Пора бы и умыться. Извините, не представился, кобольд я, по имени Греф. Весь угольной пылью пропах. Ох, и не люблю я это дело. Не умываться, - умываться как раз люблю. У меня есть специальный банный зал. Что ни говорите ребята, а кобольды, если они настоящие, а не на картинках, они предпочитают бани римские. Термы. Сами подумайте. Разуваешься, ступаешь на тёплый пол, гладкий, мраморный, ступни и пяточки отходить начинают от ботинок тяжёлых. Ещё влажные ножки, но уже не скользят, будто чуть приклеиваются к полу. Ты себе идёшь, отлепляешь каждый шажок и точно знаешь – сейчас, вот прямо сейчас окунусь… Ох, не дали вчера мне окунуться. Злые весточки прямо на краю ванны остановили. А ванна та, ах…но чего не было, того не было.
Кроты прибежали. Не любят они на посылках быть, ленивые, когда просто так перемещаются не за корешками, а уж если надо лаз какой отрыть, мало ли, где мои ходы завалило, – так не дождаться их до самых белых мух. Сейчас у нас весна, была бы зима, сказал бы до почек берёзовых. Чувствую, действительно беда, коли двое их, кротов прибежало. Глазки свои вылупили, дрожат. Представляете себе крота с вылупленными глазами – нет. То-то, и я не представлял до вчерашнего дня. Место у меня тихое, рудники все старые, выработанные давно, дядя мой меня устроил на это место. Дядя у меня под самым Замком живёт, только попроси – всё для любимого племянника сделает.
Только не прошу я, гордый по природе своей горской. Устроил на место серебряное и довольно с меня, на жизнь холостую и свободных кобольчих хватает вполне. Да и много ли надо кобольчихе-то, - нет, совсем не много. Пока от моего лаза дойдёшь, до известного места под красным маком, насобираешь черемши, колокольчиков, ну, уж если самую дорогую хочешь, тогда маргаритку ищи. С ног собьёшься, бывало, ищешь, ищешь, эту самую маргаритку. Нет, даже не думайте, заклятья тут не помогут. С заклятием или приговором, каким, это запросто и орхидейный эдельвейс оторвёшь, но, уж поверьте, – ничего на заклятую маргаритку вы не получите. Чуют кобольчихи сразу, – заклятую принёс, не ценную значит для них вовсе. Уж, что они с маргаритками делают, ума не приложу, только их им и подавай. Попроще тоже бывают, я же говорил, можно, для попроще, принести, - да помните, вы что.
Отвлёкся я, размечтался, видно давно под красным маком не был. Первый крот отдышался и говорит, Фортинбрас роет шурф, денег на войну не хватает. Второй отдышался, выдохнул, с ним принц какой-то Датский. Боже правый, я знать не знаю, где эта самая Дания, а тут принц. Фортинбраса знаю, он крыша наша, когда хорошо себя ведёт и в Европе не шалит, мы с ним бизнес делаем. Да, так ничего интересного, серебро на золотишко обменяем, хлебушка иногда хочется, ирландского виски, ещё какой гадости полезной, которой в наших горах не найти. Опять же кобольчихам, подарочек сделать надо, кружев там брабанских, шёлка лионского. Не, из Китая брал, не понимают, что с них взять – качество говорят хорошее, но рисунок не модный. Посмотри, чего принёс-то я, ни порвать, ни сносить даже в пещерках узких. Нет, упрётся, блондинка такая, – не модно, отстань, с глаз иди и на мак мой красный не заглядывайся. Пока, конечно, лионского не притянешь.
Опять отвлёкся, прям как Сухов. Шурф мы прикроем, нечего глаза вылуплять, не в первый раз. На худой конец, руду пустую, им подбросим, фигушки ему, а не нашенского кобольдового родового серебра. Но с принцем-то что делать. Хоть и Датский какой-то, но принц. Придётся Вильяму опять отзванивать, он у нас консультант по связям с общественностью. Делать нечего, иду к дуплу, вертушку давно пора на мобильный поменять, да боязно, как на весь мир по нему разговариваешь, уж лучше по вертушке. На втором тысячелетии не больно то привычки поменяешь. Такое мне в этот раз Вильям завернул. Трагедия на все века. Подумал я и отвечаю ему, чтоб не обидеть. Ты, дорогой мой, пиши свою пиесу, чтоб зря сюжетец не пропал, а мне придётся самому выкручиваться, уж извини.
