Я, Либби, прибыв на остров Буян с целью изучения Алатыря, познания Волотыря и поклонения Вороту, нежданно негаданно получила должность и не малую. Гвидон с Лебедью и детьми решили отдохнуть от дел управленческих и отбыли на Гаити, а я стала И.О. Буянского царя.
Поскольку Гвидон, от батюшки своего, царя Салтана, был наслышан о рыжей Атом Анше, - разогнавшей подпольное производство Ткачихи, поймавшей на «отмывании денег» Повариху и прикрывшую бордель сватьи бабы Бобарихи, - то сильно вдаваться в подробности ведения дел Буянских не стал. Коротко рассказал о том, что да где находится, какой кнопкой казна открывается, каким свистом охрана вызывается, и со спокойной душой отправился кокосами и бананами отъедаться, уровень серотонина и эндорфинов себе и семье повышать.
Я же, пару дней поцарствовав, заскучала. Дела-то на Буяне заморским движком да инжектором оснащены, потому и продвигаются плавно, чинно - сами ладятся.
Ну, раз в царстве все ОК, то я решила, что пора и с островом, и с населением его познакомиться, и отправилась Буянские достопримечательности осматривать. Полюбовалась Белочкой, с песнями, добывающей чистейшие изумруды и золото высшей пробы, поручкалась с Богатырями в чешуе, дядьке Черномору пару раз продула в двадцать одно, погрелась у Алатыря, потерлась о Волотырь (поверье тут ходит, что это к деньгам), пободала Ворота да и пошла к Дубу-новорусскому: посидеть на пляжике, полюбоваться солнышком, Кота-сказочника послушать, да с Русалкой познакомиться.
Присела я на песочек.
Легкий ветер чуть овевает тело и играет с волосами, из голубой чаши Неба изливается на Море синева. Вода, подзолоченная солнечными лучами, мелкой зыбью целуется с Бризом и обласканная, в неге, что-то тихонько шепчет ему. Даже Облака, раскидывавшие свои перья, растворились, чтоб не мешать таинству, и только Белая Птица парит на грани, между Небом и Морем, отчаянно стремясь найти что-то, что ведомо только ей или, может, это Святой Дух благословляет Мир своими крыльями?
Я, смущенная, оттого что невольно нарушила уединение Моря и Неба, закрыла глаза и откинулась на песок… когда же вновь осмелилась их открыть, Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, Бриз исчез и яростный Борей поднимал Волну.
- Ну вот, - огорчилась я, - а как хорошо-то было.
- Радуйся, что не Сиверко заглянул. – Услышала я мягкий тенорок.
Оглянулась, и увидела как Черный Кот улыбается мне тающей улыбкой. Рядом с Котом под тяжестью гуслей «парилась» Мышка. Встав и отряхнувшись от песка, напялив шапку с кокардой и, щелкнув каблуками, я представилась: Либби яла Мгужь Буянская, и.о. Гвидона.
- Наслышаны – слова донеслись до меня, новоиспеченной правительницы, со всех сторон. – Премного наслышаны, и от Гвидона, и батюшка его с матушкой про тебя баяли.
И тут, я осознала, что за спиной у меня Море и Борей, справа Дуб необъятный, на кривой Козе его не объехать, а слева и прямо передо мной путь перекрыт какими-то непонятными личностями.
Ну, сперва, конечно, врать не стану, струхнула, потом, вспомнив свое пиратско-атоманское прошлое и, что взяла мощь, я приосанилась и спросила:
- Кто вы, и с чем пришли?
- Да жители мы местные, Гвидон приютил, когда со всего миру нас погнали. С просьбой прибыли до правительницы.
Я почесала под кокардой. – Не находите, что здесь темновато становится, да и прохладно. Может, в тереме познакомимся и поговорим, как положено, за хорошим ужином. Повариха, хоть и криминальный элемент и интриганка, но готовит так, что пальчики оближешь. Да и не пакостит теперь, Салтан ее «под колпаком» держит, так что, обещаю, будет вкусно, обильно и безопасно.
- А пошли, - сказала Толпа и мы пошли.
