Одна моя подруга, распивая со мной водку, всегда жаловалась на одиночество и скудность своего жалкого существования. Мол «вся жизнь дерьмо, все бабы с...ки » и далее по тексту. На что я приводила кучу доводов того, что она ошибается. Ситуация была проста и стара как мир - любовный треугольник. Эка невидаль, да? Нюанс лишь в том, что подруга любила женщину, которая в свою очередь была замужем. Тоже не сенсация, но, тем не менее, набор не совсем стандартный.
- «И она с ним счастлива, понимаешь???», - возмущалась она мне в лицо.
Я смотрела на ее огромные глаза, толстые губы, некрасивый нос и в очередной раз понимала, почему мы с ней просто подруги. Она мне не нравилась и как говорит мой старый знакомый: «я бы никогда столько не выпил, чтобы смог с ней переспать».
Вот и для меня, слава Богу, пока еще не изобрели такого убойного алкоголя.
Но вернемся к ней.
Она уже несколько лет живет в такой ситуации. Мотается к своей любимой на выходные, а потом возвращается с красными от слез глазами и насилует мою бедную печень, рассказывая о том, как ей там было плохо, а потом снова наступает пятница и так по кругу...
Никакие походы в места массового скопления молодых, красивых и что самое главное одиноких девушек не спасали её. Она упорно долбила стену, а по воскресеньям оплакивала свои успехи.
Все это время я была сторонним наблюдателем и с легкой ноткой иронии слушала её бредни, но однажды случилось то, чего я совсем не ожидала. Я влюбилась. И ладно бы просто в какую-нибудь очередную милую девочку, а ведь нет, влюбилась по настоящему. «Втрескалась по уши» - иначе не скажешь. Со всеми сопутствующими тому пунктиками: томные взгляды, долгие разговоры, замирание дыхания при встрече и щенячьим восторгом, когда она наконец-то оказалась в моих руках.
И все бы нечего и жить нам и долго, и счастливо, и весело и в большой любви, но... она была замужем, да еще и с детьми, да еще муж был замечательный, и дети радовали.
Первый месяц прошел под знаком еще рикошетившего меня щенячьего восторга. Я стерла пальцы в бесконечных смс и практически обанкротилась на постоянных телефонных звонках – любимая проживала за несколько тысяч километров от меня. Второй месяц грыз и точил меня постоянным «скучаю». На третий я собрала манатки и двинула к ней.
Надо ли говорить, что приём был лучше некуда. Меня вынули из поезда, тут же отобрали мой огромный чемодан, который я любовно называю «косметичкой» и когда у меня спрашивали: «у тебя там что кирпичи???» кокетливо закатывала глаза и блондинисто отвечала: «нет, всякие женские мелочи», накормили, напоили, причем моим любимым пивом, и спать уложили, периодически интересуясь не надобно ли мне чего.
Я в свою очередь, тоже старалась, как могла. За неделю до поездки я сломала голову над проблемой: что подарить, да так, чтобы не просто галочку поставить, а чтобы запомниться и понравиться. Долго выуживала у любимой информацию о том, что любят и чем увлекаются все в её семье и, сделав некоторые выводы, нашла всё-таки подходящие подарки.
В первую ночь мне было сложно уснуть, эмоциональный уровень на фоне позитивных впечатлений просто зашкаливал, да и следы от мимолетных поцелуев «где-то за шкафом, чтоб никто не заметил», не давали покоя.
Я вставала с постели, ходила по комнате, разглядывала себя в зеркало, подходила к окну и махала рукой блинообразной луне, как раз зависшей надо мной. Опустив глаза вниз, я заметила, что красненькие огоньки сигнализации на машинах припаркованных во дворе моргают каждый по-своему, образуя вместе что-то схожее с ритмом техно или рейва. В голову пришла мысль успокоить себя музыкой.
Беру в руки телефон, который до отказа напичкан всякими музыкальными mp3 радостями и вижу смс от той самой подруги: «Привет. Ну как ты там? Он тебя бесит? Или ты его уже убила?».
