Ладожский гость. Роман

Посвящается Алене Павловой,
моему вечному другу и оппоненту в спорах




Глава 1

Ранний предрассветный речной туман нарушили легкие удары по воде корабельных весел. Лохматый, будто почуяв чужаков тихо тявкнул, и, сорвавшись со двора, побежал в сторону берега.
Рассекая теплую с ночи воду из тумана выступали черты корабельных бортов и пес отскочил в сторону от резко со скрежетом врезавшегося в прибрежный песок носа корабля.
Перегибаясь через борта, на берег бесшумно спрыгивали люди, а падавшие брызги, скатывались переливающимися шариками с их намазанных жиром броней. Лохматый попятившись, утробно зарычал, но через мгновение рычание переросло в хрип - один из чужаков пронзил его коротким мечом. Чужаки врассыпную двинулись в сторону деревни.
- Бьерн – окликнули одного из воинов, - На дворах тоже будут псы, потому ищите и начинайте с дома старейшины.
- Да конунг.- Бьерн утвердительно кивнул.
Каждый из чужаков знал что ему делать и скоро то тут, то там начали вспыхивать крыши домов, а из хижин посыпали полусонные люди, пытаясь найти спасение вне стен домов. Отчаянным лаем заливались собаки, рассвет наполнялся детским плачем, предсмертными хрипами и воем женщин. Начинались резня и грабеж.
Это состояние было очень хорошо знакомо воину, который последним перепрыгнул через борт корабля и упруго, подобно кошке приземлился на песок. Ростом он был не высок, не слишком большого сложения, но каждое движение выдавало в нем отменного бойца. Кольчужное переплетение тонкой вязью опутывало его фигуру. Хмурый взгляд прозрачно синих глаз из надвинутого на брови шлема, мог быть только взглядом вождя. В этот раз, вождь не торопился быть первым в нарастающем грабеже. Свою долю от взятого в набеге, он получит и так, но не пристало конунгу резать крестьян как свиней и быть в первых рядах. Это не подвиг – это набег.
Он, не спеша, качающейся походкой направился в сторону деревни. Эту походку знали многие на Варяжском море, уж очень походка напоминала качку ромейских кораблей на высокой волне. И имя ему было Рерик.
Оказавшись внутри одного из дворов, Рерик, легко увернулся от крестьянина, который кинулся на него с топором и скользящим косым ударом рассек нападавшему грудь. Тот захрипел и упал в землю лицом вниз. Нельзя недооценивать врага, здесь, в местах уже привыкших к набегам, где даже самый худой крестьянин ложится спать, поставив в изголовье меч или топор. И как в подтверждение своих мыслей, он увидел одного из своих людей, уставившимся уже стекленеющим взглядом в утреннее рассветное небо.
«Лют тот, кто зарубил Бьерна» - подумал Рерик и напрягся. Его чутье не подвело и в этот раз – резко уйдя в сторону, воин спасся от летящего в его спину копья.
Выпрямившись, он развернулся и оказался лицом к лицу со своим противником. Ростом он был раза в полтора выше Рерика, а лицо пересекал шрам. В руках незнакомец держал короткую секиру.
 - Не велика честь бить в спину.- проговорил Рерик параллельно изучая противника и начиная кружить мягко переступая по сырой от росы земле.
- Бить в спину воина, не честь, а ночного вора как собаку – резать надо. – ответил незнакомец. И мрачно усмехнулся в густые усы.
Рерик не стал тратить время на слова, и коротко размахнувшись, попытался достать противника в плечо. Тот ушел с линии боя, и широко размахивая секирой, пошел на вождя. Рерик не переставал уворачиваться и отбивать удары, стараясь все- таки беречь меч и не принимать прямых ударов на клинок. Хотя и не дано знать было его врагу, что подобный меч, царьградской работы стоит половины доброго кнорра, и выдержит ни один прямой удар варяжской секиры, но рисковать лучше не стоило.
Удар следовал за ударом и Рерик понимал, что перед ним не просто крестьянин, а подобный ему воин, который и за годы оседлой жизни не растратил мастерство отменного бойца. Но в этот раз удача была на стороне варяга и сблизившись, увернувшись от удара, Рерик заступил за противника, инстинктивно подавшегося вслед за секирой вперед и на нес колющий удар вбок.
Противник с хрипом начал медленно оседать на землю и на его губах выступала кровь.
 - Будь ты проклят, вор – прохрипел он.
 - На все воля богов – проговорил Рерик и вонзил в тело побежденного еще раз свой меч.
Стычки по дворам начинали затихать и воины принимались за привычное для победителей дело - грабеж. Заранее определенные из них, вязали пленников и сгоняли на двор старейшины, где по середине уже и обосновался Рерик.
Воины деловито разделили крестьян на две группы. В одну сторону отогнали мужчин и крепких женщин, в другую – стариков, детей и колеченных.
-Гунар – Рерик обратился к одному из воинов с выкрашенными в синий на варяжский манер цвет усами - Вели принести с корабля цепи.
-Уже сделал – хмурый варяг слегка усмехнулся,- Хороший улов взяли, конунг.
-Отбери тех, кто сможет выдержать плавание, остальных оставим. И придержи людей, я хочу вернуться сюда через год. Не стоит опустошать гнездо.
- Все будет сделано.- ответил Синеус.
-Вождь, - к Рерику подбежал один из молодых воинов, -Мы нашли их святилище. Но воины не хотят подходить, ждут тебя.
-Веди – сухо бросил Рерик.
Он не любил, когда его воины роптали и уж тем более не переносил, когда его людей одолевала не должная их смыслу существования робость.
Пройдя деревню насквозь, они вышли на окраину леса, в то место, где он почти подступал к одному из домов, от которого вела в глубь зарослей еле различимая тропка.
-«Сколько ж из них успело сбежать в лес»- про себя подумал Рерик, мысленно прикидывая количество жителей, успевших скрыться в лесу, а может быть даже пославших за подмогой.
Идти пришлось не долго и метров через триста, сосны стали расступаться и появился низкий частокол, у которого стояло несколько варягов. Вид у них был хмурый и озабоченный, и это естественно – отчаянно смелый в бою воин, волей не волей будет робеть перед святилищем, пускай и не своего, а чужого бога.
- Пугливы вы, я как посмотрю – Рерик оглядел воинов.
- Да к не наши боги. – ответил один из них.
-То наши боги грозны, а местные слабы. Дай-ка топор- и Рерик протянул руку. В его ладонь легла тяжелая рукоять топора.
- Может и не слабы, - тихо под нос произнес протянувший.
- Верь только в силу своих богов, Кьярд. Если мы их детей куем в железо и обращаем в рабов, чтоб продать с торга, то значит, их боги слабы, а может и вовсе отвернулись от них.
- Но проклясть может и слабый бог – ответил тот, кого назвали Кьярдом.
- Вот и проверим. По мне так никакое проклятие не страшно. – с этими словами Рерик удобнее перехватил рукоять топора и ухнув, обрушил на хлипкие ворота. Со второго удара, дерево поддалось и меньше чем через минуту воины оказались в тесном круге святилища внутри частокола.
- Перун -выдохнул Кьрд, - Не стоит трогать конунг, беда может случиться.
- Беда может случиться – эхом произнес Рерик, задумчиво покусывая ус, как- будто сам что-то решая, пытаясь прийти к каким то выводам. И видимо приняв для себя какое – то решение продолжил – Но мы пришли за добычей, да к возьмем же воины то, что положено нам взять по праву. И с этими словами, он ловко поддел засапожным ножом небольшой камень, который сразу же привлек его внимание своим блеском, как только он оказался внутри частокола. – Их бог может и не менее грозный, чем наш, но сегодня день Одина. Возвращаемся на корабль.
Воины по одному покидали маленькое святилище, молча протискиваясь сквозь узкий проход проделанный предводителем. Рерик же помедлил, рассматривая переливающийся в лучах восходящего солнца камень.
Основная суета происходила уже на берегу, где остальные грузили награбленное добро, пленников и запасы еды на корабль. За всем этим из кустов расположенных дальше по берегу, наблюдали две пары внимательных глаз.
 - Не боись, Вадимушка – проговорил один из них, выглядевший более старшим, своему молодому товарищу.- Как волки, они накидываются и, разорвав уходят. Переждем и образуется все. Будет как вчера.
 - Не правильно это – ответил молодой, - Не правильно, не должны мы так сидеть и ждать когда нас всех переймут. Отпор давать надо, чтоб помнили. Чтоб лютовать не смели, чтоб дорога заказана была к нам.
- Ты что ль закажешь? – усмехнулся старший.
- А может и я. И камень верну. Как теперь без камня жить то будем? Перун осерчает, что не смогли сберечь и защитить?
- Ну-ну, защитник, сиди тихо, пока тебя защищать мой черед не настал. –толкнув Вадима под ребра локтем, прошептал старший, кивнув на берег.
У кромки воды уже закончилась суета и Вадим, увидел, как пятеро варягов, сняв брони и уперевшись руками в крутые бока корабля стаскивали его в воду. Мышцы буграми налились на их руках и спинах. Корабль был уже тяжел после удачного набега. Через минуту, они уже сами перелезали через борта. Драккар медленно разворачивался. Блеснули на утреннем солнце железом окантовок щиты, вывешенные вдоль бортов и корабль, ведомый рукой уверенного кормчего, медленно начал свой путь вдоль песчаного берега. Весело, не таившись, гребцы переговаривались друг с другом. Всех радовала легкость, с которой взяли неплохую наживу, радовала их удача вождя. Ведь каждый знает, что какой бы силой не обладал конунг, но без удачи он ничто. Нет удачи, нет хорошей погоды для корабля, доброй наживы, легкого похода.
Весла в едином такте вспенивали воду реки, и очень скоро корабль скрылся из виду вышедших из кустов воинов. Точнее только старшего, можно было назвать воином. Ростом, жилистым сложением и торчащим на варяжский манер из-за левого плеча мечом, он полностью отвечал понятию воина. Его спутнику - подростку было не в пример меньше лет, но несмотря на приземистость, что то выдавало и в нем будущего воина. Может наметившаяся уже в таком молодом возрасте ширина плеч, а может и упругий шаг и кажущаяся мягкость движений, которая приобретается долгими днями тренировок.
- Нельзя так прятаться, Сбышко, почему не вступились, почему не помогли? – уже в полный голос горячился молодой.
- А коль и вступились, чтоб изменилось?- пожал плечами Сбышко.- Сейчас бы и мы лежали там – он кивнул в сторону деревни, где собачья кутерьма смешалась с женским плачем.- Мал ты еще, Вадимушка. Даже я, при своем умение не долго б продержался против них. А главного их видел? Истый волкодлак. Как кузнеца срубил?
- Не правильно это.- упрямо повторил Вадим.
- Эх чего горевать, пошли, поможем. – и Сбышко прибавив шагу пошел в сторону деревни.
Тем временем варяги не ушли далеко. Едва обогнув берег, кормчий взял курс на один из небольших островков, расположенных на середине реки. Пристав к берегу, воины стали выгонять пленников. Те, спускаясь на влажный речной песок, сносили дрова, сухие ветки, готовя место для погребального костра. Рерик стоял, нахмурившись в стороне. Не ожидал он, что за такой вот набег, подготовленный и тем более неожиданный, он потеряет сразу троих воинов.
-«Ох и отчаянные же становятся они, все более яростные при защите своего добра. Оседают на земле, заводят дворы. Может прийти сюда во главе большей боевой дружины, да и занять эту землю, подчинить их себе, да и стать местным бондом, по их князем»-подумал он.
Время шло. Через небольшой промежуток, все было подготовлено к погребению и малая дружина окружила будущий костер. На самом верху лежали тела трех воинов, а Гунар Синеус был готов по распоряжению вождя поджечь костер.
- Не воинов мы потеряли сегодня, а братьев,- обратился к дружине Рерик, - Видят боги, что погибли они с честью, пали с мечом, от меча. Будет же им вечная жизнь, среди достойных и вольются они, как река вливается в море, в войско отца нашего Одина, когда пойдет он на последний бой чтобы защищать свет. Да будет так.
- Да будет так – эхом отозвались воины.
Рерик кивнул и Гунар поднес пламя к дровнику. Огонь быстро занимался, постепенно нарастая и охватывая своими языками тела воинов.
Через пару часов все было кончено, а воины начали погребальную тризну.
- Как думаешь, сколько их останется, когда мы закончим? – спросил Гунар у подошедшего к нему Рерику, кивнув в сторону пленников.
-Должно остаться столько же, сколько и было, иначе строго спрошу с тех, кто их охраняет. Нельзя расслабляться, когда мы в походе.
-Добро. – ответил Синеус,-И куда мы теперь?
-Хороший поход, должен и окончиться хорошо. Пойдем мы в сторону владений Сигурда Атлейва, там и зиму встретим. А весной, вернемся к брату моему Торварду.
- Думаешь, что раз срок твоего изгнания окончен, то брат Харальда Хальстейн даст тебе спокойно жить?
Рерик сморщился от прямого вопроса своего друга и верного помощника во всех делах еще с раннего детства. Он не любил, когда даже самый близкий из его людей поднимал с ним тему его изгнания из родовых земель.
Во время таких вот разговоров очень четко вставал перед ним и поединок с Харальдом Шрамом, которого ему, Рерику удалось победить лишь благодаря своему везению и тинг, на котором семья Харальда требовала его изгнания сроком на всю жизнь, но годи были благосклонны к нему и объявили срок изгнания всего лишь семь лет.
Ему было чуть больше восемнадцати и он, несмотря на то что уже ходил в походы в составе дружины Игиля Свея лет шесть, все равно уцелел чудом, когда разгорелся спор за край земли, которая примыкала к владениям рода Харальда и семьи Рерика. Харальд мало слушал, быстро разгорался и почти всегда хватался за меч. Да и старше он был лет на пятнадцать Рерика, и боевого опыта у него было больше. В той схватке у Рерика не было практически никаких шансов, а свидетелей их поединка было всего трое – младший брат Харальда - Хальстейн по возрасту такой же как Рерик и еще двое его приятелей. Именно они свидетельствовали против него на суде, утверждая, что он, Рерик напал на их брата без предупреждения, в то время как все было не так.
Рерик не только не нападал без предупреждения, но сам был застигнут братьями врасплох. Выручило только везение и лютая ярость, которая подобно мощной струе вливалась в его кровь в те моменты, когда казалось, что жизнь висит на тонкой струне.
Решение было изгнать Рерика на семь лет. Однако, принимая в расчет то, что за себя свидетельствовал только он сам, судьи постановили, что каждый кто пожелает, может уйти с ним.
Вызвавшихся было больше сорока, а брат Торвард дал один из двух своих кораблей. Так и началась бродячая жизнь Рерика, состоявшая из походов, добычи и смерти тех, кто решил уйти с ним в изгнание, срок которого подходил к концу. Правда оставался еще Хальстейн, который торжественно при всех дал клятву, что вражда между ним и Рериком будет кровной и окончена будет только лишь со смертью одного из них.
-Это мы еще посмотрим, Гунар, - ответил Рерик отвлекшись от своих грустных воспоминаний. - Посмотрим.

ХХХ

Ладога встретила путников хмурым небом, колючим ветром, продирающим до костей и неприветливыми взглядами прохожих, старающихся обходить по медленно превращающимся в кашу мостовым нечистоты, которые выплескивались прямо на улицу.
- Не таким я, представлял это место, когда ты мне про него рассказывал – разочарованно протянул Вадим.
- Много ты понимаешь, – отозвался Сбышко. - Это великий город. Людишки отсюда торгуют по всей земле. А Людота, к которому мы идем с тобой имеет свой двор даже в Царьграде. – и помолчав добавил, - Во всяком случае, так языки болтают.
Вадим, слушая своего пестуна, озирался по сторонам и сам того не замечая, плечом задел проходящего мимо варяга. Свою ошибку он осознал уже тогда, когда тормашками полетел в хлипкую жижу мостовой.
- Смотри куда ступаешь, смерд – произнес глухо варяг, а идущая с ним еще пара воинов весело засмеялись.
- Собака – произнес Вадим, резко поднимаясь из грязи. Рука же медленно поползла за спину, где в кожаных ножнах висел короткий меч.
- Что?! – варяг побагровел и начал доставать меч.
- Эй, Трувор, научи щенка раз и навсегда – подначил воина один из его спутников.
Воин нанес рубящий удар сверху вниз, намереваясь раскроить пополам голову Вадима. Тот же в свой черед, принял удар варяжского меча, и отразив, его откатился в сторону. Еще секунда и Вадим стоял напротив своего побагровевшего соперника уже на ногах. Холодком, где-то по спине пробежала оторопь, потому что Вадим понял, что шансов против своего противника у него почти никаких. Трувор был на полторы головы выше Вадима, много опытней. Из- под густых, бровей лютой злобой сверкали глаза.
- Ты уже мертв, смерд – глухо произнес варяг и кинулся на Вадима.
Сбышко, рванулся было на помощь своему ученику, но чьи-то крепкие пальцы плотно сжались на его локте.
-Не след вставать меж двоих, когда они меряют, на чьей стороне правда.
Сбышко обернулся. За его плечом стоял один из спутников Трувора. Пестун Вадима зло дернул рукой, сбрасывая хватку северянина, но больше попыток прийти на помощь своему ученику не предпринимал.
Меж тем, поединщики кружили вокруг друг друга, нанося колющие и рубящие удары. Вадим был легче своего противника и только это его и спасало от неминуемой гибели. В момент этого поединка, он вспоминал все, чему его на протяжении последних лет учил Сбышко.
Варяг же понял, что нахрапом ему не взять молодого соперника и тогда решил дождаться, когда тот откроется, подскользнется или совершит какую-либо другую ошибку.
Меж тем время шло. К месту поединка уже собрались зеваки, комментируя схватку. Кто-то в толпе спорил об исходе, хотя в целом, большинство было уверено, что варяг одолеет молодого воина.
Вадим знал, что Трувор ждет его ошибки, и стал еще более осторожно наносить удары. В конце обманным движением, он достал варяга. Короткий меч прошел насквозь, вспарывая на боку крепления железных пластин и медленно погружаясь в тело воина.
Трувор начал оседать и наконец оперся о меч, стоя на одном колене, хмуро посмотрел на молодого воина. Кто-то из спутников варяга рванулся на Вадима, но резкий окрик остановил воина.
 - Не сметь!
Толпа собравшихся зевак медленно расступилась и в образовавшийся круг вошел сухой, высокий воин в плаще отороченным волчьим мехом. Все его снаряжение от ножен меча, до пластинчатого на византийский манер доспеха, выдавало в нем знатного и удачливого человека. А голубые глаза излучали глубокую уверенность и в самом себе и в том, что он делает и как поступает.
-Велинар – прокатилось гулко по рядам зевак имя незнакомца.
Тот же пройдя в центр, хмуро посмотрел на поединщиков.
- Все не успокоишься, Трувор – сверху вниз обратился он к варягу, который стоял оперевшись на свой меч и тяжело дышал. – Зачем задираешь прохожих? Лучше б на порогах проявлял так свою доблесть, а не в уличных поединках.
- Он достойный воин, Велинар - вступился за Трувора один из его спутников. – А тот оборванец оскорбил его.
Велинар развернулся и посмотрел на Вадима. В его глазах смешались строгость и удивление.
-Так ли это?
-Может и так, а может и нет. – ответил Вадим.
-Дерзишь? Но добрый же ты, видать, поединщик, если Трувора сумел ранить. Имя?
-Вадим его зовут, Велинар.- к Вадиму протиснулся Сбышко и встал за его спиной.
-А не как это Сбышко! – изумленно протянул Велинар и сделав пару шагов навстречу, крепко обнял пестуна Вадима.
На всю эту картину с удивлением смотрели Вадим, Трувор и добрых две дюжины зевак.
- Откуда ты здесь появился? – удивленно протянул Велинар, размыкая объятия.
- Долго рассказывать, но шел с учеником своим именно сюда. Правда, не к тебе, а к Людоте. Вот уж не знал, что тебя повстречаю.
- Ну что же, добро – ответил Велинар,- Сейчас же пойдем ко мне, и обстоятельно расскажешь, где пропадал все эти годы, и зачем появился у нас здесь. А ты – он обернулся к Трувору - Впредь не задирай прохожих людей. Удача может в следующий раз оказаться не на твоей стороне.
Трувор хмуро посмотрел на Велинара, но ничего не сказал. Лишь в глубине его глаз мелькнула ярость и лютая злоба. Но варяг хорошо умел сдерживать свои эмоции, а на своих обидчиках ставил зарубки, надеясь в установленный срок поквитаться за нанесенные ему обиды.
Дом Велинара заметно отличался от многих других стоящих неподалеку. Сложен он был из добротных бревен в диаметре в один человеческий обхват. Небольшое количество слуг и хороший двор говорили о том, что дела у друга Сбышко идут неплохо. Да и как им было плохо идти, ведь Велинар был не много не мало, а воеводой Ладоги. Именно отсюда и шло то почтенное отношение, с каким его встретили многие в толпе при поединке Вадима и Трувора. Свое место Велинар не купил, а добыл мечом и поступками. А силой своего характера он мог сдерживать и подчинять себе многих в дружине, а если надо, то даже и строптивых варягов.
- Ну и ну, - подивился он, когда вместе с о Сбышко и Вадимом уселся за стол, казалось накрытым не на троих, а на десятерых.
- Что ж, пестун твой тебе обо мне не рассказывал? - спросил Велинар у Вадима.
-Нет ни разу.- ответил Вадим. – Он вообще мало говорит.
-Узнаю тебя Сбышко! – засмеялся Велинар. – Всегда ты был немногословен. Хорошо ты своего ученика воспитал, если он Трувора смог поранить.
-Так уж и поранил – усмехнулся в ответ Сбышко. – Для варяга такая рана, что царапина. Пара дней и будет в строю. Уж, не из твоей ли дружины он?
-Нет, хотя у меня варягов хватает. Он старший из охраны Людоты. У него свои интересы с нурманами. Вот и нашел две дюжины воинов, для охраны товаров и жизни. Хотя не скрою, воины отменные, сам их иногда прошу о помощи, когда совсем на порогах становится тяжко.
-Что ж, своим, русам Людота уже не доверяет?
-Может и да, а может, и нет. Ты сам у него спроси. Ну а ты,- Велинар посмотрел на Вадима, - откуда ж такой быстрый взялся?
-Почему ж быстрый? – удивился Вадим.
-А как тебя быстрым не называть, если не успел появиться у нас, как сразу же заслужил себе врага и молву в стане варягов? Слух о тебе быстро пройдет. Смотри, как бы кто-то еще не решил померить с тобой силу.
- С Семиозерья он,- ответил за Вадима Сбышко.- Лет пять тому назад пограбили их всласть нурманны. Отец его погиб, а матери он с рожденья не знал. Я заимку имел недалеко от их городка. Прихожу, чтоб шкуры поменять, да и товару кой - какого прикупить, а тут такое. Он вот, - Сбышко кивнул в сторону Вадима, - Попался на пути. Ему тогда было уже лет десять, вполне мужчина, только неумеха, в ратном деле, будто бы только родился. Я и взял его, стал пестовать.
- Ну, ну, пестун. – Велинар усмехнулся,- Хорошо выпестовал. А что Вадим, пойдешь ко мне в младшую дружину?
-Пойду – в глазах Вадима вспыхнул огонь, - Пойду воевода, только прикажи.
-Успеется. Эй, позовите Олега – обратился воевода к одному из слуг. – Есть у меня толковый парень, стоит за главного в младшей дружине. То же такой же, без отца, без матери, но боец славный. Далеко пойдет.
-Звал воевода ? – в дверь протиснувшись вошел воин в полном доспехе, не слишком большого роста, но широкий в плечах. Единственно, что не как не вязалось со всем этим грозным облачением, было его молодое лицо.
-Звал Олег. Вот посмотри, какого молодца хочу определить под твое начало. - Велинар кивнул в сторону Вадима.
Олег посмотрел на Вадима и слегка прищурился.
-А чем он так хорош воевода, что сразу в младшую дружину определяешь? Надо б испытать.
- Хорош он тем, что в поединке не далее как сегодня Трувора ранил. А потом, разве тебе определять как кого и когда испытывать?
-Прости воевода, - Олег поклонился. - Но обычай, есть обычай.
-Что ж, верно. Но хотел бы напомнить тебе, что испытание проходят в старшую дружину. А потому возьми его под свое крыло. Объясни быт наш, обычаи. Чую, хороший воин получится из него. Ну а ты – и Велинар посмотрел на Вадима,- Помни, что с нынешней минуты Олег твой воевода. Скажет лечь, ляжешь, скажет беги – побежишь. Приказы выполнять его беспрекословно, будто это мои приказы. Понял?
- Да воевода. – и Вадим поклонился Велинару, - Спасибо.
-Спасибо потом говорить будешь, а теперь ступай с Олегом. А нам с твоим пестуном еще поговорить надо.
  Вадим встал, поклонился Велинару, поклонился Сбышко и следуя за Олегом вышел за дверь.
Велинар проводил его взглядом, и когда за молодыми воинами закрылась дверь, перевел взгляд на Сбышко.
- Зачем же пришел сюда, а Сбышко? Не думаю, что только за тем, чтоб Вадиму город показать?
- Хотел с Людотой повидаться. Времена старые вспомнить.
-Нечего вспоминать.- резко своего собеседника оборвал Велинар,- Что было то прошло. Людота теперь птица высокого полета, так просто к нему не подступиться. Да и люд ладожский его любит и ценит. К мыслям его прислушивается. Скажу более, во многих вещах, как Людота решит, так и будет. И мало кто ему решается перечить.
-Что ж он так высоко забрался, что и не подступиться?- Сбышко усмехнулся, хотя взгляд его стал далеко невеселым.
-Город наш, чтоб ты знал,- продолжил Велинар, - Живет за счет торговли. Люд здесь признает и считается с теми, кто удачлив и прозорлив в торговом деле. А значит, такой человек всегда будет в почете. А Людота как раз такой человек и есть. И ничего ты с этим не поделаешь. Даже если ты на совет городской выйдешь, и попробуешь обвинить Людоту в деле, которому и срок вышел, никто слушать тебя не будет. Все равно за купца вступятся. Он в почете и уважаем. Доход городу своими делами не малый приносит. А уж тех, кто двор свой держит, аж в самом Царьграде, у нас по пальцам пересчитать можно. Послушай меня Сбышко и послушай крепко. Сбыславу ты все равно не вернешь. Делу такому срок вышел. А твои счеты с Людотой - это твои счеты. И отстоять их ты в поединке сможешь. Но только сомневаюсь я, что такой поединок вообще место иметь будет. И что поединок такой оправдают люди ладожские.
- Что ж, может ты и прав, но только для поединка с Людоты честь велика. Убью его как собаку бешенную, вот и все.
- И изгоем станешь. И каждый убить тебя, волен будет, как ему заблагорассудится. Не будет тебе ни чести, ни славы. Подумай над моими словами.
-Что, ж друг, подумаю. Время уже позднее, пора и спать идти. Надеюсь, что не прогонишь – Сбышко хмуро посмотрел на Велинара.
- Как могу прогнать я своего боевого товарища. Оставайся сколь пожелаешь.
- На том и порешим. – Сбышко поднялся и потянулся.


ХХХ

Вадиму не спалось. Он ворочался с боку на бок, вспоминая события минувшего дня. А особенно разговор, который произошел у него с Олегом, после того как покинули они хоромы Велинара.
- То, что воевода сказал, правда. – Олег смотрел стальным взглядом серых глаз на Вадима. – Скажу лечь, ляжешь, скажу беги- побежишь. Скажу, бейся, биться обязан до победы или до гибели. Я старший в младшей дружине. С меня весь спрос. И спуску я не даю. И тебе не дам, несмотря на то, что Велинар приказал тебя поставить в наши ряды. Запомни, приказ есть приказ, а право находится среди нас, надо еще заслужить. Понял?
-А как насчет испытания? – Вадим намеренно ответил вопросом на вопрос. Не нравился ему Олег.
-«Такие вот убьют, перешагнут через тебя и пойдут дальше» -подумалось ему.
-Будет тебе испытание. – Олегу претило, то, что молодой воин, которого Велинар отдал под его начало, не признал его. Не нравилось сразу по двум причинам. Во-первых, Олег не понимал отказа от ниже стоящего. Он вообще не мог понять отказов, но с авторитетом Велинара не считаться не мог. Во-вторых, ему было трудно смириться с тем, что воевода вот так вот просто взял и навязал ему неизвестного человека.
-«Кто он, откуда?» - задавал себе эти вопросы Олег. И опять таки, авторитет Велинара сдерживал Олега от поспешных действий.
-Будет тебе испытание – повторил Олег. – Ступай за мной - и резко развернувшись, пошел в сторону нескольких теремов, не утруждая себя в том, чтобы убедиться, идет ли за ним его спутник или же нет.
Вадим немного потоптавшись на месте, направился вслед за Олегом, не сводя взгляда с его широкой спины.
В принципе, для Вадима дела складывались гораздо лучше, чем он мог себе предположить. Вот так вот сразу, в течение одного дня взять и оказаться в младшей дружине, всего лишь благодаря встрече своего пестуна со старым боевым товарищем….
В дружине, Вадима встретили настороженно, как всегда встречают незнакомцев. Младшая дружина ладожского князя располагалась в нескольких избах, окруженных наполовину частоколом из крепко подогнанных друг к другу бревен. Среди дружинников, оказалось еще несколько человек не так давно принятых, но еще не успевших принести присягу на верность князю. Вот они – то приняли Вадима куда более легче, чем остальные.
- Как так сразу и взяли –удивился один из ижор по имени Избор, когда Вадим вечером поведал свою историю прихода в младшую дружину.
- Так и взяли,- ответил Вадим, - значит Велинара авторитет здесь в силе.
- Конечно в силе- подтвердил Стиша. – Велинар воевода ладожский. Его все знают и поговаривают, что и сам князь Гостомысл прислушивается к его советам.
- Как так, разве князь может слушать кого-то ? Князь по- моему, должен сам определять поступки свои и решения.
-Так это по- твоему – усмехнулся Избор,- да только не князь ты. Ибо разумный предводитель должен слушать ближних своих, уметь слышать их и уважать то, что они говорят. Да только отличать нужно истинную правду от того, что могут высказать сгоряча, а по холодному уму, сложив все правильно и поступать.
- Хорошо судишь, прямо как князь- ответил Вадим.
- Не князь я , -произнес Стиша, - и видимо никогда не буду им. Да только здраво на все смотреть надо.
- Может ты и прав – и Вадим задумчиво перевел взгляд со своего нового товарища на огонь очага. – А я стал бы князем.! - в голосе Вадима звучал вызов.
- Это право заслужить надо перед людьми, или взять на меч. А так, кто ж тебя князем сделает?
-Что ж можно и на меч, а можно и заслужить. Давай спать, Избор, завтра день будет трудным.
Вадим всю ночь вертелся с боку на бок, прислушиваясь к тихому дыханию своих новых боевых товарищей. Понимал, что чужак он еще здесь, понимал это, но радовался такому повороту в своей судьбе.
Подняли молодых воинов еще за темно, когда петухи не успели прокричать о приходе нового дня.
Молодые дружинники высыпали на двор, перекрикиваясь, бросились к колодцу, где весело, подсмеиваясь друг на другом стали обливаться ледяной водой.
-Эй, новенький, что такой смурной – и Избор окотил заспанного Вадима. Тот подпрыгнул от неожиданности и пронизавшего его холода.
-Думай что делаешь, Избор!
-Привыкай, теперь это твоя жизнь.
Спустя час с небольшим, Олег осматривал малую дружину. Взгляд его остановился на Вадиме и он обратился к дружинникам.
- Братья, как вы видите, нас стало больше еще на одного. Его, - и он кивнул в сторону Вадима, - нам прислал Велинар.
По ряду дружинников прокатился ропот. Все прекрасно понимали, что Велинар кого попало, не поставит в малую дружину.
- Мы все доверяем Велинару, он наш воевода. – продолжил Олег. Но по обычаю нашей дружины, нам надо испытать нового воя.
-Надо, надо испытать – подтвердил разноголосый строй воинов.
-Ты - и Олег указал на Вадима, - подойди.
Вадим подошел к Олегу и пристально посмотрел в его глаза.
-Испытание у нас простое, продолжил Олег. Тебе предстоит биться с одним из нас до первой крови. И только после этого, только я решу, быть тебе среди нас или нет. – на последних словах, Олег сделал подчеркнуто ударение, чтобы новенький понял, что только от него, Олега, зависит его дальнейшая судьба.
-Таков обычай, принимаешь ли ты это?
-Принимаю. -Вадим согласно кивнул.
 -Что ж, тогда испробуем тебя прямо сейчас. Будешь биться со Словеном.
Строй распался на несколько мгновений образуя круг, в центре которого остались трое – Олег, Вадим и избранный для поединка дружинник Словен.
-Биться приказываю по правде. До первой крови или до тех пор, пока один из вас не сдюжит.- -проговорил Олег и встал между остальными воинами.
Вадим остался против Словена. Тот был одного роста с Вадимом, и как казалось одной силы. Вадим медленно снял перевязь, на которой висел меч и рубаху, оставаясь голым по пояс. Словен повторил за Вадимом то же самое.
Воины обнажили мечи и стали друг против друга. Медленно, не сводя глаз с Вадима, Словен начал кружить, постепенно сокращая расстояние между ними. Вадим следил за противником, но начинать первым не собирался, предоставляя возможность раскрыться сопернику первым. Тот решил не терять возможности ударить и на выдохе нанес первый рубящий удар, видимо предполагая что Вадим примет его меч на меч, а потому вложил всю свою силу.
Но меч Словена встретил лишь пустоту. Мягко, как кошка Вадим отскочил в сторону. Сила Словена, с которой он нанес удар, потянула его вперед, таким образом, что его противник оказался у него за спиной. Вадим же, воспользовавшись появившимся перед ним преимуществом, легко чиркнул мечом по незащищенной спине дружинника. Лезвие оставило широкую красную полосу, которая, медленно багровея, наполнилась первыми выступившим каплями крови. Словен с ревом развернулся к своему противнику, но резкий окрик его остановил.
- Стой. –скомандовал Олег.
Словен исполнил указание старшего, но в глазах его не утихало бешенство.
- Подойди. – Олег смотрел на своего подчиненного отстраненно и холодно. – Ерунда, царапина. – произнес он, осмотрев рану. – А впредь думай. Если бы не потешный бой, и не тренировочный меч, а норманнская секира, отправиться бы тебе в вирий. А ты – и Олег развернулся к Вадиму – Ты ловок. Словен не самый лучший, но и далеко не последний из нас. Можешь быть свободным. Товарищи объяснят, что тебе делать.
Вадим вновь вступил в ряды новых товарищей, понимая, что считанные секунды тренировочного боя многое переменили в отношении дружинников к нему. Кто-то ободряюще хлопал его по плечу, кто-то хвалил.
- Как рысь отпрыгнул – не унимался Избор.- Меня такому научишь?
- Прямо – таки как рысь-отмахнулся Вадим.
- Олег не лукавил. Словен лучший после него самого боец.
- Ну-ну.
- Вот тебе и ну. И с Олегом и с Велинаром в походы ходил, а ты его раз – и Избор повторил рубящее движение Вадима.
- Повезло. – отмахнулся Вадим.


ГЛАВА 2

В палатах было темно. Отблески огня в очаге играли на обнаженном клинке, который держал в своих руках высокий статный воин, медленно поворачивая меч то вправо, то влево. Взмахнув им, он сделал выпад в сторону огня и языки пламени лизнули сталь.
- Не теряешь ты силы, Гостомысл,- проговорил человек, неслышно подошедший к воину со спины.
Тот резко обернулся, так что прядь длинных седых волос упала ему на лоб. Он откинул ее взмахом руки и посмотрел на подошедшего.
- А ты не утратил своего умения подходить неслышно со спины, Людота.- проговорил Гостомысл. Он был сильно раздражен тем, что Людота застал его за упражнениями с мечом. И досада эта крылась в том, что с каждым днем князя все хуже и хуже слушалась его правая рука, израненная еще в молодости. Теперь, когда старость подкрадывалась неслышно, а боли в правой руке росли все сильней и сильней каждую ночь, Гостомысл, князь ладожан все больше начинал задумываться о том, что он еще должен успеть сделать до того, как боги призовут его к себе.
- Брось князь, не в этом мои умения.- Людота покривился от княжеской иронии – Ты же знаешь это не хуже меня.
- Говори, зачем пришел?- Гостомысл сделал несколько шагов к небольшому возвышению, где размещался вытесанный из огромного дуба трон. Прислонив обнаженный клинок к его подножию, князь сел и медленно выдохнув, сам не замечая того приобнял левой рукой свою больную правую.
От купца не укрылась эта маленькая деталь.
- «Да,-подумал он про себя, - сдает князь». А вслух проговорил:
- Старейшины волнуются. Пришли купцы киевские, а пошлину отказываются платить. Говорят, что свои своим не платят. А где ж они свои, своих мы всех в лицо знаем.
- Что за купцы? – нахмурился Гостомысл – Что за товар привезли?
- Везут князь товар богатый, – Людота хищно улыбнулся – Они прямиком на Царьград идут от варягов. А у нас остановку сделали, чтоб кой- какую мелочевку обменять, да едой запастись. Путь ведь неблизкий.
- И что ж так платить не желают, за кров да за спокойствие?
- Не желают. – подтвердил купец.
- Старейшинам передай, чтоб не волновались. Уладим это дело. Чай никто за них не вступится, а я в раз научу, как правильно у нас за гостеприимство платить надо.
- Да к нашли заступника себе, нездешние эти. – и Людота сделал паузу выжидательно посмотрев на князя. Тот раскусил купца и идти на поводу у него задав вопрос, которого явно ждал Людота, не пожелал. Так что ему пришлось продолжать:
- В лице заступника у них теперь Велинар, воевода твой выступает.
Гостомысл помрачнел еще больше, но слишком была сильна досада на Людоту за то, что тот вторгся в покои князя без приглашения, а потому он, князь решил спуску Людоте не давать.
- Ну во- первых, воевода это не мой, а ладожский. Его старейшины поддержали. А во - вторых, зная Велинара, могу сказать так, что бесчестных людей он привечать не будет. А раз привечает, то значит за дело.
- Ну, все равно князь, ты старейшин успокой. Реши вопрос тихо. Ведь это я к тебе пришел, а другие званием пониже к ним идут, их баламутят. – Людота сделал выражение на «я». – Сам понимаешь, что в уши другим можно вложить и как случай такой повернуть. Шум, какой поднять, а потом воеводе городскому объясняться, что он не заступник, да интерес с торговых людей свой не имеет, выгораживая их и не освобождая от платы.
Гостомысл молчал и внимательно смотрел на купца. Казалось, что князь взглядом своих живых, светло-голубых глаз, готов прожечь того.
- « Лихо ты дело поворачиваешь, - подумал князь, - Не вмешайся я, так значит не ведаю того что в городе, который моим заботам вверен происходит. Не ведаю происходящего, значит слаб. А вмешайся, так решат, что я воеводу своего выгораживаю, да в обход старейшин и люда городского интерес свой имею. А то, что воевода мой, ни у кого и тени сомнения не возникнет. Ведь помнят, как он поддержал меня после смерти Домара. Ох, купец, купец…» А на словах добавил:
- Ты Людота, о своем интересе думаешь или за весь люд печешься?
- Не думай я о своем интересе, князь, плохой же из меня торговый человек получился. Но и про людей простых не забываю, ибо дела свои на благо их направляю.
- Красиво говоришь – проговорил Гостомысл, - Да только кажется мне, что интерес твой первей будет. Что до старейшин, то не след им переживать по пустякам, да и ты людей не мути. А кто такие, и почему платить не хотят, я по правде разберусь. Понял?
- Понял тебя, князь – Людота покосился на больную руку князя и уже без вызова, миролюбиво добавил – Есть у меня на примете ведунья. Может прислать, чтоб руку твою посмотрела?
Гостомысл двинул больной рукой и слегка сморщился.
- Пришли, буду благодарен, если поможет.
- Договорились, князь. – И Людота поклонившись вышел из княжеских покоев.
Князь прошелся вдоль палаты. Замер, задумчиво глядя на меч и вновь скривившись, потер больную руку. Сел и крепко задумался. Он чувствовал своим врожденным чутьем, что власть медленно уходит от него. Все больше и больше при нем оказывается столь нелюбимый и столь необходимый в делах купец. Именно он помогал Гостомыслу удерживать хрупкое равновесие между городскими старейшинами и простым людом, который только с виду был миролюбивым и интересующимся только торговлей. Уж он то знал как никто, на что способен бунт ладожский. Именно подавив когда-то подобный яростный и лютый бунт, Гостомысл потерял самого близкого и верного друга, своего воеводу Домара, с которым прошел большую часть своей жизни. На смену ему пришел Велинар, тот был правой рукой Домара, а после его гибели, стал правой рукой князя и знаком порядка для всей Ладоги. Но все же можно ли было быть уверенным в его верности.
Князь снова встал и прошелся.
-«Нет, - подумал он,- Велинар верен. Не может быть наоборот. Но все равно, пытается за спиной князя вести свою игру. Или же наоборот, это Людота пытается вести свою игру?» Его нелюбовь к ладожскому воеводе была нескрываема. Купец все время пользовался малейшей ситуацией, чтобы скомпрометировать в глазах князя Велинара.
-«Да, Людота хочет давно меня лишить основной поддержки – моей дружины, давая в город путь все большему количеству варягов. Моя дружина – князь остановился в своих раздумиях – Дружина Велинара, малая дружина Олега, не слишком ли много в одном городе дружин? С виду абсолютно лояльных, но на деле…» - Гостомысла оторвало от раздумий ощущение чьего-то присутствия в палатах.
Он посмотрел в сторону дверей и увидел не молодую, черноволосую с легкой сединой, слегка сгорбленную женщину, за спиной которой жалась молоденькая девчушка.
- Ты кто? – спросил Гостомысл
- Людомила. Меня послал Людота.
- А, ведунья – и князь сделал шаг навстречу. – Пришла посмотреть на мою руку. А это кто? - и он кивнул в сторону девчушки.
- Умила, моя ученица. –ответила Людомила. – А на руку мне твою смотреть князь без толку.
- Что ж тогда пришла?
- На тебя пришла князь посмотреть. Руны бросить и ответить на вопросы твои, которыми ты терзаешься, да задать тебе некому. Не послал бы Людота, сама пришла.
-Что ж за вопросы такие, о которых я спросить страшусь? – слегка ухмыльнувшись спросил Гостомысл.
-А то сам не знаешь, светлый князь? - в тон ему ответила ведунья – Сколько осталось тебе, не мерещиться ли что власть уходит из рук твоих, что после тебя останется.
- Это тебя купец подговорил? - спросил князь, вновь усаживаясь на трон.
Людомила сделала несколько шагов в сторону Гостомысла и замерла.
- Купец подговорить может подмастерья, рыночника или другую сошку мелкую, князь. А меня подговаривать бесполезно. Земля мой дом, небо моя крыша, трава мои стены. Я свободна, князь. А вот - ты нет. Ты сиди и слушай, ибо никто кроме меня не скажет тебе того, зачем я пришла.
- А зачем же пришла? – Гостомысл был в напряжении. Ведунья точно ударила в больное его место. И удар этот достиг цели, но что – то, несмотря ни на что, внутри князя, заставляло его верить Людомиле. – Зачем пришла? - вновь повторил он.
- Я уже сказала, что пришла, чтоб на вопросы твои затаенные ответить, но не это главное. Я ее привела – и Людомила кивнула в сторону девушки. – На роду вам обоим написано встретиться и прожить вместе. Долго ли, коротко ли, говорить не буду. Есть вещи, о которых смертным знать не дано, пока срок не пришел. А вот кое-чему, срок пришел.
- Это чему же – Гостомысл внимательно теперь смотрел не на ведунью, а на девушку.
- Правде, князь. Правде.
- Ну, говори.
Людомила встала напротив Гостомысла и взгляды их встретились.
- Срок тебе выйдет князь скоро. Не завтра, ни после завтра, но нить твоей судьбы подходит к концу. И ничего не оставишь ты после себя ничего такого, чтобы потомки могли сказать « Это дело рук Гостомысла, князя Ладожского». Это все пустое князь, поверь.
- Что ж тогда по твоему не пустое? – внутри Гостомысла, волной начинала подниматься ярость.
- История князь. Уже день твоего появления на свет стал историей и то что произойдет в ближайшие годы с тобой и вокруг тебя станет историей.- голос ведуньи медленно нарастал, нарастал все больше и больше – Историей, которой будут гордиться потомки живущих сегодня. А город этот навсегда сохранит твой дух. Ибо ты последний из великих, чистых кровью своей русов. И не важно, плох ты или хорош, Гостомысл. И будет так, до тех пор, пока горит солнце, дует ветер и стоит Ладога.
- Что ж может это по твоему и не пустое, но что ждать мне?
- Страх гложет тебя Гостомысл. Страх, рождает слабость. Ждет тебя измена. И ожидание ее, еще больше отравляет твои дни. Но измена будет не от тех, кого знаешь, они лишь станут орудием в руках истинных врагов. Сильных, лютых, беспощадных. Тех, кто вольет свою кровь в твою землю и посадит в ней свое семя и скажет: «Отныне это моя земля!»
- Непонятно говоришь, ведунья. – Гостомысл начал медленно успокаиваться, так как решил, что имеет дело с блаженной.
Людомила замолчала и внимательно посмотрела на князя.
- Я сказала тебе Гостомысл все, что должна была сказать. Может быть мы еще раз с тобой встретимся, а может и нет. Но если встретимся то это будет в день твоей гибели. Бойся этой встречи, ибо неминуема она. – и с этими словами ведунья замолчав, резко развернулась и направилась прочь из княжеских палат, оставляя в них Гостомысла и Умилу.
В палатах повисло молчание. Оба они не знали, как вести себя и каждый ждал, кто начнет первым разговор.
Девушка сжалась под суровым взглядом князя, когда тот медленно, изучающее, рассматривал ее, пытаясь осознать смысл всего происходящего. Для нее, он выглядел и во все дико, отблески пламени играли на его уже далеко не молодом лице. Глаза, в которых ярость сменяла любопытство, а на смену любопытству приходил страх, который вновь, медленно, будто бы из искры рождал ярость.