За огромным, богато уставленным яствами, столом, находящемся в ярко освещенном покое, я разглядела тех, кого приветить удосужилась. Столовалась я в преинтереснейшей компании, здесь были все, кого принято считать сказочными злодеями, а так же и те, кого этим злодеям, народной молвой, предписывалось мучить. Ужасаться я не стала: народ вел себя смирно ел, пил и на разговоры не отвлекался, а я тем временем внимательно разглядела каждого.
Кощей оказался худощавым, крепким, с седой головой и впалыми глазами, дедом, Змей Горыныч, не взирая на довольно крупные размеры, был вежлив и молчалив. Если бы не Дурная Слава, прочно вцепившаяся в горынычево плечо, то его вполне можно было принять за скромного кабинетного ученого, слегка рассеянного и чудаковатого. Зеленый Змий – существо хрупкое, нежное и малорослое, сидел на самом краешке стула и редко шептал что-то на ухо Ворону или Серому Волку, а те согласно кивнув, клали на его тарелку то пирожок, то сёмги кусочек. Кикимора, подслеповато щурясь, таскала на свою тарелку все, что поближе стояло, Баба-Яга потчевалась клюквенным киселем и тревожно поглядывала по сторонам. Потом все ж отважилась человека позвать, да пошептала ему что-то, кося глазами в мою сторону. Человек, в свою очередь поманил парнишку и отправил его ко мне. Оказалось, что старуха беспокоилась о том, что Изба ее не кормлена во дворе стоит, и просила разрешения зерна ей немного сыпнуть…
В общем, такое впечатление, что и не злодеи здесь собрались, а аглицкие джентльмены клубятся. Однако вскоре, на дальнем конце стола, какая-то дама, видимо насытившись, стала перепираться со своей соседкой по столу. На них пару раз шикнули, но, в конце концов, Кощей попросил слова. Прямо как первоклассник, поднял вверх руку. Я понятное дело сказала: Слушаю вас, уважаемый. Кощей встал, прокашлялся в кулак и, волнуясь и от того беспрестанно теребя ворот своей рубахи, начал речь:
- Мы все собравшиеся здесь, за этим столом, жизнью сытой и спокойной обязаны Гвидону. Это он подобрал нас из фольклора и предоставил приют на своем острове, который тоже, слава Богам, уже подзабывать стали. Но в последнее время, отчего-то активизировались печатники, рисовальщики, киношники и, стали наши имена вновь трепать, так мало этого. Теперь на нашу голову еще всякие психологи свалились. Архетипические сценарии у своих пациентов ищут. И вот, в связи с этими событиями, ну нам совсем уже, даже на этом благодатном острове, жизни нет и покою. Хотели мы Гвидона просить, чтоб он еще раз попытался нас защитить, да вишь, как дело-то обернулось. В отпуск он укатил, круизом все, кругосветным, пугал. Знать так и поступит, да и не запретишь, заслужил. А раз он вместо себя тебя здесь оставил, то значит, вот мы к тебе, со своей просьбой и пришли. За хлеб соль да меды крепкие, взвары сладкие, спасибо. Поклонился мне Кощей в пояс … и сел на свое место. В зале наступила тишина, народ аж дыхание затаил.
Ну, я подумала, и … помочь же народу надо, только вот в чем проблема, я для себя так и не уяснила, а потому так и сказала собравшимся: Если помощь нужна, то помогу, чем смогу, да вот я только не совсем поняла суть дела. Может кто-нибудь, или вы, уважаемый Кощей, опишите ситуацию поподробнее? Да только уж не вставайте.
Однако Кощей встал, отвесил еще один поясной поклон и сказал: Мачеха, вероятно, лучше моего введет вас в курс происходящего.
На дальнем конце стола поднялась дама, проявлявшая наибольшую активность….
