Она стояла у дороги. Мокро кругом. Брызги летят. Иногда таким веером обочину накрывает, что и деться некуда. Красные колготки надо беречь, на них очень заметна грязь, особенно грязь с дорожным маслом. Когда брызги все уже попадают, остаётся туман. Ничего, она недавно купила кожаную куртку, о которой так долго мечтала – ей вода не страшна. Какое-то время противоположная сторона дороги кажется другим берегом реки. Высоким берегом, там лес. Остановка хорошая, чистая. Бывают очень грязные остановки, и дует изо всех щелей, а эта хорошая. Внизу даже из кирпича. Можно уйти под остановку, но тогда не увидят. И так не видят или не замечают. Не хотят сегодня они ничего.
Ещё раза два надо прокатиться, потом домой в Ростов. Дочку соседке отдала, но страшно за неё. Второй день температура. Не снижается никак. Обычно у детей так, дал таблетку и быстро, быстро температура спадает. Капризничать сразу начинают. Безобразничать. Из кроватки хотят вылезти. Когда температура высокая они тихие. Так на них злишься, когда здоровые и безобразничают и, так ждешь, когда же они это начнут, когда такие больные и тихие. Но я ещё живу неплохо. Другие вон с жильём как мучаются, а у меня небольшая квартирка, но своя. Повезло. Она думала теперь как ей повезло. Перейду на другую сторону, может и там повезёт.
По-прежнему никого не было. Машин проезжало много, но никто не останавливался. Чтобы чем-то заняться она начала вспоминать свою жизнь. Она была хорошей девочкой. Все так и говорили – хорошая девочка. Говорили, но не родители, их она даже не помнила. Она жила до школы с бабушкой. Потом бабушка умерла, её отдали в детдом. Там она тоже была хорошей девочкой. Детдом тоже был очень хорошим, и никого там не обижали, у большинства детей были родители и иногда приходили, а у неё не было. Никого у неё не было, и она привыкла к тому, что никто к ней не приходит. Она часто представляла себе, что когда-нибудь обернётся царевной лягушкой и красивый молодой Царевич пустит ей стрелу, она поймает её и…
Он ехал в Москву из Ярославля. Дорога была так знакома, что ни в одном месте останавливаться не хотелось. Места для завтрака и обеда он уже давно себе выбрал, и менять их не собирался. Теперь будет только обед. Пообедает он уже за час до Москвы. У него давно уже появилась привычка дальнобойщика, измерять расстояние не километрами, а временем. Он нашёл ресторанчик, в котором были замечательные аквариумы. Кубики эти с зеленоватой водой, со спешащими вечно вверх пузырями, с плавающими кормушками, с декоративным каменистым дном, здорово успокаивали, позволяли отвлечься от несущегося, даже если закрыть глаза на минуту, две, назад и назад пейзажа.
Пейзажа, ещё и совсем не такого чистого, лакового, который получается на фотографиях и картинах. Замечательны аквариумы были не сами по себе, а их обитателями. В одном плавали лягушки, а во втором черепашки. И те, и другие, были каких-то совершенно особых пород с кожей и панцирем похожими на лайковую кожу. Они были, и лягушки и черепашки каких-то немыслимых цветов. Особенно ему нравилась одна черепашка, у которой были ножки будто одеты в красные колготки, казалось, что на коленках (а есть ли они у черепах) и на икрах они замечательно розовеют, будто под колготками изумительной белизны кожа.
Она, черепашка в красных колготках, казалась ему заколдованной царевной, почти такой же, какой могла бы быть царевна-лягушка, будь она черепашкой. Когда он отходил от аквариума, то обязательно бросал, уже из дверей прощальный взгляд на свою царевну. Подходил к машине, задирал голову вверх, почти на небо и видел огромный голубой храм высоко на горе, высоко над горизонтом, почти на небе. Он щёлкал зажигалкой, прикрыв лицо от назойливой водяной хмари, и делал глубокую затяжку. Докуривал он уже за рулём.
Это время уходило на подготовку к дороге. Он мысленно выжигал взглядом себе путь, не сильно, а как бы пропалив его, так палят нежного цыплёнка, взрослых курицу и утку будут палить более тщательно. Но всё это ещё далеко, он только двадцать минут как проехал Ростов. Да, хмарь, трудно видеть что-то постороннее, когда такая вокруг хмарь. Машина тяжело шла в гору, здесь высокая гора и слева будет остановка. Он хорошо знал это место. Он вообще очень хорошо знал дорогу.
Вдруг справа, прямо в кустах, у леса на широкой здесь обочине он увидел маленькую черепашку. Она плавала в размытом дождем и брызгами пейзаже, на заднем плане которого шевелились растения похожие на водоросли, отблески волнообразного капельного тумана отражались в её лайковом панцире. Он ехал совсем не быстро, но не разглядел её точно. Он только увидел на ней красные колготки, такие красные и с нежным отливом на коленях. Он крепче сжал руль, весь напрягся, но через секунду напряжение спало – показалось. Откуда возьмётся черепашка на дороге. В зеркало он больше уже ничего не видел. Там не было его черепашки, ничего уже не было, кроме дороги и красных колготок - одна хмарь.