Судьба частенько поддразнивает странника болотным огоньком долгожданного счастья, который исчезает сразу, как только протянешь к нему руки. Как ни хотелось бы бросить все ради того, чтобы пройти дорогу к тому, чего нет и никогда не было, ты держишься изо всех сил, считая синицу в руке лучшей наградой. Но через месяц иль два, подсчитывая выпавшие перья, ты отпускаешь свою птицу на волю, ведомый жалостью и ощущением обреченности, и отправляешься в путь, неизвестный никому из ныне живущих. Шагая по едва заметной тропинке, ты вспоминаешь известные тебе легенды о прошедших эту дорогу. Размышляешь ты и о судьбах тех, кто сгинул в трясине, оказался погребенным под обвалом или нашел конечную точку своего пути на дне пропасти.
По вечерам, сидя у наспех собранного костра, который почему-то почти не согревает, и поглощая пищу, вкуса которой уже не ощущаешь, ты мечтаешь о том далеком и желанном огне, что должен ждать тебя впереди, но открывая глаза, понимаешь, что не заложил и первого камня будущего дома твоих надежд.
Едва подрагивающий светлячок счастья находит свое отражение в твоей душе, разгораясь в ней отблесками бушующего пламени, которые гаснут сразу же после того, как исчезнет породившая их сила. Они оставляют в душе пустоту многим большую, чем та, что была до их появления. Так голодный желудок может растравить упоминание о еде, после которого урчание становится еще громче.
Так судьба дарит печаль.