Благородные господа сеньора Финетта и сеньор Гаспаро коварно оболганы проходимцем и лжехиромантом Пьове Рабоззо, который обвинил сеньору в измене мужу;
ослеплённый ревностью сеньор отравил свою жену; расплата за грехи последовала незамедлительно и настигла всех, даже невинных.
Недалеко от Флоренции, по дороге в Рим, есть небольшая развилка дорог. Если свернуть с большой дороги в сторону, то очень скоро попадёшь в монастырскую обитель, столь древнюю, что даже её обитатели, пережившие страшный пожар времён смуты среди простолюдинов и сомнения в алчных головах благородных сеньоров, ничего не скажут вам о её родовых корнях. Они не удовлетворят вполне законного любопытства пытливого странника, путешествующего налегке и не обремененного засушливой для ростков души и губительной для тела земной славой, в том: кем была обитель основана, и на чьи немалые средства.
Пожар незапамятного времени был столь обширен и имел столь печальные последствия, что потеря архивов обители не казалась её обитателям столь существенной. От века соседями обители были семьи сеньоры Финетта и сеньора Гаспаро. Никто не удивился, когда семь лет тому назад, от времени настоящего рассказа, прекрасная и образованная сеньора вышла замуж за благородного рыцаря Гаспаро. Напротив, всё население этих мест радовалось и веселилось, ведь у всех появилась надежда, что объединённые земли двух семейств дадут такое могущество, которое не может не сказаться на достатке крестьян и бедных монахов, населявших святую обитель.
Всё было так, как думали простолюдины, выбравшие своим временным домом на этой планете окрестности святой обители, или волею всеведущей судьбы и Господа нашего были сюда заброшены. Слаб человек в своих предчувствиях, всегда подкреплённых легкомысленной надеждой, и нездоровым оптимизмом, вызванным богатыми урожаями, которые следовали один за другим в течение семи лет. Расплата уже распустила свои чёрные негодующие и голодные до смерти и ничтожного людского прозябания крылья.
Заточила свой железный клюв, выпустила раздвоенный язык, отпечатком которого легла дорога в Рим с развилкой, провожающей путников, не имеющих определённых целей в обитель и близлежащие деревни. Но нет страшнее человека, не следующего бесцельно, а имеющего намерения развлечься и потрясти других своим изощренным в пакости умом. Властелин случай, друг и приспешник госпожи расплаты, уже вёл по дороге бродячего хироманта по имени Пьове Рабоззо и останавливал его в размышлении на перепутье, а день клонился к естественному окончанию; алеющее на небе светило готовилось покинуть землю на долгую чёрную в высоких горах ночь.
Сеньора Финетта и сеньор Гаспаро заканчивали свою обеденную трапезу в родовом замке семьи Гаспаро, где эта семья изволила поселиться после венчания, и готовились бы к долгому и счастливому вечернему, неторопливому разговору, за чашей драгоценного вина, но давно уже серая кошка скуки пробежала меж них. Всё чаще сеньора посещала святую обитель одна и жаловалась своему духовнику на недомогания не телесные, а душевные, которые ослабляли её веру в семейные радости и мешали наслаждаться жаркими ласками сеньора Гаспаро, которые, в свою очередь, становились всё более редкими и неустанно охладевающими. Горько молилась госпожа и обращала взор свой к небу, чтобы вернуть былое, казалось, недолгое семейное счастье.
Сеньор Гаспаро и в этот злополучный час был в крайне неблагоприятном расположении духа ни к слугам своим верноподданным, ни к жене своей некогда несказанно любимой и ласкаемой. Брошены были сеньором стихи, писанные не более давно, чем год назад и посвященные любимой, выброшены были в дальние углы кладовых подарки, полученные им от прекрасной его жены сеньоры Финетта. Видя такое нерасположение к себе, сеньора распрощалась с мужем и ушла, по сложившемуся у неё правилу, советоваться с духовником. Как злой зверь, ненасыщенный злодеянием, ходил по замку сеньор Гаспаро -всё раздражало его и вызывало слепую ярость. Залы когда-то прекрасного счастливого замка, а теперь полного гнева и недоверия, исходил недовольный муж нервными, короткими и по стариковски шаркающими шагами. Дотошно изыскивал сеньор очередную придирку к жене или слугам. Наконец, он беспричинно раздражился настолько, что выхватил клинок и разрезал с размаху прекрасный портрет своей матери, мстя ей за появление своё на свет.