ХХХ


Олег пристально наблюдал за жизнью Вадима. Прошло уже больше трех месяцев, с тех пор, как по воле Велинара он был взят в малую дружину. Молодой воин был неплохо обучен и рукопашному бою и бою с мечом, а за прошедшее время делал успехи в искусстве боя с варяжским топором, бывшим воистину страшным оружием, которое не раз побивало мечи даже самой искусной ковки. Почти ровесники, они наверное никогда бы не нашли примирения, если бы суждено было им сойтись в бою, но в сложившейся ситуации, все что они могли делать так это просто присматриваться друг к другу, да Вадиму выполнять указания старшего по дружине.
Вот и в этот день, Олег наблюдал внимательно за Вадимом и остальными на тренировочном поле, когда от его мыслей его отвлекло чье-то легкое прикосновение. Олег резко развернулся и оказался лицом к лицу с подростком.
- Чего тебе? – недовольно буркнул Олег
-Велинар хочет видеть тебя. Немедля – произнес мальчишка и припустил со всех ног от Олега.
-«Надо ж, немедля»- усмехнулся про себя Олег, но, тем не менее, повиновался приказу и направился в сторону терема Велинара.
В горнице было светло, а за длинным столом на лавках сидели Велинар и еще несколько мужчин, незнакомых Олегу.
Олег внимательно посмотрел на них. Одежда, перстни на руках, оружие в доброй оправе – все выдавало в них людей знатных и успешных.
-«Других вряд ли воевода стал бы принимать на своей личной половине» - подумал он рассматривая гостей.
-Звал воевода? – Олег вопросительно посмотрел на Велинара.
-Звал – ответил тот.- Присядь.
Олег присел на лавку и обвел взглядом присутствующих.
- Вот что, Олег, - Велинар сделал паузу и пристально посмотрел на Олега, затем продолжил, -Вот мужи, пришли ко мне, просят нашей помощи и защиты. Мужи достойные. Торговые люди. Это вот Стиша Славович. Купец не менее знатный, чем Людота, а это брат его Севенар.
- Кто ж обидел достойных мужей и как могу защитить их я – Олег был удивлен.
- Не ты – и Велинар сделал значительную паузу – А мы.
- Прости воевода.
- Неспокойно стало на торговом пути. Нурманны появились, чинят разбой и не только на воде, но и на суши. Просят братья проводить их до волока с охраной.
- У торговых людей, да и нет охраны? - Олег еще больше был удивлен.
- Охрана есть – проговорил старший из братьев Стиша, - Да мала. Каждый нурманн троих наших стоит. А мы хоть и знатны, да не настолько, чтоб как Людота варяжскую вольницу при себе держать в большом количестве.
- Это точно, - поддержал Велинар Стишу. – Людота без варягов никуда.
- Воевода, как скажешь,- Олег согласно кивнул – Прикажешь, воев дам, если надо, то и сам пойду.
- Вот и добро. Возьми, кого посчитаешь нужным, и проведешь братьев. А по возвращении доложишь. Почитай Стишу старшим. А ты, Стиша, доверяй Олегу. Он в воинском мастерстве искусен.
Олег молча поклонился и вышел из горницы. Велинар и его гости остались одни.
- Дикий он какой-то у тебя – произнес Севенар. – И имя странное.
- Мать его была из русов, а отец – варяг. Добрый был вой, я его знал. Сына нарек Хельги, но люди его под себя переиначили, вот теперь Олегом и величают. Мать его при родах умерла, а отец сгинул в море, когда Олегу было два года. Воспитал же его Домар – воевода Гостомысла, тот который был еще до меня. А что до дикости – и Велинар на мгновение замолчал – Так каждый из нас может таким стать, коли доля, подобная Олеговой выпадет. У меня в дружине поговаривают, что сны вещие ему снятся. Вроде как мать ведуньей была, вот дар свой сыну при родах и завещала.
- Так что ж он тоже ведун? – удивился Стиша.
- Да нет, такого за ним не замечали – усмехнулся Велинар. – Но вой отличный. Далеко пойдет, может быть слава, его самого переживет.
- Ну да ладно – Стиша потянулся и налил себе из кувшина меду. – Поговаривают, что власть под себя все больше Людота забирает. Гостомысл, мол стареет, а Людота все больше варягов притягивает в город. Так ли это?
- Пожалуй что так. – ответил Велинар немного помолчав. – Не могу сказать, что так уж наш князь в рот купцу смотрит, но за последние несколько лет влияние Людоты на дела наши и жизнь значительно выросли. Сила за ним стоит действительно варяжская. И хочу сказать, что большая сила – несколько родов. Вот один из братьев подобного варяжского рода есть, он у Людоты старший в охране – зовут Трувором.
- А это не тот ли Трувор, которого мальчишка какой-то подранил не так давно?
- Тот самый, ответил,- Велинар последовав примеру Стиши, налил меду и себе. – Только мальчишка тот неплохой воин. Ученик моего старого товарища боевого. После этого случая, я его в младшую дружину, под начало Олега определил. Зовут Вадимом. Может и посмотрите на него, если Олег решит дать его к вам в охранение.
-Ты Велинар, сидишь тут и спокойно так говоришь, про то, как на земли князя вашего роды варяжские переселиться хотят. Да к ведь это передел какой пойдет. Снова кровь польется, снова смута настанет. – произнес Севенар.
-Тихо ты,- одернул младшего брата Стиша – Не след в доме хозяина его делами попрекать.
-Брось Стиша,- отмахнулся Велинар, - Не упрек мне это, хотя досадно. Но я – князя верный человек. А в таких делах, только слово князя крепко, мне же - волю его исполнять. Скажет, стой на месте – буду стоять и смотреть, а скажет, бейся – как сокол налечу и надо будет голову сложу. Мы же все клятву верности князю нашему давали. И он нас от нее не освобождал. А если по правде, то и сам знаю, что смута будет. Народ местный ее первым же и поднимет. Хотя это у нас в городе. В округе же люди слабы и варяжского нашествия не выдержат. А как след, если роды и придут, то подомнут под себя многих. Другое дело, что если князь наш воспротивится, то мы дадим им отпор. Но я ведь как смотрю на это, сколько не бейся, они осядут и если были вчера враги, то завтра союзниками смогут стать. Общих врагов всегда множество найдется. По любому - воля князя.
- А если люд ладожский другого князя заиметь захочет, ты что ж делать будешь? – спросил Севенар
В горнице повисла пауза и Велинар нахмуренно молчал. Потом, видно что – то про себя решив, ответил:
- Если люд наш на собрании своем решит, что нужен другой князь, то я с Гостомыслом уйду. Я ему лично клятву дал. Да и мил он мне. В бою всегда первым был, и дела свои творил и творит жестко, но справедливо. Да и к чему весь этот разговор?
Братья переглянулись, и Стиша ответил:
-Не ради пустого любопытства я этот разговор с тобой завел. Нам в Киеве такой вот воевода нужен, как ты. А потому, готовы предложить тебе в обмен на помощь, которую ты нам тут оказываешь и свою предложить. Всегда тебя будем готовы принять у себя.
-Спасибо вам. – ответил Велинар – Но я свое слово сказал. Князю нашему верным был, верным и останусь.
Дверь в горницу тихо скрипнула. Мужчины замолчали и увидев как тенью, неслышно вошла Сладислава – одна из жен Велинара.
-Отведайте баню, гости дорогие – произнесла она с поклоном – А после и угощение. Все готово.
-Что ж, доброе дело. – проговорил Стиша поднимаясь. – Спасибо хозяйка.
Разговор был окончен. Велинар проводив гостей, вновь вернулся к себе. В горнице его ждала Сладислава.
- Подслушивала? – усмехнувшись спросил он
-Подслушивала. – согласилась Сладислава. – Не спокойно мне. А после того, что услышала, неспокойней стало вдвойне.
-Мне то же. Многое меняется Сладиславушка. Время уже не то. Князь стареет, да и я в силе уже не прибавляю. Чую новые времена придут и нам в них места не будет. – Велинар выглядел удрученным. Таким его жена видела редко.
-Да к может воспользоваться предложением торговых людей. Князь и помоложе и побойчее себе найдет.
-Думай что говоришь! – воевода повысил голос. Внезапная вспышка гнева, загоревшись на мгновение в нем, сразу же потухла, как только он взглянул в темные, как вода лесного озера глаза своей любимой жены. – Да и не след, родная, от судьбы своей бегать. Не мальчик уже. Мое место здесь, рядом с князем. А то, что побойчей, князь найти может, то это ты верно подметила. Да искать долго не надо будет. Первым после меня Олег стоит. И видит он себя на моем месте, как наяву. Это я тебе верно говорю. Только всему и каждому свое время. Может он и на моем месте окажется, а может и свое займет. По любому, искал бы мне князь замену – первым бы сам ему Олега предложил.
- Любишь ты его, да только не пойму за что. – Сладислава с укором взглянула на мужа.
- Не люблю, а ценю. И то, что у такого воина есть, того не отнять. Хотя как гости мои подметили – дик он. А от себя могу сказать, что к тому же еще и лют. Жесткость в поступках его часто превращается в жестокость. А грань эту не всегда хорошо переходить. Хотя где – то он мне меня самого напоминает.
- А мне вот кажется, что почувствуй он, что княжеская благосклонность к тебе слабеет, то первым бы выступил против тебя.
-Может и так. Хотя верится мне в это с трудом. А потом сама знаешь – верность моя и сила на конце меча. Я ведь доверие князя не в тереме заслужил, а с воинами после смерти Домара его на княжеском месте удержал, когда люди ладожские готовы были Гостомысла на мечи поднять.
-Услуги очень часто, как и долги - претят людям, особенно когда они к власти приходят. Верь князю, но верь с оглядкой. У него теперь не воины в советчиках ходят, а сам знаешь, что купцы.
- И ты туда же! – Велинар поднялся и обнял жену. – Не всегда тебя приятно слушать, хотя разве от правды никуда не скрыться. Умна ты.
-За ум и любишь – проговорила Сладислава.
-Люблю. – и воевода притянув к себе жену крепко поцеловал ее.
-Ты прости воевода, что от утех отрываю – Велинар и Сладислава резко развернулись в сторону двери. На пороге стоял Сбышко.
- Пустое, брат, - Велинар потупил глаза.
-Ухожу я, Велинар – произнес Сбышко
-Что ж так, вдруг внезапно. С утра ничего не говорил, а тут вот к обеду на тебе! – воевода не скрывал своего удивления.
- Пора, чувствую, что пора пришла уходить. Вадима, благодаря поручительству твоему, пристроил. Город ваш посмотрел, а что до Людоты….- и Сбышко паузу выдержал и отвел глаза в сторону, а потом продолжил – А что до купца, так я думал много над твоими словами и понял, что не время еще. Коли богам суждено будет, то свижусь с ним и счет свой сведу. А коли нет, так нет.
- Что до Людоты, то твое решение меня радует – ответил Велинар, - А то что уходишь, то печалит. Только думал, что после такого срока больше вместе побудем, прошлое вспомним, а ты уж уходишь. И это когда зима на пороге.
- Правда пора, Велинар. Зиму у себя встречу. А по весне к вам снова наведуюсь, да и ученика своего Вадима навещу.
- Понял, что с тобой не сладить. Что с собой в дорогу возьмешь, может помочь чем? Вон давай коня дам?
- Все мое при мне, воевода, а большего, не надо. За коня отдельная благодарность, но в моем пути это лишний рот, а значит лишняя обуза. Спасибо за кров да тепло, хозяйка, - и Сбышко поклонился в сторону Сладиславы,- А ты друг береги себя. – и с этими словами он крепко обнял Велинара.
После недолгого прощания Сбышко покинул дом ладожского воеводы и вышел во двор. Холодный осенний ветер гнал по небу обрывки серых колючих облаков. Приближалась зима, каждый день она заявляла о своем приходе все больше и больше, оставляя по утрам отметки из замерших луж. Сбышко поежился и направился прочь со двора. Впереди ждал долгий путь.

ГЛАВА 3

На лесной поляне горел ночной костер, согревая от промозглой осенней ночи двоих мужчин, которые вели неспешный разговор. Кони тихо похрапывали и переминались с ноги на ногу, поводя ушами. Им не очень-то нравилось тут в лесу.
- Гостомысл слабеет - проговорил Людота, а это был именно он и выжидательно посмотрел в глаза своего собеседника, как бы ожидая его поддержки.
- Неужели он настолько слаб, что не сможет удержать власти в своих руках? – ответил тот.
- Сейчас сможет, - произнес купец, - Но через год или два нет. Сила князя сейчас на острие его дружины – старшей и младшей. Но старшей правит Велинар, он хоть и предан князю как пес, да вот князь насколько я знаю, не всегда это признает. А что до младшей – и Людота сделал паузу, -Что до младшей, тот там верховодит Олег, а он очень свободолюбив. Дай срок, Трувор, и этот юноша не будет признавать ничего руководства.
- Хельги свободолюбив, это правда, но дальше чем его дружина, он не продвинется. Не князем же ему стать?
- Не забыл ли ты, что именно дружина помогает занять княжеский стол. А вот удержать его, это уже талант человека. Он или есть или его нет.- и Людота посмотрел на языки костра у которого он сидел вместе с со старшим в своей охране Трувором. – Ты вспомни, как всходил Гостомысл? Помнишь?
- Помню, - хмуро согласился варяг.
- Ага, с кровью, с силой. Вначале покажешь силу, а потом поступки да дела справедливые, суд по правде – вот тебе и честный князь. А то, что этот честный князь на собственного отца меч поднял, да с княжеского трона аж два раза скидывал, да к это люди забывают. Старейшины Буривоя, отца Гостомысла поддерживали, люд подняли ладожский, а тот все равно отца родного сместил. Что уж тут-то говорить. Предложи мы сейчас нового князя, думаю, многие поддержат.
- Ты к чему клонишь, купец – Трувор внимательно посмотрел на Людоту.
- Брат твой старший, Торвард, я слышал от него самого не далее как пару зим назад, давно уже хочет переселиться со своих земель. Чем ему плохи наши? Нелегкие дела у твоего брата, это я уже знаю и без тебя. Не оставит его в покое семья Харальда и Хальстейна из-за распри с Рериком, братом твоим. Ох не оставит – и Людота демонстративно повздыхал, сочувственно посмотрел на Трувора и как бы уводя разговор в другое русло, подальше от неприятной для варяга темы, произнес – Знаешь в чем слабость Гостомысла? У него нет потомства. Он один, абсолютно один. С одной стороны это хорошо, никто из родных не последует его примеру, и не попытается его сместить с княжеского стола, а с другой… С другой стороны, Трувор, если кто-то сместит или попытается сместить его, Гостомысла, то никто не будет мстить, не будет кровников.
- И ты хочешь сказать, что может найтись такая сила, которая выступит против князя? Уж не ты ли это, купец?
- Не я. По мне привести такую силу, помочь ей. А уж по завершении дела удачно – быть при ней, помогая собрать власть над людом и завоевать уважение и поддержку. А коли сила забудется, то напомнить, кому она обязана. Я понятно объясняю тебе?
- Куда уж более чем. – усмехнулся Трувор в усы, но глаза его оставались задумчивыми. – Чем же князь тебе нынешний не угодил, а ?
- Хочешь знать правду, варяг? – голос Людоты наполнился металлом. – Ну что, ж изволь. Вермила, один из старейшин Буривоя, был моим отцом. Его по приказу князя, вои Домара двумя березами разорвали прямо у меня на глазах. Мне тогда мало лет было, а потом мать меня к дядьке отправила. Тот меня к торговому делу пристроил, ну и пошло у меня. Добился вот успеха. – и Людота подкинул сухих веток в костер и продолжил. – А когда вернулся сюда, то Гостомысл уже силу набрал, утвердился. Да и не узнал он меня. Меня никто узнать не мог, ибо много лет прошло, а князь уж постарался, что бы от Буривоя и окружения его никого не осталось. Вот тебе Трувор коротко моя история. Говорю тебе я все это, потому что вижу, что может это все быть интересно роду твоему. А мне – мне все интересно, что к гибели княжеской приведет.
- Что ж, купец, надо подумать. Все равно я по зиме уйду к своим. Весной придешь за товаром, думаю, брат объявит тебе свое решение.
- Буду надеяться, что боги помогут нам. – сказал Людота.
Трувор встал, потянулся и произнес:
- Пойду проверю стражу. Не ровен час спят, шкуру спущу. Мягчеют мои дружинники у тебя. Жизнь слишком спокойная, вот и расслабляются
- И то верно, - поддержал его купец, - Тишина ведет к отсутствию дисциплины. Иди, проверь.
- Мудрено говоришь, Людота. По моему так – расслабился, значит скоро и с богами встретишься. Нет, расслабляться никак нельзя. – и с этими словами, варяг бесшумно растворился в темноте.
Как только он исчез из виду, от ближайшей сосны отделилась тень и приблизилась к купцу.
- Ну, что Услад, скажешь – поднял на приблизившегося глаза Людота.
Пришедший подсел к огню, простерев над ним руки, помолчав, проговорил:
- Как мне донесли, купцы у Велинара пробудут еще два, три дня. Потом отправятся на волоки. У воеводы выпросили себе охранителей.
- Кто их поведет? Кто-то из людей Велинара?
- Не совсем. Поручение об охране купцов, воевода Олегу дал. Видимо он и поведет их. Возьмет часть своих людей из младшей дружины.
- А так как для Олега это дело представляется не очень-то и серьезным, то возьмет он с собой не самых лучших дружинников. Я прав?
- В корень зришь, Людота.- и Услад криво усмехнулся. –От себя добавлю, что и количество их будет не велико.
- Значит, будет их ждать сюрприз. Ты с нурманами договорился?
- А то, как же, господин. Перехватят их аккурат, у волоков. Я, сказал им, что в полон можно никого не брать. А все что будет при купцах, пускай себе забирают.
- Щедр ты, как я посмотрю Услад на чужое добро – проворчал Людота. – А они что?
- Ответили, что то, что берут в бою, это и так их по праву. Просили золота.
- Доплаты?
- Без нее не пойдут. Так их главный сказал.
- А ты и согласился? Сколько ж ты с моей доплаты себе в карман положишь, плут? – Людота не сводил глаз с Услада.
- Господин как можно обворовывать того, кто тебя кормит? – неподдельно удивился тот в ответ.
- Можно, можно. В общем так. Слушай меня внимательно и запоминай. Доплаты никакой не будет.
- Но господин…- протянул Услад
- Слушай меня и не перебивай. Еще раз говорю, что доплаты никакой не будет. Нурманам обещай же другое. А сам, возьмешь людей Трувора, я постараюсь отобрать лучших. Когда с купцами и Олегом будет все кончено, ты должен не дать нурманам уйти. И тем более уйти с добрым товаром, который купцы везут на продажу. Я считаю, что этим товаром смогу получше них распорядиться. Ты все понял?
  - Да господин. Понял.
- Ну и хорошо. А теперь ступай.
Услад так же не слышно исчез в ночном лесу, как и появился.
Людота еще немного посидел у костра, задумчиво глядя на языки пламени, потом завернулся в плащ и лег. В голове у него роилось много мыслей. Если бы удалось все выполнить, так как он задумал, то нападением на купцов, он убил бы несколько зайцев разом.
Во-первых, он избавился от Олега, пока еще не слишком значительной фигуры, но значимости этой не умалявшей. Во - вторых, убрав с волоков ватагу нурманов, Людота навел бы порядок и наконец-то наступило бы временное затишье, благодаря которому ладожский люд перестал бы досадовать на варяжских гостей. Его самого не раз попрекали охраной, которая большей своей массой состояла из варягов. Потом сегодня нурманы союзники, а завтра и сам купец может попасть под их мечи. А в третьих, Людоте перепал бы без всяких хлопот неплохой товар.
-«Что ж - думал Людота, - если все получится, как я задумал, я в накладе не останусь. А Велинар, пожалуй, останется без части, пускай и не самой лучшей, своих людей. А значит, станет немного слабее. А что может быть лучше слабеющего врага?»
Такие мысли роились в купеческой голове и сам того не замечая, Людота провалился в крепкий, без всяких сновидений сон.



ХХХ

Умиле отвели место на женской половине. По приказу Гостомысла к ней была приставлена служанка Милена. Для чего князь оставил ее при себе, Умила не понимала. Может быть на него произвели впечатление слова Людомилы или попросту прельстился ее молодой красотой? Она каждую ночь задавала себе эти вопросы и каждую ночь ожидала ночного гостя, но князь не шел. Она боялась этой встречи, хотя нельзя сказать, что до конца не желала ее. Днем, когда она сталкивалась с Гостомыслом, то всегда старалась прошмыгнуть мимо, старалась стать не заметной, будто мышка. Вот и в этот день Умила вновь столкнулась во дворе с князем и уже готова была пройти, потупив глаза, но его зычный голос остановил ее.
- Постой, девица. – Гостомысл взирал на нее с высоты своего роста. – Постой, - повторил он еще раз, но уже немного тише. – Все ли хорошо?
- Да князь,- проговорила девушка не отводя взора от земли.
- А коли хорошо, то чего ж ты меня сторонишься?
- Как можно, князь, не могу сторониться я.
- Сторонишься, сторонишься, я же вижу. Ну, ладно, не бойся. Подойди ближе. – и князь сделал шаг ей навстречу.
Умила подошла ближе к князю и замерла. Ее сердце трепыхалось в груди, будто синица. А князь взял и рукой поднял ее подбородок вверх и заглянул в испуганные девичьи глаза.
- Не бойся,- уже совсем тихо проговорил он. – Я не обижу. А если кто другой обидит, то я ему не спущу, уж можешь не сомневаться.
Девушка молчала.
- Я много думал над тем, что произошло тогда у меня в палатах. Может ведунья права и нам суждено быть вместе? Что скажешь?
- Тебе решать, князь. – произнесла Умила.
- Если б мне, то я б давно уже решил. Не мне, краса, а богам. Это им решать. Но сужу так, коли встретилась ты мне, коли Людомила привела тебя, значит, так тому и быть. Да не бойся. – и он приобнял дрожащую толи от холода, толи от страха девушку. – А раз тому и быть, то станешь моей женой.
- Да можно ли князь?
- Можно, можно. Мне еще пока все можно.- сказал со вздохом Гостомысл. – День назначу, а Милена тебя готовить будет. Ступай. – и с этими словами он отпустил Умилу и пошел прочь в сторону конюшни.
Девушка долго стояла посреди двора замерев, а очнувшись, ринулась к себе. Стать женой князя ладожского было великой честью, но что – то в глубине нее противилось уже самому факту, что вот так, в одно мгновение, прямо посреди двора за нее уже все решили и разом определили ее судьбу. И хотя с рожденья она была воспитана повиноваться, Умила до конца не желала принять свою судьбу.
Гостомысл оседлав коня, поехал в сторону терема Велинара. Не то чтобы он следовал скрытым словам Людоты, но ситуацию с заезжими купцами он все же решил не оставлять просто так. Надо было во всем разобраться и если правым окажется купец, то следовало бы крепко спросить со своего воеводы.
-«Бей своих и чужие будут бояться», вспомнились князю слова отца его, Буривоя. Тот не знал тогда, какой горькой правдой сказанное может вылиться для него самого. И как он будет бит собственным сыном. Князь усмехнулся своим мыслям и ударил коня по бокам.
В доме Велинара было тихо. Воевода сидел за столом, не шевелясь и смотрел в одну точку. Его сильно расстроил отъезд Сбышко. С приходом старого товарища, казалось, сама молодость вошла в их дом. Вновь воеводе вспомнились былые походы и сражения. Любовь и потеря Сбышко его любимой, юношеские потехи и военные трофеи.
От мыслей его оторвал шум во дворе. Велинар встал с места и вышел во двор. Его глазам предстал сам князь, спрыгивающий с коня. Он подошел к воеводе почти в плотную, и взглянул тому в глаза.
- Здрав буде, воевода. – произнес Гостомысл.
- И ты будь здрав, князь.
- Так и будешь на пороге держать князя своего или зайти пригласишь?
- Мой дом – твой, князь. – сказал Велинар отходя в сторону.
- То то же. –усмехнулся Готстомысл и прошел внутрь.
- Что вдруг, княже нагрянул? – Велинар почувствовал подвох в приезде Гостомысла, но виду, что удивлен не подавал.
- Не стал бы воевода приезжать, да обстоятельства меня вынуждают! – проговорил Гостомысл усаживаясь на лавку. – И обстоятельства эти для меня важны.
- Что ж такое случилось, князь? – Велинар оставался стоять перед князем.
- А то ты сам не разумеешь – и князь недобро прищурился.
- Знал бы, то не спрашивал.
- Ах, не спрашивал? - голос князя зазвучал уже на весь терем Велинара. – Говорят, ты купцов сторонних привечаешь, от уплаты пошлин их освобождаешь. Именем моим освобождаешь или за моей спиной?
- Не именем твоим и не за спиной у тебя князь. – Велинар уже понял, что разговор будет не из легких, да где уж с князем беседы легкие вести. Однако, вперед решил не забегать.
- Ну раз не именем моим и не за спиной, так объясни, почему ж купцы киевские в мой город приходят, пошлины не платят, да дальше идут?
- Купцы, о которых ты речь ведешь, мне знакомы. Я их еще детьми знал. Пришли ко мне за советом, да за помощью. Люди они достойные, подостойней многих из их сословия будут.
- А раз достойные, чего ж тогда не платят? – Гостомысл никак не мог успокоиться и голос его гремел. Никак он сам понять не мог, что его раздражает больше, что купцы пошлину не платят или же что не к нему, а к Велинару за помощью пришли.
- Заплатят, княже. Только не сейчас, а позже, когда с товаром богатым вновь к варягам пойдут. Но если важна тебе плата, то я готов за них ее внести сам.
- Так что ж, интерес свой имеешь? – прищурился князь.
- Имею. –и Велинар твердо взглянул в глаза Гостомысла. На этих словах, князь замолчал, чувствуя, как холодная ярость начинает захлестывать его. От воеводы он был готов услышать какой угодно ответ, но только не такой.
- Что ж за интерес такой ты имеешь, Велинар? – тихо спросил князь. Воевода уже чувствовал ярость князя и прекрасно знал, что в такие минуты с князем шутки плохи.
- Интерес мой князь, в правде. Много купцы к варягам ходят, многое видят, многое слышат. Самое главное, что к нам они не причастны и в нашей жизни своей корысти не видят. А потому правду скажут. И правда для тебя князь, для меня и для всего люда ладожского важна. И потому, когда пришли они и попросили помощи и защиты на волоках, то я слово свое им дал, что людей для охраны снаряжу и помогу им чем смогу. А они, в память об услуге моей, все как есть мне донесут. Без искажений и лишних придумок.
- Какая ж такая правда для меня и для люда ладожского важна? – князь умышленно не упомянул своего воеводу.
-«Пускай гадает – он для меня сейчас весь люд ладожский или я его вообще исключил» - подумал Гостомысл.
- А правда та, что принесли мне купцы вести, что роды варяжские на наши земли нацелились, осесть здесь хотят. И то что купцы мои говорят, я уже от многих слышал. Ты я думаю, тоже знаешь об этом, только слух идет, что признать не хочешь.
- Кто ты такой, чтоб судить меня?! – взревел Гостомысл.
- Воевода твой я или забыл, князь? Рука твоя правая в бою. Тот, кто спину тебе прикрывать будет до последнего вздоха! – в тон ему ответил Велинар. – Я князь, в воле твоей, тебе судить меня если пожелаешь, но разве время изменилось или другое что-то произошло? С каких пор, князь дружинникам своим верит меньше, а доверяет больше торгашам?
Рука Гостомысла на секунду метнулась к рукояти меча, но он одернул себя и сдержал. Нельзя было даже в ярости пролить кровь Велинара у него же самого в доме. Нельзя было этого делать, даже если ты и князь. А потому, задушил Гостомысл свою ярость, всю волю собрал в кулак и проговорил:
- Вот что я наказываю тебе, воевода. До того момента, что не решу, ты над моей дружиной не волен. Распоряжения твои, если отдать их захочешь, силы иметь не будут. Старшим ставлю Олега, а тебе – со двору ни шагу. Ослушаешься, – и на этих словах Гостомысл поднялся так, что лавка отлетела в сторону. – Ослушаешься – так спрошу, что мало не покажется!
- Воля твоя, князь. – покорно принял решение Велинар.
- Я здесь везде в своей воле! – произнес Гостомысл и вышел прочь.
Велинар остался стоять посреди горницы. Лишь грудь его вздымалась подобно кузнечным мехам от душивших его ярости и обиды. Меж тем, неслышно в палаты проскользнула Сладислава, подошла и обняла мужа. Воевода похлопал ее по руке и глухо произнес:
- Мир рушится родная, если свой на своего прет будто косолапый.
- Не мир рушится, родной, просто время летит, а мы не замечаем.
- Да что ж такое творится, Сладиславушка?! В какой же он силе князь, если так потакает Людоте?
- Кто сказал, что только Людоте? – ответила она, - У него еще и старейшины и люд ладожский. Думаешь, не понимает, что власть как вода от него утекает?
- Но власть его мы на мечах всегда держали.
- А что толку? Власть сильна, когда на понимании людей держится. Вот ты со своими дружинниками, разве силу свою на мече держишь? - и Сладислава заглянула в глаза мужу – Нет, - продолжила она, - Ты для своих воев как отец. Всяк знает, что к тебе за советом и помощью прийти может. А ты его печаль разделишь. И поможешь, если в силах твоих будет.
- Что ж дальше то будет? – Велинар поднял с пола перевернутую лавку и устало опустился на нее.
- Дальше, воевода мой, если устоять хочешь, отвечать тем же надо. Людота не против тебя, против князя паутину свою ткет. А почему так? Кто вопросом этим задавался? Никто. Интерес варяжский у купца или еще какой, вот где тайна скрыта. Найдем ответ – выстоим. А нет, так не станет нас. И князя не станет. А что с Ладогой будет? С людьми?
- Права ты. – вздохнул Велинар, -Кругом права. Но как правды искать, а найдя, как князю глаза открыть?
- Ну это он тебе со двора наказал не ходить – лукаво произнесла Сладислава.
- Ты о чем это?
- Позже узнаешь, родной. – произнесла она и крепко поцеловала мужа.



ХХХ

Старшим в охране купцов Олег определил Словена. Так же отрядил под его руку Вадима, Избора и еще дюжину воинов. Сам Олег собирался двинуться днем позже вслед за купцами, но только известие о распре князя с воеводой, и указ князя возглавить обе дружины его остановил.
- Не спокойно мне как-то - проговорил Олег своему приближенному по имени Малюта.
- А что так, Олег?
- Да вроде Велинар дал наказание простое по охране купцов. Да что то будет. Все внутри меня чует недоброе.
- Брось, воевода – отмахнулся Малюта.
- Сложно. Еще князь гневается на Велинара. Прислуга из его дома донесла, что по поводу гостей его, купцов, свара произошла меж ним и князем.
- Так то ж не в первый раз. Вспомни, как князь с Велинаром вздорили, а потом плечом к плечу вставали супротив нурманов.
- Так то оно так, есть и в твоих словах правда, Малюта, но только в этот раз чуется мне что все гораздо серьезней. Не оставлял князь Велинара на дворе с запретом уходить куда-либо. Не было такого, чтоб меня над старшей дружиной ставили.
-Все когда – нибудь Олег случается в первый раз – и Малюта пожал плечами – Но только что ж расстраиваться, брось ты это.
Но Олег, казалось, не слышал своего боевого товарища, и продолжал свои мысли:
- Еще старшую дружину придется укоротить, верны они Велинару и вряд ли стороннего станут слушать.
- На то княжеский указ есть. – ответил Малюта. –А что до укращения, то не станут слушать, да к мы их мечом норовистых укоротим.
- Ты в своем уме. Это что ж, мы тут, в Ладоге, на своих меч поднимать станем, прямо у стен?
- Ну коли слушать не станут…- смешался Малюта.
- Коли слушать не станут, на то у меня язык есть. Уговорю как- нибудь.
-Ну-ну, воевода, тебе видней.
-Ладно, пойду попробую с Гостомыслом словом перекинуться. Может не так уж все далеко зашло. – и с этими словами Олег развернулся и пошел в сторону княжеского терема, кутаясь в плащ, пытаясь скрыться от холодного, промозглого осеннего ветра, дующего с Нево.
- Эк какая погода - увидев прозябшего Олега, произнес слуга Гостомысла, когда Олег оказался на княжеском дворе. - Чай продрог воевода?
- Доложи князю обо мне. Пришел, словом надобно перекинуться.
- Доложу, ты вот воевода в терем пройди, да согрейся. А я к князю метнусь – этими словами, слуга исчез в темноте княжеского терема.
Олег приложил ладони к печи и закрыв глаза, почувствовал, как тонкое, будто маленькие иголки, тепло стало разливаться от озябших ладоней вверх, дальше по телу.
- Князь ждет тебя воевода – голос слуги вырвал Олега из минутной томной расслабленности. – Следуй за мной.
В след за слугой, Олег вошел в покои Гостомысла.
- Оставь нас, - приказал своему слуге князь. – Зачем видеть хотел, воевода?
Олег посмотрел на князя и собравшись с духом произнес:
- Твоя князь распря с Велинаром- это твоя распря. Я промеж вас вставать не намерен, но считаю, что ты князь не прав. Не хочу я старшую дружину принимать.
- Это почему ж так? – Гостомысл прищурился – Слова тебе моего мало, указа моего, я как посмотрю не хватает. Я сказал, ты принял. Или боишься?
- Я князь, мало чего боюсь, больше беспокоюсь – и Олег усмехнулся,- Только я вот как разумею. Прими я сейчас под себя старшую дружину, много беспокойства выйдет.
- Это что ж так, какое беспокойство – князь подался вперед и недобро посмотрел на Олега.
- Считаю, что не станет старшая дружина слушать меня. Норов свой покажет, воев проверенных и добрых. А раз так, то норов мне этот укрощать придется. И если слово не поможет, тогда мечом придется укрощать, а из этого новая смута выйдет, которая нам не нужна.
- Это что ж ты мне хочешь сказать, что Велинару и людям его, слова моего мало. Хочешь сказать, что дружинники клятву мне дававшие на верность, против князя своего пойдут?
- Не против князя. Тебя, прости уж Гостомысл, когда мечи потянут и вовсе забудут и клятву свою тоже. Я хорошо дружинников знаю, обычаи их. Слава богам с мальчишки с ними рос. В первую очередь любой дружинник воеводе своему верен, а уж потом все остальное.
- А все остальное по твоим словам- это князь их, которому они клятву давали, да и люд простой. Так я тебя Олег понимаю? – Гостомысл нахмурился.
- Понимаешь правильно, князь.- Олег прямо посмотрел в глаза князя – Отмени указ, Гостомысл, примирись с Велинаром. Не ровен час смута выйдет и от нее никому выгоды не будет – ни тебе, ни Велинару, ни воям, ни люду простому. Еще слабее станем, а врагов, слабости нашей ищущих с каждым днем все больше и больше.
- Понял тебя, воевода. – проговорил Гостомысл – Ступай, обдумаю слова твои. К утру решение приму. До тех пор, пошлю в старшую дружину человека и воям передам чтоб зря не шумели.
- Благодарю князь. – Олег поклонился и вышел.
- Надо ж, молод а разумен не погодам – произнес вслух князь, глядя вслед ушедшему Олегу.
Олег выйдя в княжеский двор, посмотрел на небо и направился на городскую половину, где располагалась младшая дружина. Время ,близилось уже к ночи. Встретил Олега Малюта.
- Ну что, воевода, был у князя – произнес он выжидательно глядя на Олега.
- Был. Словом перекинулись. Посмотрим, как дальше пойдет. А пока сделаем так. Мне Велинар наказал друзей купцов своих охранять. Я так и сделаю. Засветло выйду к порогам и думаю, что к ночи уже догоню их. Я-то налегке пойду, а они с товаром.
- А воям что сказать? Беспокоются, как бы смуты не вышло.
- Воям скажи, что до моего возвращения, все остается как есть: Велинар над нами, над Велинаром князь. Со старшими дружинниками пускай не балуют и не задирают их. Знаю я молодых наших…. За покой в дружине до моего возвращения, отвечаешь ты. Нарушишь слова мои – крепко ответишь.
- Понял, воевода – Малюта согласно кивнул.
- Вот и хорошо, что понял. Ладно, я спать. – Олег развернулся и через минуту сгущающиеся сумерки укрыли его.