Ох, как же она не вовремя влезла своей грязной ручонкой в мою безупречно чистую оболочку нежного плода. Перезваниваю и без приветствия начинаю отвечать на её вопросы, имеется за мной такая дурацкая привычка.
-«Нет, он еще жив и, надеюсь, будет жить еще очень долго...»
Тишина заставила меня произнести забавное: «ауууууууу»
-«Да, я здесь. Постой, как это? Она сейчас с тобой?»
-«Нет. Спит там, где ей положено»
-«Еще скажи, что он тебе понравился????»
-«Да»
У меня не было желания продолжать этот разговор, поэтому я старалась отвечать односложно, дабы быстрее закончить сей праздник негатива в моей трубке. Мне было настолько хорошо в её доме, что любое проявление чего-то плохого вызывало у меня отторжение.
-«Хм... Как это?»
Я понимала, что в голове у моей подруги постепенно образовывалась огромная дыра, на которой начинала проступать надпись: «Непонятно». Дабы совсем не изрешетить ей мозг я придумала отговорку и отложила телефон в сторону.
Луна все также продолжала висеть надо мной, и мне даже не хотелось выть, как раньше, а она будто меня провоцировала, но мне было всё равно. Я разглядывала незнакомый город. С высоты всё как-то по-особенному красиво. Ночные огни, еще не совсем голые деревья. Осень. Здесь она совсем другая, нежели в центральной полосе. Москва тёмная, унылая, вверх посмотришь, и хочется удавиться от обилия серого. Здесь же даже по ночам небо чистое, а днем меня просто слепило от безупречно голубого цвета ласкавшего мою радужную оболочку... а может, я так сильно влюбилась, что всё связанное с ней особенно ярко ложилось в мою душу. Может быть... Мне не хотелось об этом думать, поэтому я свернулась клубочком, обняла подушку, обжигая внутренности её запахом (она оставила его, когда лежала здесь, укладывая меня в постель) и уснула...
Утро щекотало меня пузырьками, которые с сумасшедшей скоростью носились в стакане с шипучими витаминами. У неё было врожденное стремление заботиться о здоровье и меня это восхищало.
Я сидела на стуле и болтала ногами. Неожиданная неделя отдыха в череде трудовых будней ошеломляла и заставляла придурковато улыбаться собственному счастью. Я закрывала глаза и тоненькой кисточкой рисовала в своих мыслях то, как мы проведем эти дни. Я еле касалась своего воображаемого полотна, дабы не задеть его и не прорвать нежную пленку моих совсем недетских грез.
Театр, кино, её подруги, какие-то встречи, ранние пробуждения, долгие сочные поцелуи, другой часовой пояс, поездки по городу, занятия любовью везде, где только возможно, моё восхищение, тем как она водит машину, смех, фотографии, пиво с креветками, ночные бесконечные разговоры на кухне, зависание моего взгляда на ней, книги, французская музыка, уроки русского языка с её сыном, походы по магазинам, цирк (не была там с трех лет), трамвай (да и такое было), мои смс ей (из ванной комнаты на кухню), пение в душевой кабинке, неработающий лифт, пробки на дорогах, вылет на встречную полосу (дабы успеть куда-то), солнце, еще не осень и уже не лето... И совсем некстати: утро после последней бессонной ночи, дождь, серое мрачное небо, железнодорожный вокзал, мой синий вагон и её голубенькая легкая курточка, в которую я на секунду вцепилась, целуя её на прощание...
Я всегда благодарю Бога за то, что он снисходителен к моей грешной и искушенной персоне, потому как не попадись мне в купе эта бабуля-болтушка, то сойти мне с ума на первом же повороте.
Поезд прибывал рано утром.
Утренняя Москва - это еще хоть что-то похожее на более или менее приемлемое место для обитания, еще хотя бы на сотую долю кубометра можно вдохнуть воздух, и это еще немножечко воздух, а не адская смесь из выхлопов, испарений и прочих продуктов жизнедеятельности царя зверей человека.
Выползаю из вагона.