Удар был так силён, что треснула даже толстая золочёная рама, крепившая портрет в замковой нише и посыпались, мелкими осколками камни, царапая резной, наборный пол залы из цветного драгоценного мрамора, и оставляя зримые следы его слепой ярости. В этот самый момент в зале появился слуга сеньора Гаспаро, дрожа от страха, но ещё более остерегаясь гнева господина за неисполнение своих обязанностей по докладу о посетителях, прибывающих в замок. Гнев сеньора внезапно утих, ведь он решил, что неожиданный гость отвлечёт его от страшных мыслей, гнетущих и его же самого и вызывающих такую скуку, сменяемую необоримым разумом гневом.
Проходимец Пьове Рабоззо, являя собой собственную персону, предстал перед тяжело ещё дышавшим благородным сеньором. Соблюдая правила этикета, в изысканных выражениях представившись и постаравшись во всю мощь своего искусства врать, выдать себя в наилучшем свете, сей гнусный проходимец, предварительно уже расспросивший неосторожных на слова слуг о положении дел в данном семействе, предложил благородному сеньору свои услуги хироманта на предмет проверки супружеской верности сеньоры Финетта. Стоит ли говорить, что этот низменный человек, ведомый роком судьбы и нечистой волей тьмы, запутал и напугал бесчестием сеньора Гаспаро до умственного изнеможения, кляня и разоблачая ни в чём не винную сеньору Финетта. Наконец, ушёл он от сеньора Гаспаро, щедро вознаграждённый и осыпанный всяческими похвалами за якобы оказанную услугу, а господин остался в одиночестве зреть ненавистью от услышанного бесчестного наговора.
Зёрна гнева рока упали на благодатную почву разочарования в любовных утехах и даже самой жизни, которые испытывал благородный сеньор. Злоба вёла за руку сего господина. Он велел накрыть слугам вечерний стол, подав только один сорт самого изысканного вина, в беседке на краю чудесного пруда, уже сверкавшего вечерней зарёй, такой яркой и краткой в горах. Это было странно, но он не испытывал больше гнева, холодный помрачённый ревностью рассудок окончательно поглотил остатки его некогда замечательного разума и возвышенных чувств его оболганной души. Все его чувства накрыла глубокая, густая тень.
Вернулась сеньора, и сеньор Гаспаро выслал ей эпистолу с приглашением прибыть в беседку на краю пруда. Она, незамедлительно прибыла и завела неторопливый ласковый разговор с сеньором. Множество неповторимых, замечательных по смыслу, любовных оттенков, услышало бы каждое благородное сердце в её словах, но сердце рыцаря молчало, как молчит камень у дороги, не сообщая ни слова прохожему о выбранном им пути. Когда сеньора попросила передать ей немного вина, сеньор Гаспаро вздрогнул и пролил малую багровую каплю лишённого уже им благородства напитка на скатерть тончайшего китайского шёлка. Жёлтый глаз дракона, вышитый золотом на скатерти, моментально превратился в алый как рубин и засверкал остроконечными, колючими звёздами смерти, медленно прожигая нежный, беспомощный, и трепещущий шёлк. Одна из звёздочек пронзила сердце сеньоры, и она упала бездыханная на лунную дорожку, светившуюся шёлковой лентой на мраморном полу беседки, стоявшей на берегу чудесного пруда, принявшего и отразившего в небо её вспорхнувшую солнечным лучиком чистую и непорочную душу. Сеньор Гаспаро подошёл к распростёртому телу, которое, целую вечную минуту тому назад, было любящей его женой сеньорой Финетта, и упал на колени обессиленный страстями, но не сознавая ещё, что совершил страшное злодеяние.
Между тем, Плут и хиромант Пьове Рабоззо, шёл по дороге петляющей меж прекрасных тёмных гор и уже готов был повернуть в сторону Рима, как вдруг его кто-то ударил камнем по голове и ловко отстегнул от пояса тяжёлый кошелёк, вручённый этому проходимцу Рабоззо, обманутым им благородным сеньором Гаспаро, как награда за ложь.
В тот же миг, как негодяй Рабозза выдохнул свою чёрную душу, и ангелы смерти понесли её в ад, на сеньора Гаспаро снизошло просветление; он увидел всю несправедливость своего поступка, и испытал страшные муки совести, которые не могли уже прекратиться и с его смертью.
Сеньор Гаспаро и теперь ещё доживает свой век, в неустанных молитвах о спасении грешной души своей и праведных тяжёлых трудах на благо той несчастной обители, которая так опрометчиво отнеслась к потере своих корней, не попытавшись обновить их, даже и после страшного пожара, созданием новой истории или хотя бы, приличествующей святому месту легенды. Люди здесь бедны и несчастны, до сей поры. Никто из живущих на грешной земле не знает, за что и за чьи грехи будет наказан Господом нашим все правым.