- Так, люди! - сказала я. - Если все уже сыты, то давайте перейдем в конференц зал, там есть удобная трибуна. По крайней мере вставание с места будет оправдано…. И мы перешли в конференц зал, где Мачеха поднялась на ораторское место:
- Меня здесь все хорошо знают, но раз уж вы у нас совсем недавно, то позволю себе представиться. Я – Мачеха Золушки. Проблемы, как сказал Кощей, не только у меня, нас всех здесь поливают грязью, отмываться не успеваем: Кино снимают, книжки переиздают, мультики вот еще, а последняя напасть на наши головы – психологи. Понимаете, везде, где упоминаются наши имена, всегда к нам лепят Ярлыки злодеев. Но раз уж мы сказочные, а местами, и мифологические герои, то взрослые на нас много времени не тратили. Сказали свое веское: - фи, она или он – плохие и все. А детишки, они нас жалели. Дети они же добрые души, вот душой и чувствовали, что напраслину на нас возводят. Однако, вот как психологи за нас принялись, так ярлыки, буквально каленым тавром вызжены. И никто, слышите, никто не стремится взглянуть на ситуацию здраво, по-взрослому, ответственно.
Я – злая Мачеха, имя нарицательное, символ жестокого обращения с детьми. А как, спрашивается, я должна была поступать? Я, когда замуж за Лесника выходила, думала, что и ему хорошей женой стану и с дочерью его подружимся. Девочка была долгие годы предоставлена сама себе, отец-то в лесу. Ни умыться не умела, ни причесаться. Про одежду, что говорить… по заборам, да по деревьям как Маугли скакала. Утром новое платье наденет, к обеду от него одни ремки остаются. А Лесник в лес, ты – говорит хозяйка – вот и договаривайтесь. И на месяц исчезнет, только его и видели.
Золушкой ее еще до меня кликали, да и не Золушкой вовсе, а похлеще… Это я уж в обиход это имячко, себе на беду, ввела. Да и Крестная, дорогая Крестная… с крестин не появлялась, с крестницей не общалась. Да, я действительно не отпустила Золушку на бал. А что, вы своих детей подобным образом не наказываете? А наказала я ее за постоянное вранье и лень. Ей же какое задание ни дай, она ничего не делала. Да в сказке ж прямо так и сказано: фасоль - голуби разбирали, розы сами росли, мыши там еще что-то делали…
- Грешна! – раздался крик из зала, и к трибуне подлетела фея-Крестная.
- Я фея, только раз уж подросток трудновоспитуем, то тут без волшебства ну никак. Не управляемая девочка была, такой и осталась. Да впрочем, в том королевстве, все так, как и должно быть. Принц-то, сами понимаете, не семи пядей во лбу, у него это наследственное, от папы передалось. Трюк с потерянной туфелькой, только с невежественной, ленивой девицей и тупым принцем и мог сработать. Они, что называется нашли друг друга, но вот побочный эффект от сказки, виде дурной репутации Мачехи и ее дочерей… Тут уж я бессильна, а помочь хочется, не по человечески с ней поступили. Я и предположить не могла, что эта дурацкая история будет иметь в народе такой резонанс.
- И что? – спросила я. – Что, все собравшиеся в этом зале имеют Дурную Славу, потому что их откровенно кто-то «подставил» и вы, Кощей, Василис не умыкали?
- Да нет же! Лекарь я, потому и бессмертный, что лечить хорошо могу, тайну жизни и смерти знаю. Дурищи эти, по неосторожности своей, из-за любопытства, в полон, да в наложницы попадали. Пока Жабья кожа при них оставалась они сбежать не могли от господ своих, а как те шкуру-то сжигали, так девки «когти рвать» и ко мне, на санаторное лечение да кожу новую отращивать.
- Вы думаете это очень приятно, когда весь день дома, к коровам, чашкам, плошкам, тряпкам, тяпкам, приставлена, а ночью – ублажай господина. – Раздался голос из зала. – Сейчас-то, не стесняются говорить про это прямо – рабство! А раньше-то, уси-пуси, как осчасливили. У меня магистерская степень, я Сорбонну закончила, а, привязанная, порты немилого на речке била. Он кроме: «жрать», «спать» и «да, отец» и слов-то других не знал. Животное! «Я и пахарь, я и бык, я и баба, и мужик!» - это про нас, Василис, деревенский люд жалобливые песни пел, про долю нашу тяжкую.
- Мда, вот так дела – задумалась я. Кто следующий слово возьмет?
К трибуне, которую только что покинули Мачеха с феей-Крестной протискивался Змей Горыныч.
Продолжение следует