И вот меня грустную, опустошенную, и слегка простывшую встретили столица и милый мальчик, который считал, что мы с ним уже три месяца встречаемся. У меня не было не сил не желания его в этом переубеждать, тем более сегодня. Я вертела в руках подаренный им букет ненавистных мною бледно розовых роз и сетовала на то, что не люблю цветы, ибо мне жаль, когда они умирают. Вот такую глупую «отмазку» я придумала, дабы уберечь себя от последующих возложений с его стороны.
Дома меня ждала еще не совсем окрепшая паутина молодого, но старательного паучка и записка от соседей: «зайди, как вернешься, а то мы подумаем, что ты умерла». Шутники...
Вскрываю пачку сигарет и врастаю в подоконник до вечера. Вообще то я не курю, но позволяю себе это в ситуации сильных душевных переживаний. В такие моменты создается иллюзия вседозволенности и полнейшего «пофигизма», а как показала практика данные периоды лучше всего пережидать именно в таком состоянии.
В проигрывателе стонет саксофон, босые ноги мерзнут от сквозняка, который запускает в себя открытая форточка, а всё моё нутро ноет и просит пощады. Смотрю на себя со стороны и жалею. Глажу сама себя по голове невидимой и придуманной мною же рукой, шепчу: «бедняжечка» и утираю слезки. КАпаю...кАпаю... и стекаю на землю, как снеговик по весне. Ночью меня бьет наповал температура и на помощь приходит как всегда тот, кого меньше всего хотелось бы видеть.
- «Я тебе всегда говорила: ты когда-нибудь локти будешь кусать от своей же доброты. Всех она любит, всех обожает, всем желает счастья!».
Мне хотелось ей сказать: уйди дура бестолковая из моих прекрасных снов, но, к сожалению, это был не сон. Не дозвонившись до меня, та самая подруга прискакала, практически как в сказке на метле и, атаковав меня претензиями к моей хрупкой психике, пичкала лекарствами.
-«Нужно было сразу ему показать, что ты тоже не «просто погулять вышла! Она твоя женщина! И ты имеешь право за неё бороться!»
После этой фразы я представила свою подругу в роли Зои Космодемьянской или Анжелы Дэвис и громко засмеялась своим же фантазиям.
-«Истеричка!» - буркнула подруга и, отвернувшись от меня, уставилась в телевизор.
О, слава небесам, эта потертая временем революционерка заткнулась и дала мне возможность спокойно умереть. Оставшись в тишине, я продолжила свои опыты по душевному терзанию и вскоре достигла наивысшей точки – слезы заполонили подушку, а всхлипы заставили подругу обратить на меня внимание.
-«Хнычешь?... хватит. Не хнычь, а то я тоже буду плакать»
-«Плачь... я не против. Мне всегда легче становится, когда я плачу, а потом хочется спать...»
Она гладила меня по волосам, строя из моей коротенькой челки смешные рожки, а я, хлопая мокрыми ресницами, несла ей шепотом какой-то бред.
- « Знаешь я так ее люблю... слышу ее запах и схожу с ума... понимаешь... дубина ты... хватит мне рога делать...она знаешь какая красивая... такие глазки у неё...и волосики черненькие... а еще знаешь...хотя не важно... в ней всё как я люблю... слова, мысли... все прекрасно...я готова мириться со всем, что есть в её жизни...а ты говоришь доброта моя плохая... чем? Ну чем??????»
Подруга перестала делать из меня самку горного барана и скептически произнесся: «ню-ню», вышла из комнаты. Я опять осталась одна и приступ «некомуненужности» словно поршнем вытолкнул из меня очередной поток слез.
-« Так значит, мать твою! Хватит устраивать этот вселенский «плач Ярославны», собирайся и пошли в клуб» - прогремело надо мной через несколько минут, да так грозно, что я послушно последовала тому, что было сказано.
«И не говори никому, что ты занята...», - шепнула на ухо перед входом в клуб подруга.
Я пытаюсь возразить, хватаю ее за рукав, кричу, что не стану так делать, но она не слышит меня, так как нутро заведения, в которое мы шагнули, уже пульсирует буйно-помешанными басами какой-то очередной популярной мелодии.
Подруга тащит меня к компании, восседающей за несколькими сдвинутыми вместе столиками.
