Внеочередное происшествие в конторе редакции Литгазеты «ЁЖ».
Постоянным читателям газеты наверное уже давно интересно почему в конторе редакции постоянно происходят события, именуемые не иначе как происшествия. И некоторым даже может показаться, что всё это по большей части лишь безнадежно больное воображение редакторов… Но увы и ах! Это не больное воображение и даже не разыгравшаяся фантазия, это сплошные факты, так сказать специфика профессии и особая атмосфера редакции, где не действуют законы ни логики, ни физики, да и к слову сказать, никакие другие.
На собственном опыте я уже убедился, что редакция, как и сами редакторы, каждый раз предстают в совершенно новом амплуа. Идя в контору никогда нельзя предугадать, что там увидишь, и что тебя ждет, потому как фантазии руководства, доходящей порой до крайностей, поистине нет предела! Порой там бывает уйма народу, притом совершенно не ясно кто это и какого хера они там собрались. А может быть и наоборот: приходишь, а за столом сидит одинокий и задумчивый жб, совершенно отрешенный от реальности, притом отрешенность его достигает таких пределов, что он даже не обращает внимания на то, скажем, что я поджег ему волосы на голове… В такие дни редакция напоминает скорее клуб «Кому за 40». Трудовые будни… Как любит говорить жб: «Праздников у нас только 2 – Новый Год и пятница», поэтому по праздникам вообще достаточно сложно найти хотя бы мало-мальски вменяемого сотрудника «ЁЖа».
И сейчас я невольно ловлю себя на мысли, что за всё время работы в газете я ни разу не видел всех ее редакторов одновременно. И как однажды признался Че Б собрать их всех вместе невозможно, как не пытайся. Сначала приглашали, уговаривали, настаивали, потом отлавливали, пристегивали наручниками к батареи, ломали ноги, усыпляли, даже пробовали пытать. Нет, все в пустую, разбегаются как тараканы. По одиночке – пожалуйста, а вот все вместе, извините – ***!
В тот день, даже скорее вечер, я работал над очередной статьей при свете свечи. Не подумайте, романтикой тут и не пахнет! Просто рыжее уёбище – Чубайс снова экономил электроэнергию: веерные отключения света! В жопу бы ему этот веер засунуть и раскрыть…
Тут раздался телефонный звонок и прервал мои мысли о сладостном моменте расправы над Чубайсом. Звонил жб и просил меня прийти в редакцию кое-что обмозговать. Так как свеча догорала, а света в ближайшем будущем не предвиделось, я решил пойти. Быстро собравшись, я почти выбрался из темной квартиры и всё-таки наступил на кота. Он дико заорал и ловко вцепился когтями и зубами мне в ногу. После непродолжительной схватки я всё же вырвал победу из рук врага, иными словами оторвал этого ублюдка от своей ноги, и мы, обменявшись любезностями (он по-кошачьи, а я матом) вышли на улицу.
Подходя к редакции я увидел в окне яркий свет и понял, что генератор, изобретенный Ромой Кактусом и умело смоделированный Че Б из велосипеда и двух алкашей работает превосходно. Конструкция была предельно проста и работала, как и многое другое, на производных этилового спирта…
В редакции я обнаружил жб, погруженного в подозрительно пахнущую жидкость. Как объяснил жб, это были его мысли, им же самим материализованные по изобретенному им же способу. О способе материализации я догадался по запаху…
Оставив это занятие и выкатив бочку наружу, потому как от мыслей его уже начинали слезиться глаза, жб извлек откуда-то из закромов Родины пятилитровую баклажку свежего самогона, который по всей видимости нам и предстояло обмозговывать. Как только он откупорил бутыль, дверь в редакцию со скрипом отворилась – жб поспешно закрыл бутыль, дверь закрылась.
– Пронюхали, суки! – в сердцах буркнул он. Я только с сожалением вздохнул… Поразмыслив над трагичностью и безысходностью ситуации жб сверкнул глазенками и откупорил флягу со словами: «Ладно уж заходите!».
Дверь скрипнула и в редакции, потирая руки, возник Че Б.
– А генератор то, еб его мать работает! – воскликнул он и посмотрев на бутыль самогона – Хо-Хо! Да у вас тут работы непочатый край!
Жб залихватски налил по полстакана… и понеслась!
– Хорош-то падла! – выкрикнул я. Жб со знанием дела посмотрел на меня, будто бы говоря – говна не держим.
Когда подходил к концу второй литр я как-то ненавязчиво напомнил о закуске: Мол, ****ый по голове! Пора бы и честь знать! Тогда жб открыл ящик стола и достал свою знаменитую тарелочку с «закуской». А знаменита она была тем, что закусывали с нее со дня открытия редакции, и с тех пор тарелочка никогда не мылась, а только лишь ненадолго убиралась в стол, а иногда использовалась как подушка…
После появления на столе тарелочки мы продолжили возлияния с новой силой. И всё бы ничего, но после очередного тоста, как я помню, что-то вроде: Боже, царя храни, свет вдруг начал гаснуть… Посовещавшись, мы все же пришли к выводу что проблема не в помутнении рассудка, а в неисправности генератора, а потому решили послать Че Б, как непосредственного конструктора, разузнать в чем дело. Но к сожалению сделать этого нам не удалось, поскольку он уже мирно посапывал в тарелочке с «закуской».
Тогда жб, сняв со стены нагайку, решил сам разрешить ситуацию. Через несколько секунд я услышал свист нагайки, сдавленные крики, и о чудо! – свет не просто загорелся с новой силой, а стал ослепительно ярким, почти белым… Вернувшийся жб, как ни в чем не бывало, сел за стол и мы продолжили вакханалию…
Жб очень волновала политическая и экономическая нестабильность в стране, отчего он потрясал кулаком и мотивировал все это достаточно «крепкими» выражения. И тут, видимо с расчетом вступить в диспут очнулся Че Б. Посмотрев вокруг непонимающим взором и увидев ослепительно белый свет в комнате, Че Б вдруг стал изменяться в лице и выхватив именной парабеллум с криками: Марсиане! Нашествие! выскочил из редакции… Раздались отдаленные выстрелы и попомнив чрезвычайную меткость Че Б мы выпили за упокой душ павших марсиан…
Дальнейшие события виделись мне уже с трудом, сквозь дымку пьяного угара… А на утро я очнулся, разбуженный женским голосом, сказавшим: Идите завтрикать! У нас сегодня пирешка…