Рассказ о Емелине

 Емелин встал со стула, надел очки и посмотрел вниз, на авеню, с шестьдесят восьмого этажа Нью-Йоркской фондовой биржи. Ему пришло в голову спросить себя, как он здесь оказался. Но в следующую минуту в комнату вошел высокий негр и представился: «Джордж Марвел». Еще он сказал: «I’m glad to acquaint you with your duties». Емелина вырвало прямо на письменный стол, потому что накануне он съел что-то несвежее, и до сих пор чувствовал себя неважно. Негр, как говорится, и бровью не повел – он весело смотрел на Емелина и ждал, пока тот отыщет носовой платок. «Что все это значит?» - думал Емелин, и мысль эта представлялась ему чужой. Он нашел платок в заднем кармане брюк, попутно отметив, что брюки не его, и, смущенно кашляя, стал вытирать лужу посредине стола. Стол был обит зеленым бархатным сукном. «Что же это все значит?» - думал Емелин, вытирая лужу. Негр между тем исчез. Емелин удивленно посмотрел на свои руки – они были в каком-то неприятном соусе. На столе высились кипы бумаг и стояла фотография в зеленой рамке. На фотографии была изображена мама Емелина в обнимку с его будущей женой. Жена Емелина представляла из себя дородную веселую даму в оранжевой собольей накидке, с кокетливо изгибающейся талией, которую она обвила вокруг оси мамы Емелина, если мысленно прочертить такую ось через точки пересечения мамы с плоскостью съемочной поверхности. Емелин никак не мог сообразить – была ли эта фотография подарена ему до его отъезда в Соединенные Штаты (чего он не помнил), или это он сфотографировал своих маму и будущую жену на память и поставил фотографию на стол в своем офисе. К этому примешивалось еще подспудное удивление от мысли, что он не мог сфотографировать свою будущую жену до того как познакомился с ней. Следовательно… Емелин на минутку присел, привел себя в порядок и уставился на маленький блестящий ключик, который торчал из одного из ящиков стола. Емелин бездумно повернул этот ключик, и взору его предстали кипы бумаг, от одного вида которых кидало в дрожь. На одном конверте значилось: «Совершенно секретно». На другом – то же. На третьем было изображение какой-то лужайки, где президент Соединенных Штатов Америки имел обыкновение играть в гольф. В общем, Емелин понял, что вляпался в историю, но почему-то до сих пор его не покидало ощущение радости. Он стал думать, почему так радуется. Ведь через минуту-другую все раскроется, в кабинет войдут полицейские и замрут с карабинами по краям, а затем неторопливой походкой к столу подойдут два человека в черных плащах и скажут: «Вы ли есть советский гражданин Емелин?». Он утвердительно кивнет, внутренне сжавшись и нашаривая воображаемый пистолет. «Идемте с нами. Мы вас расстреляем», - любезно предложат они. Он возмутится, чуть-чуть привстанет, тут один из людей в черных плащах решит, что он собрался стрелять, и подумает: «Ах, какой выгодный случай его опередить!». О том, что у Емелина и пистолета-то нет, американскому специалисту будет невдомек. Он красиво извлечет оружие и всадит шесть пуль в медленно сползающее на пол тело Емелина. А потом подует на дымок, появившийся из дула, повернется резко к своему напарнику и скажет: «Пошли отсюда, Мэл Гибсон». И вот, когда они уйдут, тогда Емелин, хрипя от множества пуль, продырявивших ему трахею, с трудом дотянется до телефонной трубки, наберет Москву и скажет, превозмогая боль и короткие гудки: «Ай лавд ю, Рассия». И тогда его будущая жена, почувствовав какой-то ментальный укол, вскочит с кресла косметического салона в Пале-Рояль, выбежит на улицу и станет провожать взглядом реактивный самолет, описывающий в небе замысловатую дугу.