ХХХ

Смеркалось. Словен, как отставленный Олегом за себя старшим решительно поднял руку вверх, тем самым останавливая отряд. Братья Стиша и Севенар Славовичи подъехали к нему.
- В чем дело, Словен? – спросил старший – Стиша.
- Ночь наступает, думаю, что сделаем привал. До порогов идти остается немного, но в такой темени, не пройдем. Кони ноги поломают, да и вы – и он кивнул в сторону груженых повозок – Свое добро растеряете.
- Правду говоришь, хорошо, сделаем как предлагаешь. – согласно закивали купцы.
- Избор – Словен рукой поманил воина. – Возьми еще двух воев и подберите полянку для привала.
- Понял, Словен. – и ижор бесшумно исчез в кустах.
Кони переминались с ноги на ногу и прядали ушами, чутко ловя редкие лесные звуки в подступающей тьме.
Так же как исчез, так же безвучно Избор возник перед купцами и Словеном.
  - Есть место, недалеко отсюда. – проговорил он.
- Веди – сухо бросил Словен и первым направился за своим воином. Постепенно, тронулись и все остальные, уводя обоз вправо от основного пути, куда-то в лес.
- Пожалуй, остановимся здесь. Расседлывай! – произнес Словен, когда путники выехали на небольшую лесную поляну.
Торговые люди деловито засуетились - одни пошли в лес собирать хворост, другие, разворачивали вкруг телеги, образовывая тем самым первую линию обороны. Лошадей заводили внутрь и расседлывали. Вадим внимательно смотрел за происходящим, помогая Словену.
Спустя час, в центре образованного обозом круга весело потрескивал костер, разгоняя осеннюю хмарь, висел котел, в котором путники варили кашу.
-Надо выставить стражу- произнес Словен,- Займись – кивнул он Вадиму. Тот согласно кивнул и поднялся.
- В ваших лесах надо быть осторожней – понятливо проговорил Севенар. – Слишком много лихих людей развелось.
- Лихих людишек последнее время не видели – возразил Словен. – Воевода Велинар пару зим назад навел жесткий порядок.
- Все равно, надо бы приглядывать – поддержал брата Стиша.
- Какие вы торговые люди осмотрительные – усмехнулся Словен.
- Ремесло такое.
- Ну-ну. А что вы воеводе говорили про нурманов? С весны не видели никого.
- А зря – оживился Севенар. – Мой знакомый из Любши говорил, что видел боевой драккар свеев недалеко от порогов, причем всего несколько недель назад.
На это Словен только пожал плечами и поднялся от костра. Он был воином и его ремесло - была война. Защищать, нападать – вот в этом он чувствовал себя подобно рыбе в воде. А домыслы и слухи, тем более купцов из Любши, вечного города конкурента ладожан…. Нет, этому верить не стоит. Да и тем более Олег, как истинный воевода, для которого каждый вой как дитя, предупредил бы что ухо надо держать востро. Но ни о чем подобном Олег не предупреждал.
Словен проверил первую стражу, включая и Избора, искренне предупредив каждого из воинов, что если что, то он спуску не даст. И отправился на покой. Его стража начиналась за час до рассвета, в час лешего, когда даже самые чуткие воины волей не волей, но впадут в тревожную дремоту. По опыту, Словен знал, что именно в такие часы и происходит больше всего нападений, а значит, охрану должны нести самые опытные и самые ответственные.
Они появились не тогда, когда их ждал Словен, а несколько раньше, дав путникам погрузится в глубокий сон. Не слышно убили часовых и даже Избор, выросший в лесу и знавший звуки леса в самые разные его моменты не смог уловить слухом приближение смерти по опадающей листве. Осознание гибели пришло только тогда, когда холод стали, резко прильнул к горлу и уже стекленеющим взглядом, уставившись в темное ночное осеннее небо, ижор понял, что это конец.
Они перепрыгивали как кошки бесшумно через телеги и деловито продолжали убивать, будто бы сама смерть танцевала у полу потухшего костра, отдавая богам свою кровавую дань.
Но что-то все равно произошло, какой-то звук или чья-то тень, но этого мгновения хватило на то, чтобы чей-то конь встревожено заржал, вырывая тем самым Вадима из глубокого сна.
Еще спросонья, сам того не понимая, но он вскочил на ноги, сжимая в руках обнаженный меч и переводя взгляд с одного мертвого тела на другое.
Свеи, поняв что их появление стало открыто с криками ринулись на поднимавшихся русов, начав их яростно рубить.
От первого нападавшего Вадим увернулся и освоенным еще от Сбышко приемом, пропустив противника за спину, резко с разворота рубанул его в плечо, раскроив тому грудь почти на половину. Со вторым свеем так не получилось. Слишком уж хорошим воином оказался тот, и вот они закружились в поединке, нанося друг другу рубящие и колющие удары.
Словен то же был застигнут врасплох лишь на несколько мгновений. Рус осознав всю опасность нападения, отчаянно рубился против двух, потом против одного, а потом стал искать себе противника, дико озираясь по сторонам. Он увидел мертвое тело Севенара Славича и рядом с ним отбивавшегося от нурмана Стишу, которому не преминул прийти на помощь.
Вадим отчаянно бился со своим противником, который теснил его к одной из телег. Поняв его замысел, Вадим подсел под удар и снизу попробовал достать свея колющим ударом. Меч вошел между пластинами доспеха в ничем не защищенную плоть, увязнув в ней. Вадим посмотрел на умирающего врага, все еще пытаясь извлечь застрявший меж ребер меч. Но это ему не удалось. Краем глаза он увидел движение у себя за спиной и развернулся. Удар вражеского меча пришелся на шлем, но соскользнув с пологой стороны, прошелся по убывающей по левой скуле руса, заливая все лицо кровью. Вадим рухнул как подкошенный, теряя сознание.
Меж тем в лагере шел отчаянный бой и перевес был отнюдь не на стороне защищавшихся. Под ударами противника пал и Стиша Славович, киевский купец и вся их с братом охрана. Пали и все русы, отряженные Олегом защищать купцов. На ногах стоял и продолжал обороняться лишь Словен, залитый своей и чужой кровью, дважды раненный, но все еще отчаянно сжимавший меч.
Но и его конец был предрешен. Один из нурманов, обойдя его сзади нанес удар в шею. Словен, обезглавленный еще несколько мгновений стоял, держа меч, будто бы готовый продолжать биться, но секунду спустя, рухнул к ногам убившего его воина.
- Эти русы умеют оборонять свое добро – произнес тот усмехаясь в свои усы.
- Это точно Эрик! – поддержал его товарищ. – Эй, смотрите, какую славную добычу мы взяли сегодня! – воскликнул он, и это были его последние слова.
Стрела, вылетевшая из ночного темного леса, пронзила его между верхней кромкой шлема и переносицей.
Свеи изготовились к бою, но стрелы, продолжали бить их точно, а враг и не собирался показываться из леса.
Спустя пять минут все было кончено. И на поляну вышли новые воины. Один из них был Услад.
- Что делать с добром? – спросил Услада ближе стоящий к нему вой.
- Все что сможем забрать – заберем с собой Идмунд, ответил Услад, - Да и посмотри, чтоб никого не было живых. Ни нам, ни Людоте свидетели не нужны.
-Понял тебя – согласился Идмунд.
В момент их разговора, на какие-то мгновения к Вадиму вернулось сознание. Он увидел и узнал Услада, правую руку Людоты и Идмунда, старшего подручного в охране Людоты - Трувора.
-«Свои» - подумалось Вадиму и сознание вновь покинуло его. Именно это и спасло Вадима в тот момент, потому что Идмунд исполняя поручение Услада, внимательно обходил тела русов и свеев и добивал раненных. На залитом кровью Вадиме его взгляд даже не задержался.
- Разворачивай телеги - скомандовал Услад.
Воины, погрузив добычу и оружие, уже запрягали лошадей.
-Двигай в сторону пустоши – приказал он вернувшемуся Идмунд. – Никого не осталось?
- Все мертвы.
- Хорошо, к утру должны быть на месте. – произнес Услад, бросив взгляд на залитую кровью поляну и мертвые тела.
Еще через какое-то время, ночной осенний лес поглотил в себе последнюю телегу с товаром киевских купцов.
ГЛАВА 4

Сурово путников приняло осеннее Варяжское море. На четвертый день пути, судно Рерика попало в сильный шторм. Паруса были спущены и гребцы отчаянно боролись с волнами, в очередной раз отстаивая свое право на жизнь.
Рулевой по имени Свейн Рыжий, только хохотал глядя на вздымающиеся волны и что было мочи ругал и так выбивавшихся из сил своих собратьев, поминая всех известных ему богов.
Выдержав безумную ночь в этой бешенной борьбе за жизнь, людям Рерика, казалось что не осталось в них ничего живого. Видя, что угроза миновала и ветер начинает стихать, конунг обернулся на Свейна и тот прочитав в глазах своего вожака немой вопрос только устало кивнул.
- Опустить парус, - скомандовал Рерик и широко расставив ноги, встал на корме, глядя за тем как исполняется его команда.
- Сильно мы сбились с пути, Свейни – тихо, чтобы не услышали его другие члены команды, спросил он Рыжего.
- Мы в одном дне пути от фьерда Райки - так же тихо ответил рулевой.
- Значит, мы отклонились от курса дня на два?
- Точно так.
- Что предлагаешь?
- А ты сам подумай, люди измотаны, запасы пищи подходят к концу…
- Предлагаешь зайти на отдых к Райки?
- Не думаю, что это будет слишком плохой идеей, в конце концов, мы не так уж и спешим, конунг? - и Свейн хитро прищурившись, посмотрел на Рерика.
- Что верно, то верно – согласился в ответ Рерих. – Что же правь к фьорду Райки. – и развернувшись в сторону команды зычно крикнул – Воины, мы держим курс в сторону фьорда Райки свея. Там отдохнем и всласть поедим. Запасемся пищей и отправимся дальше ко владениям Сигурда Атлейва.
Воины ответили своему вождю сдержанными возгласами одобрения. Много дней этого года провели они в пути и постоянных стычках. А последняя ночь, казалось, их подкосила. Видел это и Рерик, и отлично понимал, что то состояние, в котором находилась его дружина, вряд ли можно было бы назвать воинственным. Люди слишком устали.
Прошел день и на ночь Свейна сменил Синеус, а когда стало светать, он первым в предрассветном тумане различил очертания скал свеев.
-Фьорды- прокричал он, простирая руку в сторону берега, - Земля свеев!
Воины на палубе очнулись от тревожного сна, поднятые возгласом Синеуса. Медленно потягивались, хлопая руками по бокам, пытаясь отогнать утренний холод.
-Надеть брони – зычная команда Рерика, перекрывшая поднимавшийся говор на палубе, заставила воинов обратить взгляд на своего вождя. – Мы не знаем, какой прием нам могут оказать, надо быть настороже!
У руля Синеуса сменил Свейн и драккар, ведомый его железной рукой медленно входил в узкий проход между скал.
-Спустить парус – командовал Рерик,
Гребцы дружно налегли на весла, и раз, и два, и раз и два – погружая их в свинцовую воду. Очень скоро под дном заскрежетало, и корабль мягко ткнулся носом в узкую полосу прибрежной гальки.
- Синеус, останешься за главного – проговорил Рерик своему боевому товарищу, - В охране оставляю тебе людей и приглядывай за рабами, они нам очень нужны. Чем будем платить за кров и еду и Райки и Сигурду.
- А сам? – проговорил Синеусый варяг и вопросительно посмотрел на Рерика
- Сам пойду и навещу Райки. Если память мне не изменяет, то отсюда полдня пути до его дома.
-Добро!
- Свейн, Кьярд – Рерик махнул рукой и названые последовали за ним.
На палубе меж тем деловито засуетились люди, спрыгивая на берег. Нужно было многое сделать – развести костер, приготовить пищу, согреть и себя и рабов.
- Если не вернемся через три дня, уходи – крикнул Рерик Синеусу.
- Как же, уйду я- пробурчал варяг себе в усы.



ХХХ

Вадим медленно открыл глаза, а точнее один глаз. С раненной стороны, он никак не хотел открываться.
- «Где это я» - подумал он – «Уж не вирий ли?».
Место, где он находился, было незнакомым. Последнее, что оставалось в памяти - это ночной бой на лесной поляне. Смятение, кровь, гибель товарищей, дикая душащая боль от ранения, уволакивающая в небытие и пустота. Он сделал движение головой в сторону, пытаясь подняться, но гул тысячи колоколов лишь отразился в ней и он начал проваливаться в мягкое, убаюкивающее беспамятство.
Когда дыхание Вадима стало ровным, и со стороны могло показаться, что он спит, над ним склонилась женщина с темными, как ночь волосами. Ее карие глаза были наполнены грустью и печалью.
- Эх ты витязь, все спешишь, все торопишься. Никак ускоряешь срок твой во встрече с богами – сокрушительно покачала она головой, глядя на впавшего в забытие Вадима. – Эх! - и она отвернулась в сторону очага, начав медленно разводить огонь.
Пламя занималось все быстрей и быстрей, и вот спустя какое-то время в очаге уже весело потрескивал огонь. Тогда женщина прошла легкой лебяжьей походкой в самый дальний угол избы, где под самым потолком были развешаны сушенные травы и коренья, с минуту постояла над ними, пристально разглядывая их и что-то бормоча себе под нос. Затем, легко потянувшись, сорвала от двух пучков несколько веточек и бросила в огонь. Пламя резко вспыхнуло, бросая красные отблески на ее лицо. Она развернулась и подошла к лавке, на которой лежал Вадим, и склонившись начала приговаривать:

"Мать сыра земля, ты мать всякому железу, а ты, железо, поди в свою матерь землю, а ты, древо, поди в свою матерь древо, а вы, перья, подите в свою матерь птицу, а птица полети в небо; а мне бы Людомиле сделать так, чтоб было бы просторно по всей земли витязю раненному. Железо, уклад, сталь, медь на него не ходите бороться ушми и боками. Как метелица не может прямо лететь, так бы всем вам немощно ни прямо, ни тяжело падать на него и коня его и приставать к нему и его коню. Как у мельницы жернова вертятся, так бы железо, уклад, сталь и медь вертелись бы кругом него, а в него не попадали. А тело бы его было от вас не окровавлено, душа не осквернена. И выхожу я во чистое поле, сажусь на зеленый луг, во зеленом лугу есть зелья могучия, а в них сила видимая-невидимая. Срываю три былинки: белую, черную, красную. Красную былинку метать буду за море-окиян, на остров на Буян, под мечь кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе в узорчатом зашит, завит колчан с каленой стрелой, с дедовской. Красная былинка притащить мне мочь кладенец, черная былинка достанет уздечку бранную, белая былинка откроет колчан с каменной стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня ярого, с тем колчаном, со каленой стрелой разобью врага супостата. Заговариваю я ратного человека на войну с сим заговором. Мой заговор крепок, как камень Алатырь".

Веки Вадима дрогнули, и он начал медленно открывать уцелевший глаз. Сознание вернулось, и он различил черты женского лица, склонившегося над ним.
- Кто ты ? – прохрипел он
-Ведунья я, витязь – проговорила женщина
-Имя?
-Людомила. А тебя как звать витязь?
-Вадим. Где я?
-Какая разница, главное что жив – пожав плечами и отвернувшись в сторону очага, произнесла она. – Я тебе сейчас травок заварю, попьешь отвару, да и забудешься сном долгим и здоровым. Повязку я тебе сделала, чай рана – то
и пройдет. Рана пройдет, да только след останется, уж не обессудь…
- Где я? - вновь повторил свой вопрос Вадим.
- В лесу у меня, неугомонный – проговорила Людомила, присаживаясь на край лавки и пристально глядя на раненного.
-Что с моими товарищами?
-Мертвы. Всех убили. И тех кто их убил, тоже убили. Лютуют люди ради добра чужого. Тебя вот только и подобрала. Видать когда сеча была, боги на тебя одного смотрели, да хранили. Один ты остался. – с этими словами она протянула миску с отваром.
-Кто убил? –спросил Вадим, отхлебывая горячий и горький настой, слегка морщась.
-Это как посмотреть. Вас – нурманы посекли. А нурманов свои. Только вот не за вас рубились и мстили, а в угоду своей выгоде да мошне чужой. Весь обоз забрали, да товар что вы в охранение взяли с ними ушел.
-Кто свои, ведунья? – напрягся раненный
-Всех не знаю, но одного признала. Услада – он подручный у Людоты купца.
- У Людоты? – Вадим почувствовал, как приятное тепло, несмотря на горечь отвара растекается по всему телу, а веко единственного уцелевшего глаза начинает смыкаться.
- Спи, молодец. Спи.- проговорила Людомила, укладывая воина обратно на лавку. – Сил тебе много понадобиться, чтоб рану победить, а вслед за этим и врагов своих.
Она укрыла засыпающего Вадима и начала шептать:

"Коваль еси ты брат! Сам ты оловян, и сердце твое вощаное, ноги твои глиняные, от земли до небес, не кусай меня, псина, — отай! Оба есмь мы от земли! Коли возрю на тя очами брата, тогда устрашится меня твое вощаное сердце и подкосятся твои ноги. Тебе не главы рубить, а мух пугать, тебе не грудь мою пронзать, а землю пахать. Ну и паши землю да меряй пространство воздушное и рощи пустоту!".

ХХХ

В доме Велинара было темно. Все его обитатели давно погрузились в глубокий сон. Не спал лишь один человек. Он, еле-еле слышно ступая, стараясь не разбудить спящих- прошел в горницу, из горницы в сени, из сеней – чуть дыша, чтобы не скрипнула дверь - вышел на двор.
- Бажена – тихо проговорил он. – Бажена, ты меня слышишь?
- Да, Сладислава, слышу, иду.
Сладислава, а это была именно она, зябко ежась от ночного осеннего воздуха, укуталась в меховую накидку и отступила в тень, к стене дома. Присев на лавку, стала ждать.
Через пару мгновений, от конюшни отделилась хрупкая женская фигурка и проплыла через двор к Сладиславе.
- Ну что так долго копалась? - с укором проговорила та.
- Простите хозяйка.
- Ладно. Слушай меня внимательно. Вот грамотка, отнесешь ее в Любшу. Найдешь там дом Ратибора, воеводы любшинского. Передай ему, а на словах накажи: «Что сестра его, Слада, просила как можно быстрее собираться, да податься в Ладогу. Помощь нужна, немедля». И смотри у меня, грамотку не потеряй. Через нее нам всем либо большая удача выйдет, либо беда. Все поняла?
- Да хозяйка. – Бажена согласно кивнула и бережно запрятала внутрь одежд клочок бересты.
- Ну и хорошо. Ступай, ступай – Сладислава жестом отпустила девушку.
Та бесшумно скрылась в ночи.
-«Не будет нам покоя – подумала Слада. – Как не хотела сюда ехать, как уговаривала воеводу своего, а все не в прок. Не найдет он покоя здесь, а что до князя – так на хорошее у него память коротка. О себе больше думает. Вот и наказали его боги, и за то что отца своего уморил, по крови вознесясь, и за то что людей травил, ближних Буривоя. Боги они все видят, ничего не упустят. Вот и мне от них не скрыться, видно, что путь свой до конца пройти, рука об руку с мужем, как в наказах родительских говорилось. Но ничего, Бажена все передаст брату, а тот наверняка незамедлет прийти на помощь. Кровник ведь. Перед смертью отца обещал защищать родных своих, как себя самого. А день защиты настал. Неспокойно на сердце. Размолвка с Гостомыслом только начало. Лихо никогда не приходит в одиночку. Везде ведь знаки надобно искать. А знаков много. Вот Сбышко, старый товарищ объявился, вот и купцы киевские к себе звали воеводить, вот смена подросла, как поросль молодая – Олег. Нет, все говорит о том, что переменится многое. А что нам достанется с перемен этих? Что с нами то будет?.... »
Тяжело вздохнув вдогонку своим печальным мыслям, Слада поднялась, отряхнув небрежно одежду от редких снежинок.
- «Первый снег» - подумала она и улыбнувшись чему-то затаенному, находящемуся где-то в самой глубине нее, тихо приоткрыла дверь в сени и вздрогнула: на пороге стоял муж.
- Что с тобой Сладушка? Куда это ты на ночь глядя ходила? – спросил Велинар
- Воздуха мне мало. Пошла подышать, родной.
- Недомогаешь? Да и бледна ты, как я посмотрю
- Пустое, муж мой – отмахнулась она.
- И все-таки, может скрываешь что – то от меня, недоговариваешь? – воевода пристально посмотрел в глаза жены и та отвела взгляд от его бездонно голубых глаз. Сделав шаг вперед Сладислава обняла его, прижавшись всем телом.
- А тебя разве заботит это? Ты весь в печали, не до меня тебе должно быть сейчас.
- Как не заботить – то меня может то, что меж нами тайны какие могут быть.- воевода ощущал трепетное тепло ее тела.
- Поклянись что любишь – и женщина задрав голову взглянула в его глаза вновь. «Отведет взгляд – не скажу, а коли нет, так признаюсь» - про себя подумала она.
- Ну что ты родная, люблю. Так же крепко как раньше. Никуда от этой любви не денусь – взгляд Велинара оставался крепок.
- Поклянись! – повторила Слада
- Ну клянусь, клянусь, Сладушка! Что таишь, признавайся.
Слада уткнулась ему в грудь и тихо проговорила:
- Наследник у тебя воевода будет!
Велинару на миг показалось, что его перевернули и опрокинули навзничь на землю. Радость и неверие в столь неожиданную новость захлестнули его, наполнив до краев чем-то еще непонятным, по счастливому тревожным и теплым.
- Радость ты моя, Сладушка! – он еще крепче обнял жену и поцеловал. Потом еще и еще. Прижимал и целовал – Уж не верил, не ждал, родная. Думал, не дано нам, а ты смотри, и на меня Лада взор свой простерла и дитя подарила! Почему раньше не призналась?
- Не время было. Не уверенна была.
- А теперь что уверенна? Сына родишь? – он взял в руки ее лицо, пытаясь заглянуть в самую глубину ее глаз.
- Теперь уверенна. Будет тебе продолжатель в делах твоих и подвигах ратных помощник.
- Ах ты, ну пойдем, пойдем же в дом. Чего в сенях мерзнуть-то! – сказал он, увлекая жену в горницу.



ХХХ

Светало. Олег вышел на двор, когда дружинники еще спали. Сторожевые кивком приветствовали молодого воеводу. За Олегом, в полном боевом облачении вышли еще двое дружинников –Путята и Твердислав. Олег критично осмотрел их снаряжение. Он старший и за любой промах одного их своих людей отвечать ему, так он полагал. А значит, все должно быть так чтобы комар носа не подточил.
- Спешите –произнес Олег, - Пойдем на легке без остановок. К ночи должны нагнать Словена.
Воины без лишних слов оседлали коней и выехали со двора. Путь им предстоял нелегкий. За день они должны были совершить переход, который Словен с обозом прошел почти за полтора дня. Единственное, что давало шанс выполнить поставленную Олегом задачу, так это разница в скоростях.
Как не стремился воевода, но одну остановку все-таки пришлось сделать, чтобы дать отдых лошадям. Спешившись, воины разожгли небольшой костерок, и Путята на скорую руку приготовил походный обед. Мужчины ели молча, то и дело бросая взгляды в сторону коней, тяжело поводивших боками. От них шел еле различимый пар – холода подступали незаметно, но с каждым днем все сильней и сильней ощущалось наступление зимы. Лишь к самому концу трапезы, Твердислав решился нарушить молчание:
- К чему такая спешка, воевода? – спросил он вопросительно глядя на Олега.
- Не спокойно мне как-то на душе. – ответил тот
- Неужели сомневаешься в том что Словен выполнит твое поручение?
- Мне Велинар наказал выполнять, а я по воле князя свою ношу на чужие плечи переложил. Не спокойно, не спокойно.
Дружинники молча переглянулись. Уже давно про меж них ходил слух, что Олегу по матери досталось искусство ведовства и к своему предводителю они относились с долей мистического страха. Ведь всем известно, что ведун стоит промеж двух граней миров – миром живых и миром духов. И видит необычно, не так как простой человек зрит. А потому, когда воевода сказал, что неспокойно ему и тревожно на сердце, воинам не пришлось повторять дважды и быстро разделавшись с остатками обеда, они поднявшись, пошли готовить коней к дальнейшему переходу.
Идти по следам купеческого обоза было несложно – отпечатки колес телег ясно прослеживались в подмерзшей осенней земле. Периодически Олег высылал поочередно вперед Путяту и Твердислава проверить дорогу. И вот к вечеру, когда только – только сумерки начали сгущаться взволнованный Путята вернулся из высланного вперед дозора и подъехал к Олегу.
- Воевода, там дальше след обрывается и уходит в лес.
- Должно быть они нашли место для привала и свернули с дороги для отдыха. – ответил Олег.
- Да, но они должны были вернуться вновь на дорогу, но этого не произошло. – конь под Путятой вертелся, разделяя тревогу хозяина.
- Едем,- коротко бросил Олег и подстегнул коня.
Воины свернули в лес, продолжая пристально вглядываться в землю. В лесу следы читались не так четко, а иногда и терялись, но тем не менее спустя четверть часа, Олег со спутниками выехали на поляну, на который Словен сделал привал.
Зрелище, которое предстало их взору, подтвердило самые худшие опасения воеводы. Спешившись, он пошел в сторону распростертых на земле, уже тронутых лесным зверьем тел товарищей и с каждым шагом его лицо становилось все черней. Через пару минут, убедившись, что среди павших не осталось живых, он развернулся к своим путникам и произнес:
- Сделаем так. Путята – отправляйся назад в Ладогу и приведи подводы. Мы должны увезти павших обратно и предать их огню. Твердислав – собери оружие и охраняй тела до моего возвращения.
- А ты воевода? – спросил Путята.
- А я пойду по следам дальше. Посмотрю, что это за герои такие ночные, что посекли наших воев.
- А что смотреть – проговорил Твердислав, - Ясно же как день, что нурманы. Они и ушли уже наверняка.
- Э нет, - сказал Олег, -Посмотри, бились наши с нурманами, на телах следы ранений от клинков. А тот кто Словена срубил был наделен немалой силой. Только вот нурманы в бой не вступали, я думаю, после того как одолели обоз. Их всех стрелами покосили. А нурманы, сам знаешь, стрелу не пользуют, открытый бой ей предпочитая. Те, что татей ночных побили, из нашего племени были, русы. В этом я уверен. Вот и пойду по их следам, авось найду. По любому, встретимся здесь к рассвету. Если не объявлюсь, увозите мертвых в Ладогу, дожидайтесь меня там.
- Воевода, может вдвоем, так сподручней будет? – Путята сделал шаг в сторону Олега, но тот жестом остановил его.
- Делай так, как наказал. Тот, кто о мертвых своих не заботится, и сам не долго по земле этой ходить будет. Понял?
- Как скажешь воевода.- Путята в душе не был согласен с Олегом, но выработанная с годами пребывания в дружине дисциплина, вынудила его подчиниться и в этот раз. Слово Олега для них было законом.
Олег же, спешившись и привязав коня, сделал несколько шагов к кромке поляны и бесшумно растворился в вечернем лесу. По следам убийц его гнало необузданное желание отомстить за гибель своих людей, хотя он прекрасно понимал, что в ночном лесу ему навряд ли удастся отыскать следы. Но врожденное упрямство, отличительная черта лидера доводить начатое до конца, заставляло его не останавливаться и двигаться вперед.
Спустя несколько часов, когда лес погрузился в полную темноту, он был вынужден остановиться на привал. Собрав немного хвороста, он выкопал неглубокую ямку, для того чтобы со стороны огонь был невиден и развел в ней костер.
Молча смотрел он на пламя, вспоминая погибших товарищей, их поединки, промахи и удачи. Хороший воевода, а Олег был хорошим воеводой, знает своих воинов в лицо и по именам, знает привычки, их слабые и сильные стороны…. Хороший воевода знает многое. Сам того, не замечая, Олег погрузился в тревожную дремоту.
Рядом с ним треснул сучок. Олег поднял глаза, и взгляд его уперся в человека стоявшего в двух шагах от него. Он был головы на две выше ладожского воеводы, гораздо шире в плечах, с копной темных нестриженных волос. Длинная борода у него спуталась и торчала в разные стороны неопрятными колтунами.
- Почто воин забрался в такую глушь? – спросил незнакомец у Олега – По делам ратным, али с пути дороги сбился?
- По делам ратным – произнес Олег, медленно потянув руку к мечу.
- Ты железячку – то не тереби, не поможет – сказал незнакомец, подсаживаясь к огню.- Хотя и сам неверное понимаешь, что меч твой супротив меня, что колос против ветра. Погнется, да беды не причинит.
Олег убрал с рукояти руку и посмотрел на своего собеседника. Глаза у него были глубокие, зеленые, с веселой искоркой поглядывающие на Олега.
- Ты кто? - спросил воевода у него.
- А то сам не разумеешь, кто я - усмехнулся тот.
- Леший?
- Дух леса, Леший, правильно молодец. Только не надо заклинаний бормотать тут никаких. Вижу не робкого десятка ты молодец, не слишком то тебя в дрожь от меня кидает, да и знаешь кой-чего, да только так, будто на поверхнсти озерной, знания твои.
- А что ж делать, коли, на тебя набрел, песни петь? – спросил Олег
- Ну на песни не думаю, что ты искусен, да потом это не ты на меня набрел, а я к тебе вышел. – деловито проговорил Леший. – Значит, надо было, чтобы вышел. Да дела творятся ныне в лесу у нас – и он палочкой поправил собравшееся было упасть в костре полено. – Много крови пролилось….
- Кто пролил? – Олег весь подался вперед
- А потому и вышел к тебе, чтобы дать совет: лесу крови боле не надо, воин – Леший казалось, не слушал Олега.
- Где найти убийц, куда они делись, куда подались? - не унимался Олег.
- Молод ты, горяч. Но, коли с головой будешь, долгую жизнь проживешь, я то вижу. – Леший посмотрел прямо в глаза Олега и продолжил – Хватит крови у меня в лесу. И так много ее пролили. Убийц людей твоих ратных искать надо не у меня в доме, а у себя. Слышишь, молодец у себя ищи.
- Значит кто-то из своих – сделал вывод воевода, соглашаясь уже с тем, что для него было ясным, но только услышанное от чужого стало окончательно очевидным.
- Это тебе решать, кто для тебя свой, а кто чужой. Статься может так, что и чужой своим станет. Такое часто бывает.
- Зачем ты все это мне говоришь?
- А говорю тебе я воевода за тем, что с головой ты и поймешь - не все что в лесу творится, лесу по нраву приходится. – сказал Леший
Что-то хрустнуло рядом. Олег вздрогнул и открыл глаза. Костер уже догорал, а над лесом разливался розовым цветом восход.
- Чур, меня – пробормотал Олег, проводя рукой по лицу и стряхивая остатки дремоты. – Привиделось или наяву?
Просыпающийся лес оставил его вопрос без ответа…


ГЛАВА 5


- Боюсь я князя нашего – проговорила Умила, подняв глаза на Милену. – Страшусь его, будто зверь он какой.
- Брось, - ответила та – Ну разве гоже мужа своего страшится, да и еще зверем каким помыкать?
- Не муж он мне пока.
- Ну так это пока. О такой доли мечтает любая, а надо ж тебе выпала честь, а ты не ценишь – Милена потянулась за гребнем и стала расчесывать волосы своей госпоже. – Ведь скоро княжной станешь. Всяк тебе кланяться будет, уважать….
- Да разве стоит это уважение, коли, честью пожертвовать придется? Коли не по сердцу выбор делаю, а по принуждению?
- А по сердцу – то что, босяка выбирать бы стала?
- Ну почему босяка – смутилась Умила, - Вон сколько дружинников красных. Один Олег чего стоит…
- Вот уж точно могу сказать, - замялась на секунду Милена, как бы решая говорить или нет. И видимо решив, что говорить все- таки стоит, продолжила – Но вот на Олега взор свой простирать не стоит. Если и сравнивать Гостомысла с ним, то Олег по дикости князя нашего перепрыгнет. Он всегда в стороне был, народ чурался. А как воеводой над младшей дружиной поставили, так и вообще людей перестал замечать. Все дружинников своих пестует и лелеет. Такой тебе Умила не пара.
- А кто ж тогда пара?
- Князь наш и точка. – пресекла Милена, - Родишь наследника ему, в таком почете будешь, какого Ладога отродясь не видела.
- Да говорят, что князь наш пуст. Что не в женщинах его дело, а в нем самом. Будто боги покарали его за то, что отца своего уморил. Вот и мыкается. И нет продолжения рода Гостомыслова.
- Кто говорит? – прищурилась служанка
- Да людишки торговые. – отнекалась Умила.
- Ишь ты, людишки торговые! Всяк, любит поклеп на другого навести, да еще на такого, как Гостомысл. Это все от зависти. Лютой людской зависти, что будто бы змея жалит в самое сердце.
- А чему завидовать – будущая невеста подалась вперед и щеки от спора ее слегка покраснели, - Чему завидовать? Он стареет, с каждым днем сила его покидает. Наследника нет. Да и в летах он уже тех, что впору внуков нянчить, а не к молодой свататься.
- Ты, госпожа с такими мыслями поосторожнее, – предупредила Милена, - Не ровен час до князя дойдет, разгневается и покарает. И тебя, а заодно и того, кто донесет.
- А кто ж донесет, ты что ли – подозрительно на служанку посмотрела Умила.
- Я нет, -проговорила та,- А вот на стороне болтнешь или кто подслушает. Сама знаешь, что в каждом тереме уши лишние есть, а уж в княжеском их вдвое больше.- и немного помявшись продолжила – Я вот все спросить хотела, да случая не было. Тебя ведь Людомила привела, так?
- Так.- подтвердила Умила
- А к ней ты как попала?
- Не помню. Мала была. Ведунья говорила, что в лесу меня нашла. Нашла, в дом принесла, да и воспитала.
- А что, ты тоже по ведовству…..
- Нет, - ответила Умила,- У меня к волжбе, да ведовству способностей нет. Я сколько себя помню, больше по хозяйству ей помогала. Травы собрать, посушить, отвар какой или настой сготовить. Ведовству не обучена, не умею, я это. Не каждому такое искусство Милена дано. Говорят только по наследству от матери к дочери достается. А я кто ей? Хоть и любимая, но по крови чужая.
- А такой отвар, чтоб молодца привадить сготовить сможешь? – Милена понизила голос
- А кого привораживать надо?
- Зачем тебе?
- Ну вот, из меня про князя нашего правду вытащила, а кого присушить надо не говоришь – деланно обиделась Умила и отвернулась.
- Да ладно, скажу. Только ни кому ни-ни. Ну, не обижайся…..
- Хорошо, хорошо, не буду. Клянусь, что не выдам.
- Путяту. Дружинника Олегова – покраснела Милена, - Ну что отвар сможешь сготовить?
- Отвар на приворот могу. Только слова надо шепнуть, когда поить молодца будешь.
- А что за слова такие?
- Слова правильные, потаенные. Не время говорить сейчас. Сготовлю настой, тогда и скажу.
- Когда готовить будешь? – от нетерпения Милена казалось начала подпрыгивать на месте.
- Не сейчас. По весне, когда трава первая проклюнется, есть такая травка, только в Травень и цветет. А сейчас на дворе что – Просимец. То- то.
- Это ж столько ждать!
- Зато получишь ты суженного своего. – Умила откинулась на подушки.
- А говоришь, ворожить не можешь.
- Ну это разве ворожба?
- Значит сможешь?- как бы подводя черту под их разговором спросила Милена
- Смогу.- Умила пристально посмотрела в глаза служанке и добавила – А ты пока срок идет, поймешь, нужен тебе молодец твой или нет. А то не дело привораживать, коли не люб станет. Сплошная беда выйти может.
- Люб он мне, люб.- сказала Милена и задула лучину.


ХХХ
Рерика и троих его спутников встретили настороженно. Как настороженно встречали каждого в этих краях и в это время. Но когда стало ясно, что путники не только не имеют дурных намерений, но еще и готовы щедро отплатить за постой, Райки свей слегка оттаял и стал гораздо гостеприимней. Переночевав, Рерик отправил Свейна обратно на берег с наказом привести людей и рабов.
- Надобно собрать пир – проговорил Райки, задумчиво глядя в спину уходящему Свейну
- Хороший дом всегда должен быть в веселье и добрых застольных песнях – весомо ответил Рерик
- Да за хороший пир отдельной платы попрошу – хитро прищурился Райки
- Что ж за плата будет назначена?
- Добрые истории о твоих походах в Гардарику.
- Истории добрых рассказать могу, да только не скальд я, свей.
- Ну что, в долгую зиму, которую суждено нам будет пережить, будем добром вспоминать твои истории, Рерик Не Скальд – произнес Райки и почти развернувшись, чтобы уйти, добавил – У меня в доме гостит вельва Этта, ты и твои люди, коли пожелают, могут попытать свою судьбу и спросить богов о своем будущем. Добрая вельва, руны ее никогда не лгут. Жди людей своих, а я пойду займусь подготовкой к пиру. Я послал уже человека с приглашением к столу за Эриссоном и его сыновьями. Хорошие сыновья у старика Эриссона получились. Спят и видят, чтоб пойти в поход под началом удачливого конунга. Подумай, Рерик.
- Хочешь, чтобы я взял их под свое начало?
- Прошу. Все равно ведь не усидят дома. Он им стал слишком мал. А ты удачлив, а значит, и Дирмунду с Аскольдом удачу принесешь, как приносишь ее своим людям. Подумай.
- Хорошо свей, подумаю над твоими словами. – ответил Рерик
- Вот и славно. – Райки отошел в сторону и стал раздавать указания домашним по подготовке к пиру.
Райки свей умел потчевать гостей. К вечеру, когда команда Рерика добралась до его владений, умывшись и оправившись в свежие одежды прошла в зал, он выставил на стол самые лучшие из своих явств, и столько питья, сколько было бы много по его разумению, даже самому отчаянному из людей норвежского конунга. Незадолго до начало пиршества прибыл сосед Райки – Эриссон и два его сына - Аскольд – старший и Дирмунд – младший. Все трое, были представлены Рерику и тот, с честью принял новое знакомство.
Рерик был посажен на почетное место, справа от Райки и тому показалось, что норвежец кривил душой, когда говорил, что он плохой сказитель. Много историй о своем походе в Гардарику поведал тот. Красочно описывая храбрость своей дружины и каждого по отдельности ее члена. Но самым ярким рассказом стала история о их набеге на поселение, где Рерик добыл с идола русов дивный камень. Конунг показал всем собравшимся его, а дружина нестройными хмельными голосами поддержала его.
  - Слава нашему конунгу Рерику Удачливому – прокричал Синеус
- Слава хозяину дома Райки свею – в ответ произнес Рерик
Воины выпили за здоровье своего предводителя и приютившего их свея. Через какое-то время Райки подвинулся ближе и спросил конунга:
- Сегодня новолуние. Доброе время чтобы бросить руны. Осмелишься ли узнать ответы на свои вопросы?
- А от чего же не осмелиться? – хмельным голосом произнес тот.
- Позовите Этту – прокричал Райки.
Гости и воины притихли, потому что уже знали, что так зовут вельву, находившуюся в доме Райки. Через несколько минут, Синеус и Свейн что сидели рядом отодвинулись, освобождая место для Этты.
Она вошла в зал и гордо обвела присутствующих взглядом. В ее еще не слишком старом теле чувствовалась легкость. Каждый шаг, каждое ее движение, присутствующим казались плавными, будто бы плыла, а не шла она к своему месту.
- Кто из вас решил узнать свою судьбу и обратить вопросы к богам? – спросила она, обводя всех присутствующих пристальным взглядом.
- Я- ответил Рерик и поднялся из – за стола.
- Что ж воин, приблизься.
Рерик обошел стол и поравнялся с вельвой.
- Статен, могуч, удачлив. – сказала Этта, глядя на конунга, - Зачем же хочешь знать свою судьбу, коли идешь по единственно верному для тебя пути?
- Тот, кто знает свою судьбу, тот легче принимает тяжелые решения – ответил норвежец. – И несет груз ответственности за них перед ближними своими.
- Дал ответ Один, все его слышали:
«Ночь используй, чтобы решиться,
Пусть до рассвета успеет желающий
От богов совет получить удачный» - продекламировала вельва. – Хорошо воин. Коли желаешь судьбу узнать свою, будь по твоему.- она запустила руки под балахон и достала мешок с костяными рунами. – Задай вопрос богам, вопрос, который для тебя решит многое.
Рерик задумался, но через минуту решительно взглянул в глаза Этты.
- Готов?
Он лишь кивнул в ответ.
- Мудрые девы оттуда возникли,
Три из ключа под древом высоким;
Урд имя первой, вторая Верданди,-
Резали руны,- Скульд имя третьей;
Судьбы судили, жизнь выбирали
Детям людей, жребий готовят – молвила она и разжав кулак, бросила руны на стол.
Присутствующие замерли глядя на выпавшие руны. Смотрел на них и Рерик. Вельва обвела всех торжествующим взглядом и проговорила:
- Воистину удачлив ты воин. Вижу руну Эйвас – поиск дома, познания, мудрости в одиночестве между жизнью и смертью, вижу руну Дагас – бог огня помогает в одиноком пути и дарит надежду на новую жизнь, зрею руну Атала – дарящую рождение нового рода, как новых детей. Быть укрытым и недоступным тебе для врагов. Стать корнями нового дома и сравни Игдрасилю творить мудрость в веках через ветви потомков своих - вот судьба твоя конунг. Не видела ранее я, чтобы руны ложились вот так, не увижу и более расклада такого.
В зале повисла тишина, а потом Свейн прокричал:
- Слава Рерику основателю нового рода!
- Слава – закричали воины,- Слава!
Люди начинали разливать из кувшинов питье, а Рерик оставался молча стоять перед Эттой.
- Ну что же доволен ты ответом на свои вопросы, воин?
- Не ясно мне до конца….
- Ничего не может быть ясно до конца, конунг, - перебила она его,- ибо нити твоей судьбы норны пока продолжают плести. Помни о предсказаниях рун, но твори свой путь без оглядки назад. Прощай Рерик – и ведунья поднялась, гордо осмотрев веселящихся, она покинула зал.


