Нос траулера ухнул вниз и волна с грохотом обрушилась на надстройку. Удар был настолько силен, что вахтенному штурману Володе пришлось вцепиться в стойку эхолота. На секунду в ходовой рубке потемнело. Затем стекла иллюминаторов очистились и впереди снова открылась унылая картина - теряющаяся в дымке шквала серая толчея волн, с которых ветер рвал клочьями белопенные шапки.
Шквал налетел, или, как чаще говорят на море - "сорвался", как обычно это и бывает - внезапно. На то он и шквал. Хуже всего, что это произошло на Володькиной вахте, в момент выборки трала, когда на корму траулера начали затаскивать лебедками полный рыбой серебристый мешок...
Володя пересек рубку и через кормовые окна рубка посмотрел вниз, на траловую палубу, где матросы и вахтенный механик возились с правой лебедкой. Всплывший мешок трала телепался за траулером на привязи стальных тросов.
Над ним кружились альбатросы, невесть как выживащие здесь, посреди океанской пустоши, в тысяче миль от ближаших берегов.
-Тонн на 20 будет...- сказал Володя, отхлебнув из кружки уже остывший кофе.
- Пусть вытащат сначала! Траловая лебедка-то сдохла..! - раздался в ответ, из-за спины, голос рулевого - Ща! Дождемся, Петрович! Тральцы опять всех собак на нас навешают, что мы в это дерьмо влезли....-
- Эт точно..Кто же кроме штурмана виноват..? - вздохнув, отозвался Володя, глядя на переваливающийся на волне трал с рыбой и копошение людей возле лебедки - Иди-ка, ты, Серега, ко мне в каюту и возьми в рундуке под койкой баночку бразильского, настоящего кофе...Будем от Семеныча отмазываться...
Не успел Володя сделать и пары шагов в сторону штурвала, как левая дверь с треском распахнулась и в рубку ввалилось нечто - мокрое, оранжевое, матерящее всех и вся. Это был тралмастер Семеныч, облаченный в прорезиненный оранжевый костюм - "рокан" - с которого, на до блеска выдраенную Серегой палубу рубки, стекали потоки грязноватой воды.
- Накликали...- пробурчал себе под нос рулевой - В подкоечном рундуке, говорите, Петрович?...Так я пошел?...Вы сами за "баранку" станете? -
-Ха.... как будто еще есть варианты! - усмехнулся штурман в ответ, перехватив у Сереги штурвал - Иди! Нечего тебе речи Семеныча слушать!..Мал еще для таких слов...!
Семеныч не матерился. Он говорил матом. Иногда вкрапляя в него общепонятные слова типа "я, ты, он, она"
И то - в контексте. Чтобы он сделал - с ним, с тобой, и со всем пароходом в частности.
Сейчас рубка сотрясалась от его панегириков по поводу поломанной лебедки, погоды, штурманов, которые влезли в эту...погоду, предрейсового спешного ремонта...твою Бога, душу, мать...ну и так далее...
Продолжая орать, Семеныч прошел к кормовому окну рубки, схватил микрофон внешней связи и с присущей ему вежливостью, грохочущим над палубой голосом поинтересовался у своих "тральцов", как долго они собираются еще совершать половой акт с лебедкой, пока за бортом болтается (далее последовало примерно три десятка в принципе непереводимых слов) этот трал.
Штурман Володя только усмехнулся в юные усы, продолжая штурвалом удерживать траулер носом нА волну.
А Семеныч замер, уткнувшись лбом в подрагивающий иллюминатор....
В душе ему конечно было жаль своих парней, которые долбаются на холоде с поломавшейся лебедкой, не успевая отскочить от периодически накрывающей их волны; жаль трала, который может оборваться в любую секунду и на дно, вместе с 20 тоннами рыбы, уйдут и надежды на небольшой приварок к зарплате. Что, если трал оборвется, у него в запасе почти не осталось сетевого материала, чтобы сшить новый. Что уже середина рейса, а из дома была только одна радиограмма, да и та с Первомаем. Как там Янка его, удалось ли устроить малую в детсадик. И почему, в конце концов, она ничего не пишет.. Идти ли в следующий рейс, если еще половина этого рейса не прошла, а он вымотан, выжат до конца постоянными поломками, ремонтами. И от Янки ни одного письма. После того, как его ударило гаком при постановке трала, что-то побаливает в боку, а к судовому доктору идти неохота, пацан совсем - только после мединститута, что он знает-то...Пидиатр...И Янка, блин, не пишет....
Вернулся в носовую часть рубки, достал из кармана мятую пачку "Примы" и закурил.
- Ты б не курил здесь эту гадость, Семеныч... - весело заметил штурман, расставив покрепче ноги в ожидании очередного удара волны...
- Да пошел ты со своими советами.......! Вперед лучше смотри, бл...! Влез, сосунок, в погоду...твою мать! - в сердцах заорал тралмастер.
Внезапно в переборке распахнулось окошко, ведущее в радиорубку.
- Семеныч! Тебе РДО! - назвал на общепринятом слэнге радист радиограмму и просунул в амбразуру небольшой листок серой бумаги с напечатанным на машинке текстом.
."НАС ВСЕ ХОРОШО ЗПТ МАША ХОДИТ САДИК ТЧК ВЫХОДНЫЕ БЫЛИ ТВОИХ ТЧК ЛЮБЛЮ ЦЕЛУЮ=ТВОЯ ЯНА
Заскорузлые, все в шрамах от стального троса пальцы, бережно складывали и разворачивали серую полоску.
- Семеныч!... Как насчет кофейку?... Натурального, бразильского? - после небольшой паузы спросил штурман.
- Спасибо, Володь..! Давай...Ты это....Извини меня.. - Семеныч резко отвернулся к иллюминатору.
С палубы раздался грохот заработавшей лебедки.