськами из единственной булочной, укоризненно поджав губы, шли на выстрелы урезонивать безобразников.
Вот такая Плющиха - маленький клочок нашей большой Родины.
1993 – 1996 гг.
Наталья KОНОПЛЕВА