ХХХ

Медленно, чуть слышно ступая по опавшей листве, Рерих продвигался вперед, выставив вперед себя рогатину. Он чувствовал зверя, а зверь чувствовал Рерика, стоя к нему спиной и прядая ушами. Замерев, конунг начал медленно поднимать руку с рогатиной. Надо вспугнуть зверя, сделать так чтобы он развернулся, заметил воина и напал. Всегда лучше, когда медведь нападает первым, легче найти совершенную им ошибку и воспользоваться ею, отразив чудовищной силы удар и поставить точку в поединке.
Под ногами Рерика хрустнула ветка и зверь с ревом развернулся к охотнику. Минуту они стояли друг против друга изучая и будто бы продумывая ход боя.
По спине конунга пробежал озноб и он почувствовал, как волна холодной ярости поднимается из глубины его сознания, постепенно заполняя до краев. Руки сжали рогатину так что костяшки побелели. Еще пара секунд и человек и зверь ринулись друг на друга с диким ревом, желая решить исход схватки одним ударом.
- Ты всегда так подкрадываешься тихо к своим врагам? – Рерик вскинулся на лавке, отирая выступивший со лба пот. Над ним, озаренная лунным светом стояла Этта.
- Боги, уж не ты ли послала мне этот сон, вельва – тихо пробормотал конунг, скидывая с себя последние остатки сна и обводя взглядом ряд лавок на которых храпели его товарищи.
- Догадлив ты Рерик – конунг – улыбнулась Этта. – Не смотри по сторонам, твои люди спят крепким сном, здесь все будут спать до утра, кроме тебя и меня. – она лукаво усмехнулась и села на краешек лавки. – Я послала этот сон тебе, для того чтобы ты до конца дней своих запомнил эту ночь. Каждый раз теперь, когда ярость берсерка будет наполнять тебя до краев, ты будешь вспоминать Этту, вельву предсказавшую тебе твою славу в веках.
-Думаешь для этого нужны какие-то напоминания?
- Как знать, как знать. Память мужчины коротка, а порой и век мужчины короток. Он помнит лишь только то, что хочет помнить, а порой поступки совершенные другими, кажутся настолько правильными и дельными, что мужчины решают будто бы это они совершили их. И начинают верить в них, и рассказывают об этом своим детям и внукам. Так и рождаются предания. – Этта грустно улыбнулась. – Очень часто вы забываете истинную суть вещей.
Рерик внимательно посмотрел на свою ночную гостью. Под грубой домотканой рубахой, угадывались точеные черты ее тела, а белизна рук сливалась с падающим на них лунным светом.
- Чего ты хочешь? – хрипло спросил он, чувствуя, как с него окончательно спала дремота, уступив место зарождавшемуся желанию.
- Того же что и ты. Сейчас наши желания схожи, воин – вельва медленно поднялась с лавки и чуть слышно двинулась в сторону дверей, ведущих прочь из палат Райки свея. Рерик последовал за ней.
Они вышли во двор и пересекли его. Этта двигалась к небольшому перелеску, что находился в шагах семиста от домов. Достигнув его, она обернувшись, посмотрела на конунга и ускорила шаг. Рерик не отставал от нее, но иногда ему казалось, будто бы Этта слилась с деревьями, растворившись в молоке тумана северной ночи. Когда ему показалось в очередной раз, откуда то из тумана, протянулись две тонкие руки и обвили его шею. А губы Этты прильнули к его губам жарким поцелуем.
Рерик отстранился и пристально взглянул в глаза ночной гостьи. В них мерцали все те же хитрые огоньки, которые он видел недавно в доме. Он скинул себя рубаху, почувствовав, как холодный предрассветный воздух коснулся его начинающего горячеть тела. Он почувствовал прильнувшую к нему точеную фигуру вельвы, ее нежные губы ласкающие его плоть.
-«Интересно, когда она успела обнажиться?» - подумал он, но в следующее мгновение ему было уже не до раздумий. Все закружилось в едином вихре их общего безумного желания друг друга. И ничто, ни холод осеннего просыпающегося леса, ни острота опавшей хвои не могли остановить их. Конунгу показалось, что прошла вечность с того момента, как они начали любить друг друга, хотя разгоревшийся огонь страсти сжег их за мгновения.
- Ну вот и все – тихо проговорила Этта. – Теперь ты знаешь свой путь, я подарила тебе истинную силу, которая тебе понадобиться еще не раз.
- Подарила силу – эхом откликнулся Рерик, перебирая ее волосы
- Молчи, не порти нашу тайну пустотой обещаний. – опередила она его – Вы мужчины часто даете пустые обещания вернуться. Ты не вернешься сюда никогда. Я это знаю. Твой путь теперь лежит в другие края. Но прежде, чем исполнить то, что сплетено норнами, отдай прошлые долги. Исполнишь- проживешь долгую жизнь Рерик. И многие века будут вспоминать тебя.
- Но для чего все это? – спросил он.
- Так уж мир устроен конунг, одни в этом мире живут – их большинство. Другие этот мир меняют. Тебе суждено менять. – Этта посмотрела на Рерика и усмехнувшись добавила – Не думай, я и свое взяла. Знаю, подарил сегодня ночью мне ты многое, а как оно повернется в жизни, пусть боги решают.
Рерик не помнил, как вернулся в дом Райки. Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо. Это был Синеус.
- Конунг, пора, вставай.
Рерик рывком поднялся с лавки и взглянул на друга.
-Воины едят и готовятся к отходу. Я распорядился дать рабов Райки за добрый прием. Его люди сейчас готовят припасы.
- Молодец. Еще что?
- Те сыновья, друга Райки – проговорил Синеус – Хотят знать твое решение, возьмешь ли их в поход?
- Добрые воины никогда не помешают.
- Я так и думал. Их отец отбыл еще с рассветом, оставив парней на твое решение под присмотром свея.
- Я объявлю свое решение Райки. А Аскольду с Дирмундом прикажи собираться.
С этими словами Рерик натянул сапоги и вышел на двор, где шла подготовка к отплытию полным ходом.



ГЛАВА 6

Промерзшая уличная колея , казалось выламывала у подвод колеса. Ладожский люд молча встречал своих убитых воинов. Гостомысл хмуро провожал взглядом телеги, а пальцы стоявшего рядом Олега, до побеления сжали рукоять меча.
- Они пали от своих – коротко бросил он
- Но твои люди доложили, что их посекли свеи – возразил Гостомысл.
- Но свеев покосили свои. – упрямо настаивал на своем Олег, - А значит кто-то устроил им там ловушку. Кто-то знал о нападении и явно князь не хотел встречаться со свеями.
- Может быть кто-то из ижорского племени? - спросил подошедший к ним Людота.
- Э нет, - Олег поднял глаза на купца, - Стрелы то не ижорские, не их оперение. А потом, не нашел я одного из тех, кого послал в охранение.
- Это кого? – насторожился Людота
- Вадима. Один из новых воев. Может он, и навел засаду, а может и тех, кто свеев прикончил.
-Уж не тот ли это вой, за которого Велинар хлопотал и который твоего Трувора подранил – и Гостомысл бросил взгляд на Людоту.
Тот передернулся и решил разговор вернуть в прежнее русло.
- Не думай князь, что перечить хочу – вкрадчиво молвил Людота, - Но я если бы не хотел, чтобы думали на меня, если бы конечно допустить мысль о том, что напали мои люди, сделал бы все, чтобы подозрение от себя отвести. А стало быть, использовал оружие явно не использующееся моими воями. Так почему бы и ижорам так не поступить? Многие знают, что они добрые охотники. В белку из лука за сто шагов попасть могут.
- Купец прав, воевода. Может так все и было. Обоз нашли?
- Нет.- Олег потупил взгляд. – Вернувшись в город, послал отряд на поиски. Но весь товар, как под землю сгинул.
- Понятно. – протянул Гостомысл. – Велинара зови. Хочу на этот раз серьезно с ним поговорить. Людишки - то торговые от него были. Почитай по его вине все и произошло. Зови, зови. – князь увидел, что Олег не слишком-то торопиться исполнять приказание. – Буду ждать его у себя. Ну, коли не сбежал еще.
- Велинар не сбежит. – тихо произнес Олег.
- Тебе видней. Но с этой минуты, ты воевода ладожский. По другому, уже не будет. А если слушать, кто не будет, так я норовистого этого укорочу.
Олег молча поклонился и отошел в сторону.
- Что надумал князь? – спросил Людота, до этого молчавший и слушавший разговор Гостомысла с Олегом.
- Думать нечего, Людота. Я свою волю Велинару объявлю. По его вине молодые воины пали. Он интерес свой преследовал. А вот глядишь, как интерес его вышел. По тому считаю, что виновен. Но судьбу его в целом решать я не берусь. Пускай совет решает – виновен или нет. А если виновен, то насколько участь его тяжела, и как быть. Скажут отпустить – отпущу. А решат, что повинен сильно – голову спущу.
- Не часто ли князь ты на совет начал оглядываться?
- Намекаешь на то, что слабею и сам не волен решения принимать?- Гостомысл гневно сверкнул глазами, смерив купца сверху вниз.
- Не гневайся князь, - миролюбиво проговорил Людота, понимая, что начал перегибать, - Просто мне казалось, что раньше ты сам принимал в такие минуты решения, без оглядки на старейшин.
- То раньше и с другими. А с Велинаром будет не так.
- Но ведь он твой воевода. Пускай бывший. – На слове бывший купец сделал ударение, - Совет над ним не властен был. Тебе и судьбу его решать. Или не так что-то?
- Не так. Он воевода, воспользовался своей властью, но так же он и обычный житель нашего города, а по правде принятой про меж нас, ладожан, коли житель повинен, то судьбу его старейшины должны решать. Мое слово хоть и последнее, но все же слово. Может быть и за и против. И слово лишь одно. Или забыл наши законы купец?
- Законы наши помню и чту, Гостомысл. Мне ли торговому человеку законы не чтить? Только думаю, что все немного не так выглядит, как ты мне преподнести хочешь.
- Ишь ты, думает не так выглядит как я ему говорю – усмехнулся Гостомысл, - И как же по твоему все выглядит?
- Думаю, что лукавишь ты, слегка. Уж прости дерзость мою княже. Полагаю, что отвести от удара Велинара хочешь, а если удару и суждено случиться, так не самому его наносить. Вот так я думаю. – и Людота дерзко взглянул на Гостомысла.
- Хитер, хитер лиса. Ну а если все так и есть? Что тогда?
- Ничего. Разумно. Во истину княжеское решение. Пускай другие на чаше весов взвешивают добродетель Велинара. Не тебе этот груз нести.
- Ну а может и по другому. Считай я оценить и принять решение не в силах и не в праве. Не вправе, потому что с Велинаром связан многим. Может быть, даже и обязан многим ему и его мечу. Не смогу по правде оценить.
- Ты, князь, мне сказал и больше никто не услышит, что ты по правде ценить не можешь. Не говори так. Другие, не такие как я, благородство твое могут и не понять. Скажут, князь судить по чести не может. Может, слаб наш князь, может другого князя нам надо?
Гостомысл очень холодно и внимательно посмотрел на Людоту, а потом с расстановкой произнес:
- Ты к чему купец клонишь? Что-то слышал, что-то в городе происходит, а мне об этом не докладывают? Или так, по пустому брешешь, как пес?
- Я лишь княже слушаю, что ты говоришь, да твои слова тебе же по другому складываю. Прошу тебя, Гостомысл, будь осторожнее в том, что говоришь. Ну а если интересно тебе, что я думаю, то вот тебе моя правда: Поступай так, как считаешь нужным, на то ты и князь. Только после увиденного только что, на улице, люд ладожский жестких мер захочет. Что взять с простых людей, если увидев павших воев, они крайнего в их смерти захотят найти, ко мщению потребуют. И поверь, в такие моменты надо жестко поступать – люди за кровь, кровь потребуют. И по правде правы они будут. Так что я, предостерегаю тебя. Будь готов к тому, что кровь, требуемую ими, дать придется. Даже если это кровь будет твоего воеводы, пускай и бывшего. Об этом знаем только мы с тобой, да пара других, кто болтать не готов, да и не захочет. Подумай над моими словами, Гостомысл.
- Ты совет мне Людота даешь или смерти Велинара хочешь?
- Совет князь, совет и больше ничего. Просто часто видел я в своей жизни, как из маленькой искорки пожары разгорались. Смуты не хочу. Мне ведь, как торговому человеку, смута вовсе не нужна. С тобой хорошо. С тобой на долгие годы в Ладогу покой пришел. А когда люди спокойны, то и торговля идет хорошо. Мне прибыль, да что мне! Посмотри, как много купеческих караванов идет через нас, как товары везут в наш город, как много товаров и от нас идет в мир. Люди покоя хотят. И поверь, если на пути этого покоя будет стоять даже правая рука князя, люди все равно настоят на своем, чтобы никаких преград не было, ничто миру не мешало. – Людота прервался и внимательно посмотрел на реакцию Гостомысла. Тот сохранял каменное выражение лица. Ни один мускул не дрогнул на его лице при словах купца.
Людоте не понравилось то, что он не увидел никаких эмоций на княжеском лице. Он всячески пытался склонить Гостомысла к мысли о том, что Велинара непременно придется схватить и казнить. Но как не старался, купец понимал, что князю не так – то просто решиться на казнь воеводы, мало того что одного из видных ладожан, пользующегося определенным авторитетом, как среди мирных людей, так и среди дружинников, так еще и правой руки самого Гостомысла. Опасно было князю признавать, что в его рядах не все так мирно и спокойно, но не менее было опасно и отдаваться на волю толпы. Сегодня скормишь ей одного из лучших своих воинов, а завтра, толпе скормят тебя. Все это Людота понимал очень хорошо. Не понимал только, какой все-таки путь изберет Гостомысл, решая судьбу Велинара.
Князь молча стоял, будто бы осознавая услышанное, и внимательно смотря на Людоту. Постояв с минуту, Гостомысл произнес:
- Внимательно слушал я тебя купец. Есть смысл в твоих словах, но думаю я так. Поступлю, как посчитаю правильным не только для простых людей, но и для себя. На то я и князь.
И с этими словами, Гостомысл резко развернулся и кутаясь от пронизывающего холодного ветра, пошел прочь, оставив Людоту стоять одного посреди промерзающей улицы.

 

ХХХ

Сидевшие друг напротив друга мужчины молчали. Казалось, молчание было тягостным и томило их обоих. Первым проговорил Ратибор, брат Сладиславы, прибывший накануне из Любши в Ладогу.
- И как ты теперь поступать будешь, Велинара?
Велинар посмотрел на родственника и только передернул плечами.
-Уходить надо тебе, уходить.
- Куда ж уходить? - возмутился воевода, -Как уходить, неужели думаешь, что брошу тут хозяйство, дом, дружину?
- Ну, дружины у тебя пожалуй что не будет. Да ее уже вообще у тебя нет. – усмехнулся Ратибор,- Сам от Гостомысла слышал, что Олег принял руководство и дружины теперь слились в одну. Что до дома с хозяйством…. И давно ты как простой человек стал о хозяйстве печься?
- А дом? Я ж его почитай своими руками выстроил. Сам от первого бревна поднимал для себя, для сестры твоей…
- Дом я тебе и в Любше помогу построить. Что до сестры, то подумай, мил ей будет дом, который без тебя пустовать будет или нет? Что ей дороже – жизнь твоя, сам ты или стены эти бревенчатые, тьфу на них, чтоб им неладно было.
- Не смей в моих стенах о доме моем так говорить- вскинулся Велинар.
- Я тебе о другом толкую, ты пойми. Стареешь, Велинар, а запал как у юнца безусого. Неужели думаешь, что Гостомысл отпустит тебя вот так? Неужели считаешь, что правда на твое стороне будет? Недаром князь про совет старейшин тебе сказал и что судьбу твою хочет в их руки вверить. Сам на себя кровь твою брать не хочет.
- Не хочет, потому что не считает что до конца прав. Или же что я в гибели дружинников виноват.
- Ты думаешь? – Ратибор потянулся, отпил из кувшина молока, утер усы и продолжил, - А я считаю так. Если не с лукавил ты, и весь разговор свой с князем мне передал, до дела так обстоят – князь упомянул Вадима, ученика друга твоего Сбышко. И его пропажу из отряда напрямую с тобой связывает. Ошибка твоя была в том, что тот путь, который многие из отроков проделывают долго, Вадим твой проскочил очень быстро. Чувствовал твое расположение к себе, да что там говорить, твое расположение к нему и в дружине чувствовали. А раз так то и завистников много стало на этот счет. И поверь, его пропажу связывает с тобой, связывает не только Гостомысл, но и другие в Ладоге. Свяжут ее и старейшины и ничего хорошего тебе это не сулит.
- Не мог Вадим предать, не мог. Сбышко не стал бы пестовать слабака. – Велинар упрямо смотрел на Ратибора.
- Ну хорошо, не стал бы. А что это меняет? Тебе ведь от этого не легче.
- Легче, не легче. Ты тут сидишь и советуешь мне все бросить и бежать. А сам то пробовал в жизни все бросать? Сам сбегал с поля боя, когда братья твои рубяться плечом к плечу.
- Правда твоя. Бросать вот так, в один момент мне не приходилось. Да только брат не передергивай. Не рубиться здесь никто плечом к плечу. И не ради трусости бросаешь ты все, не дружинников на поле боя, а ради того, чтобы у дитяти твоего будущего отец был. Чтоб если это сын будет, то чтобы ты его первым на коня сажал и копье давал, а если дочка, чтоб славно медку попил на ее свадьбе. О будущем думай, о будущем.
- Не могу я, ну не могу. – Велинар отвернулся. – Против натуры это моей. Не бегал я от судьбы своей, не хочу бежать и сейчас.
- Гордец. Ты о сестре моей подумай. Каково ей сейчас?
Дверь в горницу скрипнула, и оба собеседника развернулись в сторону вошедшего. Там, протиснувшись боком на входе, топталось несколько воинов, облаченных в полный боевой доспех.
- Зачем пришли – грозно спросил Велинар, сам сожалея о том, что в этот раз меч его находился в другом конце горницы. Он узнал их. Оба были из его дружины, и с обоими он прошел не одну стычку, защищая рубежи ладожских владений. Напрягся и Ратибор, положа руку на рукоять меча и устроив ножны поудобнее на коленях.
- Мы в общем к тебе, воевода. – проговорил один из вошедших по имени Преслав, сделав вид, что не заметил движения и приготовления любшинского воеводы. – К тебе от дружинников твоих.
- Зачем пришли? – повторил свой вопрос Велинар.
- Мы посовещались и решили, что не виноват ты в гибели воев. Нет на тебе их крови. О том, если надо и совету скажем и князю.
- Ну спасибо, братья. – выдохнул Велинар, слегка расслабившись. – Радостно мне, что хоть те с кем кровь свою проливал верят в меня.
- Только мы считаем, воевода, что уходить тебе из Ладоги надо. Наша вера, против решения совета слабоватой может быть. – в разговор вступил второй из пришедших по имени Рос.
- И вы туда же?
- А то как? О тебе же печемся. О семье твоей. Если князь с тебя вину снимет, то точно совет не отпустит. Так людишки поговаривают, Услад, подручный Людоты во всю трется, да настраивает стариков против тебя. Говорит, ты виноват в гибели дружинников. Виноват, пускай и не специально, а так по халатности и вольности своей. Мол, привык, что князь тебе с рук все спускает. Так же в совет тесно связывает тебя с Вадимом, учеником товарища твоего боевого. И вот его тоже найти хотят и к ответу призвать. Вадима предателем открыто называют, что старики, что весь люд ладожский.
- Лихо, не доказав вины человека ему ярмо предателя навешивают. Что и говорить. – проговорил Ратибор. – Одно слово торговый город…
- Ты город наш не поноси – сказал Преслав,- Не тебе мил человек судить Ладогу.
- Тихо, тихо молодцы – остановил их Велинар.
- В общем так, дружина за тебя воевода, - сказал Преслав.- Надумаешь уйти – знай, почет тебе наш за все годы, что стоял над нами, за трусость уход твой считать не будем. А решишь остаться, стоять за тебя будем до конца.
- Спасибо, Преслав на добром слове. – Велинар встал и чинно поклонился дружинникам. – Спасибо други. Если решу уйти, до конца своих дней буду помнить вас и доброту вашу.
Ратибор хмуро проводил взглядом ушедших воинов и посмотрел на Велинара.
- Ну что, упрямец. Готов принять решение, как жить дальше будешь?
Велинар молчал. В нем боролись желание уйти, самый простой вариант бросить все и бежать спасая себя и Сладиславу и остаться, приняв, пускай и последний бой, но это было привычно и в натуре прирожденного воина.
- Нелегко? – спросил Ратибор.
- Нелегко – согласно кивнул Велинар.
- Решение брат нужно принимать сейчас. Завтра поздно может быть. Тем более, что совет может быть против тебя. Они ведь медлить не станут.
- Но если уйду, то ведь и вернуться не смогу.
- Если против тебя решат, то дальше будет так- либо смерть, либо изгнание. И тогда по нашим законам сам знаешь, и Любша принять тебя откажется. А мне много сил придется потратить, чтобы уговорить народ в Любше, чтобы принял Сладиславу с будущим ребенком. Готов ты ради гордыни своей подвергнуть их такому испытанию?
Велинар, казалось, не слышал, что говорил Ратибор, глубоко погрузившись в свои размышления.
-Эх – махнул рукой Ратибор и потянулся вновь за кувшином с молоком.
Дверь открылась и в горницу вошла Сладислава.
- Все от начала до конца слышала? – грустно усмехнувшись, спросил Велинар
- Все слышала- согласно кивнула та.
-И?
- Мы в воле твоей муж. Как скажешь, так и будет. – покорно проговорила Сладислава.
Велинар выдохнул и произнес:
- Собирайся. Возьми все только необходимое. С остальным брат твой поможет. Уходим сегодня ночью. – и помолчав добавил, - Прости меня, Сладушка.
Сладислава ничего не сказала. Только подошла к мужу и крепко обняв его, уткнулась своим лицом в грудь, пряча горячие слезы, которые рвались наружу.
Они молча собирали нехитрые пожитки, понимая, что дом, который строили вместе, так же вместе и покидают. И покидают, видимо навсегда. Ратибор помог Сладиславе уложить все на телегу, несколько раз возвращаясь в дом. А Сладислава меж тем тихо прощалась с домашними.
Когда все было собрано и старенькая лошадь прядая ушами и фырча что-то себе под нос готова была уже тронуться с места, Велинар и Сладислава вышли во двор, где собрались несколько человек, помогавших им по хозяйству.
- Простите нас – проговорила Сладислава – простите и поминайте добром. Спасибо вам за все и за доброту и за терпение. Оставляем на ваше попечение и дом и хозяйство наше. Берегите их, и заботьтесь так будто бы это ваше. – она помолчала и добавила с легкой грустной улыбкой,- Хотя теперь это ваше.
Они молча обнялись с каждым из тех, кто вышел их проводить, оба низко поклонились в ноги и пошли, в сторону телеги не оборачиваясь.
Велинар позволил себе взглянуть в сторону своего родного дома, только когда ладья отчалила от низких, бревенчатых мостков и крутой берег Ладоги стал медленно удаляться от него.
- Я наверное больше не вернусь сюда – произнес он своей жене
- Мы не вернемся сюда родной – эхом откликнулась она.
- Не грустите, Любша встретит вас как родных. Уж я постараюсь. – сказал Ратибор – А что до возвращения, то я считаю, что на все воля богов. Как знать, не станет Гостомысла, так и по - другому все обернуться может. Все-таки тех, кто считает, что на тебе Велинар вины нет, может больше в Ладоге, чем других.





ХХХ

Дверь скрипнула и Людомила резко развернулась, увидев темную, закутанную в волчий плащ фигуру.
- Почто пришел? – спросила она у вошедшего,- Неужели на ночь глядя по лесам так и тянет бродить?
- Пришел, значит надо. Хозяин требует зелье, о котором тебе говорил. Сготовила?
- Надо ж, требует. Подневольный ты, я как посмотрю Услад. А еще хвалишься, когда бражничаешь, что свободен как ветер и никто тебе не указ.
- А ты не смейся, не смейся. – проговорил Услад. – Кто это у тебя тут? – и он кивнул в сторону выгороженного и завешенного тряпицами угла, в котором спал Вадим.
- А тебе ль не все равно. Так, путник. Брел в Ладогу, да с пути сбился. Вот и приютила.
- Путник говоришь, - и Услад сделал шаг в сторону выгородки. Людомила слегка напряглась и бросила – А ты иди сюда Услад, помоги ка мне, а то никак не достать мне с полки варево для Людоты.
Услад развернулся, бросил еще раз взгляд в сторону места, где лежал Вадим и пересек комнату подойдя ближе к очагу.
- Иди, иди – поманила Людомила. – Вот оно, достань – и указала на один из кувшинов.
Услад потянулся и достал требуемое с полки, вопросительно посмотрев на Людомилу.
- Я вот тут на бересте написала, как потреблять надо. Скажи Людоте, чтоб не перепутал, а то никакого результата не будет.
- Подействует?
- А то. Проверенное средство. Не пройдет и трех лун, как князь ваш слабеть начнет. Сила из него уходить станет. А там и до встречи с богами недалеко. Так что бери, бери. Еще мать мне рассказывала, как готовить это зелье. Только еще раз тебе говорю – исполняйте точь в точь, как начертала, а то, не ровен час, вы Гостомысла отправите к богам за пару дней. А это ведь ни тебе не хозяину твоему не надо.
- Тихо ты, ведунья, можно ведь и без имен. – Услад покосился в сторону угла, где спал Вадим.
- А кто ж слышит? Он что ли? - и Людомила кивнула тоже в сторону угла. – Да он немощен, да и спит мертвым сном. Нечего беспокоиться.
- Путник говоришь – задумчиво проговорил Услад. – А ты вот мне ведунья скажи, не попадался ли тебе в последнее время в лесу вой, отбившийся от отряда?
- Нет, не попадался. – напряглась Людомила – А уж не от того ли отряда, что нурманы посекли?
- Он самый, лиса. Он самый. Вадимом зовут. Как – будто бы растаял в воздухе, витязь этот. Уж мы искали его, Олег, воевода новый ладожский на его поиски целый отряд снарядил, а все без толку.
- Что ж так, мужам достойным и ратника одного не найти? Не иначе, как леший к себе прибрал. – Людомила помолчала, а потом взглянув на Услада спросила – А что ж так, в Ладоге воевода новый? А Велинар, куда ж пропал?
- Велинар нынче у Гостомысла в немилости. Под нурманские мечи именно он молодых воев с купцами подвел. А помогал ему Вадим, как раз тот о ком тебя ведунья выспрашиваю.
- А толк то какой в том Велинару был?
- Да поговаривают, что власть себе хочет забрать из рук Гостомысла. А за неимением большого достатка, решил злата подкопить, торговым людям помогая в обход казны ладожской.
- Хитро, хитро. Соперник, стало быть ваш с Людотой – усмехнулась Людомила.
- Ты поговори у меня. Враз, язык укорочу.
- Не слишком ли смел, Услад? А то сам не знаешь, что будет, кто кровь ведуньи на себя возьмет?
- То-то тебя и спасает. Да милость Людоты. А то будь моя воля, давно бы посчитался бы с тобой. Не сам, так через чужие руки. Смотри у меня, язык за зубами держи. А то не ровен час и купец прикажет, так я…
- Что ты? Чужими руками это ты горазд, как и хозяин твой. А что бы сами, да по чести…. Легко вы милые других под кровь, да под лихо подставляете. Быстро научились этому.
- Молчи.- рука Услада метнулась к мечу, но потом точно так же обратно. Достав небольшой мешочек из-за пазухи, он бросил его к ногам Людомилы.
- За службу хорошую, Людота передает. – и крутанувшись на пятках, Услад развернулся и вышел из избы, резко хлопнув за собой дверью.
Людомила нагнувшись, подняла мечошек и взвесив на руке, покачала головой. Пройдя в сторону очага, она потянувшись, достала с полки горшок и в него пересыпала содержимое тканного кошеля. Монеты, глухо звякнув, упали на самое дно.
-Не мудрено так и душу свою продать – пробормотала Людомила и убрав горшок на место, прошла в сторону угла, где спал мертвым сном, восстанавливая свои силы Вадим.
- Эх витязь, витязь, вот выпал тебе расклад, не позавидуешь. – ведунья посмотрела на Вадима и потянув на него покрывало, укутала того с головой. –Спи, спи, еще неизвестно, какие гости могут нагрянуть.
Вадим только перевернулся на другой бок, коснувшись во сне раненной стороны лица.
Людомила поправила покрывала, укрывавшее Вадима, задернула занавес, и тихо прошла в сторону очага, подкинув в него еще немного дров.
 

ГЛАВА 7

С раннего утра в Ладоге в каждом дворе собирали дубовые и березовые дрова и уже в паре верст от Ладоги строилась из них крада, специальный прямоугольный помост, предназначенный для великого погребального костра павших Олеговых воинов. На краде складывали большую домовину в виде погребальной ладьи, ставя нос ее на закат.
Всем народом готовились к погребению погибших воинов. Близился день Мокоши – день, когда самое лучшее отправлять было покойных в вирий на встречу с богами.
Постепенно сносили в домовину милодары, еду, оружие, для того чтобы усопшие достойно могли пировать вместе с богами. Когда все было готово, специально отряженные для похоронного обряда женщины одели и укутали погибших воинов в белое, укрыв тело каждого из них белыми покрывалами.
Постепенно, все жители города стягивались к месту погребения, для того чтобы отдать дань погибшим и спраздновать великую тризну.
Степенно, прибыл отряд, во главе которого стоял Гостомысл.
- Тебе и зачинать краду, княже - произнес Олег, который с рассвета был здесь, пристально наблюдая за приготовлениями.- Так совет старейшин решил.
- Добро, если решили – произнес Гостомысл, отдавая вожжи подошедшему отроку. – Все ли готово?
- Все, - ответил Олег. – Ждем заката, чтобы вои наши видели свет и могли идти за ним к Сварге.
- Дозволь, князь, перекинуться с тобою парой слов наедине – сказал Людота, подойдя к беседовавшим Олегу и Гостомыслу.
- Чего тебе купец, надеюсь что что-то серьезное позволяет тебе отрывать меня от столь грустных дел? – недовольно спросил князь, когда они остались один на один
- Не гневись, Гостомысл. Только действительно важное дело заставляет меня тебя отрывать. А точнее не дело – новость.
-Что ж за новость такая?
- Велинар ночью исчез.
- Как исчез? – переспросил князь и его брови невольно полезли вверх,- Да как посмел, как ослушался указа моего, пес?!
- Усладу, подручному моему, удалось разговорить домашних Велинара. Да к вот, доложили они помощнику моему о том, что не далее как вчера, в середине дня из Любши, приехал Ратибор, воевода их местный, брат Сладиславы – жены Велинара. До ночи они совещались о чем-то с воеводой твоим. А в середине ночи поднялись, погрузили добро, все что могли унести с собой и на ладью Ратиборову. Уже к рассвету, как в Ладоге их не было.
- Значит в Любшу, Велинар сбежал? – нахмурился Гостомысл.
- Выходит, что так. – подтвердил Людота.
- Чего ж испугался? Страха за ним отродясь не водилось.
- Значит, чует вину за собой, князь. Значит, устрашился Велинар суда праведного. Понял, что совет старейшин не поверит ему.
- А что дружинники его?
- Молчат пока. Но для многих из них новостью это не стало.
- Значит при молчаливом согласии воев своих, Велинар сбежал?
- Может быть и так.
- Нехорошо. – князь собрал в кулак бороду и задумчиво начал теребить ее, -Нехорошо, когда вот так дружина молчит, супротив князя своего, пускай и тихо, но все-таки идет.
- Я по своему разумению, князь своих варягов в готовность поставил.
- Ты что ж хочешь тут развязать купец? – прищурился Гостомысл.
- Ничего князь развязывать не собираюсь. Просто считаю так – подними смуту старшая дружина, Олеговы вои могут и не справиться. Молоды, опыта маловато, да потом многие и не захотят на своих же меч поднимать. А варягам,- Людота сделал паузу, - Варягам, как и любым наемникам все равно кого усмирять, кому норов укорачивать.
- Не допущу я в Ладоге крови. И так посмотри, всем миром оплакиваем – и князь кивнул в сторону будущего погребального костра.
- Понимаю, - согласно кивнул купец,- Я лишь предотвратить хочу, смуту пускай и намечающуюся пресечь. Мне, как и тебе, вовсе не хочется на своих же единоплеменников меч поднимать.
Пока они беседовали, недалеко в сторонке топтался отрок, не так давно принявший поводья гостомыслова коня. Князь отметил это и резко развернувшись к мальчишке спросил:
- Чего тебе?
- Там князь, к тебе пришли. Почитай послы.
- Послы? От кого? – удивился князь.
- Ижоры.
- Ну что ж, зови. Время еще есть.
Мальчишка рванул с места и через некоторое время привел за собой двух мужчин. Один из них был старше, а потому первым и обратился к князю.
- Здрав будь, князь. Я Ижерстей, а это племянник князя нашего - Злат.
-Зачем пришли ко мне? Тем более в такой день для меня и рода моего? – Гостомысл грозно уставился на Ижерстея.
- Пришли к тебе именно в тот день, в который и надо приходить Гостомысл.- величаво начал посланник, - И здесь мы по велению князя нашего, который оплакивает воев твоих, славно павших от нурманских мечей. Князь наш присылает племянника своего, и просит принять его, в качестве залога того, что наши племена разделяют боль твою, как свою. И говорит наш князь, чтобы ты, Гостомысл ладожский, зла на ижорские племена не держал. Нет на нас крови воинов твоих, равно как нет и крови нурманской и тени измены. Не причастны мы к тем, по ком тризну сегодня ты будешь справлять.
- Добро. – внимательно выслушав сказанное, ответил Гостомысл. – Ценю и уважаю поступок князя ижорского. Пелгусия, приму как родного гостя. Отправляйся Ижерстей к князю своему и скажи: «Прислал меня Гостомысл, князь ладожский. Принимает он твоего племянника, как залог мира и порядка меж нашими племенами. И просит Гостомысл помочь в том, чтобы найти повинных в гибели своих воинов. Сам будет искать и днем и ночью. Но помощь всегда будет рад принять. А по истечению сорока дней, считая от сегодняшнего, отправит назад Злата с большими дарами к князю ижорскому.»
-Ну что, посланник все понял и запомнил?
- Да князь. Передам все слово в слово.
- Ну тогда ступай с миром.
Меж тем время клонилось к закату и казалось у места будущего погребения воинов собрался весь город.
- Пора начинать, княже – произнес Людота.
- Ну что же, пожалуй ты прав,- ответил Гостомысл, скидывая с себя одежду и оставаясь голым по пояс.
Пройдя мимо пришедших людей, князь подошел к Алесию - главе старейшин и взял у того факел. С ним он развернулся к людям и произнес:
- Достойную жизнь прожили мужи сии, люд ладожский. Достойную смерть приняли и встретили ее, как подобает мужчинам с мечом в руке, унося с собой врагов своих.
Сказав это, князь отвернулся от людей, медленно подошел к краде и начав раскачиваться начал произносить нараспев погребальную молитву:
-Се сва оне ыде
А тужде отроще одьверзешищи врата ониа.
А вейдеши в онъ – то бо есе красен Ирий,
А тамо ра-река тенце,
Якова оделяшещеть Сверьгу одо Яве.
А Ченслобог ученсте дне нашиа
А рещет богови ченсла сва.
А быте дне сварзеню
Ниже быте нощи.
А усекнуте ты,
Бо се есе –явски.
А сыи есте во дне божстем,
А в носще Никий есь,
Иножде бог Дид- Дуб- Сноп-наш.
Толпа безмолствовала.
На последних словах, князь поднес факел к краде и пламя медленно поползло по сторонам, постепенно поднимаясь вверх, через пару минут домовина занялась ярким, обжигающим лица собравшихся пламенем. Казалось, что столб огня начал лизать кровавые закатные облака.
- Души воев наших, отправились видя свет к Сварогу! –произнес Гостомысл. Люди стояли и смотрели, как пламя погребального костра пожирало тела погибших воинов. И никто в толпе не двигался. Слишком велико было это таинство для пришедших – переход из одного мира в другой. Велик был момент, когда боги становились ближе и доступней каждому.
Прошло больше часа, когда огонь стал стихать. Тогда люди двинулись в сторону обгоревшей и обвалившейся крады. Каждый из них держал кто в руках, кто в небольшом мешке заранее запасенную землю.
Собравшиеся, подходили к остывающему огню и бросали в него принесенную землю. Это происходило до тех пор, пока на месте погребального костра не вырос небольшой холм. После этого, вопросительно посмотрев на князя и приняв его молчаливое согласие, глава старейшин провозгласил:
- Справим же тризну, люд ладожский по павшим воинам нашим!
Первыми, во главе с князем и Олегом, принявшим на себя обязанности воеводы, стали усаживаться воины, потом более знатные ладожане, вместе с Людотой, а потом уж и простой люд.
Всюду сновали женщины, разнося угощения и питье. Начиналась поминальная тризна.
- Странно это появление ижор, кажется мне – обратился Гостомысл к Олегу.
- Чего уж тут странного, князь. Плохая весть, подобно блохе - разносится по миру и моргнуть не успеешь.
- И все равно странно это все.
К разговаривавшим подошел Людота, держа в руках богато оправленный кубок.
- Подними этот кубок князь в честь павших воев – сказал купец, протягивая кубок Гостомыслу.
- За павших! – ответил князь, принимая его из рук Людоты.
- За павших! – эхом пронеслось меж дружинников.
Одним махом князь осушил кубок и отбросил в сторону. Купец не сводил с князя пристального взгляда.
- Доброе питье, купец- сказал Гостомысл, отирая капли с усов.
- За добрых людей и поминание доброе должно быть. – ответил Людота отходя.
Поминальный пир затянулся до середины следующего дня. Когда тризна подходила к концу, первым поднялся Гостомысл. Олег подал князю его шлем, полный земли со словами:
- Пускай твоя горсть земли, князь, станет первой в холме наших воев!
Князь принял шлем у Олега и прошел в сторону свеженасыпанного небольшого холма.
- Вечная память в веках. – сказал он, высыпая из своего шлема сырую землю.
Его примеру последовали все остальные и продолжали сыпать холм даже тогда, когда и князь и Олег и Верендей, покинули место поминания. Час от часу, рос холм, становясь все больше и больше. Так рядом с Ладогой появился один из первых могильных холмов, в котором покоились Словен, Избор, братья купцы киевские. Не было в нем только Вадима.

ХХХ

Вадим уже оправился от ран, но несмотря на это, все еще оставался жить у Людомилы. По первому снегу, вернувшись с охоты, он смотрел, как та деловито принялась готовить принесенного им кабанчика.
- Ох и добрый ужин приготовлю я нам витязь – сказала ведунья. – Давненько не ела я мяса лесного.
- Спасибо тебе Людомила за все. –произнес Вадим и в глазах его лучилась истинная благодарность.
- А что ж я по твоему должна была тебя оставить на растерзание зверям лесным? – удивилась та
- Могла и оставить. Ведь никто ж добра людей не заставляет делать.
- Эх, молод ты. Вижу, в людях не разбираешься. – Людомила пристально посмотрела на воина – Так боги человека сотворили, что всяк сильный слабомы помогать должен. Даже волки в стае друг за друга стоят, а нам людям народу написано – помогать.
- Может и написано, да только не каждый торопиться. – Вадим подбросил полено в очаг и продолжил,- А все таки, ведь не только же по доброте ты это сделала. Ты ж ведунья.
- И что с того? –спросила та
- А то что мне пестун мой, Сбышко, часто говаривал, что вы ведуньи по грани ходите, меж добром и злом. И далеки вы от людских дел. Чаще за грань заглядываете и своими делами заняты. А что до нас, до людей, то часто вам дела нет.
- Где то твой пестун и прав был. Только вот как посмотреть, Вадим. Грань, по которой ходим мы - тонка и если честно, не всякому ведома. Каждый свою сторону выбирает. Одни добро творят. Живут про меж людей, лечат их, наговоры творят, быт людской обустраивают. Одним словом - помогают. И в понятии людском – добро створяют. Другие же, такие как я, для людей непонятны. Отсюда и живем мы в стороне от простых людей. Для них мы – со злом за руку ходим, а на самом деле, просто неинтересно на амбары наговоры накладывать. Таких, как я , по лесам нашим много. Особняком держимся, вот и все. Хотя, есть среди нас и такие, кто действительно зло творит, ибо Чернобогу давно продались, и нутро у них - черное. На метлах летают, зверьем всяким оборачиваться умеют. Вот они-то зачастую посильней таких как я будут, потому что зло, дает великую силу. Так уж жизнь сложилась.
- Выходит три силы существует?
- Это как?- удивилась Людомила
- А так. Есть те кто точно за добро простое и житейское. Есть те кто со злом дружит. А есть такие как ты – кто на грани. Серые, как сумерки предрассветные.
- Ишь ты, как загнул. Ну может быть и серая я. Добро и зло, оно ведь в понимании каждого свое. Для тебя, то что я спасла тебя- добро сделала. А вот для Услада, которому тебя не выдала, когда приходил – вроде как и зло. Хотя может и для себя самой тоже зло натворила. Купец, хозяин его мстительный и узнай, что укрываю тебя, сильно бы напакостить мог. Сердце у него черное, как уголь.
- А что ж Услад меня искал? Я кроме того, что Трувора, воя Людоты, вроде и не вредил им.
- Да просто все, витязь – сказала ведунья, усаживаясь напротив Вадима. – Тех свеев, что посекли товарищей твоих – Людота натравил. А после, Услад с варягами их перебили. Ты же единственный, кто в живых остался и подручного Людоты видел. Если бы в свое время ты бы Гостомыслу и Велинару об этом доложил, да и доказать смог, купцу бы не сносить головы.
- Я и сейчас могу. – разгорячился Вадим.
- Э нет, Вадим. Много воды утекло с той поры, что я тебя подобрала. Велинар по слухам с женой своей Сладиславой в Любшу подался. Людота теперь, почитай правая рука у князя. И никого Гостомысл не слушает. И слушать не станет. Так уж совпало все, что в день, когда тризну по товарищам твоим ратным служили, купец князю отвара моего дал испить. А отвар не простой, приворотный. Теперь с каждым днем, князь наш волю теряет свою, а Людота все больше над ним власти имеет.
- Зачем же ты такое сотворила, ведунья? – искренне удивился Вадим
- То-то и оно, что грань размыта. Для Гостомысла зло все это, для Людоты выгода, а значит добро. А для меня…. – и Людомила на минуту замолчала. – Для меня наверное благодарность. Купец когда-то помог мне. Помог сильно, это был один из тех немногих случаев, когда он добро сделал другому. Чего за ним отродясь не водилось. А долг, хочу тебе сказать, платежом красен.
- Куда ж мне теперь податься?- после раздумий спросил Вадим.
- То-то и оно, витязь. Что про тебя забыли сейчас. Но вернись ты в Ладогу, враз схватят и разговор с тобой короток будет. Не нужен ты Людоте живой, потому как знаешь много и опасен для него.
- Что ж мне теперь по лесам прятаться?
- В Любшу тебе идти надо. Там теперь твой дом. Там Велинар. Там дружина. Туда дорога тебе начертана.
- В Любшу говоришь? – и Вадим замолчал, обдумывая сказанное.
- Я ведь не просто так тебя подобрала. Не из одних добрых намерений. Вижу, что роль тебе своя отведена в том, что творится нынче у нас здесь. Не главная роль, о и не последняя. Судьбой начертано тебе свой путь до конца пройти и жизнь многих повернуть.
-Жизнь других изменить? Со своей бы разобраться – горько усмехнулся Вадим.
- Не надо, витязь. Все и так решено. И путь свой ты уже не изменишь. Запоми- в Любшу тебе надо. – и помолчав немного Людомила добавила,- Ох и знатный ужин я нам с тобой Вадим сейчас приготовлю!
Вадим отвернулся и долго смотрел на огонь, обдумывая все только что сказанное ведуньей.