Сел на кресло каменное у себя в кабинете, закурил трубочку, думаю. Чем этих принцев берут. Офелии у меня нет, да и не больно надёжной она оказалась. В суд Арбитражный обращаться не буду, не те принципы. Магия у меня только против руд сильна, а против принцев не очень. Дядьку нельзя привлечь, вдруг, что не так пойдёт, так и он места лишится. Трубочка вторая уже пошла, пришлось ирландским усугубить. После ирландского напитка, сами понимаете или в пляс, или под красный мак. Не до танцев мне. Маргаритку не стал искать, некогда, придётся в кредит, за доброе слово. Прихожу в любимое заведение, там полный аншлаг. Что делать, уж и зелёный бериллий предлагал, не берут. Всё по предварительной записи, порядок надо соблюдать строгий, горный или женись. Женатых кобольдов и гномов обслуживают без очереди. Вообще-то мы с гномами не дружим, но тут видите сами, в одной компании льготников оказались.
Выхожу на свежий воздух, дышу по специальной гималайской методике не теми дырками, ничего не могу решить. Да, из Уфы, из центра йоги по знакомству Уральскому прислали пособие. Думаю, йога думать не мешает. Неужто вот, так, за здорово живёшь, из-за какого-то принца, ещё и Датского – жениться. Всё, конечно, понимаю, сказка там или не сказка, но шаг-то серьёзный, можно сказать судьбоносный. Не всё вам рассказываю, стоило бы так убиваться из-за ерунды. Пошёл бы в свою пещеру, тяпнул бы ещё Irish Whisky, огонёчек в камине красней, красного сделал, в удовольствие отвлекающее угольки помешал - чего мудрить. Правильно, всё вы говорите, но не всё так просто, когда любви касается. Под самый мешочек с золотом и серебром, да пересыпанным зелёным бериллием, который под сердцем у меня на верёвочке висит, успело меня ударить.
Правильно мыслят эти славяне – пришла беда, открывай ворота. Увидеть я успел в шеренге показной восточную, славянскую кобольчиху прекрасную. Они к нам иногда на заработки приезжают. Увидел я её, господа кобольды, и думаю, Греф, - ты погиб, это тебе не в отставку уйти. Спросить только успел, как зовут пятую слева. Меня, без записи, без маргариток, гном с проводом в ухе и выгнал. Звали её Дэнса или Лада Дэнса, неважно, главное Дэнса. Нет, вы только послушайте, как звучит – Дэнса. Как эхо с горным ручейком смешалось, упало серебряным возгласом на лужок альпийский и рассыпалось полянкой цветочной. Мне, горному, чёрному человеку каково видеть такую, не вмещаемую в сердце красотищу. Скалой острой она оттуда теперь выпирает.
Сижу на валуне, кручинюсь, за грудь свою впалую держусь. Всё сильнее оранжевым становлюсь. Тут мышка мимо пробегает, малая моя сестричка и помощница. Что кобольд задумался, никак жениться собрался. Я так и подскочил, откуда знаешь? Дело не хитрое распознать кобольда любовью оранжевого. Помогу я твоей беде, только достань мне кружочек сыра швейцарского Эмменталер. Чего, говорю, …таллер. Ладно, после разберёмся, достанешь? Достану, говорю, а сам уже по немецкой своей привычке думаю, не превышаю ли я кредитоспособность свою, вроде пошла тенденция нехорошая.
Мышка хорошей свахой оказалась. Действовала через охранника, того самого гнома с проводом в ухе. Не устану благодарить богов горных и подземных за то, что гномы не за маргаритки работают, - подошёл мешочек с золотом, ох, как подошёл, весь целиком и подошёл, со всем содержимым. Привёл своё сокровище домой в пещеру. Сидим у камина привыкаем. Надо сразу сказать, что как сокровище моё заговорило, так азарт у меня поубавился, не совсем, но в норму точно вошёл, понял, что до свадьбы ни-ни. Надо сначала принца Датского аннулировать. Руду-то я давно уж, раз плюнуть это перепортил. Фортинбраса я устранил, а вот с принцем так и не решу, что делать.