-«Прошу любить и жаловать – одинокая девушка желает познакомиться» - громко представляет меня подруга и получает всем заметный толчок в плечо за такую «скрытую рекламу». Меня тут же утаскивает в свой угол стола какая-то наголо бритая девочка, обильно угощая пивом, а когда я говорю: «может водочки?», чуть ли не визжа от восторга, напивается со мной до чертиков.
Всё постепенно становилось красным и черным, с каждой новой порцией алкоголя исчезали другие цвета, умирали оттенки.
Боль всё еще гулко стучит, но где-то далеко внутри, как начинающиеся приступы повышенного давления у гипертоников.
Разговоры льются сами по себе. Я не в силах контролировать свои мысли. Отстегиваю от ошейника своих слов карабин поводка и отпускаю их на свободу, а они лишь только учуяв запах вседозволенности, быстро набирают скорость и, разбежавшись, начинают с удовольствием резвиться, будто домашняя псина, отпущенная на волю. Вот они уже виляют хвостом, вот катаются на спине, и не успела я оглянуться, как они не обращая внимания на мои команды, убежали от меня далеко прочь.
- «...я не сержусь на неё, нет... я ее люблю... и какая разница кто там у неё... все равно»
-«...ик... твоя подруга сказал, что ты одна, а ты мне говоришь, что у тебя есть женщина...»
-«...да, есть. Одна. Единственная и неповторимая... вот понимаешь, я этой говорю: дура ты! А она мне: ты слишком добрая! Ну не дура ли, а?»
-« Так че ты мне тогда мозги паришь? А? говоришь что одна...»
-« ...вот и я о том же... как можно говорить, что добра слишком много, а? ну как? Че она его на весах что ли ёпти вешала???... взяла такая добро... положила на ржавые базарные весы... посмотрела на вес...решила что много, покачала неодобрительно головой и отхуярила половину... потом такая отошла в сторону... посмотрела оценивающе и решила что вот эта ***ня как раз нормальное количество добра... так что ли? Да?...»
Красно-черное вокруг сужалось и казалось, оно сейчас раздавит меня. Шум музыки, толпа, крики, разговоры, позвякивание рюмок, брызги коктейлей, дым сигарет, чьи то руки, удар в челюсть...Теперь только черное, черное, черное...
Говорят, что если очень долго чего-то хотеть и представлять себе это, то желаемое обязательно произойдет. Я давно хотела получить возможность побыть одной, и вот мне это удалось. Я была на «больничном» почти неделю, мазала правую половину своего лица всякими вонючими мазями от синяков и игнорировала любые контакты с кем-либо кроме своей любимой. Подруга, так неожиданно заехавшая мне в челюсть, обрывала телефон, моля о прощении. Я не злилась на нее, но и продолжать общение не хотела. Меня раздражали ее нападки и бесцеремонное вмешательство.
Я, наконец-то, смогла прочесть несколько книг, из того обилия, которое я покупала и складировала на полках.
Мне была жизненно необходима эта передышка.
Я раскладывала мысли в голове, ревностно не допуская в себя ничего лишнего.
Я делала выводы, как учила меня мама и ставила себе воображаемые плюсики, по её же наказу.
Несколько раз звали в гости мои старинные любовницы, но я вежливо отказывалась. Это были странные женщины в моей жизни. Они были очень красивы, но у них были цвета, тона, полутона, «полуполутона» и масса оттенков. Такие вот люди-хамелеоны. Они приглашали к себе, долго рыдали у меня на плече, заставляя поверить в их искренность, потом самозабвенно трахались и провожали утром на работу. Я же оставалась опять одна, на автобусной остановке, с покусанными губами, на которых уже проступал вкус крови и Куртом Кобейном в плеере. Именно поэтому мне не хотелось их видеть, я была сыта всем этим, теперь мне был не интересен такой поворот, а при слове «секс» меня начинало подташнивать.