ХХХ

Достигнув владений Сигурда Атлейва, Рерик и его дружина с облегчением выдохнули. Позади, был долгий и опасный поход. Теперь впереди ждала зимовка, а с ней отдых, пиры, славные саги о своих подвигах, объятия женщин. Рад был и Рерик, так как вместе с Сигурдом его встретил родной брат Трувор, прибывший к Атлейву с частью своих людей из Альдейгьюборга или же, как его называли русы Ладога, город, что лежал в столь любимой для его походов Гардарики.
В праздности прибывала дружина Рерика чуть больше десяти дней и конунг, понимая, что впереди еще много долгих зимних дней, решил не давать своим воинам расслабляться и напоследок перед зимовкой велел привести корабль в полный порядок, подготовив его к холодам.
Лежа на прибрежной гальке, он наблюдал, как под чутким руководством Синеуса воины вытягивали на берег драккар.
- И что дальше? – спросил брата Трувор, опускаясь рядом
- Дальше что? – вопросом на вопрос ответил Рерик
- Когда я спрашиваю брат, что дальше, это означает, что меня интересуют твои мысли по поводу будущего твоего и твоих людей. Смотрю, их стало меньше с того момента, как ты ушел в поход?
- Это правда. Многих мы потеряли. Большинство павших было в Гардарике, где ты обосновался в последнее время. Русы стали лучше воевать или же защищать свое добро. Хорошо тебе там?
- Наемнику хорошо там, где достойная его жизнь. А в Гардарике и битв хватает, равно как и достойной платы. Может стоит тебе подумать и взяв своих людей по весне отправиться вслед за мной?
- Наняться в охрану к какому-то купцу и проливать кровь своих людей ради жалких тряпок, да ромейских украшений? Нет уж, брат, уволь.
- Что же моя судьба для тебя оскорбительна? – Трувор гневно взглянул на брата
- Перестань,- примирительно проговорил тот,- Просто каждому свое. Как я могу попрекать тебя твоим выбором и твоей судьбой? Нормы плетут нити наших жизней и вправе ли мы что-либо менять? Моя судьба, как волку наскакивать и брать свое для своих людей и себя. И если я пойду в страну русов, так только для того чтобы стричь с них шерсть.
- Но сколько лет ты еще сможешь вести походы, Рерик? Сколько лет ты и твои люди смогут обходиться без дома, метясь, каждые холода от зимовки к зимовке? Посмотри на меня, посмотри на моих воинов. Разве плохо мы одеты, разве у нас плохое оружие, а в карманах у нас не лежит серебро золото?
- А что же Трувор, разве мои люди выглядят нищими?- спросил Рерик, взяв в руки прибрежную гальку и лениво кидая в морскую воду,- Разве мы похожи на тех изгоев, что покидали отчий дом много лет назад? Нет. Мы уходили в неизвестность, не зная, что с нами будет завтра. А теперь, мы знаем, что эта неизвестность стала для нас войной, а наш дом – это середина горячего боя, где льется не только наша кровь, но и кровь наших врагов.
Раскидав все камни, Рерик повернулся на бок, и облокотившись на локоть, глядя на брата снизу вверх, продолжил.
- Ты спрашиваешь, не думал ли я наняться к кому-либо в охранение, как делают многие из нас? Не обсуждал ли я это со своими людьми? Думал. Обсуждал. Но мои воины сказали мне однажды, что им нравиться ходить под началом удачливого конунга, а не ждать и исполнять приказы какого-нибудь купца. Я встречал многих на своем пути и они рассказывали, как хорошо платят нам северянам в Царьграде. И как проста та работа, которую надо исполнять. Но моя судьба – это война. Это моя нить и я следую ей.
- А что же дальше, брат? – проговорил Трувор,- Неужели не хочется увидеть родной дом и родные земли?
- Хочется. С наступлением весны, отправлюсь я к нашему старшему брату Торварду. По весне будет созван тинг, на котором, я надеюсь с меня снимут приговор на изгнание. И я только буду рад, если кто-то из моих воинов решит остаться в родных краях, а сам я смогу зимовать в стенах отчего дома.
- Что же брат, я буду только рад, если произойдет то, о чем ты говоришь. – примирительно произнес Трувор, - И буду так же рад провести эту зиму вместе с тобой.
Братья поднялись с земли и крепко обнялись.
- Брат. – произнес Рерик, глядя в глаза Трувору
- До самой смерти. – ответил тот и развернувшись, широко шагая, направился в сторону владений Сигурда.
- Что, все зовет с собой в Гардарику? – спросил Гунар Синеус подойдя к Рерику.
- Все так же зовет. – согласно кивнул тот.
- А ты?
- Все также отказываюсь идти на службу и продавать свой меч. – усмехнулся Рерик
- Это хорошо.- согласился Гунар, -Хорошо. Мне нравиться твоя удача и нравиться воевать с тобой конунг.
- Я знаю – произнес он и развернувшись пошел вслед за Трувором.
 
ГЛАВА 8

- Медленно, медленно, вот так, сверху вниз, сверху вниз – Велинар показывал отроку, как точить меч. – Не спеши, не спеши, куда спешить? Дрогнет рука и останется зазубрина, а зачем она тебе нужна?
Он поднял глаза и перехватил взгляд Сладиславы. Она улыбнулась ему, как умела улыбаться только она – одними глазами.
Как – то незаметно, но началась зима. Долго она входила в Любшу, сначала мелким снежком, который постепенно становился все крупнее и крупнее. Легким холодом, который сковывал Волхов, не давая проходу ладьям. Как-то все очень быстро происходило, теперь в их жизни со Сладиславой.
Он пристально посмотрел на жену и улыбнувшись в свои густые русые усы спросил:
- Что?
- Ничего – ответила она, и легкое облачко пара вырвалось из ее рта.
- Ступай, ступай – Велинар подтолкнул отрока,- И смотри, не оставляй зазубрин, легче точи, легче.
Велинар подошел к жене и крепко обнял ее за плечи
- Ну что-ты, родная?
Она зарылась глубоко у него на груди, вдыхая знакомый запах любимого тела.
- Точно воробышек – сказал воевода и еще крепче прижал Сладиславу к себе.
- Уже биться начинает – произнесла она мужу
- Да ты что? Сильно?
- Не очень. Только когда сердце тревожно бьется?
- А что ж так бьется?- слегка отстранившись спросил Велинар
- За тебя тревожно, за себя – и немного помолчав, Сладислава добавила, - За нас.
- Ну не тревожься, образуется все. Все будет хорошо.
  Уже месяца полтора прошло с той ночи, когда Велинар забрав жену вместе с Ратибором ушли в Любшу.
Молча встретили ладожского воеводу в городе. И было в этом молчании, что-то неопределенное. Толи тревога, ибо многие понимали, что, несмотря на покидающие силы, Гостомысл так просто побег своего воеводы не оставит. И что-то тогда придется делать. Выдавать укрываемого - как-то не по людски. Вести войну, пускай и локальную против Ладоги, что была сильнее Любши, пускай не на много, но все же сильней, то же было не с руки. А толи в этом молчании были какие-то другие чувства, которые были не подвластны пониманию Велинара.
Одно радовало их со Сладиславой – то, что не гнали их прочь. А ведь могли. Но старейшины в Любше слишком прислушивались к Ратибору, слишком сильно было влияние его на совет и совет молча принял изгоев. Никто не решился перечить своему военачальнику.
Ратибор же, как то легко пострался ввести беглецов в городскую жизнь. Любимую младшую сестру, носившую под сердцем его племянника или племянницу, окружил теплом и лаской, приставил сиделку, помогавшую Сладиславе и по хозяйству и по женским делам. Велинара ввел в Любшинскую дружину, приблизил его к себе. Во всяком случае, пострался сделать все, чтобы авторитет воеводы не пострадал. Многие из любшинских воинов, знали Велинара, кто лично, кто по наслышке. И особого ропота, он в дружине не встретил, сразу своим умением и своим авторитетом пришелся к месту.
Это его радовало и обнадеживало, помогало строить какие-то планы на будущее и свое и своей семьи. На его век боев еще хватит, думалось воеводе в минуты, когда он оставался один на один со своими мыслями.
Понимал он и даже отчетливо осязал, что конец истории еще не положен. И что так или иначе, но с Гостомыслом придется встретиться. Об одном Велинар молил богов, так это о том, чтобы встреча эта была не ратная. Не хотелось проливать кровь ни любшинских воев, ни бывших своих дружинников. Ни к чему это было.
- А кто же будет? – спросил он Сладилаву, - Ты как чувствуешь, дочка или сын?
- Не знаю я, родной. А ты бы кого хотел?
- Сына, - без запинки ответил Велинар – Я бы тогда все, что умею ему передал бы, все воинское искусство. Знатный воин бы вышел. Ох знатный. Как назовем, если мальчик будет? Не думала?
- Может Свенельдом? – робко предложила жена
- А чего уж так, Свенельдом?
- Не знаю. Приснилось мне имя это. Бывает же так.
- Бывает.- эхом откликнулся Велинар. – А если девочка, может Настей назовем?
- А что, имя хорошее. – встрепенулась Сладислава, -Знатное имя. Пускай, родной так и будет.
- Ну вот на том и порешили. Ну иди, иди в дом, а то замерзнешь. Легко же оделась.
- Не волнуйся, Велинар.
- А я не волнуюсь. Иди, иди. А я на дружинную половину схожу. Ратибор звал, словом просил перекинуться.
- Ну раз так, то хорошо.- произнесла Сладислава, поворачиваясь в сторону дома. Потом, резко развернувшись в сторону Велинара, крепко поцеловала его в губы, и, чуточку смущаясь, побежала прочь.
- Ишь ты, синичка, - усмехнулся воевода, и поправив перевязь с мечом, зашагал прочь, на дружинную половину.


ХХХ

Ранним утром, когда легкий лесной морозец поддернул выпавший ночью снег легкой корочкой льда, Вадим вышел из дома ведуньи. Людомила, решившая его проводить, уже стоя на пороге произнесла:
- Помни, Вадим, в Любшу тебе, в Любшу. Пойдешь прямо по тропе, и очень скоро выйдешь на берег реки. А там в обход Ладоги, по течению вверх. К вечеру, если ничего не случится будешь уже в Любше. И смотри, не попадайся ладожанам. Для тебя встреча с ними, отныне, чревата гибели может быть. Будь уж аккуратен, очень прошу тебя. Недавно Олег, дозоры вокруг города усилил. Люди говорят, что ждет чего-то. То ли нападения, то ли послов.
- С чего вдруг?
- Да, боги знают. Никто ничего толком сказать не может. Времена нынче смутные настали.
- А что правда ли то, что говорила, что Велинар в Любше?
- Правду, правду. Искать тебе его на дворе воеводы любшинского, Ратибора. Глядишь и попируешь с Велинаром.
- Ну что ж,- Вадим немного помолчал,- Спасибо тебе ведунья. За то, что жизнь спасла, за то что лечила. Ввек не забуду. Будет возможность, отблагодарю. А тебе, если понадоблюсь, только знать дай. В раз обернусь. – и Вадим поклонился низко в ноги Людомиле.
- Иди уж, не теряй время. Для тебя оно на вес золота.
Вадим развернулся и бодро пошагал по трапинке. Людомила долго смотрела ему вслед, до тех пор пока тот не скрылся за поворотом, а потом тяжело вздохнула:
- Эх, витязь. Короток твой век будет, если боги по - своему не распорядятся. – и поежившись от утреннего холода вернулась в дом.
Вадим шел по лесной тропинке что-то около часа. Но только когда вдали меж елей забрезжил синим льдом Волхов, какое-то легкое движение, где-то сбоку, отмеченное лишь краем глаза, заставило его остановиться и замереть. Он стоял и прислушивался к ожившему утреннему лесу, сам не понимая того, что же его в самом деле встревожило. Через пару секунд, до сознания Вадима дошло, что вокруг него царила полная тишина. Не было привычного щебетания птиц, потрескивания веток и прочих звуков которые так или иначе наполняют собой зимний лес.
Вадим сделал шаг и опять остановился. На тропу, не слышно, будто бы стелясь над землей, но ее не касаясь, вышел огромный волк.
Он был настолько огромен и настолько отличался от обычных своих собратьев, что молодому воину стало очевидным то, что миром им не разойтись. Иначе лесной зверь не заступил бы ему путь.
Хищник стоял, и его желтые глаза лучились каким-то неживым холодом. Под густой серой шерстью буграми перекатывались мускулы. Это был определенно волк одиночка. Есть такая отдельная порода, среди серых, не признававшие над собой власти и устоев стаи, имевшие свои немалые лесные владения и не пускавшие на них никого, не дававшие в них охотится и пребывать никому, будь то зверь или человек.
Волк задрал верхнюю губу и издал глухой рык,слегка пригнувшись к земле и изготовившись к прыжку.
«-Сейчас прыгнет»- пронеслось в голове у Вадима. Рука его медленно потянулась к поясу, где на боку в кожаных ножнах висел нож, подаренный ему еще Сбышко, много лет назад. От зверя это движение не укрылось и он еще громче, еще утробней зарычал. Вадим очень осторожно вытянул лезвие из ножен, одновременно с эти отставляя одну ногу чуть назад, для того чтобы принять удар хищника и не дать тому повалить себя.
И все же, как Вадим не старался, он не смог уловить мгновение, когда волк прыгнул. Ему не понадобилось разбега и расстояние в десять шагов, зверь преодолел в один присест. Воин крутанулся на ноге, пропуская упругое тело позади себя, и отработанным приемом с разворота секущим движением попытался полоснуть волка по спине. Но его нож встретил лишь пустоту.
-«Матерый» - пронеслось в голове. Хищник же, бесшумно приземлился и мгновенно развернулся к Вадиму.
Тот почему-то вспомнил рассказы Сбышко о волкодлаках, людях-оборотнях. Уж очень необычен был этот зверь. Меж тем, волк пошел на второй прыжок и ему удалось достать Вадима и повалить того с ног.
Он падал, заливаемый кровью, но на удачу не своей, а хищника. Все-таки, на этот раз, ему подсознательно удалось уловить момент прыжка и зверь напоролся на клинок. Нож вошел в горло волку, и кровь из рассеченной артерии фонтаном ударила путнику в лицо.
Зверь и человек упали на белый снег. Волк давил своей тяжестью, вжимая Вадима в землю. Жизнь, еще не покинула его и он тщетно пытался дотянуться своими желтыми острыми клыками до горла человека, видимо понимая своим звериным умом, что все уже кончено, но не желая сдаваться. Вадим же погружал нож все глубже и глубже в плоть зверя.
Через какое-то время, удары сердца, а с ними и выплескивающаяся кровь остановились. Воин лежал придавленный остывающим телом не в силах пошевелиться. Минутная схватка, казалось, отняла у него все силы. Минуты шли, и Вадим слышал, как начинал оживать вокруг него лес.
- Кто ж ты такой, что ж ты за чудище такое? - хрипя произнес он, сталкивая с себя бездыханное тело.
Волк не ответил. Его желтые глаза подернулись уже мертвой дымкой, а упругое тело как-то в раз ослабло и обмякло. Столкнув груз с себя, Вадим смотрел в зимнее небо, тяжело дыша.
Мгновения, складывались в минуты, которые текли, как течет время. Силы, понемногу начали возвращаться и еще минут десять спустя, Вадим сел, привалившись спиной к могучей толстой ели. Он взял горсть снега и провел ею по лицу. Холод возвращал к жизни. Второй горстью он отер окровавленный клинок и вернул в ножны. Критично осмотрев себя и свою залитую кровью одежду, воин усмехнулся:
- Теперь, на входе в Любшу мне долго придется объяснять страже, что я не тать лесной.
Лес оставил его замечание без ответа. Вадим поднялся и отряхнул от налипшего снега мешок, в котором покоились его нехитрые пожитки. Перешагнув через тело поверженного хищника, он заковылял в сторону реки, постепенно ускоряя шаг.

ХХХ

- Звал? – Велинар перешагнул порог дома Ратибора
- Звал.- ответил тот
- Случилось что? – Велинар присел на скамью и потянулся за кувшином с водой
- То, что и должно случиться было.
- Гостомысл?
- Почти. Пришли в Любшу люди от него. Требуют с тобой встречу. Сейчас они у старейшины. Так что сиди и будь готов, скоро за нами пришлют.
Ратибор выглядел хмурым. Он понимал, как и понимал Велинар, что просто так их история с ночным побегом закончится, не сможет. Но как и всякий ратный человек, гнал плохие мысли от себя, не желая, чтобы они стали явью.
Дверь тихо скрипнула и на пороге возник отрок.
- Велик зовет и тебя воевода и тебя Велинар.
- Передай Велику, что скоро будем. – произнес Ратибор.
Мальчик исчез, а воеводы сидели друг напротив друга и молчали. Когда молчать стало невмоготу, первым заговорил Ратибор.
- Ты вот, что Велинар. Чтобы не случилось, и как разговор не пошел бы, должен знать одно. Пока я жив, никто ни тебя ни Сладиславу из Любши погнать не сможет. Даже Велик. Это у вас в Ладоге, князь, да старейшины, власть держат. А у нас по простому. Велик, да я. А за мной дружина. А в дружине сила. Думаю, что не надо тебе это объяснять?
- Не надо. И благодарен тебе и за себя и за жену свою. Только я вот как думаю, как бы там разговор не повернулся, я лишних бед на головы Любши не хочу. А потому, может мне и стоит будет уйти из вашего города.
-И разбить сердце моей сестры? Да еще тогда, когда она на сносях? Ты воин добрый, Велинар, но иногда, мне кажется что сердце у тебя слишком большое, а голова пустая. Ладно, не обижайся. Мы ж одного рода. Да и чего воду в ступе толочь. – Ратибор поднялся с места, -Пошли.
В палатах у старейшины Любши Велика было темно. Того жалкого света, который давали лучины, явно не хватало, чтобы осветить все. Первым зашел Ратибор, вторым, чуть помедлив, Велинар.
-Проходи, проходи воевода – произнес Велик, -И ты Велинар, не стой столбом, проходи, садись.
Пришедшие прошли и сели на лавки оглядев собеседников Велика. Их было четверо и все воины из когда-то младшей дружины, возглавляемой Олегом – Твердислав, Малюта, Путята. Четвертым был Олег. Все в полном вооружении и это не укрылось от бывшего ладожского воеводы. Он только тихо усмехнулся в свой ус и выжидательно посмотрел на собравшихся.
- Вот, Велинар, пришли вои ладожские по твою душу- хрипло проговорил старейшина, которому явно не нравилось выступать в той роли, которую отвели ему приезжие гости.
- Разреши Велик нам самим говорить – проговорил Олег и хмуро посмотрел на Велинара,- К тебе приехали, воевода. Не по своей воле, но вот уж не думал и не гадал, что так боги распорядятся и мне не в родном городе придется беседовать с тобой.
- О чем поговорить хочешь? – спросил Велинар. – Да и какой я теперь тебе воевода, Олег? Ты ж теперь в Ладоге за меня дружину держишь.
- Это так. Но пришли мы по воле князя нашего Гостомысла, который поручил любой ценой доставить тебя в Ладогу, на суд совета нашего.
- Любой ценой, Олег? И как доставлять меня будешь? Да и зачем?
Олег подобрался и взгляд его стал еще более хмурым.
- Зачем, говоришь Велинар? Затем, что считается теперь в Ладоге так, что воины мои, охранявшие друзей твоих купцов киевских погибли по твоей вине. Что за спиной Гостомысла, да и всей Ладоги, ты свои личные дела устраивал. А потому повинен в смерти и измене.
- Таков приговор совета, без меня? Так значит, в Ладоге решили? А ты как Олег считаешь, ведь знаешь меня давно? - Велинар подался вперед, - Ведь говорят, что в тебе частица ведовская есть, что она тебе подсказывает?
Олег молчал. Молчали все. Молчание нарушил Ратибор.
- Вот что я скажу тебе Олег. Сам воевода и тебя воеводу понимаю. Понимаю, что волю княжескую ты выполнить обязан. Но любой ценой у тебя не получится доставить Велинара.
- Что ж так не получится? – прищурился Олег
- Да потому что пришел Велинар в Любшу добровольно и получил нашу защиту. – помолчав немного добавил – И мою защиту личную тоже. А мы тех кого оберегаем, не выдаем.
- Ну, Ратибор, это ты хватил : добровольно пришел. По - моему добровольно сбежал или прибежал – в разговор вступил Твердислав.- Причем прибежал так, как не достойно воина и воеводы нашего, пускай и бывшего.
- А как я поступать должен, коли вперед меня, все решил князь ладожский с советом? - спросил Велинар.
- Не пойдешь миром? - спросил Олег
- Не пойду, уж прости Олег. Не хотелось против тебя идти. Всегда ты мне нравился и воин ты толковый, думаю и воевода неплохой. Но идти на суд, заранее зная, что по правде судить тебя не будут, это глупо. Тем более у меня семья. И ее я в первую очередь оберегать должен.
- Я так и думал, - произнес Олег, согласно кивнув, как бы отвечая своим мыслям. – Вот что Ратибор, ты воин и твое решение защищать родственника своего я уважаю и принимаю. Сам бы так поступил. Ну а ты Велик?-Олег развернулся в сторону старейшины, - Твое решение так же крепко?
Нелегко дался ответ Велику. Но совладав со своими чувствами, он проговорил
- Да Олег. И я и Ратибор, едины в своем решении.
- Добро. – проговорил Олег,- Но хочу сказать вам обоим. Указ от Гостомысла я получил четкий – доставить Велинара на суд любой ценой. Даже если эту цену придется заплатить Любши. Я понятно объясняю?
Велик и Ратибор напряглись, а Олег между тем продолжал.
- Ты воевода, готов заплатить за Велинара кровью своих дружинников? А ты старейшина, готов к тому что на улицах Любши будет проливаться кровь ваших соплеменников?
- Ты что, ж Олег – Ратибор поднялся во весь свой немалый рост,- Неужели войной нам угрожаешь?
- Почему угрожаю? По – моему так очень просто и открыто говорю вам обоим: не отдадите Велинара и его семью – гореть Любше в огне.
- А может, возьмешь воев своих, да к себе в Ладогу, к князю своему уберешься? – прорычал Ратибор
- Я не только свою волю высказал, воевода. Я князя нашего Гостомысла волю до вас донес. А как поступить, вы уж сами решайте. Но предупреждаю, срока даю вам три дня. Или через три дня Велинар со своей семьей вернется в Ладогу для суда над ним или к концу третьего дня вы увидите под стенами Любши ладожскую дружину.
Олег поднялся и последовал в сторону двери. За ним подались его подручные. На пороге он остановился и проговорил еще раз
- Три дня.
И резко перешагнув порог, хлопнул дверью.
Среди оставшихся повисла давящая тишина. Первым подал голос Велинар.
- Я пойду. Вернусь в Ладогу, пускай судят. Но Сладиславу им не получить.
- Потянем ли мы войну с Ладогой – вопросительно на Ратибора посмотрел Велик
Ратибор молчал и хмурил брови, переводя взгляд с Велинара на Велика.
- Я вот как думаю. Отдать Велинара для Гостомысла, это лишь предлог. Не будь этого предлога, Олег так бы нагло не вел себя. Князю ладожскому мы давно мешаем и своей торговлей и своими купцами. Оставив Велинара у себя, мы даем повод напасть на нас. Но если Гостомысл так залютовал, то найдет предлог напасть и без Велинара. Потому мое решение Велик – Велинара и Сладиславу я не выдам.
И развернувшись к Велинару спросил:
- А что, так ли хорош этот твой Олег? Добрый воевода?
- Хорош. – проговорил Велинар,- Лучший воин которого я видел в своей жизни. И не смотри на то что молод. Опыта боевого у него не мало. И дружину держит в кулаке, не давая слабинки.
- Ну что ж, тем интересней будет. – сказал Ратибор.- С утра начнем готовиться к войне.
- Это твое окончательное решение? – спросил Велик.
- Не сдвинешь, старейшина,- ответил Ратибор – Я уж прослежу, чтобы молодцы эти ладожские поскорей убрались из Любши. А то замутят еще чего - нибудь. Олег твой может и хороший воин, честный. Но вот подручные его мне совсем не нравятся.
Сладислава при свете лучины просеивала крупу, когда в дверь постучали. Она вздрогнула, потому что стук не был похож на тот, которым стучал Велинар. Сердце учащенно забилось, но несмотря ни на что, она встала и подошла в сторону двери. Помедлив немного, она решительно поняла засов и отшатнулась. На пороге, в залитой кровью одежде, стоял человек. Он сделал шаг в сторону Сладиславы и свет лучины осветил его лицо.
- Вадим – выдохнула Сладислава.
- Ну вот я и дошел – проговорил Вадим, устало усаживаясь на лавку.


ГЛАВА 9

-Пора уже,- проговорила Милена, обращаясь к своей хозяйке Умиле,- Уже место освящает волхв, скоро ты княжной станешь.
Уже несколько дней подряд Умила наблюдала, кК идут приготовления к свадьбе. Несколько дней, который показались ей вечностью, но вот день настал. Могла ли она сказать, что этот день был долгожданным? Скорее нет. Нет, потому что она страшилась этого дня. Боялась Гостомысла, который казалось, старел день ото дня и становился все более слабым. Но разве могло ли быть по -другому, если князь выбрал и выбрал именно ее? Настал день, когда ей предстояло стать ладожской княжной. Статус ей лично этого много не прибавлял. Но толику свободы, ей казалось, она все-таки получала.
Она натянула на себя долгостанец, белую рубаху, которую предстояло носить весь первый день свадьбы. Поправила длинные, до земли рукава, которые Милена называла плакальными.
- Готова? – спросила та.
- Готова. – утвердительно кивнула Умила.
Служанка надела ей на голову широкий открытый обруч и произнесла:
- Тогда пошли, госпожа.- и вышла первой.
В ближайшей к Ладоге роще, у большого разлапистого дуба, скованного морозом, их уже ждали и Гостомысл и Олег и старейшины и конечно же купец Людота. Куда ж без него? Было много ладожского люда, который пришел посмотреть и спраздновать свадьбу своего князя.
Умила подошла к Гостомыслу, и тот взял ее за руку. Легкая оторопь пробрала Умилу от этого прикосновения. Несмотря на хворь, слабость, которыми страдал князь, от него исходила мощь, которую раньше девушке чувствовать не доводилось.
-«Какой же он был в молодости»- подумала она.
-«Дикий, необузданный, лютый» - раздалось у нее в голове.
Девушка вздрогнула от этого незнакомого голоса, который раздался в ней, и удивленно подняла глаза на присутствующих. На нее с непроницаемым лицом, но смеющимися глазами смотрел новый ладожский воевода Олег. Умила пристально взглянула на него, но он лишь отвел глаза и больше не смотрел на невесту своего князя.
- Ты Гостомысл, возьми выбранную тобой девушку за руку и подойдите ко мне- мягким, тихим голосом произнес волхв.
Князь исполнил его поручение и, взяв невесту за руку, приблизился к волхву. Вслед за ними тронулись Милена и Олег, которых князь назначил исполнять роль поневестицы и дружка. Встав за спинами молодых, они держали венцы – золотой над головой Гостомысла и серебряный над головой Умилы.
- Ты Умила, по доброй воле принимаешь Гостомысла в свои мужья? – спросил волхв
- Да – ответила она
- Ты Гостомысл, по доброй воле принимаешь Умилы в свои жены.
- Да, - так же утвердительно проговорил князь.
- Любишь ли ты, Умила Гостомысла и клянешься ли ты перед лицом предков хранить ему верность и заботиться о нем до конца своих дней?
- Люблю и клянусь.
- А ты, Гостомысл, любишь ли Умилу и клянешься ли ты перед лицом своих предков хранить ей верность и заботиться о ней до конца своих дней?
- Люблю и клянусь – отозвался Гостомысл
- Да хранят вас боги, предки, берегини – в один голос произнесли Милена и Олег, надевая на головы женящихся венцы.
Волхв развернулся к дубу и начал читать молитву Сварогу. Легкий пар срывался с его губ вместе с молитвенными словами:
Свароже Влике Боже
Скуй нам свадебку, крепко-накрепко
До седой головушки, до белой бородушки
Крепко-накрепко! Крепко-накрепко!
СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!
Свароже вликий боже по небу ходил
Гвоздочки забивал, свадебку ковал
Крепко-накрепко! Крепко-накрепко!
СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!
По окончании своей молитвы, волхв взял левую руку князя и правую Умилы и связал их рушником.
- Я прошу Макошь- Матушку, силой своей связать нитью судьбы, судьбу Гостомысла и Умилы. – проговорил волхв. – Слава тебе Макошь – Матушка, слава!
Волхв потянул за рушник и молодые подались за ним к большому костру, который горел справа от дуба. И они начали совершать ритуальный троекратный обход, входе которого все собравшиеся, затаив дыхание, смотрели не отрываясь.
В первый обход, волхв осыпал их хмелем, во второй зерном, а в третий – серебряными монетами. Закончив свое священодейство, он взял из рук Милена и Олега братину с медом и протянул ее молодоженам.
- Испейте эту братину по глотку и принесите свою первую общую требу богам нашим и предкам своим.
Сначала, князь, а потом Умила отпили по глотку и протянула братину Олегу. Тот ловко перехватил ее и отошел в сторону.
Волхв снова взял молодых за руки и обвел вокруг священного дуба, после развернул их лицом в сторону собравшихся и сказал:
- Перед лицом богов наших, предков и рода нашего, объявляю Гостомысла, князя ладожского и Умилу, княжну ладожскую, законными мужем и женой. Слава им и почет!
Собравшиеся подхватили его призыв и крикнули как в один голос:
- Слава и почет! Слава и почет!
- А теперь, гости дорогие зову всех на мой княжеский двор, на пир свадебный! – прокричал Гостомысл и не отпуская руку теперь уже своей законной жены, двинулся первым.
« -Ну вот и все, а ты боялась» - снова в голове Умилы раздался голос. Она нервно обернулась и посмотрела на Олега, идущего позади. Тот широко улыбаясь, произнес:
- Слава тебе, княжна!
Войдя в княжеский терем, первое, что увидела Умила, были жрицы или как их называли здесь Вещие Девы. Молодые сели за стол и жрицы поставили перед ними тряпичные куклы.
- Ставим перед вами Деда да Бабу, предков ваших,- произнесла одна из дев,- Стани-стань сей стол, богов свят престол!
Другая же из дев, протянула Гостомыслу и Умиле две другие тряпичные куклы, сшитые вместе, которые символизировали для всех собравшихся, самих молодоженов.
Первым из-за стола поднялся Олег и держа деревянный кубок в руке, прокричал:
- Что есть в печи, все на стол мечи!
Гой молодым!
Медвяно вино, стани во добро!
Гой молодым!
Ставлю я вам один прибор на двоих, дабы узы крепче ваши были! – и с этими словами поставил кубок перед князем и новоиспеченной княжной.
- Объявляю свадебный пир! – сказал Гостомысл,- Пей и гуляй, веселись честной народ ладожский.
Казалось, что все собравшиеся только и ждали этого, оголтело, накинувшись на явства.
- Слава Гостомылсу! Слава Умиле! - раздавалось со всех сторон,- Слава! Слава!
Когда, казалось, свадебный пир был в самом разгаре, князь с княжной поднялись медленно из-за стола.
- Все ли готово? – спросил князь у Олега
- Да, княже, все готово. –ответил тот, - Буду охранять ваш покой до самого утра, как по канону заведено.
- Тогда пошли. – проговорил Гостомысл и потянул за собой Умилу.
Они вышли из терема, прошли через двор, в другой, меньший по размеру дом и вошли в него. Здесь было приготовлено заранее и освящено вещими девами свадебное ложе молодых.
- До утра- обратился Гостомысл к Олегу.
- До утра, князь. – и с этими словами Олег тихо притворил за ними дверь.
В комнате было светло, несмотря на то, что стояла глубокая ночь. Множество лучин бросало на стены отблески огня. Князь развязал рушник, которым до сих пор были связаны их с Умилой руки, и развернулся к ней. Девушка, слегка испуганно смотрела на своего уже не молодого мужа.
- Ну что, Умила, княжна ладожская –проговорил князь,- Люб я тебе?
- Люб княже.
- Да к что же дрожишь ты, как осиновый листик?
- Боюсь я князь.
- Чего боишься, дуреха? – Гостомысл нежно провел рукой по ее волосам, лицу и взяв за подбородок, слегка поднял ее голову, заглядывая в самую глубину ее серых глаз.
- А то сам князь не знаешь, чего девушка бояться может. – сказала Умила отводя взор.
- Ну не бойся, не обижу. – и с этими словами Гостомысл крепко поцеловал ее. Поцелуй длился долго, и вот и девушка стала отвечать и рубаха ее пала к ногам князя. Казалось, Умилу перестала смущать ее беззащитная нагота и княжеский напор, который усиливался с каждой минутой. Он тихо двигал девушку в сторону брачного ложа, укрытого шкурами, не переставая гладить и целовать.
Она опустилась на лож и посмотрела на оторвавшегося от нее князя снизу вверх. Тот скидывал с себя расшитую рубаху и раздевшись, сжал хрупкое девичье тело в своих объятиях.
Умила откинулась на спину и поддалась напору князя. Что-то кольнуло, но уже далеко, отстраненно, она ощутила этот укол и легкую боль. Все ее тело захлестнула какая-то дикая, необузданная страсть, которая неизвестно где таилась в ней. Она ласкала княжеское тело, покрывала поцелуями и поражалась сама себе, ведь еще не далее как утром, Гостомысл казался ей чуть ли не дряхлым стариком, и вот сейчас, в этот момент она не могла представить себе лучше мужчины рядом с собой.
Князь, не переставая целовал ее, подминал под себя, не пропускал ни малейшей точки на ее теле. И вот настал миг и они погрузились в сладкую истому.
«- Княжна Умила. А я ведь теперь княжна» - подумала девушка прежде чем сон навалился на нее. «Княжна». И Умила уснула с улыбкой на губах.

ХХХ
- Как здравие, князь?- спросил Олег, когда на следующее утро, Гостомысл появился на пороге
- Доброе здравие – улыбаясь ответил тот, ибо знал, что воевода его интересуется о здоровье неспроста, а потому что так требовал свадебный канон, придуманный предками.
- Значит, свершилось богоугодное дело?
- Свершилось. –согласно кивнул князь.
- Слава богам. Теперь в твою честь и в честь молодой княжны люд ладожский гулять будет три дня.
- Точно.- Гостомысл окатил себя из ушата колодезной водой и растерся.
- Я князь, прости что по делу к тебе обращаюсь, но все же не терпит этот разговор отлагательств. – сказал Олег, поднося князю рубаху.
- Ну что еще, воевода. Не уж то порадоваться за князя своего не можешь?
- Да я радуюсь князь, радуюсь. Да только, надеюсь, что не забыл ты, откуда я ночью вернулся, накануне свадьбы твоей?
- Был?
- Был, князь.
- И что, донес волю мою до любшинского воеводы?
- Донес князь. Да только Ратибор отказом мне ответил. Да по- другому я так думаю и быть не могло. Велинар – родственник его, женат на Сладиславе, родной сестре Ратибора. А та еще и на сносях.
- Подожди, подожди, Олег. Это он сгоряча. Еще одумается. Сроку ты дал им, как я говорил – три дня?
- Да князь. Все в точности, как ты велел, я исполнил. Только вот срок выходит, аккурат, после свадебных пиров. А потому, я дружинникам своим строго на строго запретил крепко праздновать твою свадьбу. Ты уж прости.
- Думаешь не передумает Ратибор? – в голосе Гостомысла прозвучали железные нотки.
- Думая нет, князь. Думаю война у нас с Любшей будет.
- Вот значит как…. –протянул Гостомысл.
- Да. И знаю, что много ладожской крови прольется. Но по- другому ведь нельзя князь?
- Нельзя, Олег. И знаешь ты это не хуже меня.
- Как странно,- взгляд Олега стал задумчивым,- Почему все время так. Для того чтобы отомстить, считай за малую кровь, нужно пролить еще больше?
- Мир так устроен, воевода. Старше я тебя. Многое повидал. Не бывает иначе. Ты еще молод. Станешь моих лет, поймешь.
- Ну-ну,- протянул Олег,- Ты отдыхай, празднуй, княже. А я с твоего разрешения на дружинную половину пойду. Буду людей готовить. Ведь как ни крути, а через два дня нам на Любшу идти.
- Ступай, ступай. – сказал Гостомысл, а сам зачерпнув колодезной воды, развернулся и пошел в сторону терема, где спала и видела утренние сны Умила.

ХХХ
Все последующие два дня, после ночного визита в Любшу Олега, Ратибор и Велинар провели в плотной подготовке города к осаде. Ратибор ясно дал понять горожанам, что своего решения менять не собирается. Велик, хоть и был старейшиной, вынужден был подчиниться воле своего воеводы, ибо время тогда было то, что больше доверяли надежному мечу в руках удачливого воина. А Ратибор был как раз таким воином. И вера в него у Любши была крепка.
Люди запасались водой, готовились к осаде. Воевода специально отрядил небольшой отряд со стариками и малыми детьми в леса, где велел их надежно укрыть, а самим тут же возвращаться.
Вадим прибывал на дружинной стороне. Велинар был рад его появлению. С грустью он выслушал рассказ Вадима о ночном нападении свеев на обоз киевских купцов. Выслушал и только посокрушался, что теперь мало что можно было исправить, ибо навряд ли приди Вадим на суд старейшин в Ладогу, те стали бы прислушиваться к нему.
- А что, Вадим,- обратился как-то вечером к нему Ратибор,- Достойная ли малая дружина у Олега?
- Достойная, воевода,- ответил тот.- И Олег, упрямый и достойный воин. Не отступится.
- Ну это мы еще посмотрим,- усмехнулся Ратибор,- В конце концов не так то просто лису из норы достать. Это ж Олегу придется нас осаждать, а не нам его. Ему реку перейти надо будет. А я выставил вкруг Любши дозоры. Начнет переправу – узнаем.
- Олег упрям,- возразил Велинар, который то же слушал их разговор,- Может пойти в лоб.
- И положить под стенами половину своей дружины? Э нет. Если вы говорите, что он не дурак и хороший воин, то людей своих он беречь будет. По мне так, княжеская воля – не та цена, чтобы народ косить.
- Может и так. – сказал Вадим,- Но Олег не мальчишка в военном деле. В походы ходил вместе с Велинаром, дань получал. Опыт у него есть. И не малый.
- А ты как бы поступил? – и Ратибор внимательно посмотрел на Велинара.
- Я бы осадил город. Держал на измор. Потом ударил бы, когда терпение у осаждаемых кончилось. Бил бы на реке.
- Ну терпения, как и еды в Любше хватит с избытком. Сами с Ладогой поделиться сможем. Мы тут до конца зимы держаться можем. За тех кого отправил в лес тревожно, но думаю что и они продержаться. В конце концов не на пустое же место отправил. – и Ратибор потер подбородок.
- Мы можем сейчас думать и гадать, как Олег поступит. –сказал Вадим,- Но вижу я, что шансы у нас с ладожанами равные.
- Не думаю. – Велинар выглядел слегка озадаченным,- Все- таки это им нападать, а не нам. Но вот то что людей выставил по кругу города, это ты правильно сделал.
- Ну а места слабые, какие по твоему – спросил Ратибор
- Лучники. Лучники у Олега хорошие. Человек пятнадцать из охотников лесных, остальные ладожские,- сказал Вадим.
- И что? – воеводы любшинский внимательно посмотрел на молодого воина
- Город поджечь смогут, - ответил тот.
- Смогут – и Ратибор как бы для поддержки взглянул на Велинара.
- Смогут, - кивнул тот. – Может так случиться, что пожара нам будет не избежать. А тут мы волей не волей, должны будем выйти биться. И позиция у нас не ахти.
- То есть?
- Все просто. Позади горящий город. Справа и слева крутые берега. Река хоть и замерзла, но посередине лед еще не так крепок, чтобы на нем биться. Значит, в лоб не ударить. По бокам тоже не развернуться. – Велинар, казалось даже распалился,- Выход один, придется биться прямо под воротами. И если воинов у Олега хватит, он зажмет нас здесь и перебьет.
- Лучники, говоришь- Ратибор еще крепче задумался. – Во всем что ты сказал, правда есть. Но если все будет развиваться так, как ты думаешь, Велинар, то могу сказать, что Олега вашего мне будет, чем удивить.
- Во всяком случае, по сроку, что Олег нам отпустил, у нас еще день и ночь.- сказал Вадим
- Точно. Вот и постараемся быть готовыми, даже если ладожанам хоть все боги будут помогать.
- Что-то на нас ты богов не оставляешь – усмехнулся Велинар
- Веришь или нет, но я когда бьюсь, больше мечу своему доверяю и тому, кто рядом со мной. А вот про богов забываю. Каюсь, может быть нехорошо это, но по- другому не могу. – пожал плечами Ратибор.
 