Думаю, а что это моя благоверная зря воздух сотрясает, всё только обстановку мою хвалит. Надо её привлечь к делу важному. Объяснил ситуацию, Фортинбрас, говорю, совсем исхитрился, в прикрытие себе политическое принца нанял, что с ним делать, не знаю. Думала, славянка моя, не более минут пяти. Скомпрометируем, резюмирует, нашего принца Датского в глазах общества, он и не станет подходить для дел Фортинбрасовых политических. Принцем, разумеется, останется, и не таких принцев мир видывал, а вот как прикрытие – сомневаюсь.
Дорогая, а что ж тебе надобно для этого, ничего для такого дела не пожалею. Ничего особенного пусти меня погулять часик по вашим горным лугам, я травку подходящую и найду. Пустил, куда деваться, хоть и не хотелось. Сам сзади плетусь. Смотрю, а Дэнса, только одну травку собирает, ох, так знаю её хорошо - синеголовник это плосколиственный. Знакомый препарат для меня, когда невмоготу тянет под красный мак, я её предпочитаю принять, чтоб не тратиться. Дальше всё дело техники. Договорился с Фортинбрасом, дорого получилось, не скрою. Но познакомил он меня и Дэнсу с принцем, на свою же голову. Пир был знатный. Дэнсу я свою уже описал, да и сами вы её, наверное, видели, так что клюнул принц Датский как миленький. Потащил ночевать её к себе, а я под дверь встал.
Проходит время некоторое, ничего. Жду. Опять ничего. Потом как начала орать моя Дэнса, как начала. Ты, не мужчина, только слышу, не мужчина. Что тут началось, слуги примчались, скандал. Придворные люди эти Дэнсовы претензии к поведению Датского очень хорошо услышали, маленькая моя постаралась, голосок у неё был ничего себе. Врача даже приводили, а что он мог-то, факт отсутствия зафиксировал и всё. Только всё улеглось, и Дэнса моя вроде бы спать ушла одна, а сама спряталась за портьерой, рядышком. Тут моя очередь комедию ломать и наступила. Как начал я шуметь, топать сапожищами, кованными по коридорам, по залам. Насилуют, люди добрые, насилуют. Опять шум скандал и принц выскочил из спальни, я в него и вцепился – вот говорю насильник мой.
Врача уж тут звать не стали, а зря. Кончилось дело тем, что выгнали нас из дворца с большим скандалом. Если бы не откупился от всех, кроме взбешённого принца, то худо бы мне было. Только, что он один может сделать против правосудия. В Европе ребята, ничего сами по себе принцы не могут, уж поверьте. С тех пор нет-нет, да и обзовут нашего принца нехорошим словом, нет-нет, кто и исследование на эту тему выдаст, а зря вам-то я правду рассказал, как дело было. Нормальный он мужик, просто голову потерял на время, с кем не бывает.
Я, честно говоря, до сих пор от моей Дэнсы балдею. Живем, душа в душу. Ах, да свадьба. Всё бы хорошо было, только половину свадьбы я был очень взволнованный. Долги знаете как немца беспокоят, ничего с натурой не поделать. Веселиться надо, а я всё на сестрёнку мышь смотрю, когда она этот сыр с меня потребует. Когда? А мышь моя спасительница, довольная все кусочки какие-то в тарелочку серебряную себе подкладывает. Мне головой благодарно кивает.
Не выдержал я и на ухо спрашиваю свою Дэнсу, где сыр-то брать Эмменталер (видите с испугу первый раз выговорил). Она мне, тоже на ухо отвечает, - мыши и Пошехонский с удовольствием едят, мне с родины прислали, видишь, как уплетает. Вижу, говорю. Вижу.
Попарились мы после свадьбы знатно. В ванночку горячую с озерцо небольшое - плюх. Так и сидим в нём до сих пор - кобольды - Дэнса и Греф.