Прокрутив несколько раз эту мысль в голове, я отчеркнула всё жирной полосой и сделала вывод: я действительно влюбилась, но я точно еще не знала радоваться мне этому или нет. Моё настроение менялось настолько часто, что становилось страшно от одной только мысли, что я сама себя не контролирую. Сейчас мне весело, а через пару часов абсолютно беспочвенно наступала тоска, да такая что будь я кошкой с острыми когтями, то залезла бы на стену и провисела там до конца своей девятой кошачьей жизни. Но я по сути своей скорее собака, и именно поэтому мне больше по душе было сидеть на одном месте с грустными глазами и тихонечко завывать.
Отношения с любимой развивались в смсках, звонках, icq и электронной почте. Я благодарила всех компьютерных гениев разом за эти возможности, ибо такая оперативность давала мне лишний шанс не сойти с ума от собственного одинокого существования.
Минус на счете, переполненная память в телефоне, забитый до отказа электронный почтовый ящик – вот результат наших стремлений навстречу друг другу. Разум убеждал меня в ущербности, при таком способе общения, а сердце говорило ей: «спасибо» хотя бы за это.
Отшельничество закончилось так же неожиданно, как и началось.
Подруга после двух недель безуспешного обрывания телефона решила перейти к более активным действиям и, приехав ко мне, прокричала в закрытую дверь: «я буду жить у тебя под дверью, пока Ваше высочество не соизволит снизойти до простых крепостных крестьян и не запустит меня в свою опочивальню». Зная, что лесбиянки женщины отчаянные, а перспектива косых взглядов соседей меня не радовала, я всё-таки решилась и открыла дверь.
- «Мартышка ты бестолковая!», - услышала я вместо приветствия.
Подруга громко протопала на кухню, шурша пакетами, и по-хозяйски начала заполнять пустой холодильник, приговаривая: «всё свеженькое, только сегодня бегало, висело на веточке и мяукало». Я молча наблюдала за её перемещениями, а в голове крутилась фраза из песни: «вопщем было сложно без тебя Вован, хорошо что приехал».
-«Спасибо, но я столько не съем», - я попыталась её поблагодарить.
-«Пожалуйста, конечно, но это не только тебе. Я с мамой поругалась, так что намерена некоторое время пожить у тебя...»
Надо ли говорить, что моему «счастью» не было предела.
Вечером мы напились и, разрубая взмахами рук дымную завесу, спорили, пытаясь совместить донельзя несовместимую широту наших взглядов.
-«Я вот когда приезжаю, она спит со мной в одной постели! И никаких других вариантов!»
-«Ну, как же так? Это неправильно! Ты появилась позже, фактически влезла в уже сложившиеся отношения! И поэтому вести себя должна соответствующе!»
-«Никому я ничего не должна! Пусть скажет спасибо, что я еще терплю его существование рядом с ней»
-«Дура ты...», - выдохнула я и получила неодобрительный взгляд.
-«Да уж не лучше тебя, дорогая ты моя редакция! Ты такая же дура, как и я, а может и больше! Терпишь всё! Да что там терпишь! Ты ведь даже искренне радуешься, что у неё есть семья! Чему радоваться??? Чему?»
-« Тому, что она не одна...», - неуверенно прошептала я.
-«...и не с тобой!», - закончила за меня подруга.
Я опустила глаза и начала выжигать сигаретой на куске газеты дырки. С одной стороны она, конечно же, права: за свою любовь надо бороться, но вопрос в другом: хочет ли эта любовь всего того, что хочу я. Я точно знаю, что нет.
-«И потом – ты что так всю жизнь собралась прожить? А о себе ты подумала? Будешь вот так жить в одиночестве, и довольствоваться её подачками???»
-«Нет...»
-«А как тогда??? Как иначе???»
-«У меня будет семья, дети, всё как у всех... и она будет»
-«От кого дети, матушка? От святого духа? Сбрендила что ли????»
-«У меня будет муж...»
-«Кто????????????????????????????????????????????????????»
-«Муж...»
-«Мужик что ли?»
-«Да...»
Громкий смех подруги, словно огромная витрина магазина со звоном рассыпался на меня. Я встала и вышла на балкон. Мне нужен был воздух. Любой. Грязный, плохо пахнущий, вредный, но только лишь бы не слышать этот липкий, вяжущий смех и избавиться от стучащего во мне: «она права! она права! она права!».