ГЛАВА 10

Когда до Любши оставалось несколько часов ходу, Олег собрал своих опорных дружинников на лесной поляне.
- Разделимся и к городищу подойдем тремя полками. Малюта – возьмешь полк правой руки, а ты Твердислав, полк левой руки. Я пойду по центру и перейду реку, ударив в лоб.
Дружинники молча кивали и внимательно слушали своего воеводу. Олег продолжал:
- Обязательно необходимо выставить вперед разведчиков. Ратибор, не дурак и хорошо скорее всего подготовился. О нашем подходе они могут узнать заранее. Нас же успех заключается во внезапности. Только когда нас будут не будут ждать, мы сможем взять Любшу. Иначе никак.
- А лучники? – подал голос Малюта
- Лучников выставить вперед. Пускай постараются поджечь город. И лестницы. Не забудьте про лестницы. Я постараюсь взять центр и отвлечь все их внимание на себя, же должны взять стены и держать их до тех пор, пока я не войду во внутрь.
-Ясно.- Твердислав отер руками бороду, пригладив ее, -А что с пленными?
- Гостомысл ясно сказал мне, что такой конкурент, как Любша Ладоге не нужен. Думаю, он не будет слишком расстроен, если мы развеем городище по ветру. – Олег хищно улыбнулся. – Если все пройдет так, как я задумал – хороших рабов мы можем получить себе.
Воины улыбнулись в ответ.
- Для всего задуманного, у нас может не хватить людей – Малюта выглядел озадаченным.
- Но опыта у тех, кто есть хватит на дружину вдвое больше- возразил Олег
- Это так. Но может так случиться, что должного напора может просто не хватить.
- Услад, подручный купца Людоты, говорит, что часто бывал в Любше последний год и по его мнению, дружина у Ратибора, равная нам – возразил Малюте Твердислав
- Купец, – скривился Малюта, - Что купец и его подручный может понимать в ратных делах? Он что считал их, что ли?
- А я почем знаю? – Твердислав слегка обиделся на своего товарища, - Говорю, что слышал.
- Слушайте,- Олег склонился к своим воинам,- Не думайте о том, сколько их за стенами, меньше чем нас или столько же. Сколько бы не было, их все равно будет больше, потому что им будут помогать и простые жители. – он облизал губы и продолжил,- Наша задача заключается в том, что мы должны взять городище малой кровью. Каждый из наших воев дорог и каждый на счете. Мы должны потерять, как можно меньше народу.
- Это ясно.- хором ответили дружинники.
- Тогда хорошо, что ясно. Отберите воинов себе. Но старшую дружину не трогайте. Многие из них еще верны Велинару и навряд ли захотят скрестить с ним мечи. А потому я старшую дружину заберу под себя.
Будто бы услышав его слова, к Олегу подошел один из бывших дружинников Велинара, Преслав, тот самый, который приходил на ночной разговор к своему воеводе и Ратибору, когда Велинар был готов уйти в Любшу.
- Олег, дозволь словом перекинуться. – сказал он и вопросительно на Малюта с Твердиславом.
- Идите,- отпустил их Олег,- Когда будете готовы к отходу, дайте знать. Хочу посмотреть сам, кого вы отобрали.
- Хорошо,- те поклонились и отошли к воинам.
- О чем поговорить Преслав хочешь? – Олег развернулся к дружиннику.
- Воины говорят, что неспроста этот поход. Что все из-за того, что князь наш в большой обиде на Велинара.
- И?
- Ну и так как добром не удалось воеводу нашего бывшего в Ладогу доставить, то вот нас и послали в поход.
- И? – еще раз переспросил Олег
- Больше ничего- Преслав выглядел озадаченным.
- Понятно. – воевода сделал паузу, а потом прокричал – Дружина, общий сбор.
Когда было выполнено построение дружины, Олег стал перед строем. Он был намного моложе большинства тех, кто стоял перед ним, но, тем не менее, неспроста он стал воеводой малой дружины, и завоевал доверие князя. Была в нем та сила и то упорство, которые так отличают простого воина от воеводы.
Олег стоял перед строем, обводя лица воинов суровым взглядом, и молчал. Он понимал, что сейчас настала именно та критическая минута, которая бывает очень часто в жизни того, кто ведет людей на смерть. Если сейчас ему удастся переломить сопротивление воинов и убедить их в том, что то, зачем они пришли сюда, в этот лес, на берег этой реки, под стены этого города, нужно не отдельно взятому человеку, а всей родной Ладоге.
И Олег заговорил.
- Воины, я знаю, что каждый из вас сейчас думает, зачем я здесь, к чему этот поход, почему мы ушли из родного города и ради чего?
По рядам пронесся легкий гул, а Олег продолжал:
- Я скажу вам для чего мы здесь. Мы здесь, для того чтобы выполнить волю князя нашего, того, которому каждый из нас принес клятву верности. И не потому что князь захотел и князь послал. А потому что наш князь – это вся наша Ладога, наши жены, дети, матери, отцы. Потому что наш князь – это все что мы так любим и что больше всего на свете потерять- наш дом. – Олег сделал паузу, переводя дыхание.
- И я, и вы дали клятву не только Гостомыслу, мы дали клятву своему дому. И сегодня наш дом послал нас сюда, для того чтобы наказать предателя и взять добрую добычу. В чем заключается смысл жизни воина?
По рядам дружинников перестал гулять ропот, все они молчали.
- Я спрашиваю вас, воины, в чем смысл жизни воина? – повторил свой вопрос Олег
- В защите,- кто-то с задних рядов подал свой голос
- Не только, - сказал Олег, - Смысл нашей жизни не только в защите, но и в нападении. Сегодня ночью мы нападем на Любшу, накажем предателей и тех, кто их укрывает. Потому что если мы не сделаем этого сегодня с ними, то завтра они могут стоять под стенами Ладоги, и мы будем вынуждены защищать свой дом. И сейчас, стоя перед вами, я, ваш воевода Олег, хочу спросить вас: Вы готовы пойти со мной, исполнить свой долг перед родным домом и перед князем и если надо, то умереть?
- Да! – прокатилось по рядам как-то слабо.
- Я еще раз спрашиваю, вы готовы пойти со мной и умереть?
- Да!! – уже громче раздалось из рядов.
- Смерти нет! – прокричал Олег, - И мы, воины Ладоги это докажем!
- Да!!!! – грянуло из рядов
- Смерти нет! – прокричал Олег еще раз
-Смерти нет!- ответили ему ряды дружинников.
Олег внутренним чутьем понял, что сегодня они будут готовы идти за ним. И будут готовы умереть.
- Трогаемся!- скомандовал он, вскочив в седло.
Ряды воинов колыхнулись и дружина тронулась за своим воеводой.

ХХХ

В Любше не спали. Не спали уже больше суток. Ждали нападения. Ратибор по десятому разу проверял вооружение и готовность дружинников. Он разделил с Велинаром город пополам- на южный и северные части. И каждый отвечал за отведенный участок.
Велинар поднялся на стену и Вадим последовал за ним. Сгущались зимние сумерки, но впереди, за стеной, еще прослеживался насыпной вал.
- Почему и ты и Ратибор полагаете, что Олег сдержит свое слово и нападет сегодня ночью? – спросил Вадим
Велинар посмотрел на него и только усмехнулся.
- Это Ратибор так считает. Я же нет.
- Почему?
- Слишком хорошо знаю Олега. Он не станет нападать сегодня ночью. Не станет этого делать и завтра. Он будет ждать и изучать.
- Чего?
Бывший ладожский воевода посмотрел на Вадима и продолжил:
- Ждать будет, когда мы не выдержав сделаем свой первый шаг. А пока мы будем находится в напряжении, станет изучать состояние вала, стен.
- Мне всегда казалось, что Олег человек слова и как сказал, так и поступит. Во всяком случае так поступали и поступают воины.
- Воины да. Правители нет.
- А при чем здесь это? – недоуменно спросил Вадим
- Олег – истинный воевода и помяни мое слово, если доживет, станет настоящим правителем русов. Его цель, как воеводы, не только выиграть бой, выполнить поручение Гостомысла, взять Любшу, но и сохранить воинов. В этом и находится основная задача любого воеводы. И только истинный правитель не играет в воинское благородство, а смотрит вперед и поступает так, чтобы кратчайшим путем добиться желаемого результата.
- Ты думаешь он пойдет на штурм?
- Нет. Именно поэтому я и говорю, что он будет ждать. Ему гораздо удобнее было бы выманить нас на лед и дать бой на открытом пространстве. – Велинар жадно втянул морозный вечерний воздух. - Он уже здесь,- сказал он и поправил свой волчий плащ. – Держи ухо в остро и следи за дозорными. Не время сегодня спать, Вадим.
Он бодро хлопнул Вадима по плечу и придерживая меч, спустился с укрепленной стены и зашагал прочь.
В доме было темно, но Велинар знал, что здесь не спят. Несмотря на мрак, Любша не спала вся. Он толкнул дверь и вошел внутрь.
- Ну как ты, родная,- произнес он подойдя к жене
Сладислава подняла глаза на своего мужа. Он опустился рядом с ней на колени и погладил ее по голове.
- Они уже здесь? – с легкой хрипотцой спросила она
- Да.
- Их много?
- Не знаю. Я их не видел.
- А почему ты считаешь, что они тут?
- Я просто знаю, Сладиславушка.
Велинар гладил жену по голове и заглядывал ей в глаза.
- Одним богам, Велинар, ведомо, как мне тяжело – произнесла она,- Ведь подумай, это все из-за нас.
- Так Макошь нашу нить судьбы сплела – сказал Велинар, - Что же печалиться теперь? Разве можем мы что-то изменить в раскладе богов?
- Но сколько крови прольется теперь, ни в чем не повинных людей?
- Лишь по навету и гнусному промыслу Гостомысла.
- А ты так почитал его. Говорил, что клятву князю давал, и на теперь –сокрушенно покачала головой Сладислава.
- Это так. И ты знаешь меня и знаешь, что от своих слов я не отрекался. Но я не хочу служить тому, кто верит наговорам и не хочет даже слушать того, кто поднял его на княжеский трон.
-Что же теперь будет и с нами и с людьми?
- Посмотрим. – взгляд Велинара стал задумчивым,- Посмотрим родная. Я сделаю все, чтобы защитить и тебя и тех, кто дал нам кров, укрыв нас от врагов. – он поднялся с колен, потянув ее за собой. Крепко обнял и поцеловал.
- Мне теперь надо идти – сказал он,- Я должен быть на стенах. Вадим хорош, но воинам нужен тот, кто старше и опытней.
- Береги себя,- Сладислава отстранилась от мужа. – Ты нужен не только им, но и нам,- и она приложила руку Велинара к своему животу,- Слышишь, как он начал биться?
Велинар почувствовал под своей большой мозолистой рукой легкий толчок.
- Чувствуешь? – спросила Сладислава
- Да.
-Мальчик. Све-не-льд – нараспев протянула она.
- Почему ты так думаешь?
- Знаю – она ласково провела рукой по лицу мужа,- Так же знаю, как ты , что они уже здесь.
Он еще раз обнял жену и стремительно вышел прочь. Выйдя во двор, Велинар посмотрел на начинающие проглядывать между серых ночных облаков звезды.
- Я знаю, что ты уже здесь, - проговорил он вслух.

ХХХ

Олег выехал на берег реки и посмотрел на противоположный, где погруженная во тьму стояла Любша. Он пристально вглядывался в насыпь вала и следующую за ней линию бревенчатых крепостных стен. Ладожский воевода искал возможную брешь в обороне города. Окидывал взглядом спуск к реке. Мысленно представлял переход через нее и оценивал возможные потери.
В начале, там на лесной полян, где он с Малютой и Твердиславом строил план нападения, ему представлялось совершенно очевидным ударить в лоб. Однако сейчас, он понял что будет вынужден отказаться от своего плана. Как только он сам и его дружинники встанут на волховский лед, они сразу же сделаются легкой мишенью для любшинских лучников.
-«Нет, так поступать нельзя», - подумалось ему, - «Надо беречь людей. Ждать, ждать. Мне нужно чтобы они вышли на лед».
Конь прянул ушами и всхрапнул. Олег ободряюще похлопал его по шее. Тот переступил с ноги на ногу и еще раз всхрапнул.
- Да ты успокой, успокой коня, молодец – раздался позади Олега тягучий голос.
Он обернулся и увидел позади себя старика в тулупе из заячих шкур. Тот смотрел на Олега снизу вверх и глаза лучились хитростью и озорным весельем, что явно не вязалось с его морщинистым лицом и прядями седых волос, выбивавшихся из под шапки.
-Кто ты?
- А тебе ль не все равно? – усмехнулся старик, - Стоишь тут и думаешь как малой кровью обойтись, да витязей своих поменьше положить на этом льду? Угадал?
- Угадал старик. А тебе то что? Уж не из Любши ли ты? – Олег положил руку на рукоять меча.
- А если и из Любши, что с того? Взял бы меня, да на ближайшей сосенке подвесил, чтоб попытать?
- Догадливый какой.- усмехнулся воевода.
- Да я тебе и так скажу самое главное, что тревожит тебя в этот ночной час. Ждут тебя там, Олег, ждут. – старик помолчал задумчиво глядя на городище. – Сам же объявил им срок, когда появишься под стенами. Что ж ты такой дурачок или молодость взыграла?
- Тебе –то какая разница? И откуда знаешь как меня зовут?
- Да про тебя ж по всему лесу гомон стоит. Вон, витязи твои – и старик махнул рукой в сторону, где укрылась основная дружина Олега, - Все твердят, «Олег, Олег». И что ж ты хочешь? Имя твое по всей округе звенит, равно как и железо ваше.
Старик поежился и пожал плечами.
- Спрашивай уж, воевода. Что знаю, отвечу. А то вон луна скоро взойдет, и мы с тобой тут как на ладони для тех городских станем. Еще чего доброго стрелой стрельнут.
- Спрашивать говоришь , - задумчиво протянул Олег и перевел взгляд на Любшу.
- Спрашивай, - ответил старик присаживаясь кряхтя на ближайший пенек.
- Как реку перейти, чтоб не попасться на глаза их дозорам?
- А откуда знаешь, что дозоры есть? – прищурился Олегов собеседник.
- Есть, наверняка есть, старик. Сам бы выставил. А Ратибор с Велинаром, что ж, глупей меня?
- Ну угадал, есть. Там – и старик махнул в правую сторону, - В паре верст есть сход. Лес близко подходит к берегу, а в некоторых местах и заходит в нее. Там ты воинов своих и спустишь. Лед там промерзает хорошо, нсмотря на сильное течение. Место мелководное. Не провалитесь. Как сойдете пойдете забирая вправо. Будет отмель. Вот и выведешь витязей своих.
- А дозоры?
- И там есть. – согласно покивал головой ночной собеседник. – Враз приметят. Так что внезапно к городищу не подойти. Уж не обессудь, но здесь я тебе не помощник. Зато людей сохранишь, чем так, как помышлял раньше в лоб идти.
- И это знаешь старик. – проговорил Олег.
- Еще, что хочешь знать?
- А зачем ты все это мне рассказываешь?
-У каждого Олег на этой земле есть свой интерес. Вот и у меня тоже есть. Там в городе должник мой обретается. Сына моего убил. Я вот немощен уже и отомстить за пролитую родную кровь не смогу. А так,- он сделал паузу,- А так, через тебя, глядишь, и суд правильный справлю. Так то вот, воевода.
- Большая дружина там?
- Да почитай как твоя. Ну, может немного меньше. Но так, самую малость. Но помогать им весь город будет. Слишком долго отвоевывали у леса это место люди, чтобы так вот просто отдать. За стенами их тебе не взять. На лед придется выманить.
- А как?
- Ну на то тебе и голова дана, воевода, чтобы придумать как. Я тебе могу сказать, что дозоры стоят по всей округе. Внезапности все равно не будет. Но удача тебе Олег суждена. Не сейчас, позже, но знаю на перед, что очень скоро будет тебе удача. – старик покряхтывая поднялся с пенька.
- Ну что, спрашивать еще будешь?
- Да так старик, остальное, сам додумаю. Спасибо тебе.
- Ты должок позже воевода отдашь мне. Ну, вот уж и луна вышла. Славная ж сегодня ночь, Олег - Старик снял с пояса нож и воткнул в пень.
Олег весь подобрался, но его собеседник только махнул рукой.
- Не тревожься воевода, не надо. Ты лучше коня своего придержи. Ох, и добрый же у тебя конь. – глаза старика плотоядно блеснули. Он вдруг резко прыгнул через вонзенный в пень нож и Олег увидел, как с другой стороны пня поднялся на четыре лапы огромный серо – черный волк.
Конь попятился, всхрапывая и поводя головой. Воевода не сводил глаз со зверя. Волк повернул свою большую голову в сторону Олега и оскалил зубы. Потом секунду помедлив, махнул хвостом и прыгнул в ближайшие кусты, неслышно скрывшись в лесу.
Олег успокоил коня и развернувшись направился в сторону, где оставил основной костяк своей дружины. Конь осторожно ступал меж выступавших из земли корней, а Олег только покачивал головой в такт своим невеселым мыслям. Следовало выспаться. Он уже отказался от своего заранее намеченного плана и теперь понимал, что завтрашний день будет нелегким.

ХХХ

Кто-то легко дотронулся до спящего Рерика и он мгновенно открыл глаза, а рука потянулась к мечу, стоявшему у изголовья.
-Фу ты, будто бы и не спал,- проговорил Трувор
Рерик резко поднялся на скамье и потер глаза
-Что случилось? – спросил он потягиваясь и окидывая брата недовольным взглядом.
- С час уже как прибыл гонец от нашего брата Торварда.
-И?
- Торвард велел парню найти тебя и передать, что через десять дней, начиная от сегодняшнего будет зимний тинг. Он намерен на нем перед советом держать ответ по поводу твоего изгнания и прощения. Брат хочет чтобы ты вернулся. Это здорово поможет при рассмотрении твоего дела.
-Он что надеется, что все забудется?
-Он полагает, что срок истек. И большинство родов будет на твоей стороне. Тем более, что слава о твоих походах идет впереди тебя.
- Ты считаешь, что слава придаст мне веса на тинге? Э нет, брат. Не думаю, что все так просто решится. Хальстейн не тот человек, что легко отступится от своей клятвы.- Рерик нагнулся и стал натягивать сапоги,- Но то, что брат берется держать за меня ответ….
- Брось, Рерик. Он же наш брат- Трувор укоризненно смотрел на брата.
- По любому Трувор, это хорошая новость. Собирайся. Поднимай людей. Очень скоро они смогут повидать родных.
- Так то лучше. – примирительно сказал брат.
Рерик вышел во двор и зажмурился от яркого зимнего солнца. Утро выдалось морозным. Поежившись он направился в сторону небольшого ручья, что тек по владениям Сигурда Атлейва шагах в ста от домов. Скинув одежду, викинг погрузился в студеную воду. На секунду она обожгла все тело и заставила перестать дышать. Воин охал и обтирался, чувствуя как с каждым его движением, в него вливается жизнь.
Выйдя из ручья, он растер до красна свое отмеченное шрамами тело, которое итак горело от студеной воды и мороза. Вытеревшись, он надел сухую одежду и направился назад. Снег похрустывал под его сапогами. Рерик шел размеренно, вздымая носками сапог снежные комья. Только сейчас, в этом ручье, он понял, что ему совершенно не хочется возвращаться назад, в родной дом. Он слишком привык к этой вольной походной жизни, где единственными законами для всех были его воля и приказы.
Его так же пугало осознания того, что не все отправятся с ним на этот тинг. Много воды утекло с тех пор, как они покинули отчий дом и став пускай на семь лет изгоями, ушли в поход, как люди без рода, поход, который так и назывался –вик. Много времени прошло, семь лет не малый срок. Многие уже не вернутся домой, не встанут вместе с ним держать ответ. Он потерял в своих набегах тех, кого знал с раннего детства, кто доверял ему и кто не задумавшись отрекся от отчего дома ради него. Хотя, пускай и скрепя сердце, следовало признать, что в этом отречении много было и мальчишества. Желания посмотреть и переделать под себя этот мир.
Нет, Рерик не хотел возвращаться. Но к брату Торварду следовало проявить уважение и прийти на тинг. Где бы они все были, и где бы был Рерик, если бы не его, брата доброта и щедрость. Ведь это он дал им один из своих кораблей. Как бы Рерику не хотелось, но по - другому он поступить явно не мог. С этими мыслями он толкнул дверь дома, где размещались его воины.
Внутри все оживленно кипело. Весть о гонце от Торварда глубоко взволновала воинов. Сидя за большим столом и поедая завтрак, они наперебой спорили о том, стоит возвращаться или же нет. И если да, то какое решение вынесут на тинге.
Когда порог переступил Рерик, разговоры стали потихоньку стихать. Дождавшись полной тишины, он сел за стол и обвел всех хмурым взглядом.
- Ну что воины, слышали уже добрую весть?
- Слышали, конунг. И какое твое будет решение? – подал голос Синеус
- А что вы хотите от меня услышать? Обычно мы вместе принимали решение. Мое слово было лишь завершающим и не более того. Не так ли?
- Большинство из нас хочет вернуться. – ответил Синеус за всех.
-Большинство. – Рерик задумчиво посмотрел на воинов, - А что будет дальше?
- В смысле?
- В том смысле, Гунар, что если на тинге решат, что с нас снимается приговор об изгнании из родных краев, что будет дальше? Могу я рассчитывать на вашу поддержку, на то что вы снова поднимите вместе со мной паруса и отправитесь в поход?
- Рерик, но…. – протянул Синеус
- Не перебивай меня, - Рерик бросил злой взгляд на своего товарища. – Я хочу знать, и знать прямо сейчас, сколько из тех, кто сидит со мной рядом за столом хочет осесть, кто не хочет больше такой боевой жизни, которую мы вели до сих пор? Кто хочет думать о скудных урожаях и пастбищах для скота, а не о доброй добычи, которую мы обретали в наших походах? Я хочу это знать! – слова предводителя эхом ударялись о потолочные балки и замирали в сердцах воинов.
Каждый смотрел на своего соседа, пытаясь осознать действительно то, что он желал. Молчание длилось долго. Очень долго для того, чтобы Рерик начал от него уставать. Затем начали раздаваться голоса его воинов.
- Я хочу быть с тобой конунг!
- Походы и добрая добыча - это мне!
- Мы верны тебе Рерик!
Рерик смотрел на это с облегчением и легкая улыбка гуляла среди его варяжских усов.
- Раз так,- сказал он,- То правильно ли я понимаю, что несмотря на то, что нас рождали разные матери, мы все принадлежим к одному роду – роду воинов?
- Да!!! – взорвалось несколько десятков голосов
- Но мы разной крови, воины.- Рерик, казалось провоцировал их
- Мы одной крови – проговорил Синеус
- Разве? Подай чашу, Гунар – конунг протянул руку, и через мгновение в ней оказалась небольшая чаша.
Рерик поставил ее на стол, достал короткий нож и разрезал ладонь. Сжав кулак он выставил его над чашей и смотрел, как капля по капле она наполнялась кровью. После этого, он протянул чашу Синеусу и тот повторил все точь – в - точь за своим предводителем. Чаша пошла по кругу и вновь вернулась к Рерику. Он медленно поднял ее и поднеся к губам, сделал глоток и вновь протянул Гунару. Когда чаша в третий раз оказалась перед ним, но уже пустой, Рерик сказал:
- Вот теперь, мы действительно одного рода. Теперь мы братья. И когда один из нас отправиться пировать в Вальхаллу, другой будет мстить, принося в честь павшего, сотни врагов.
- Да !!!! – дом взорвался воинским ревом.
Рерик сел назад и расслабился.
- Вот теперь, можно предстать перед советом. Целой родовой дружиной. Посмотрим, как эти сытые бонды попробуют судить таких лютых волков, как мы. – уже тише, нежели до этого он проговорил Трувору.
- Ты настоящий вождь, брат – ответил Трувор, - Отец гордился бы тобой еще больше.
Рерик ничего не ответил брату. Только улыбнулся в ответ.


ГЛАВА 11

Олег отложил свое наступление на Любшу уже более, чем на неделю. Он сидел в лесах, плотно окружив свою дружину двойным кольцом дозоров. Знал он и то, что так же поступили Малюта с Твердиславом. Никакой лазутчик не должен был пройти раньше времени.
Олег прекрасно понимал, что подобным сидением изводит терпение Ратибора и рано или поздно, тот начнет посылать своих людей вдоль противоположного берега и в лес, с целью того, чтобы узнать, где же ладожская дружина. Дружинники Олега уже схватили двух посланцев Ратибора, и что за настроение царило в Любше, Олег знал теперь из первых уст. Да, Ратибор не умел ждать, было видно сразу.
«Это не Велинар» - подумал Олег, -« Тот умеет ждать так же как я.»
Его дружинники были осторожны и не чем не обнаруживали своего присутствия в лесу, но однажды утром, Олег проснулся с твердой уверенностью, что день наступления настал. Он дал краткие распоряжения, и дружина начала сдвигаться вправо по берегу, в ту сторону, в которую показывал Олегов ночной собеседник. Были посланы гонцы к отрядам правой и левой руки. Только лучники остались на месте, прямо напротив Любши.
К середине дня, они заняли место напротив спуска. От Малюты пришел ответ, что он готов к переправе через реку. Спустя некоторое время, та же самая весть поступила и от Твердислава. Олег дал добро на переход через реку, сам же остался стоять на противоположном от Любше. Он ждал.
К вечеру поступили новости, что оба его отряда успешно перешли на другой берег и найдя дозоры Любши обезвредили их. Пока любшинский воевода мог лишь догадываться о том, что происходило в его владениях.
Посмотрев на сгущающиеся сумерки, Олег скинул плащ и начал спускаться к реке. Он ступил на лед и топнув по нему ногой, проверил его крепость, прислушавшись. Лед ответил гулом. Никакого треска, никакого скрипа, воевода не услышал.
- Что ж Ратибор, будем биться на реке, не дам я тебе отсиживаться за стенами. – проговорил Олег себе под нос и вернулся к дружине.
Спустя пару часов, ладожане перешли на другой берег и, выставив вперед дозор, начали постепенное продвижение вглубь. Начало штурма, Олег сам для себя наметил на конец ночи. Прямо с марша, он планировал ударить в лоб.
Вадим стоял на крепостном валу и которую ночь подряд вглядывался в противоположный берег, пытаясь высмотреть там противника. Ожидание врага, оказалось пока самым сильным испытанием и для воинов и для простых горожан. Уже очень часто можно было услышать: «Ладожане только погрозили….» « Нет, не объявится Олег, знает, с кем связался…» и тому подобное.
Вадим прекрасно понимал, как подобные настроения опасны, как распускают внутреннюю дисциплину, как расслабляют. Очень часто Вадим слышал, как Велинар говорил Ратибору, что Олег с дружиной уже здесь и выжидают, испытывая терпение Любши. Но с каждым днем Ратибор начинал отмахиваться от своего родственника все больше и больше. В леса на противоположный берег посылались дозоры, но они возвращались ни с чем. Никакого появления ладожской дружины, обнаружено не было. Только в последние несколько дней, не вернулось назад двое разведчиков. С одной стороны это было подозрительно, но с другой, очень часто зимой в лесу пропадали люди.
Вадим понимал, что еще два-три дня и город заживет своей обычной жизнью и вот тогда, если Олег ударит, то это нападение будет достаточно трудно отразить.
От тягостных мыслей его оторвал огонек, мелькнувший на противоположном берегу. Вадим присмотрелся и увидел, как там, вдалеке, один за одним, вспыхивают огни, вырастая и вытягиваясь в длинную цепь вдоль берега.
- Ладожане!!! – что есть мочи прокричал он и его крик слился с десятком других таких же, раздавшихся в одну и ту же минуту.
Спустя мгновение, ночное небо над Любшей озарилось сотней горящих стрел, пущенных ладожскими лучниками.
Одна из горящих стрел отбросила прочь стоящего рядом с Вадимом воина. Стрелы продолжали падать на город, поджигая его.
- Пришел!!! – Велинар перегнулся через стену, - Торопись Вадимушка, скоро они будут на валу.
Велинар скинул свой плащ, с которым последнее время не расставался и остался в одной броне. Глаза его лучились каким-то азартом. Вадиму показалось, что его наставник помолодел лет на двадцать.
- Велинар, Велинар, - к нему подбежал отрок,- Меня воевода прислал, они с трех сторон бьют.
- Понял тебя, -и развернувшись к Вадиму проговорил – Это как бой одного с тремя. Ничего, сдюжим!
На уровне стены показалась голова ладожского дружинника. Еще секунда и он стоял напротив Вадима, хищно улыбаясь. Сделав выпад в сторону нападавшего, Вадим ушел с линии боя. Дружинник был незнаком ему, видимо из старшей дружины. Тот достаточно легко отбил Вадимов меч и атаковал встречным выпадом. Краем глаза, Вадим отметил, что и Велинар вступил с кем-то в бой.
Противник Вадима теснил его, нанося рубящие удары, то справа, то слева. Вадим ушел в глухую защиту, так как понял, что противник намного опытнее него. Тем не менее, когда дружинник нанес рубящий удар сверху, Вадим отбил его, и резко опуская вниз, нанес мощный удар вбок. Меч, разрубая доспешные бляхи на кожаной куртке, глубоко вошел в тело. Дружинник обмяк и осел. Вадим вытащил меч и огляделся. Велинар уже успел расправиться со своим противником и отдавал указания молодым воинам, распределяя их по стене.
Огненные стрелы продолжали накрывать город. Теперь, вспомнив о том, что Велинару сказал отрок, Вадим обратил внимание на то, что стрелы летели с трех сторон.
-«Не хорошо это, так они и город подпалят!» - подумал Вадим.
Ладожанам действительно удалось подпалить город. Любша начинала заниматься красным ночным пламенем.
- Это еще не тот огонь. Успеем потушить!- будто бы угадав мысли Вадима, прокричал Велинар.
Рядом пролетающая стрела вынесла прочь еще одного из воинов Ратибора.
- Вот что, Вадим,- сказал Велинар, -Возьми лучников, и попытайтесь накрыть тех, кто лезет на стены. Понял меня?
- Да,- кивнул тот в ответ.
- Стены, стены держите – крикнул Велинар воинам, увидев, как на внутренней стороне появились еще пятеро дружинников Олега. Двое из них, выделив Велинара, кинулись на него.
Вадим же бросился исполнять поручение.
На центральной части Любши было невеселее. Ворота сотрясались от мощных ударов. Это воины Олега, поднесли к воротам сделанный загодя таран и пытались их выбить.
Ратибор выстроил у ворот шеренгу дружинников, вторым рядом, поставив лучников.
- Держать строй, держать строй! – кричал он, постоянно оглядываясь на стоящих позади него.
- Воевода, может открыть ворота и дать бой? – спросил кто-то за его спиной.
- Сдурел?!- взревел Ратибор,- Я тебе открою!
Он пригнулся и стрела прошла рядом с ним. Уже и справа и слева на центральной стене показались ладожские воины. Бой шел на стенах. Со всех сторон подтягивались и горожане, вооруженные каждый по своему усмотрению, кто кольями, кто топорами, кто ножами и короткими мечами.
Ратибор не сводил глаз с ворот.
- Лучники, бейте по тем, кто на стенах – крикнул он.
Началась одиночная стрельба по противнику. Лучники выцеливали ладожан и били точно в цель. Через четверть часа, атака на стенах захлебнулась, и любшинские дружинники добивали последних врагов. Основное дело лучникам удалось.
Вадим достаточно скоро выполнил поручение Велинара и привел с собой подкрепление, но когда он поднялся на стену, то увидел у одного из опорных столбов своего наставника. Велинар лежал притулившись к столбу, прижимая правую руку к боку. Меч его лежал рядом.
Вадим наклонился к нему и медленно отвел его руку от раны. Видимо клинок противника нашел слабое место в броне воина и по касательной полоснул по ребрам. Рана была глубокая, но не смертельная.
- Ничего, ничего Вадимушка, еще поживем. – по бледному лицу раненного промелькнуло подобие улыбки. Еще секунда и он скривился от боли.
- Сюда, сюда,- крикнул Вадим подзывая одного из отроков, которые оттаскивали раненных в сторону. – Тише, медленнее!
Те подхватили Велинара под руки.
- Несите его в дом, подальше отсюда.
Один из отроков понятливо кивнул.
Вадим развернулся и посмотрел на стену. Там кипел жаркий бой и на чьей стороне перевес, пока было непонятно. Он кинулся в сторону сражающихся с мечом наперевес.
Над крепостной стеной, в уже блекнущей ночи, медленно поднималась фигура Малюты. Он, казалось в долю секунды, преодолел разделяющее его пространство от первого из защитников Любши, держа в каждой руке по мечу.
- Ну вот она, смерть ваша лютая! – прокричал он, снося с первого же удара дружинника Ратибора.
К нему бросилось еще двое, но после минутного обмена ударами, и они пали от руки ладожского богатыря.
Благодаря Малюте, сопротивление защитников города начало захлебываться и Вадим, видя это бросился на Малюту.
- Ах ты змееныш! –проговорил Малюта, узнав Вадима. – Сейчас ты встретишься с богами, если конечно такого как ты примут в вирий!
Вадим не стал попусту обмениваться угрозами и замахнувшись, нанес удар сверху первым. Малюта отразил его правой рукой, а левой с размаху попытался достать Вадима в живот. Тот едва успел отклониться и проносящийся клинок, вспорол ему крепление железных бляшек на его кожаной броне.
Теперь настала очередь Вадима отражать удары, парируя их и отступая под натиском Малюты, который был выше его на полторы головы. Крепко зажав меч двумя руками, Вадим бился, выворачиваясь так, что казалось в нем натягивались все жилы.
В какой-то момент, Малюта нанося удар левой рукой, на долю секунды потерял равновесие и подался вперед. Вадиму этого хватило, для того чтобы развернувшись, со всей силой своего тела, врубиться в правый бок своего противника, разрубая его бронь и ребра.
Малюта замер и через мгновение повалился лицом вниз на землю.
- Слава Вадиму храброму!!- прокричали любшинские дружинники. Поражение Малюты, влили, казалось в них дополнительные силы и они начали с еще большим упорством теснить ладожан. Им помогали лучники, которые, как было и у центральных ворот, выцеливали Олеговых дружинников и били поодиночке. В схватке наметился перевес.
Олег видел, что атака по центру захлебнулась. Он еще не знал, что по правому флангу пал Малюта и что там тоже начинают теснить его воинов. Но он видел прекрасно, что Твердислав прочно закрепился на стенах и начал с боем спускаться вниз, прорываясь к городским воротам.
Олег подозвал к себе одного из воинов.
- Спеши к лучникам, скажи, чтобы сосредоточили стрельбу на середину. Пускай бьют за ворота. Нам нужно прорваться внутрь!- сказал он ему. Дружинник кивнул головой и поспешил на другой берег. Через четверть часа, Олег удовлетворенно отметил, что его приказ выполнен. Первый залп –и стрелы плотной стеной понеслись на оборонявших ворота, скидывая их со стен.
Рядом с Ратибором падали его воины. Залп ладожских стрелков, стал для них неожиданным. Другие же, проявив сноровку прикрылись щитами.
- Ох воевода, не сдюжим. Надо бой дать!- обратился к Ратибору один из его воинов,- Ведь перебьют же как котят, пока тут сидеть будем.
Ратибор, не знавший, что ему в тыл заходит с отрядом Тведислав, немного помедлил, а потом скомандовал:
- Лучники, готовиться к стрельбе. Дружина, открывай ворота!
Ворота заскрипели и начали подаваться внутрь, открывая защищавшимся их противника.
Любша дала залп и с другой стороны раздались вопли и предсмертные крики. Олег увидел это и скомандовал:
- Строй! В строй дружина! – и спешившись, уже себе под нос, сказал:- Ну вот я выманил тебя, старый лис.
Отбрасывая от себя таран, протискиваясь в узкие проходы, на речной лед высыпали Любшинские дружинники. Ратибор споро командовал, образовывая из опьяненной боем и кровью толпы, подобие строя.
Построение Олегу удалось быстрее. Он спешился и повернулся к своим воинам.
- Мы ждали этого,- крикнул он,- Мы пришли сюда, чтобы взять свое.И мы это сделаем! Потому что этот час настал! Убьем их всех, заберем в вирий и будем похваляться своей удачей перед богами!- он достал свой меч - Смерти нет! - и первым кинулся на строй Любши.
Ратибор увидел бегущих на него ладожан и с диким грудным воплем, бросился вперед. Он не сомневался, что его примеру сейчас последуют все остальные, надежно прикрывая спину своего воеводы. Минута, две и дружины сшиблись в яростной схватке. Каждый из бьющихся понимал, что именно сейчас и здесь решится судьба Любши. И никто не хотел отступать.
Сбросив ладожан со стен, Вадим перегнулся и увидел разворачивающийся бой перед воротами. Он собрал всех, с кем оборонял крепостную стену и бросился вниз к воротам. Этот бросок в тот момент спас Любшу от неминуемого поражения, потому что когда Вадим вместе со своим отрядом выбегал из прилегающей к воротам улицы, ему навстречу вышел Твердислав. Вадиму не оставалось ничего иного, как стать между Твердиславом и Ратибором, приняв весь удар первого на себя.
- Ладожане!- крикнул Вадим и ускоряя шаг, побежал на противника.
Отряды сшиблись.
Через четверть часа, Твердиславу стало ясно, что он, намеревавшийся выйти Ратибору в тыл, сам того не ведая, оказался в западне. В самый разгар схватки, ему в спину ударили любшинские горожане, бегущие на него и его воинов наперевес с кольями, топорами, ножами. И хотя вооружены и обучены они были гораздо хуже ладожских дружинников, эффект неожиданности для тех имел место. Твердилслав, повертел головой и принял одно в тот момент правильное решение – пробиваться наверх, обратно на стены и там держа оборону, медленно отступать к своим.
В то время, пока кипел бой между отрядами Вадима, Твердислава и горожан, не менее ожесточенной была схватка любшинской и ладожской дружин. Прибрежный лед окрасился в кроваво – красный цвет. Воины с яростными боевыми криками рубили и кололи друг друга.
Олег выискал глазами Ратибора и начал медленно пробиваться к нему на встречу, отбивая сыплющиеся на него со всех сторон удары. Левая рука, держащая щит, онемела и начинала постепенно синеть, превращаясь в один сплошной синяк. Тем не менее, с неутомимым упорством, ладожский воевода продолжал двигаться вперед, не упуская из виду и держа краем глаза своего противника.
На секунду его что-то отвлекло. Сам не понимая почему, Олег повернул голову в сторону крепостной стены и увидел своих отступающих воинов. Как в бреду, он взглянул на ворота и был поражен – новой дикой волной в ряды любшинской дружины вливались воины и вел их Вадим.
Так бывает в момент яростного ожесточенного боя, когда пребывает подкрепление, происходит какой-то толчок, будто бы подземный удар. По всем бьющимся проносится эта новая, приливающаяся энергия, и вот ход сражения круто изменяется. Часто, опытные воины чувствуют это и знают, что переломный момент наступил и уже теперь ничего не вернуть.
То, что он проиграл, Олег понял еще до того, как увидел это. Он почувствовал подобный толчок. Он увидел окровавленного Твердислава и его бегущих воинов, он увидел Вадима.
- На-за-д!!!! – раздался его, перекрывающий шум боя крик.
Воины повиновались зову своего воеводы и отбиваясь начали отступать в сторону противоположного берега.
Ладога отступала. Ратибор, скинув с головы шлем, наклонился и взял красный от крови ком снега, отирая им лицо.
- Назад, в городище! – прокричал он своим воинам. Преследовать не было сил. Он прошел мимо Вадима, опирающегося на свой меч. Хлопнул того по плечу и произнес:
- Молодец. Ух и храбрый же ты, вой!
Вадим улыбнулся одним уголком рта.
- Где Велинар? – спросил у него любшинский воевода, когда они оказались внутри и городские ворота со скрежетом захлопнулись.
- Ранен,- ответил Вадим, и помолчав добавил:
- Но все обойдется. Обойдется.
Он поднял глаза на небо. Светало. Выдохнув облачко пара, Вадим вдруг понял, что смертельно устал. И шрам, доставшийся ему в ночной стычке со шведами, нестерпимо тянул.
«- Теперь так будет всегда»,- вспомнились ему слова Людомилы.
Он потер раненную часть лица и отер лезвие меча.
-« На сегодня война окончена»- подумал он, и развернувшись, побрел в центр города.

ГЛАВА 12

Казалось, вся каменистая равнина превратилась в человеческое море. Со всей южной части страны съехались роды на тинг зимнего солнцестояния. Приезжали все, оставляя свое хозяйство на верных людей и исполнительных рабов. Обменивались свежими новостями, заключали выгодные сделки, продавали и покупали товары… В общем выбирались чтобы на людей посмотреть и себя показать.
Вот уже пять дней из семи, годи, своего рода мировые судьи, те, к кому доверие окружающих было безгранично разбирали имущественные вопросы, судили и приговаривали, улаживали межродовые конфликты.
- Завтра будут разбирать наше дело с родом Хальстейна – произнес Торвард Рерику. Он воистину был старшим в семье. Он был огромен по сравнению со всеми остальными, кряжистое тело его выдавало в нем недюжинную силу. Светлые волосы, опоясанные тонким серебряным обручем, были поддернуты сединой. Его одежда, оружие, выправка – выдавали обеспеченного землевладельца, а манера говорить и умение слушать, человека разумного и степенного.
Рерик, несмотря на то, что за его спиной были пришедшие с ним воины, которых с некоторых пор объединяла кровная клятва, заметно нервничал и периодически кидал на старшего брата взгляды, будто бы прося у того поддержки.
Торвард понимал это, и увидев своего младшего брата в первые за есь лет, постарался окружить его максимальными теплом и заботой.
- Не бойся, - говорил он,- Все будет хорошо, все образуется. Не может быть иначе.
Но Рерик, повидавший многое за эти семь лет изгнания, знал, что может быть все иначе. Может быть все…
Наступил шестой день, когда должен был рассматриваться вопрос об изгнании Рерик. На судилище собралось много народу ибо не так уж часто кого-либо изгоняли с его родных земель. А потом за эти годы, слава о удачливых набегах Рерика, долетела и до родных краев. А значит, немало людей хотело лично посмотреть на молодого конунга, который не пал духом и во много раз приумножил честь и богатство своего рода.
Годи, внимательно выслушал все, что было связано с делом семилетней давности.
- Я хочу послушать, что же скажет род Рерика, в защиту его. – размеренно произнес судья.
Из общей группы выступил Торвард.
- Я хочу выказать глубокое уважение к совету судей, что согласились рассматривать спор моего рода с родом Хальстейна. –сказал он. – Хочу так же отметить, что мой брат выполнил условие, которое было вынесено ему, как приговор и провел все эти годы в изгнании, немало прославив и себя и наш род, как доблестный воин. Однако,- и Торвард посмотрел в сторону Хальстейна,- Я низко буду просить совет мудрых годи, снять с младшего брата моего Рерика, приговор об изгнании и дать ему возможность жить с родными своими, на его родных землях и зимовать под крышей дома нашего отца.
- Твоя просьба, Торвард принята советом и будет рассматривать нами. Уповай на то, чтобы мы сумели вынести мудрое решение. Как сам глава своей общины могу сказать, что буду рад, если оно будет положительным в твоя сторону. – произнес судья,- Однако, мне хотелось бы знать позицию рода Хальстейна по этому вопросу.
Из толпы выдвинулся и сам Хальстейн. Он был роста не меньше, чем Торвард, но менее опрятен. Длинные волосы, торчащие в разные стороны, огромные, крепкие руки, которые, казалось могут переломить карабельное весло за один раз, длинные, топорщащиеся усы, делали его вид слишком свирепым для окружающих.
- Я рад, что судьи хотят вынести единственно правильное и мудрое решение, -сказал он,- И мне кажется, что оно будет правильным лишь в том случае, если повинный в смерти моего брата, будет навеки изгнан с нашей земли. Я же сам, и вы все это хорошо знаете,- и он посмотрел на собравшихся,- Давно принес клятву в том, что мира между нашими родами не будет до тех пор, пока не умрет Рерик убийца и свою вину не смоет кровью.
Судья внимательно посмотрел на Хальстейна и спросил:
- Что же, я смотрю, что ярость твоя и боль не утихли даже за эти семь лет.
- Что такое семь лет, в сравнении с отнятой жизнью?- гордо вскинул голову Хальстейн.
- Ты прав. Любая жизнь бесценна, чтобы так вот просто взять ее и отнять. Однако, Хальстейн, скажи, если мы примем решение, которое пойдет в разрез с твоими желаниями, что будешь делать ты?
Хальстейн молчал.
- Я повторю свой вопрос, - и голос судьи зазвучал громче, - Что ты собираешься делать, если мы, годи, снимем с Рерика приговор об изгнании? Он доказал в течении всех этих лет, что достоин со своим родом разделять пищу и кров. Ловить рыбу, торговать, защищать…. Делать все, для того, чтобы его род крепчал и богател.
- Я убью его.- ответил Хальстейн,- Убийца смоет свое преступление кровью.
- И ради этого, ты готов будешь встать на его место? Стать таким же убийцей, каким выставляешь Рерика?
- Да. Мой брат требует отмщения.
- Пусть будет так. Мы, судьи, до обеда прекращаем суд по этому вопросу. И свою волю, мы вынесем после обеда. А пока, хочу напомнить тебе Хальстейн и тебе Торвард, что находитесь вы на священной земле, на которой не может без нашего решения пролиться ни капли крови. Хочу сказать вам, что если ослушаетесь, то умрете сразу же, как только ваше преступление станет явным. И не будет к вам никакого снисхождения и суда. Помните о неминуемой смерти.
Судьи поднялись со своих мест.
- Ждите. Решение наше не заставит себя ждать.
Люди медленно расходились, многие из них недовольно роптали, так многим из них не хотелось ждать, хотелось сразу же узнать судьбу Рерика и его спора с Хальстейном.
Рерик отошел в сторону, где особняком ото всех расположилась его дружина. Там, несмотря на тягостность момента, царило веселье. Воины зажаривали на вертеле целого поросенка, зачинщиков был Синеус.
Когда Рерик подошел к нему, тот вопросительно посмотрел на своего товарища.
- Что скажешь, конунг? –спросил Гунар
- Что и говорить,- тяжело вздохнул Рерик, усаживаясь на бревно,- Будем ждать. Посмотрим, на чьей стороне будут сегодня боги.
- И все-таки, полагаешь, что сегодня твой спор будет решен?
- Как бы он не был решен,- Рерик сделал паузу,- Как бы он не был решен, сразу же после приговора годи, мы уйдем обратно, во владения Сигурда Атлейва и станем готовиться к новому походу.
- Что, ж конунг, это по мне. – Синеус провел рукой по усам. – И куда же мы направимся, как только можно будет выйти в море?
-У нас только два пути. Наняться в охрану, как сделал это мой брат Трувор или же пойти новым походом на Гардарику. Трувор рассказывал о богатых городах, которые лежат по ту сторону моря. Городах, которые ждут, когда их как следует пощиплют такие волки как мы.
- А ты, Рерик, к чему больше склоняешься?
- Не знаю.- ответил тот.
- Ладно, чего уж тут грустить, поешь вот тут,- и Синеус протянул дымящийся кусок поросенка.
Рерик взял и стал машинально жевать.
- Я думаю так, Гунар – сказал он, пережевав кусок,- Судьи взяли паузу, потому что хотят вынести приговор не в мою пользу.
- Почему ты так решил?
-Хальстейн силен и живет на своих землях не показывая носу за их пределы. А я….Я же изгнанник. Потому, вынести решение не в мою пользу, гораздо легче, нежели отказать Хальстейну.
- Что ж, может ты и прав. Но как бы не тронулась чаша весов, нити наших судеб давно сплетены, разве можем мы идти против воли богов?
- Не знаю,- сказал Рерик,- Время есть еще, пожалуй, вздремну.- он потянулся и укутавшись в плащ, улегся прямо на снег.
- Я разбужу тебя,- сказал Синеус, - Когда придет время.
- Спасибо.- конунг слабо улыбнулся и провалился в чуткий, похожий на бред сон.

ХХХ

Гостомысл уже три дня не выходил из своих покоев. Хвори, казалось которые отступили от него в первые дней десять после обряда свадьбы, накинулись на него теперь с удвоенной силой. Последней каплей стало возвращение Олега, посланного за победой и вернувшегося ни с чем. Его разбирала черная злоба, когда он думал, что Велинар, теперь люто ненавидимый им, не был наказан. И эта злость, душившая его по ночам своими цепкими, липкими лапами, придавали ему некоторые силы. Но их все равно не хватало на то, чтобы править так, как ожидал от него совет старейшин, как ожидали ладожане.
Он все чаще просиживал дни у большого очага, укутавшись в медвежьи шкуры и размышляя о своей судьбе. Окружавшим Гостомысла ближним людям не верилось, что князь слабеет день ото дня и его не с каждым днем радует все меньше и меньше молодая жена.
Что касается Умилы, то та прибывала в полном непонимании того, что происходит с князем. Сначала, это просто расстраивало ее и она пыталась как-то помочь, поддержать его, потом же, видя, что Гостомысл избегает с ней встреч, она замкнулась и лишь служанка Милена, самая близкая, самая родная, была свидетельницей ее ночных слез.
Вот и в этот день, когда февральская метель, казалось заметет Ладогу до самых стен, князь сидел у огня и кутался в шкуры. Душивший его последние дни глубокий грудной кашель, душил и не помогали отвары, которые делали для него ближние.
Он послал за Людотой, единственным человеком, которого хотел видеть. Он послал и ждал. Прошло больше получаса, когда на пороге застыл купец, стряхивая со своего отороченного мехом плаща толстый слой снега.
- Проходи, проходи Людота,- сказал князь, - Погрейся.
- Звал княже? – спросил тот снимая плащ и выставив руки над огнем.
- Звал.
-Случилось что-то?
- Хотел поговорить с тобой о том, что произошло в последнее время. Ты давно даешь мне дельные советы. Вот и в это раз, может, поможешь чем? – Гостомысл зашелся в глубоком приступе кашля.
Купец терпеливо ждал, когда князь перестанет кашлять, и произнес:
- Если смогу, то помогу. Что же случилось все-таки, княже?
- Присядь.- князь кивнул на стоящую рядом лавку,- Знаешь ведь уже, что Олег вернулся ни с чем. Да еще сколько народу положил.
-Как не знать, если стон по всей Ладоге стоял три дня подряд?
- Вот, вот. А главного так и не решил?
- Чего, княже?
- Голову воеводы бывшего моего мне не привез.
Купец вопросительно смотрел на Гостомысла и ждал продолжения.
- Любша показала, что не так – то просто ее взять, тем более с наскоку, как хотел Олег. Правит там Ратибор, он и есть Любша. А Велинар его родственник…
- Знаю, знаю ведь я все это князь – перебил Людота.
- Не перебивай,- Гостомысл нахмурился,- Ты вот лучше подскажи, как мне Велинара малой кровью извлечь из-за стен Любши? Как покарать его, предателя?
- Ох и задачи ты ставишь мне, князь.
-Что ж, разве не думал над этим? Ты ж умен и хитер. Должен был догадаться, что стану у тебя совета просить.
-Спасибо, что ум мой и смекалку купеческую приметил. Кривить душой не стану – думал. Пораскинул тут и вот что скажу. Возможность сделать так, чтобы Велинар к тебе на поклон пришел сам – есть.
- Сам? Да ты в своем уме, купец?
- В своем, в своем, князь. – покивал головой тот,- Ты вот послушай. У Велинара, есть слабое звено, место, через которое воеводу твоего бывшего достать можно.
- Что ж это такое?
-Сладислава.
- Жена его?
- Ну да. Она на сносях теперь к тому же. О ней у Велинара забота вся. Это и есть его самое слабое место. Достанем Сладиславу – Велинар сам голову под меч твой положит, лижбы с ребенком его и женой не случилось беды.
- И что ты предлагаешь? - глаза Гостомысла заблестели и он весь подался вперед.
-Выкрасть ее князь. Выкрасть и привезти в Ладогу. А потом дать знать Велинару, где жена его. Поверь, придет как миленький. Никуда не денется.
- И ты сможешь выкрасть?
- Смогу. Есть у меня людишки верные и отчаянные. Да к тому же кое-кто и в Любши мне обязан. А значит, не откажут в моей просьбе помочь. Срок- то какой дашь мне?
- Солнцестояние сейчас, - протянул Гостомысл, - Дней десять от него. Успеешь?
- Попробую. Но если не уложусь, уж не обессудь, добавь деньков.
- Мне результат нужен. Ты уж постарайся, купец, а я за наградой не постою.
- Мне награда, князь, твое доверие.
- Ну ладно, будет тебе. За все достойные дела и награда достойной должна быть. Ступай, Людота и постарайся волю мою исполнить. Хочу видеть этого предателя в Ладоге и судить его.
- Выполню, Гостомысл. Выполню. – купец поднялся с лавки, накинул плащ и низко поклонившись князю, вышел, оставив того вновь один на один с его тяжелыми мыслями.

ХХХ

-Ты точно уверен в том, что говоришь? – хмурясь, спросил Ратибор, глядя пристально в глаза своему собеседнику.
- Уверен, уверен, воевода. – ответил тот, не отводя взгляда.
В комнате их было четверо- Ратибор, Велинар, который начал оправляться от своего ранения и Вадим. Четвертым был один из ладожан, давнишний знакомый Велинара.
- Ну что ж, спасибо тебе на добром слове – сказал Велинар,- Иди к Сладиславе, она тебя обогреет и покормит. А по утру вернешься в Ладогу.
Ладожанин поднялся из-за стола и поклонившись, пошел на половину Сладиславы. Вадим проводил его долгим взглядом, а когда за пришедшим прикрылась дверь, спросил, понизив голос:
- Ему Велинар, верить-то можно?
- Кому по таким временам верить можно, Вадим- пробурчал себе под нос Ратибор. Велинар молчал, оглаживая усы.
- Оружие меняется, Ратибор, умение и способ убивать. Время не меняется. Не меняются с ним и люди. Раньше верили, так почему ж сейчас нельзя?
- Может его Гостомысл прислал или купец этот ваш, Людота, -возразил Ратибор.
- Э нет. Я его знаю давно. Не обманет, да и какой резон нас в заблуждение вводить?
- Может князь ладожский хочет, чтобы на обоз этот купеческий напали. А сам засаду готовит? – спросил Вадим.
- Нет друзья. Во-первых, верю я гостю нашему ночному. А во вторых, ну разве накинемся мы всей дружиной на обоз купцов ладожских? Нет. Разве знают ладожане, где мы их стеречь будем? Нет. Зачем же тогда беспокоиться?
- А затем, что с Ладогой мы в войне. Или забыл? – Ратибор потянулся за кувшином и налил себе молока.
- Такое забудешь. – и рука Велинара невольно коснулась уже заживающей раны.
- То-то. Ну так что, други делать будем?
- Я думаю, что удачу попытать можно. – произнес Вадим. – Нападем на обоз купцов – нанесем удар в самое сердце ладожан. По их кошельку ударим.
- Эк ты их не любишь. – Ратибор сделал глоток и подержав молоко во рту, прислушиваясь к своим ощущениям, медленно проглотил. – Насолили они тебе, я посмотрю.
- Все смеешься, воевода – обиделся Вадим,- А между прочим, пока жив Гостомысл, не видать нам теперь покоя.
- А покоя вообще е увидишь, пока жив. – усмехнулся любшинский воевода,- Ладно, дело молодое, кровь кипит, драться хочется. Это я все понимаю. На подвиги тянет. Что, уже гордость небось взыграла, что люд тебя за глаза Храбрым называть стал. – он подмигнул дружелюбно Вадиму.
- Нет, воевода, ты точно обидеть хочешь? – оскалился тот.
- Да ладно, ладно. Не горячись. – примирительно произнес Ратибор.,- Давай-ка послушаем, что старший скажет.
- Я думаю, что в словах Вадима, правда есть. И пощипать по кошельку ладожан более как стоит. – сказал Велинар,- Только делать это надо будет осмотрительно и как следует продумав все мелочи. Чтоб малой кровью обойтись. А еще лучше и без нее.
- Это дело. – согласно кивнул Ратибор. – А что с товаром делать будем, который у них возьмем?
- Ты возьми сначала, а потом и думай. По любому, если про товар говорить, то отдать его следует тем, кто кормильцев потерял в ночном бою с Ладогой. – сказал Велинар.
- Охрана у купцов сильная? – спросил Вадим
- Не очень. На зиму, так как большого торга не бывает, как правило, пользуются охраной из дружины. – произнес Велинар. – Варяги на зимовку в род свой отправляются.
- Это лучше. А то с кем, с кем, а с варягами встречаться не очень хочется. – Ратибор отхлебнул еще молока.
- Ну и их бить можно.- возразил Вадим.
- Если б я твой бой с Трувором тогда не остановил, ты бы здесь не сидел. – укорил молодого воина Велинар. – Но с Ратибором согласен – варяги сильны. Но и нынешнюю охрану, со счетов скидывать не надо. Биться придется со своим, с русами.
- Все одинаково умирают. И кровь у всех одинаковая. – сказал Ратибор.
- Смута настала. – помолчав сказал Вадим,- Давно уже разлада между русами не было.
- Давно,- согласился Велинар,- Но, что делить, всегда найдется. А мы тут, как кость в горле стоим. Любша мешает Ладоге. И с каждым днем, эт помеха, все сильней и сильней сказывается на жизни Гостомысловых владений.
- Ладно, Велинар, что предлагаешь?
Велинар встал, прошел к печке. Взял из нее уголек, а рядом, прислоненную к ней дощечку и вернувшись к столу, принялся что-то увлеченно рисовать. И Вадим, и Ратибор молчали, ожидая, когда их товарищ закончит рисование.
Минут через десять, Велинар удовлетворенно кивнул своим мыслям и отложив уголек, обвел друзей взглядом.
- Поступим так,- и он принялся увлеченно водить по дощечке пальцем,- Здесь – он ткнул пальцем,- Река делает поворот. Сначала, купцы пойдут вдоль берега, но вот у этого поворота, обязательно углубятся в лес, так как мимо нас идти побояться. А Любшу по -другому им не миновать. Тем более, что и с нашими дозорами они не захотят встретиться. Налей мне молока. – Велинар внимательно следил, как Вадим наливал ему молока.
-Надо ж, - усмехнулся он,- Руки совсем не дрожат, а ведь видно, как в бой не терпится пойти. Уже крови настоящей попробовал. Мужаешь.
- Ты не отвлекайся. – напомнил ему о деле Ратибор.
- Вот здесь у поворота реки, они будут вынуждены углубиться в лес. Да и дорога здесь, пускай почти никакая, но все-таки есть. Иначе им по лесу не пройти, особенно с обозом. Вот здесь – и Велинар ткнул на дощечке пальцем чуть правее,- Есть небольшой овраг. Тут самое лучшее засаду устроить. Обоз можно будет зажать в тиски. Позади перекроем путь и спереди. По бокам лес – им будет не уйти. Миром сдадутся – жизнь спасут. А будут биться, так головы сложат.
- Когда это было, чтобы русы сдавались? – спросил Ратибор.
- Верно. Но кровью нам малой обойтись нужно. По нынешним временам, каждый человек дорог.
- Так как же малой кровью, здесь же рубиться придется- удился Вадим.
- То-то и оно. Думаю рубиться не придется. Здесь и здесь – Велинар показал на своем нарисованном плане,- Поставим лучников. Перебьем охрану – купцы сами сдадутся. Боги удачу пошлют – никого не потеряем.
-Хороший план. Мне нравится- крякнул Ратибор.
- Мне тоже – согласно кивнул Вадим. – А кого отрядите? – и он вопросительно посмотрел на старших.
- Есть у меня вой неплохой. – Ратибор поскреб щеку,- В народе Храбрым кличут,- и он перевел взгляд на расцветающего Вадима. – Нет, ну ты посмотри, истинный воин, ему как про драку сказали, так прямо осчастливили!
- Ну, спасибо тебе, воевода. Низкий поклон – обрадовано проговорил Вадим.
-На том и порешим,- подвел черту под разговором Велинар,- Людей сам отберешь. Много не бери, но и мало их не должно быть. Все-таки не на потешные бои собираетесь. Люди тебе после боя с Ладогой верят. Иначе бы такими прозвищами не кидались. Но помни, хочешь воеводой стать, воинов своих береги.
- Не забуду твой совет. – благодарно произнес Вадим.
- То-то же.- усмехнулся Ратибор.- Ладно други, утро вечера мудренее. Пора и нам на покой.

ХХХ

- Пора,- Торвард тронул брата за плечо,- Годи уже закончили свой обед и скоро будут готовы вынести свое решение. Люди уже собираются.
- Что так,- усмехнулся Рерик, - Моей земле не терпится узнать о моей судьбе?
- Какая бы судьба не была, норны плетут ее. Надеюсь, что боги ничего не приготовили тебе плохого, брат.
- Что ж, лучше поскорее узнать о своей участи,- произнес конунг поднимаясь и отряхивая прилипший к одежде снег,- Чем сидеть и безвольно ожидать ее. Пойдем Торвард.
Когда они подошли к месту собрания, там уже было людно. Собрался весь род Рерика, подтянулась его дружина. Особняком только остались стоять Торвард с Трувором, о чем-то тихо переговариваясь.
- Рерик и Хальстейн – произнес один из судей,- Подойдите к нам ближе, потому что настал час узнать вам о нашем решении.
От толпы людей отделились две фигуры и приблизились к годи.
- Мы долго думали о решении вашего спора и твоей судьбы, Рерик. Оно далось нам нелегко. Думаем, что оно правильное.
- И что же вы решили? – спросил Хальстейн
- Твое желание, Хальстейн, отомстить за смерть брата справедливо,- сказал судья,- Но и Рерик по нашим законам, своим семилетним изгнанием уже отплатил за нее. Видим, что миром вы решить не захотите.
- Как можно решить миром то, что по правде должно быть смыто кровью? –возмутился Хальстейн.
- Не перебивай меня,- одернул того судья и продолжил,- Видим, что миром вы решить не захотите. Но и бой, где-то на стороне, после которого, кровной вражде не будет положен конец, мы, допустить не хотим. А потому, мы приняли единственно правильное решение, и говорим - биться вам прилюдно и раз и навсегда положить конец этой размолвке. А перед боем, призываем вас поклясться вас именем наших богов, что как бы не закончился этот бой, ни выживший, ни его род или дружина, не будут мстить за смерть павшего. Устраивает ли вас наше решение?
- Вполне. – горделиво вскинув голову, сказал Хальстейн.
- Да, - ответил Рерик.
- На том и решим. Биться вам сейчас, прилюдно. До самой смерти. Да будет так. – проговорил годи.
Рерик и Хальстейн отошли каждый в разные стороны, готовится к бою.
- Конунг,- сказал Гунар Синеус, обращаясь к Рерику,- Ты по закону можешь выставить любого бойца, не обязательно тебе биться самому.
- Не обязательно,- согласился Рерик
- Я готов,- проговорил Синеус
- Но биться буду именно я.- ответил Рерик, снимая с себя бронь и бросая ее на снег.
-«Каждый раз теперь, когда ярость берсерка будет наполнять тебя до краев, ты будешь вспоминать Этту, вельву предсказавшую тебе твою славу в веках.» - вспомнились ему слова вельвы, которую он повстречал у Райки Свея. Он потянул и снял с себя рубаху, оставаясь обнаженным по пояс и абсолютно беззащитным.
- Берсерк – пробежало зыбью по рядам собравшихся людей.
Рерик слышал это, но лишь усмехнулся уголками губ.
- Как бы не вышло, - сказал он, обращаясь к своим воинам,- Для меня было великой честью биться с вами плечом к плечу. А вам,- и он развернулся к Торварду с Трувором,- Вам, братья мои, спасибо, за то, что не отреклись и всегда были рядом.
Он махнул рукой, как бы отметая ответные слова близких. Сейчас, настал именно тот момент, когда любые слова, были бы пусты для него. В голове было удивительно ясно, а в теле ощущалась непередаваемая легкость. И вместе с тем, в его израненное в предыдущих боях тело, мощной, безудержной струей, врывалась ярость, подобная той, необузданной животной ярости, когда не стоит другого вопроса, жить или умереть. Когда все становится абсолютно понятным и совершенно сторонним.
Он вышел на круг, встал напротив Хальстейна. Воины принесли клятву, повторяя за судьями ее слова. А потом повисла напряженная тишина, которую нарушил голос годи:
- На чье стороне правда, да укажет нам Один.
Бойцы стояли друг напротив друга. Люди замерли в ожидании
- Я уже иду к тебе Один!!! - прокричал Рерик и рванулся на своего соперника, нанеся ему удар, отразив который, Хальстейн содрогнулся всем телом. В его глазах отразилось сметение и это сметение, перераставшее в страх, было для него приговором.
Рерик ударил мечом сбоку. Его противник, приняв удар, отбил меч в сторону и нанес ответный удар сверху. Рерик принял его, присев на одно колено и развернувшись всем телом, ударил Хальстейна под колени. На белый снег брызнула кровь и враг Рерика подкошенный, начал оседать на землю.
Рерик поднялся с колена и встал замерев над поверженным врагом.
- Ноги, - прохрипел Хальстейн, - Я не чувствую ног.
- Теперь ты ничего не будешь чувствовать,- ответил ему Рерик и погрузил в тело поверженного свой меч, провернув его в груди.
Когда предсмертные судороги перестали сотрясать тело, Рерик развернулся в сторону рода Хальстейна и его друзей.
- Теперь наш спор улажен?
В ответ ему была тишина.
- Я спрашиваю, теперь наш спор улажен, или кто-то готов биться со мной? Я могу стоять здесь днями и буду убивать каждого из вас, до тех пор, пока не получу ответ на свой вопрос: теперь наш спор улажен.
Вперед вышел один из родственников Хальстейна.
- Хальстейн поклялся именем богов, перед их лицом, перед годи, перед всеми нами. Да Рерик, теперь наш спор улажен и без причины не прольется больше крови между нашими родами.
- Свершилась воля богов. – церемонно произнесли судьи.
Рерик ничего не ответил. Он развернулся и пошел в сторону своих воинов, чувствуя, как место только что бывшей ярости, занимает опьяняющая пустота.
« Я отдал свои долги, Этта»,- проговорил он про себя, ощущая, как на его обнаженное и разгоряченное боем тело, падает мокрый снег.
       

ГЛАВА 13

Тихо, в зимнем воздухе разносилось воронье карканье. Ночью выпал снег и надежно укрыл следы засады. Недалеко от дороги, в ельнике, затаились Вадим и Велинар.
- Вот нелюди,- проговорил Велинар, поглядывая на ворон, круживших над соснами,- Того и гляди, спугнут купцов.
- Да, лишний повод обеспокоиться и выставить вперед охрану,- согласно кивнул Вадим,- Кто ж их вспугнул-то?
- Не знаю, может косолапого кто поднял, а может какой другой лесной зверь.
- Морозно.- Вадим выдохнул облачко пара,- Скоро ли они?
- Все свое время, Вадимушка.
- Скорее бы,- и Вадим повел плечами, пытаясь согреться.
- Успеешь еще погреться. Ничего так не согревает, как хороший бой.
- Да вот не хотелось бы все-таки хорошего боя. Лучники у нас теперь на вес золота. И терять их совсем не хочется.
- Согласен. Слышишь?- и Велинар затаил дыхание, положив руку на плечо своего товарища.
- Слышу. – на выдохе произнес тот.
Где-то уже совсем недалеко раздавался скрип подвод. Еще пара минут и из-за поворота лесной тропки вышло двое воинов.
Вадим взглянул вправо, туда, где среди кустов затаился один из его дозорных. Тот перехватил взгляд Вадима и жестом показал куда-то в сторону.
- Еще двое по бокам,- одними губами произнес Вадим Велинару,- Там за кустами, дозорные ладожские.
- Подождем.
Мимо затаившихся любшинских дружинников, прошел купеческий дозор. Да так близко, что казалось до них можно дотронуться рукой. Звонко на морозном воздухе звенели кольца броней. Ладожане шли не таясь, о чем-то переговариваясь и смеясь.
-Пропустим. – сказал Велинар.
Они пропустили дозор и минут через пять появились первые подводы. На них, кутаясь в шкуры, сидели купцы. Груз, лежащий в телегах был надежно укрыт. Рядом, положив копья в телеги, шли воины.
- После пятой будем бить – шепнул Вадим
Когда середина обоза оказалось перед Вадимом, он поднялся с земли, как лесной дух. Комья снега слетали с его плаща, а рука плотно сжимала рукоять меча, того самого, который он получил когда-то от Сбышко.
- Бей!!! - прокричал он во весь голос и увидел, как по его команде из леса в сторону обоза вылетел рой стрел.
Один из ладожских воинов, ближе всего находившийся к Вадиму, кинулся на него. Вадим принял удар на щит и ответил колющим ударом. Меч вонзился в грудь, смяв пластинчатый доспех. Вадим вытащил из опадающего тела клинок и бросился к ближайшей телеге. С нее уже спрыгивал один из торговых ладожан.
- Хочешь жить, брось меч. – крикнул ему Вадим
- Размечтался! – бросил тот, накинувшись на воина и начиная его теснить в сторону ближайших кустов. Вадим отражал удар за ударом, поражаясь ловкости и сноровке своего противника. Наконец, улучив момент, он отпрыгнул в сторону и нанес удар в бок. Меч, вспорол наряд из шкур и чиркнул по доспеху, находящемуся под ним.
- Так я тебе и дался, тать,- прорычал купец и ответил ударом на удар.
Вадим отразил и изготовился к новой атаке, когда, вдруг из горла купца не вылез наконечник стрелы. Купец еще стоял, хотя был уже мертв. В глазах его застыло удивление. Мгновение – и он рухнул лицом в рыхлый снег.
- Фу, - Вадим отер выступивший было пот с лица и оглянулся в сторону других подвод.
Бой был окончен. Дружинники Вадима, под руководством Велинара сгоняли пленных в центр обоза.
- Скольких мы потеряли? –спросил Вадим у подошедшего Велинара.
- Ни сколько.- улыбнулся тот и подмигнул,- Пара человек ранено, но это пустяки, царапины.
-Это хорошо.
- Ладно, пойдем Вадимушка, потолкуем с торговыми людьми.
И они развернулись, направившись в сторону застывших в напряжении ладожан.
-Ну что, люд торговый, куда путь держите? –спросил Велинар
- Тебе то, что за интерес? – вопросом на вопрос ответил один из купцов, сплевывая на снег кровь
- Потрепали? Ну, будет, будет. – похлопал его по плечу Велинар,- Мы зла вам не желаем. Отпустим с миром. Но… - и он сделал паузу, обведя купцов пристальным взглядом,- Но без вашего добра.
- Ну и что ты, Велинар, так припекло тебя в Ладоге, что в тати лесные пошел. Честный люд грабишь.- купец узнал бывшего воеводу.
-Ну, припекло то не меня, а вас, коли на Любшу в ночи, ваш новый воевода по приказу князя нападает.- сказал Велинар,- А потому, товар ваш мы заберем себе в город, раздадим тем, чьи мужи пали, оберегая город родной от ваших воев. Так Гостомыслу и передайте. Да и потом, что вы хотели, мы в войне с вами, а вы по нашим землям идете, словно бы по своим.
- Земля здесь одна, русов. А над русами – Гостомысл князь.- возразил купец.
- Нет над Любшей князя, верно воины?
Дружные крики дружинников, поддержали слова Велинара. Они, пока он вел разговор с купцом, собирали оружие и грузили его на подводы. Увидев, что дело сделано, Велинар произнес:
- Ладно, купцы. Разговор окончен. Возвращайтесь в Ладогу. Зла не держите, что посекли, вы уж нас тоже не дарами встретили. Разворачивай, - скомандовал он воинам. Те быстро усмирив, взволновавшихся было коней, разворачивали телеги.
Купцы проводили скрывшийся за поворотом караван.
-Хорошо, что легко отделались – сказал тот купец, который узнал Велинара.
-Велинар не такой, чтобы убить нас всех. Положил ровно столько, сколько надо было. Больше не стал бы.
- И то верно.
И кутаясь в шкуры, они направились обратно, в сторону Ладоги.

ХХХ

Спустя ночь, после того, как Вадим и Велинар с частью воинов, покинули Любшу, за верхушку крепостной стены плотно закрепился крюк и через несколько минут, появилась первая человеческая фигура.
Незнакомец помог остальным взобраться на стену, и воровато оглянувшись по сторонам, пригибаясь, медленно пошел в сторону спуска. У широкой лестницы, ведущий вниз, он остановился и прислушался. Там, внизу, стояло двое воинов, ведущих тихий разговор. Незнакомец напряженно замер и обернувшись в сторону своих спутников, сделал им знак рукой, показав количество сторожей, и приложил палец к губам, указывая на то, что надо соблюдать тишину. Сам же присел на корточки и начал ждать.
Ждать пришлось недолго. Очень скоро, один из охранников, покинул своего товарища, направившись в сторону городских ворот. Другой же, прислонился спиной к лестнице, ежась от промозглого зимнего ветра.
Незнакомец, увидев это, напрягся и мгновение спустя, прыгнул на охранника. От неожиданности и тяжести тела, свалившегося на него, воин упал навзничь. Еще секунда и крепкая сталь византийского кинжала полоснула его по горлу.
Спустившись вниз, остальные помогли своему товарищу оттащить мертвое тело в тень, под лестницу.
- Все тихо? – спросил один из них.
- Тихо. Ты знаешь куда идти?
- Нет.
- Я знаю. – из тени крепостной стены выступила сгорбленная фигура старика.
- А, это ты Богдан.
- Я, Услад. Вы задержались.
- Бывает. – усмехнулся Услад,- Веди. Время не ждет. Очень скоро заметят тело.
- Могут,- согласился Богдан, - Что ж мне же лучше. Тут не далеко. Пошли.
Они прошли тихой боковой улочкой, не встретив никого по дороге. Когда оказались у нужного дома, Услад остановился и нагнувшись к Богдану, тихо спросил:
- Дом сторожат?
- Сейчас нет. Я наблюдаю уже две ночи подряд. Велинар ушел куда-то вместе с Вадимом, взяв дюжины две воинов с собой.
- А в доме?
-В доме только она и старуха, что помогает ей по хозяйству.
-Все равно, надо быть осторожными.
-Осторожность Услад, никогда не вредит. А как там мое вознаграждение?
-Получишь, как только окажемся вновь на стене.
-Ну, тогда, поспеши, Услад.
Услад и его подручные тронулись к дому, где теперь жили Велинар и Сладислава. Войдя во двор, они прислушались. Дом спал. Услад тихо толкнул дверь и когда она отворилась с тихим скрипом, про себя усмехнулся « Надо же, как им тут спокойно живется, что даже дверь не запирают».
Ступая почти беззвучно, он прошел в горницу и миновав ее, очутился у еще одной двери. Та, после легкого толчка, поддалась точно так же как первая. Войдя в комнату, Услад увидел спящую старуху.
- Займись ей,- шепнул он одному из своих людей и двинулся вперед. Позади раздалсяшорох борьбы и хрип. Усладу показалось, что все было сделано достаточно тихо, и на секунду он опешил, когда прямо перед ним взметнулась человеческая фигура.
- Кто здесь? – раздался женский голос.
Услад бросился на голос и схватив женщину за волосы, приставил к ее животу нож.
- Будешь орать, по живому вырежу из тебя ребенка. Поняла?- прошипел он.
Женщина испуганно закивала, начиная тихо подвывать.
- Замолчи. Где одежда?
- Т-т-там – пролепетала Сладислава, а это была именно она.
- Одевайся. Быстро. – бросил Услад.
Рядом с ним оказался один из подручных.
- Все тихо. За двором наблюдают.
- Хорошо. Принеси веревку. Надо бы ее связать и покрепче, чтоб не брыкалась.
Сладислава было бросилась в сторону, пытаясь вырваться из комнаты, но Услад с силой ударил ее в лицо, сбив с ног.
- Не шути, баба, мне наказ дали, хоть голову твою князю принести. А потому, хочешь жить, одевайся.
Сладислава больше не принимала попытки вырваться и покорно оделась.
- Руки, руки подставляй. – Услад начал методично вязать ей руки.- Теперь слушай, пойдешь с нами. Будешь тихо и мирно вести себя – останешься жить. Князю не столько ты нужна, сколько муж твой. А если миром не хочешь, так я тебя лично прирежу и не поленюсь в Ладогу оттащить, чтобы свиньям скормить. Поняла?
- Да. – покорно кивнула женщина.
- Ну вот и ладно. А теперь пошли.
Они вышли во двор, и Услад прислушался. Все было тихо. Затем, медленно, стараясь не привлекать ничьего внимания, тронулись в обратный путь.
Не доходя шагов двести до крепостной стены, подручный купца, послал двух человек вперед, поверить, чиста ли дорога. Один из них вернулся и сказал, что все чисто и тело стражника так до сих пор не нашли.
Они поднялись наверх. Вместе с ними пошел и Богдан.
- Ну так как же, Услад? – спросил он выжидающе.
- Держи, Людота передает тебе поклон, и просил сказать, чтобы был готов. Можешь еще понадобиться. – с этими словами, он протянул Богдану тяжелый кожаный кашель.
- И ты скажи Людоте, что Богдан поклон передает, - засуетился старик.
- Ладно, все. Иди уже, чтобы никто не видел.
- Иду, иду. – Богдан низко поклонился и пятясь, пошел в сторону лестницы.
Услад развернулся и пристально посмотрел на Сладиславу.
-Помни, что я тебе сказал. Твоя жизнь, в твоих руках.
Женщина испуганно закивала.
- Ну вот и хорошо. Ладно, полезли. – и с этими словами он схватился за веревку,- Вы там дурни спускайте ее поаккуратнее, чтоб не поломала себе ничего, - произнес он обращаясь к своим подручным.

ХХХ

Радости Вадима не было предела, когда он вместе с Велинаром,
приближался к Любше. Позади, двигался обоз, полный ладожского товара и мысленно Вадим уже предвкушал, как обрадуется Ратибор.
Охранники на городских воротах взмахом рук приветствовали любшинский отряд. Они въехали в город и в этот момент, Вадим ощутил гордость за себя. Он понял, что все, что в его жизни происходило до сих пор, он делал абсолютно правильно и теперь, он не только отстоял город, который начал становится для него родным, но и принес реальную помощь его горожанам.
Это чувство теплилось в нем до тех пор, пока он, вместе с Велинаром не пересек порог дома бывшего воеводы.
В горнице за столом сидел Ратибор. Таким его Вадиму видеть не приходилось.
- Что случилось? – напряженно спросил Велинар,- Слада?
Ратибор молчал, лишь поднял взгляд на своего родственника и Вадим увидел в его глазах стоящие слезы.
- Что со Сладой?! – почти прокричал Велинар
-Нету ее – хмуро ответил Ратибор.
-Как нету? – Велинар опустился на лавку.
-Так. Ночью украли. А старуху вашу прирезали. Да еще и одного из моих людей.
-Как украли? Кто?
-Да уж известно кто.
Дверь толкнули, и Вадим посторонился, пропуская внутрь дружинника.
-Воевода,- обратился вошедший к Ратибору,- Там у стены ладожане, тебя кличут.
- Пошли. И ты со мной,- сказал он Велинару.
Они пошли в сторону ворот и поднялись наверх. Там внизу, под стенами стояло двое.
- Зачем пришли? – зычно крикнул Ратибор
-По велению князя нашего, Гостомысла.
-И что?
- Князь велит Велинару, воеводе своему бывшему, явиться до завтрашней ночи в Ладогу. Тогда, говорит, с женой его ничего худого не случиться. Не исполнит княжеской воли, быть беде.
- Ах вы псы, я ж им сейчас сам головы поотрезаю, лично. – прорычал Ратибор
-Не надо,- тихо проговорил Велинар, останавливая товарища,- Я пойду. Сам же видишь, что выхода иного нет.
-Да подожди ты. Дай хоть подумать,- Ратибор все еще кипятился, хотя задним умом понимал, что выхода иного нет. – Ну что, передали? – крикнул он посланникам,- Ну а раз передали, то и убирайтесь к князю вашему поганому.
- Ты тявкай, тявкай Ратибор – прокричал один из посланников,- Близок тот час, когда Олег приколотит твой язык над воротами Ладоги.
-Что?!!!!
-Не надо, остынь. – Велинар опустился на корточки и закрыл лицо руками.
Вадим встал так, чтобы заслонить его от любопытных глаз горожан.
-Велинар, - обратился он,- Я с тобой пойду.
Велинар убрал руки от лица и посмотрел на Вадима снизу вверх.
- Нет, Вадимушка, это касается теперь только меня и Гостомысла. Больше никто не должен пострадать.
-Да полно тебе брат геройствовать – сказал Ратибор,- Ты иди, а мы вслед за тобой. К утру, мы город на меч возьмем, а князя сам приколочу вместо щита на ворота.
-Что ты возьмешь, Ладогу?- горько усмехнулся Велинар, -Я, лично ее укреплял. Даже если ты ее осадишь, то Сладиславу не спасешь, и город взять не удастся. Только людей зря положишь. Ладно, чего уж там,- Велинар поднялся и встал вровень с Вадимом.
-Знать судьба такая, не за себя боюсь, а за Сладу.- тихо проговорил он, кладя Вадиму руку на плечо,- Хорошо тебя Сбышко воспитал, доброго воя. Оставайся таким и постарайся умереть с мечом в руке. Это самая достойная для воина смерть. А ты , брат,- и он развернулся к Ратибору, -Береги Сладу. Я сделаю все что смогу, чтобы она вернулась домой. И воспитай моего сына, как воспитал бы своего. Обещаешь?
-Обещаю.- тихо произнес Ратибор, подавляя комок, что подступил к самому горлу.
- Ну вот и хорошо. Судьба такая значит, -сказал Велинар, обращаясь скорее к себе, чем к кому либо из стоявших рядом. – Прощайте. – и с этими словами он развернулся и спустился вниз с крепостной стены.
Долго еще стояли Ратибор и Вадим, глядя на фигуру Велинара, пока он переходил на другой берег.
-У каждого своя судьба, Вадим – проговорил Ратибор.
-Иногда мне кажется, что Макошь плетет не слишком верно.
- Кажется ему,- горько усмехнулся воевода. – Еще не все кончено. Впереди большая битва, надо готовить людей. Такой волк, как Олег, ни за что не отступит. Скоро станет вопрос ребром – мы, или Ладога.