-«Только давай без слез и истерик!», - донеслось мне в спину.
Бывают такие моменты, когда буквально пара слов может с легкостью перевесить всё: добрые отношения, дружескую поддержку, боязнь остаться одной, нежелание портить вечер... Я резко протрезвела, сфокусировала свой взгляд на одной точке, сжала руки в кулаки, стиснула зубы и до боли в глотке прогнала внутрь себя накатившие слезы. Развернувшись на 90 градусов, я вернулась на кухню, села на своё место и подняла на неё глаза.
-«Значит так, долбаная революционерка, либо ты сейчас затыкаешься и мы меняем тему, либо я повторю твой подвиг боксера в клубе!»
Тишина, которая повисла вместо ответа, заставила меня немного растеряться. Бить я её, на самом деле, не собиралась, и теперь не знала что делать, но неожиданно подруга продолжила атаковать.
-«Вот скажи что я права? Скажи! И я сделаю вид, что не расслышала твою последнюю фразу...»
-«Нет, не скажу, потому что ты не права. Ты не я и я не ты! Ты эгоистка, тебе не нужна твоя любимая, тебе нужны ощущения, события, впечатления! Тебе наплевать на её чувства! Тебе всё равно, что она любит своего мужа и что их наверняка многое связывает! Ты думаешь, вот пришла ты такая вся невьебенная и жизнь её резко стала замечательной! Да она у неё и до этого явно была не такой уж и плохой! А ты влезла туда, изводишь её своей ревностью, треплешь ей нервы, заставляешь плакать, а потом с гордостью мне об этом рассказываешь! Не так, разве? А? ну скажи! Кто мне полчаса назад доказывал, что бьет, значит, любит, а? Что ты за обезьяна такая? Почему ты считаешь, что чем хуже ты к ней относишься, тем лучше у вас всё складывается? Где логика????????????? Где??????»
Подруга вскочила со стула и практически шипела от злости. На пол полетела пепельница, стаканы, тарелки, вилки...
-«Заткнись!!!!! Как ты смеешь так рассуждать о моих чувствах! Да я за неё любого порву на куски! Я убью того, кто её обидит! Я всех распилю на части, если она попросит!!!! Я умру за неё, если будет нужно!!!!!!!!!!»
-«Вот! Вот в том то и дело, что ЕЙ Э-ТО-ГО НЕ-НУ-ЖНО! Понимаешь? У нас не военное время и, слава Богу, не первобытный период, чтобы всех на части рвать. Пойми ты это! У неё есть защитник и сильное плечо. Зачем ей еще один мужик в твоем лице! Если женщину тянет к женщине, то далеко не для того, чтобы встретить в ней очередную обезьяну!»
Подруга развернулась и ушла. На всю ночь. Где она была, история умалчивает, но утром позвонила её мама и сказала, что у дочки всё хорошо и передала от неё извинения.
Я окончательно пришла в себя и готова была продолжать жить дальше. Что-то треснуло внутри и выпустило наружу нечто мне необходимое. Я ждала утро, чтобы проснуться, а вечером отлично засыпала.
Спустя месяц любимая приехала ко мне на несколько дней. На этот период я забыла про сон и постоянно беспокоившие меня боли в шее.
Я провожала её с легкой душой, зная, что всё обязательно вернется, если только этого захотеть.
Я ехала в машине, отвозившей нас в аэропорт, и думала о том, что Бог всё-таки меня любит и балует. «А как еще можно назвать такой подарок судьбы», - воскликнула я про себя и погладила её волосы. Я сидела на заднем сидении, она лежала рядом, положив голову мне на колени. По законам жанра я должна была сейчас плакать, а мне было светло и радостно. Я улыбалась придуманному солнцу, несмотря на то, что Москва уже погрузилась в сумерки. Мне хотелось рассказать всем, как я счастлива, но я смотрела на неё и вспоминала её слова: «никому не говори. Я хочу, чтобы это было только наше»...
Я вернулась домой, когда её самолет еще не взлетел...