ХХХ

-Повтори, что ты сказал?! – Гостомысл весь подался вперед, вперившись тяжелым взглядом в купца
-Весь обоз, княже, весь товар, все взяли. – ответил тот, сам того не осознавая, вжав голову в плечи.
-Узнал кого?
-Узнал.
-И?
-Отрядом руководил Вадим. После того, как он срубил Малюту, во время осады, любшинские его Храбрым величать стали. А помогал ему Велинар.
-Да когда же эта Любша запылает огнем? И эти двое вместе с ней?! – вскрикнул князь, уцепившись руками в ручки своего трона, так что побелели костяшки пальцев.
-Будет день, запылает.- сказал из угла Людота.
-Ступай. – Гостомысл жестом отослал купца прочь.
Тот, поклонившись, вышел, прикрыв за собой дверь. И только тогда, перевел дух.
-А еще говорят, что князь слабеет. Ишь, как страшен в гневе. – пробормотал он себе под нос, удаляясь.
-Будет день, говоришь. – Гостомысл посмотрел на Людоту. –У меня Любша стоит костью в горле. И торговать мешала, а теперь еще ее людишки разбой творить начали. И мимо нее ведь никак не пройти. Вели кликнуть Олега.
- Звал князь? – Олег встал перед Гостомыслом.
-Слышал уже?
-Слышал. И видел. Там засада была. Били опять из луков. Мои вои, что в охрану отрядил, даже глазом моргнуть не успели. Всех покосили.
-И что скажешь?
-А что ты хочешь услышать от меня, князь?- Олег гордо вскинул голову
-Князь хочет услышать от тебя, воевода, когда Любша в огне сгорит? – подал голос Людота.
-Купец – скривился Олег,- Что ты купец в военном деле понимаешь?
-В военном, может, и мало понимаю, но вот так же ясно вижу, что приказание князя ты не выполнил, Любшу на меч не взял. Вот теперь, ладожане и гибнут.
-Ты мне про смерть, купец, не говори. Тебя там не было. Я что, по- твоему должен был там всю дружину положить? И Ладогу, без воев оставить? Так что ли?
-По – моему, наказ князя выполнять надо. А каким способом, на то тебе воевода голова дана,- проговорил Людота, - А не для того, чтобы ….
-Хватит!- рявкнул Гостомысл, видя, как побагровел Олег. – Он прав, Людота, ты в ратном деле мало понимаешь. Воевода сделал все что мог. Уж я то знаю. Сам, когда-то Ладогу на меч брал. – он посмотрел на Олега и спросил,- Взять Любшу сможешь?
-Сейчас нет. – ответил тот
-Почему?
-Людей мало. Стены в Любше крепки, дружина за ними, не выбьешь. Запасов вдоволь. Могут хоть до лета сидеть. Но в первую очередь, это люди. Вот если б ты князь, ижорские племена, под свое знамя поставил, тогда бы да. Шанс был бы. Это я, верно тебе говорю.
-А своими силами?
-Забудь. Да и воевода у них неплохой, а Велинар с этим змеенышем Вадимом, ему ой как помогают.
- Значит никак?
-Да. Сломить бы их дух, подавить. Тогда еще можно было бы удачу попытать. Но положить всю дружину и сделать так, что если завтра под стенами Ладоги враг какой окажется, то и защищать будет некому, я не хочу.
-Хорошо, Олег. Понял я тебя. Иди.- Гостомысл откинулся назад и провел рукой по лицу. Дождавшись ухода Олега, он посмотрел на Людоту.
- Что с девкой этой. Добыл?
-Добыл князь.
-Где она?
-В порубе у меня сидит.
-Это хорошо, хорошо. – улыбнулся Гостомысл,- А людей, людей послал?
-Послал. Уже вернулись.
-И то думаешь?
-Баба то на сносях. Куда ж Велинару деваться? Придет, придет, как миленький. Никуда не денется.
-Когда придет, вяжите его и сразу ко мне. Нечего его на совет допускать. Сами все решим.
-А когда решим, что с девкой-то его делать?
-Хочешь себе возьми, хочешь, продай. Мне все равно. Лишь бы ничего об их роде- племени не напоминало.
-Благодарю князь.- поклонился купец и враз переменившись в лице бросился к Гостомыслу,- Княже, что с тобой.
Тот стоял, схватившись за горло обеими руками.
-Нечем…. Нечем дышать,- прохрипел он
Людота кинулся к столу, стоявшему в углу и переворачивая на нем все, потянулся за водой. Когда он развернулся обратно в сторону князя, тот уже лежал ничком на полу и хрипел, а на губах выступила пена.
- Сюда!!!! – прокричал Людота, пытаясь влить в Гостомысла воду.
Через несколько минут вокруг них толпилось человек десять.
-Куда его? - спросил один из слуг
-В покои, покои несите. – сказал Людота
К вечеру, приступ отступил, оставляя место слабости и пустоте. Гостомысл лежал на спине, тяжело дыша и уставившись в бревенчатый потолок.
«-Сколько ж мне осталось?» - горестно подумал он, «-сколько надо еще сделать, сколько врагов вокруг, на кого Ладогу оставить?»....
Сам, того не замечая, он провалился в тяжелое забытие.



ГЛАВА 14

-Ты зачем пришел?- строго спросил глава старейшин Ладоги Алесий, смотря с неприязнью на Людоту.
Тот поежился, отвел на секунду глаза, а потом вскинув голову спросил:
- А сам то, что думаешь, старик?
- Я много чего думаю, купец. Хочу тебя послушать, если тебя боги принесли ко мне на порог, на ночь глядя. Вот и говори, коли, сам пришел. Ну?
- Что же, Алесий, даже присесть не пригласишь?
- Так не рассиживаться ты пожаловал. Говори что нужно? Хотя ладно. Чует мое стариковское нутро, что разговор будет длинный. Садись уж.
Он придвинул купцу лавку, слегка кивнув головой.
- Слабеет наш князь,- начал Людота
- Ну, то не новость. И люди говорят и сам вижу, не слепой же.
- Я от него только что.
- Ну и что?
- Дурно ему стало, Алесий. Дурно настолько, что рухнул, как подкошенный. Еле-еле в чувство привели. Думал, что все, не станет князя нашего.
- Ну-ну,- Алесий подался вперед,- Что ж, молодая его, Гостомысла нашего, так натешила, или грехи прошлых лет тянут?
- Что бы там ни было, но плох он.
- А ты что же ко мне пришел? Тебе к знахарю надо, к ведуну. Я –то чем могу помочь тебе, купец?
- Сам не понимаешь?
- Повторял уже,- отмахнулся старейшина,- Много я понимаю, да не все говорю.
Купец деланно вздохнул.
- Не станет князя, кто же власть в свои руки возьмет?
- А тебе то, что за напасть? Твое дело торговля. Куда ж ты ко власть держащим лезешь?
- Не за себя Алесий волнуюсь. Ладога тревожит. Как жизнь здесь будет, так и дело мое пойдет.
- Купец, купец. Все о своем кармане думаешь. Вижу тебя, как насквозь. Но и в словах твоих, смысл есть. Правильно мыслишь. А если так, то что ты мне скажешь, кто же княжить над Ладогой станет?
- В том и дело, старик, что не знаю.
- Умила, княжна?
- Куда ей? – искренне изумился Людота
- А что, она в своем праве.
- Молода она, да и не допустят мужи ладожские, чтоб над ними девка пришлая свой закон творила.
- А что так, пришлая? Ты ж ее сам Гостомыслу привел.
- Ну, может и привел. Только не думал, что княжной сделает.
- Потешит волю свою княжескую, да и дальше поживать будет? Так что ли? – прищурился Алесий.
- Думал да. Приятное князю хотел сделать.
- Вот и сделал. Да так сделал, что тому теперь дурно становится. Да чего уж там,- старик махнул рукой,- В нужное время ты ко мне Людота пришел и с нужными вопросами. Власти себе не хочешь, это понятно, да и кто тебе власть эту даст? Но ведь знать хочешь, что совет наш, старейшин, думает.
- Ты прав, Алесий. Хочу знать. Ибо многое и от вас зависит.
- Честно скажу тебе, купец, что не знаем мы, кому власть дать над Ладогой. Нет достойных. Не видим мы никого такого, к кому и народ был благосклонен и кто полезен самой Ладоге был бы.
- А Олег? – насторожился Людота.
- Олег,- простодушно отмахнулся старейшина,- Олег молод и горяч. Не дорос он еще до правителя. Кровь в нем кипит. По мне так, пускай мечом по сторонам машет. Всяко, лучше будет, а для власти спокойней. Не нужен нам такой молодой и горячий.
- Значит, под себя власть старики хотите забрать. Я правильно понимаю?
- А что, разве плохо будет? Народ нам может и верит не до конца, зато знает. И мы многих из здешних еще с пеленок помним.
- Думаешь, Алесий, жить будете вечно?
- Причем здесь это? Сколько Макошь отплела нитей, столько и проживем. А после нас, как-то обустроится все.
- Хоть и не любишь ты меня старик, - проговорил Людота,- Говоришь, что только о кармане я своем пекусь, но только вот такого я не принимал и принять не могу. Всегда раздражало, вот такое отношение.
- Потерпеть милый придется, что сделаешь? – прокряхтел Алесий. – Покняжил Гостомысл, скоро и наш черед настанет.
- И еще говоришь, что за народ думашь….
- А ты меня не укоряй.- Алесий поднялся, - Ты хоть и вес тут имеешь, но молод укорять старика. Свое проживи, если дадут.
Людота поднялся и теперь они были на одном уровне. Взгляд Алесия стал еще более неприязненным, но это купца волновало уже мало. Он понял, что в старейшине и в совете ему помощи не найти. Значит действовать надо самому. А старики…. Старики теперь только лишняя преграда на пути воплощения его целей.
- Дадут, дадут, старик. Но смотри, у Ладоги много врагов. И Любша и ижора объединяется. От всех мечом не защитишься, надо бы и умом и хитростью. Как ромеи говорят, политикой.
-Надо же, «как ромеи говорят», - передразнил Алесий,- А у нас купец говорят: «смекалка». Вот раньше держали их всех вот так, - и он потряс сухим кулаком,- Так и будем держать.
- Смотри, старейшина, как бы вас, самих так держать не стали. А с немощным телом и вовсе силу не рассчитать можно и переломить стариков.
- Ты что, угрожать мне решил? –взвизгнул Алесий
- Нет, будущее твое вижу.- усмехнулся Людота,- В общем так, старик. Подумай ты, со своими ближними и крепко подумай, кого на княжение звать, когда Гостомысла не станет. Я тебе с подручными твоими, править в Ладоге не дам. Народ подниму. И быстро мы решим судьбу вашу.
-Пошел прочь!!!! – прокричал Алесий.
- Я пойду. Но тебе я все сказал. Не править вам в Ладоге, не дам. Так и знай.
Людота круто повернулся и вышел, громко хлопнув дверью
Алесий устало опустился обратно на лавку и положил голову на руки.
«- А ведь не даст. Правду говорит» - горько подумал он.
Мысль о власти. Казалось вливала в него молодость, да и не только в него. Видя немощь Гостомысла, совет старейшин уже потирал руки, предвкушая, как возьмет правление над городом и ладожскими землями себе.
«- А может не влезать и оступиться? – задал себе старейшина вопрос,- Пожить еще так хочется»,- и задул лучину.
ХХХ

Утро выдалось хмурое. Ветер гнал по небу обрывки серых седых облаков. Во всем чувствовалось наступление холодной северной весны.
Олег стоял, широко раздвинув ноги по середине еще одетой в лед реки. Полы его плаща развивались в тон дуновения ветра. Правая рука, одетая в кольчужную рукавицу, покоилась на рукояти меча.
Он стоял и смотрел, как впереди от шеренги воинов отделились две фигуры и медленно двинулись в его сторону.
- Может мира хотят? –спросил подойдя к Олегу Твердислав
- Будет им мир. – хмуро усмехнулся ладожский воевода.
-Чужая беда не дает ума, своя пришла – отворяй ворота. –тихо проговорил Ратибор Вадиму, двигаясь в сторону олеговой дружины.
- Схватимся? – спросил Вадим.
- А то- усмехнулся Ратибор. – Будет разговоры вести, уже подходим. Тише.
Он поравнялся с Олегом и смерил того грозным взглядом.
- Зачем пришел, воевода? – после некоторого молчания, проговорил Ратибор.
- Затем, зачем и раньше приходил. Князя повеление исполнить. Вас, под его власть привести, а его,- и Олег кивнул в сторону Вадима, - На суд Ладожский.
- Ну, как приходил раньше, так раньше и бегал. – ответил Ратибор
Желваки заходили на щеках Олега, однако ему удалось пересилить себя.
- Ты воевода Ратибор, такой же как я. И стою я здесь, не для того, чтобы ты насмехался надо мной. О людях своих подумай. Разве стоит кровь дружинников проливать зазря? Не легче ли принять условия Гостомысла и пойти под его руку?
- Кровь проливать, Олег, всегда нелегко. – сказал любшинский воевода,- Но еще тяжелее, вольность свою терять, да под чье-то ярмо шею подставлять.
- Ну это ярмо, про которое ты здесь говоришь, может много хорошего для Любши принести.
- Это что же? Назови.
- Расширение торговли, ширину границ, защиту наконец.
- Мы, Олег, в защите не нуждаемся. Сами кого хочешь, защитить можем. А вот торговля, да ширина границ, у нас и до того была, пока князь ваш нас под свою руку взять не захотел. Для дружины моей, ты враг и город родной с землею, от тебя защищать надо. А раз так, то воины наши до последнего биться будут, но не отступят.
- Значит под руку князя моего идти не хочешь. – стальным голосом проговорил Олег,- Дань платить не будешь и миром дело решить про меж городов наших не желаешь. Так, Ратибор?
- Выходит, что так. – пожал плечами Ратибор
- Ну пусть по твоему будет, воевода. Найду тебя в бою – не обессудь. – с этими словами Олег развернулся и отошел в сторону своей дружины.
Ратибор и Вадим последовали его примеру и двинулись назад.
- Как думаешь, воевода, они все здесь или Олег нам сюрприз припас?
- Думаю, что припас,- произнес Ратибор, - Куда ж без сюрпризов. Под его ногами хрустнул лед и воевода, вдруг остановившись, присел на корточки и стукнул по льду кулаком.
- Ты смотри, Вадим, а ледок-то уже тонкий. Скоро скинет с себя река – матушка одежды, обнажится…. Как думаешь, разбить сможем?
- Кого?- не понял Вадим
- Да лед, лед Вадим.
- Не пробовал, воевода,- ответил Вадим. – Там,- и он махнул чуть правее в сторону,- Там лед хрупкий. Мужики, когда за рыбой ходили, говорили, что провалились на днях.
- Вот и хорошо. В случае чего, туда отступать и будем.
Ратибор поднялся с колен и отряхнув руки, твердо шагая, пошел дальше.
- Вот что воины, - сказал он, обводя взглядом своих дружинников,- Враг пришел и назад нам дороги нет. Мы не раз оборонялись от наших врагов и не раз побеждали их. Пошлют боги удачу нам, будет так и в этот раз. По любому, пути у нас два- либо выйти из боя с победой, либо лечь здесь на этом льду. Не посрамим вольный наш город, не дадим врагу пировать в наших домах?
- Нет!!!!! – прокричала дружина.
- Ну и добро. Готовься к бою!
С грохотом лязгнули щиты, смыкая ощерившийся копьями строй.
Олег посмотрел в сторону любшинской дружины.
- Тяжело нам пробить их будет – сказал Твердислав
- Тяжело. Но пробить надо.- ответил Олег. – Я ударю с головы, а ты же, видя, что я вместе с дружиной прошел и осел в середине их рядов, ударишь слева. Зажмем между собой и берегом, считай победили. Понял?
-Сделаю, Олег.
-Ступай, - он отпустил своего товарища и обратился к ратникам. – Еще не успел остыть костер, на котором мы отправили к Сварогу наших близких. Мы пришли мстить за них и месть эта для меня и для вас свята. Они уже пируют в чертогах богов и радуются, что мы скоро присоединимся к ним. Смерти нет, братья! Победа за нами! – с этими словами он вытащил меч из ножен и прикрывшись щитом, ринулся в сторону противника.
Головной отряд его дружины, с дикими криками побежал за ним.
Олег отбил щитом, летевшее в него копье, с силой замахнувшись, нанес рубящий удар по чьему-то шлему и врубился в любшинский строй. Справа, слева и сзади, шли его дружинники, прикрывая своего воеводу со всех сторон. Олег отбивал сыплющиеся на него удары, чувствуя, как с каждым принятым на щит ударом меча, его рука все больше и больше немеет. Тогда, подсев под один из летящих в него мечей, он, ответив, колющим ударом снизу, откинул прочь приходящий в негодность щит и, подобрав, из рук только что пораженного им врага клинок, выпрямился во весь рост, обводя взглядом место боя. Вокруг, кипело яростное сражение и лед реки успел окраситься в красный цвет.
- Смерти нет! – крикнул вновь Олег и пошел дальше, в глубину дружины Ратибора, расчищая себе путь уже двумя мечами.
Ратибор искал в бою Олега. Он знал, что срази он молодого воеводу, то сразу же ослабнет натиск ладожан, что дрогнут они и начнут отступать. Ратибор, был уже не молод, но его боевого опыта, хватило бы на десятерых. Он рубился, точно медведь на которого наседают охотничьи псы – сначала, против четырех, потом против трех. Когда противников стало двое, к нему на помощь подоспел Вадим. Они встали плечом к плечу и медленно двинулись вперед, стараясь следить за тем, чтобы наносить удары по очереди. Будто бы военная, незнающая жалости машина, прошлась по рядам ладожан, оставляя за собой искалеченных и убитых. А за Ратибором, ободренные его отвагой, двигались и другие воины.
Однако, Ладога, в начале ошеломленная нашла в себе силы, чтобы упереться и не отступить. И вот Вадима и Ратибора уже разъединили и они стали биться опять, каждый сам по себе.
- Смерти нет! – донеслось до слуха Ратибора.Он узнал боевой клич Олега и стал искать того глазами, чтобы сойтись с ним в бою, исход которого, давал надежду на скорейшее окончание боя.
И он нашел его. Пробиваясь в сторону Олега, отбиваясь от наседавших на него ладожан, Ратибор думал: «Только бы дойти. Только бы дойти».
Он дошел. Он встал напротив Олега и в этот миг, им обоим показалось, что мир вокруг замер. Испуганная грохотом боя воронья стая, с карканьем взлетела с ближайших береговых сосен, и пронеслась над сражающимися.
- «То видно Один мне знак подает!» - подумалось Олегу.
Увидев своего врага, Олег почувствовал необычайный прилив сил.
- Я иду к тебе, Один! – прокричал он что было сил, и накинулся на Ратибора, нанеся ему удар с правой стороны. Тот принял его на щит и ответил ударом по круговой. Олег отклонился и ударил в ответ. Щит Ратибора разлетелся в стороны, окатив сражающихся рядом градом щепок. Руку воеводы пронзила нестерпимая, застилающая глаза боль. Всего лишь на мгновение, но и этого мгновения, хватило Олегу для того, чтобы ударить вновь с правой руки.
Клинок, разрубая ключицу, вошел в тело любшинского воеводы, да так и увяз там. Ратибор повалился на бок.
- «Вот и настал мой час, Макошь сплела свою нить» - пронеслось у него в голове. Он упал на окровавленный лед реки, и шлем скатился с его головы. Моргнув, он закрыл глаза и судорожно выдохнул. Смерть нашла его на четвертом десятке лет.
- Ратибор мертв! Ладога, вперед!!! – дико закричал Олег, кидаясь на ближайшего противника.
Любша дрогнула. Дрогнула и попятилась. Вадим, видя гибель Ратибора, прокричал:
- Воины, Любша, за мной,- и побежал в ту сторону, в которую перед началом сражения указывал Ратибор, увлекая за собой дружину.
В этот момент с другого края в отступающий строй любшинской дружины ударил Твердислав со свежими силами. Любша дрогнула, строй окончательно смешался и воины побежали.
Они бежали ведомые Вадимом, который пытался спасти дружинников от неминуемой гибели. Дружинники Олега, опьяненные кровью, грохотом боя настигали их и били в спину.
-«Шанс еще есть! Шанс спасти их, еще есть» - вертелось в голове Вадима.
Они выскочили на тонкий лед и Вадим заметил какое-то движение на самом верху крутого речного берега.
- Любша, пригнись! – раздалось оттуда.
Вадим поднял глаза и увидел цепочку лучников, готовящихся дать залп.
- Спасибо тебе, Ратибор,- пробормотал он себе под нос и разворачиваясь в сторону нападающих ладожан прокричал – Десяток со мной.
Находившиеся рядом с ним дружинники, поняли команду ставшего над ними старшим Вадима и ошерились вслед за ним против нападавших, мечами. Воины прикрывали отход своих товарищей медленно пятясь в сторону берега. Оттуда уже дали первый залп и преследователи усеяли своими телами речной лед.
- Вадим, лед трещит!- раздался рядом чей-то голос.
Вадим посмотрел себе под ноги и увидел широкую цепочку трещин.
-Назад, все назад! – закричал он.
Лед трещал и надламывался. На поверхность брызнула стальная холодная вода и первый ряд преследователей уже начал проваливаться в образовывающиеся полыньи. Волхов неумолимо поглощал их, придя на помощь побежденным, давая им надежду на спасение.
ХХХ

Велинар хмуро смотрел заплывшими от побоев глазами на собравшихся на лесной прогалине людей.
- Где же князь? – произнес он, обращаясь к Людоте,- Что, неужели струсил Гостомысл.
-Не княжье это дело, по лесам бродить,- усмехнулся тот, подходя ближе к своему пленнику.
-Решил купец сам суд творить? Ладожский совет тебе теперь не указ?
- Думай с кем говоришь – и Услад со всей силы ударил Велинара в живот. Тот согнулся и зашелся в кашле.
- Надо было сюда, хоть кого-то из моих бывших дружинников взять, они то бить умеют –сказал он прокашлевшись.
- Велинар! – раздался откуда-то голос Сладиславы.
Женщина метнулась к своему мужу.
-Родная, жива. Ну будет, будет… - успокаивал он. Как же ему захотелось в этот момент ее крепко обнять, прижать и не отпускать больше. Но руки были крепко связаны.
-Отойди от нее – Услад, схватив Сладиславу за волосы, оттолкнул в сторону. Она упала, да так и замерла на снегу, не сводя глаз с мужа.
- Ах ты!- зарычал Велинар, но Услад прервал его, ударив еще раз. Удар пришелся в лицо и голова воеводы запрокинулась назад и он пошатнулся, но удержавшись на ногах, проговорил:
- Мне бы меч…
-Не будет тебе меча,- сказал Людота,- А что до суда, да совета…. Зачем?
Не по правде живешь, купец,- ответил Велинар.
- Может и так, -согласно кивнул тот, - Только это ничего не меняет. Такова судьба, таков расклад. Ты сегодня умрешь, а я буду жить.
-Не тебе все равно меня судить. Убьешь, вот так, не в бою, не по правде и на тебя пятно ляжет. Ни чем не смоешь, до конца дней своих убийцей ходить будешь.
- Да ладно тебе, воевода. Кто ж узнает? Она что ли расскажет?- и он указал на Сладиславу.
- Ты ее не тронь.
- А то что? Да успокойся, успокойся. Не трону я ее. Не нужна мне она. Я бы в дом ее взял к себе, прислуживала бы, да зачем мне баба на сносях?
Велинар молчал. Только сверлил купца ненавидящим взглядом.
-Я здесь, Велинар по поручению князя. Это онобличил меня властью суд над тобой справлять.
- И за что судишь?
-За измену. Ты, людишек торговых покрывал, доход с них от княжеской казны утаил, под меч дружинников подвел, а товар исчез…. Во всех твоих делах, князь наш, Гостомысл, измену углядел. А потому суд будет коротким – виноват ты во всем этом, воевода. А по вине твоей и приговор – смерть. И не будет тебе никакой пощады.
- А может тебе на руку, купец, что меня рядом с князем не стало? Может сам княжить хочешь, да власть тебе мила? – спросил Велинар.
- Не скрою, власть мила, только где же это видано, чтобы купец на трон княжеский садился? Э нет, воевода. Такого быть не может, никто недаст мне такого счастья. Но по правде сказать и нынешняя власть мне не мила.
- Значит правда это?
- Что правда?
-Что на варяжский берег заглядывался, что новую власть в Ладогу приветси хочешь?
- Правда, а что с того? Ты воевода, не помнишь, как вместе с Гостомыслом и воеводой его тогдашним, моего отца меж двух деревьев привязал, да и разорвал? Что глаза потупил, помнишь? - Людота сделал паузу, заглядывая в глаза Велинара, а потом продолжил,- Вот и я помню, хотя годков мне мало было.
-Мстишь значит?
-Мщу, Велинар, мщу. Сегодня твоя судьба тебя настигла. Скоро и князь, свою чашу допьет. Вот так, воевода, такой вот суд. А кто прав, кто виноват, каждый ведь по своему смотрит. Да ладно, чего уж говорить… - Людота кивнул Усладу и тот, вместе с подручными подошел к Велинару и потянул его в сторону края прогалины, где к земле были привязаны две молодые сосны.
С Велинара сняли рубаху и подкосив ударом под колени, распластали на земле. Он не сопротивлялся, уткнувшись лицом в сырую, впитывавшую весенний снег землю, вдыхая ее запах. Помошники купца вязали его пыхтя от напряжения.
Велинар увидел носки дорогих мягких купеческих сапог.
- Будет у тебя слово последнее, воевода, или так и умрешь молча.
-Сладу не троньте.
- Ну вот и последнее слово – сказал Людота, кивнув своим людям, вставшим по обе стороны от сосен. Те, приняв кивок хозяина за приказ, одновременно ударили по веревкам, которые держали сосны, разрубив их. Молодые деревца метнулись вверх, распрямляясь и разрывая тело воеводы напополам.
-Велинар!!! – пронесся над прогалиной истошный женский голос.
-Ну вот и все. –сказал Людота,-Cобираемся.
Он подошел к Сладиславе и посмотрел на нее сверху вниз.
-Взял бы тебя к себе или продал бы. Да кому нужна такая, на сносях.- Людота пнул ее ногой и женщина стоявшая на корточках, повалилась на талый снег.
- Ладно, живи уж,- сказал купец и пошел в сторону деревьев, где были привязаны кони.
Сладислава молча лежала, пытаясь срастись с этой просыпающейся от зимней спячки землей. Больше всего на свете в этот момент, ей хотелось просто умереть. Все походило на дурной сон и от того, что на самом деле все случившееся было явью, становилось еще хуже. Она начал тихо плакать, постепенно все громче и громче. Очень скоро плач перешел в какой-то нечеловеческий вой, заполнивший собой всю лесную прогалину.
-Тише, тише – чьи-то руки обняли Сладиславу за плечи и она ощутила тепло тела, прижавшегося к ней.
- Все будет хорошо, тише – повторил чей-то голос.
Сладислава повернула голову и посмотрела на того, кто успокаивал ее.
- Ты кто? – спросила она
- Я Людомила. Пойдем со мной. – и с этими словами ведунья потянула к себе отчаявшуюся женщину, крепко ее обнимая.


ГЛАВА 15

Рерик переступил порог дома, в котором он вновь обосновался, после возвращения с тинга к Сигурду Атлейву. Он бросил взгляд на незнакомца, прибывшего из Гардарики, вот уже неделю назад и в этот вечер гревшегося у очага. Хотя это для него это был незнакомец, для Трувора же он являлся человеком, давшим брату и его воинам работу в не столь далекой стране русов. Имя у чужака было странное, не слишком удобное для произношения скандинава – Людота.
- Ты вернулся с доброй охоты, Рюрик? – спросил Людота.
Рерик слегка поморщился. Этот рус никак не мог произнести правильно его имя, и это раздражало конунга.
-С доброй охоты, торговый человек. С доброй.
- Насколько же она была доброй для тебя?
- Нам удалось добыть лося. – гордо проговорил конунг,- Теперь Сигурд и его близкие славно полакомятся.
- Что же, действительно добрая охота, - согласно кивнул Людота.
Рерик подсел к нему и посмотрел на огонь. Они сидели молча, глядя, как языки пламени с треском поглощают брошенное в них дерево.
- Зачем же ты все-таки пришел, торговый человек? Просить брата вновь охранять твои обозы? Ты уже неделю здесь, тебя приняли как дорогого гостя, но ты так ничего не говоришь. Почему?
Людота молчал, собираясь с мыслями.
- Знаешь,- поежившись сказал он, - Я смотрю на пламя, что пожирает это полено и думаю о том, как страсти, чувства человеческие пожирают нас людей, вот подобно этому огню. Страх, боль, ненависть, месть…
- Истинные люди горят, проживая свою жизнь, а иные живут, как черви. – высокомерно произнес Рерик и нагнувшись к купцу, спросил, посмотрев ему прямо в глаза,- А ты кто, купец? Брат говорит, что ты в Гардарике знатный, достойный человек. Имеешь вес среди русов, к тебе прислушивается совет и князь, ты творишь свои дела в Альдейгьюборге. Это все правда?
- Пожалуй, - согласно кивнул Людота. –А вот кто я, конунг, истинный человек или червь? Думаю не то и не другое.
- Я так и думал, что ты ответишь нечто подобное, - усмехнулся Рерик.
- Не смейся, варяг, - отмахнулся купец, - Это так. Мир делится не только на тех, кому добывать мечом и отвагой почет или же тех, кто от зари до заката, сеет, охотится, ловит рыбу, растит детей… Есть еще много такого, чего мы с тобой не знаеми навряд ли сможем понять.
Рерик подкинул еще полено в очаг.
- Так зачем ты пришел, Льюдота?
- Я надеюсь, что нам с тобой конунг удастся договориться и это будет гораздо легче сделать, нежели обоим правильно начать выговаривать имена друг друга.
- И о чем ты хочешь со мной договориться? Какое у тебя может быть предложение ко мне? Торговать я не умею, в охрану к тебе не пойду… Что еще такого ты можешь мне предложить?
- Многое.- купец отвернулся от огня и поднялся,- Многое конунг. И самое главное, я могу предложить тебе власть.
- Власть?- удивился Рерик, - Власть над чем, купец?
- Не только над чем, но и над кем.
- И над кем же?
- Над Ладогой, над ладожским народом, над землей, что принадлежит князю русов Гостомыслу.
- Ваш князь, известный правитель не только в земле русов, его дружина сильна, а воеоводы смелы и отчаянны не хуже моих воинов. Я не готов к тому, чтобы пролить кровь своих людей, отвоевывая то, что принадлежит вашему князю.
-Ну а если кровь не придется проливать, конунг?
- Власть без крови не дается, купец. Не было такого и впредь не будет.
- Бывают исключения, варяг,- улыбнулся Людота. – Земля наша, где Гостомысл правит, велика и обильна, а порядка в ней нет. Война идет, брат на брата идет. Старейшины на себя тянут. Князь – немощен и стар, потомства нет. Племена, что раньше данниками были, теперь платить не хотят. Нужна сильная рука, такая, которая возьмет все и приведет к единому порядку. Зову тебя, прийти и владеть нами.
- Не думал я, рус, что вот такое предложишь – искренне удивился Рерик. – А что же другие, власть под себя взять не могут. Поди, многие себя князем объявить могли бы и власть себе забрать, зачем тебе я?
- Так то оно так,- согласился Людота,- Но только вот те, которые могли бы власть взять, у них то воинов не хватает, то авторитета, среди ладожского люда.
- А воеводы, их же у вас два?
- Уже один. Олег стал воеводой.
- Хельги? Знатный воин, много о нем слышал.
- В том – то и дело, что он воин. Ему по нраву идти куда-то, брать на меч,данью обкладывать. А нам нужен не только добрый воин, но и хороший хозяин.- Людота сделал паузу,- Ты спрашиваешь меня почему ты? Отвечу. Ты - варяг. К вам люди в Ладоге, да и по всем землям относятся с боязненым почтением. Все знают ваш безудержный нрав в бою, нот так же знают, что и добрые вы хозяева в своей пускай и скудной земле. А потому, меньше вопросов будет. А будет меньше вопросов, будет больше покорности.
- Интересно складываешь, купец. – Рерик погладил себя по усам. – Интересно.
- О том, насколько богата наша земля, и брат твой тебе рассказать может, да и сам знаешь. Недаром в набеги на наши земли ходил.
- Это я знаю.
- Ну и потом, может мир в наших землях наступит. Сторонние побояться идти на нас походом – слава о тебе как о грозном воине далеко вперед бежит, а свои – свои тоже побояться против тебя выступать. Что тебя держит? Вместо жизни полной набегов, я предлагаю тебе землю, народ наш, власть…
- Я понял тебя, купец. С этим ты пришел сюда. Хочешь узнать о моем решение? Придется ждать. Дружину соберу, братьев своих. Подумаем. Пускай будет так, узнаешь обо всем через три дня.
- Хорошо,- кивнул Людота.
- Но если даже и откажусь – улыбнулся Рерик, - То все равно приду в твои земли и соберу добрую наживу.
- Смотри, чтобы не случилось так, что когда придешь грабить, у власти будет стоять уже не немощный князь, а не уступающей по удали тебе витязь. Может и он тебе задаст такую трепку, что приходить не захочешь.
- Ну посмотрим, посмотрим, купец. Жди. По любому, ты – гость Сигурда, а значит отведаешь то, что добыли мы на охоте. Жена Атлейва очень хорошо стряпает. Надеюсь, ты получишь удовольствие. Да и на пиру, может быть расскажешь больше о Гардарике. О богатствах в твоих землях, о подвигах ваших героев.
Рюрик посмотрел на огонь и вышел.
На дворе, он жадно вдохнул весенний воздух. Скоро в поход. Он ждал этого момента из года в год, с каждой зимовкой. С наступлением весны, его всегда охватывало чувство чего-то нового, пьянящего. Такое беспокойное, тревожное чувство, но в тоже время и радостное.
Он взглянул на закрывшуюся за ним дверь и пробормотал:
- « Ну купец, ну удивил» - и качая головой, побрел в сторону дома, где расположился его брат Трувор.
Спустя три дня после их разговора с Людотой, Рерик встретил его во дворе. Было раннее утро и купец вышел, чтобы умыться.
- Рано встаешь, - сказал Рерик подходя к нему,- Это хорошо, великие дела, всегда начинаются ранним утром.
- Великие дела? – переспросил его Людота.
- Знаю, срок вышел.- варяг хлопнул купца по плечу,- Не бойся, будет тебе ответ. Вот поедим и решим. А то какой же серьезный разговор может быть у мужчин на пустой желудок?
Конунг выглядел веселым. И за утренней едой все время подшучивал над Трувором и Гунаром Синеусом. Людота заметил, что с виду варяг хочет казаться веселым и беззаботным, но стальные глаза конунга оставались серьезными и озабоченными.
Когда время еды подошло к концу и женщины, кормившие воинов вышли прочь, за столом осталось пятеро- Сигурд Атлейв – хозяин дома, Рерик, Людота, Синеус и Трувор. Все пятеро сидели молча, хотя конунг понимал, что начинать разговор суждено ему и все ждут этого.
- Время настало, - нарушил молчание Рерик,- Ты купец сделал мне и моим воинам предложение и я с братьями его тщательно обдумал.
- И каков же будет твой ответ? –поднял на него глаза Людота.
- Ты узнаешь его, но ответь мне купец на один вопрос, тебе это все зачем надо? Почему сам не хочешь занять место князя и власть получить над всеми землями Гостомысла? Только не лги, Льюдота.
Людота молчал, собираясь с мыслями.
- Когда-то, - начал он,- Было время, когда Ладогой правил отец Гостомысла – Буривой. Время это было горячее, многие племена примучивались и облагались данью. Тяжело жилось, но справедливо. Был праведный суд, и люди знали, что завтра они проснуться и будут жить так как жили вчера. А потом все поменялось. Восстал наш нынешний князь, против своего отца и началась борьба за власть. Брат пошел на брата, дружины раскололись, примученные племена восставали одно за другим. Порядок вещей стал нарушенным и люди не знали как жить дальше. Со второго раза Гостомыслу удалось одолеть Буривоя, и тогда Ладога погрузилась в кровь. Князь наш, убил отца своего, а подручных князя мучили и предавали лютой смерти. Среди таких преспешных, был и мой отец. – Людота перевел дух и продолжил, слегка повысив голос- Я прошу тебя прийти в Ладогу и взять власть в свои руки, потому что хочу мести и крови Гостомысла.
- Вот видишь, купец,- подал голос Рерик, -А говорил, что власть можно получить в Гардарике без крови. Допустим, что на один вопрос ты уже ответил, чувство мести, которое ты хочешь утолить, достойно мужчины, но почему сам не хочешь взять власть в свои руки?
- Взять я ее могу, конунг, причем руками варягов Трувора, но вот удержать ее в своих руках – я не смогу. Да и не хочу удерживать. Мое дело торговля. Это хорошо удается мне. А сидеть светлым князем, творя историю, это не по мне.
- Понятно. Мы с братьями и с дружиной, которая является моим родом, так же как и те, кого я оставил на родной земле все эти дни держали совет. – Рерик пристально смотрел на Людоту, не сводя глаз. Тот напрягся и ждал решение варяга.
- Мы придем и возьмем власть, которую ты хочешь нам подарить. Мы наведем порядок и не будет больше раздора между русами и другими племенами. Дадим надежную защиту от других таких же волков, как и мы. Но учти, если понадобится, твои родные земли умоются такой кровью, которую раньше не видели. Скажи купец, стоит ли твоя месть гибели сотней не в чем не повинных людей?
- Стоит – хрипло ответил Людота.
-Я так и думал. Ты ее утолишь. Можешь собираться назад. С тобой, как вестник моего прихода, пойдет мой брат Трувор с частью воинов и донесет до твоих соплеменников мое решение.
- А когда придешь ты?
- Я приду через полтора месяца, начиная с сегодняшнего дня. Мне нужно собрать воинов, подготовить корабли. Ромеи, с которыми вы русы так любите торговать, говорят так: «Хочешь мира, готовься к войне».
-Я знаю эту поговорку.- ответил купец
- Еще бы тебе не знать – улыбнулся Рерик,- Мы не праздник пойдем. Думаю найдутся смельчаки, которые захотят скрестить со мной меч, чтобы отбить у меня власть. А потому надо быть готовым ко всему. И люди мои должны быть готовы.
- Я понимаю тебя,- согласно кивнул Людота.
- Ну вот и хорошо,- Рерик поднялся из-за стола,- Иди собирайся купец, не станем медлить.- и с этими словами он протянул Людоте руку.
Тот пожал крепкую мозолистую ладонь варяга.
- Значит договорились- улыбнулся он.
-Договорились,- ответил Рерик.

ХХХ

Спустя время, ладья на которой плыл Людота, Трувор и воины, посланные с ними в охранение, коснулась песка под стенами Ладоги. Гребцы выскочили и подхватив тяжелые канаты на плечи стали вытаскивать ее на берег.
Воины спрыгивали, весело переговариваясь и оглядываясь по сторонам. Им было непривычно видеть мирный город русов. Обычным было как раз наоборот, горящие дома, бегающие в панике люди, то есть все то что и должен видеть воин, который творит набег.
- Рад видеть тебя,- к Людоте подошел Услад и низко поклонился.
- И я рад тебя видеть, - ответил купец,- Что нового случилось, пока меня не было?
- Много нового, но самое главное, это то, что Гостомысл при смерти.
- Как?
- Вот так,- сказал Услад,- Силы покидают князя, он слабеет с каждым днем.
- А дружина?
- Вернулась ни с чем от стен Любши.
- Олег?
 - Как и положено воеводе. Вместе с воинами, хранит верность князю, стережет его покой.
- Значит при том, как складываются обстоятельства, он станет главной фигурой. Надо бы опередить обстоятельства, пока князь дышит.
- Твой поход прошел удачно?
- Удачней не придумаешь.
- Придут?
- Придут. И наведут здесь порядок. Но действовать теперь надо быстро.
- Это хорошо. – ответил Услад, пропуская Людоту вперед.
Они прошли вдоль пристани и вошли в город. В Ладоге творилась обычная дневная кутерьма. Ничего не выдавало никакого напряжения, простой люд жил, как привык жить. Болезнь князя была в обычный день для него понятием далеким.
Людота с Усладом углубились в город и через какое-то время оказались у дверей дома Алесия.
- Хозяин не велел беспокоить – произнес холоп, встретив их на пороге.
- Пошел прочь, - скривился купец,- Скажи Алесию, что Людота пожаловал и разговор срочный.
Он прошел мимо опешившего слуги внутрь дома и по хозяйски уселся за стол, налив себе воды.
-Неймется тебе Людота,- сказал, входя в горницу Алесий, - Зачем пришел?
- Ты подумай сам,- ответил тот
- Что то давно тебя видно не было, по торговым делам пропадал? - выжидательно посмотрел на своего внезапного гостя старейшина.
- Не по торговым, Алесий. Пропадал я по делам Ладоги.
- Что же за дела такие, что в дорогу тебя позвали?
- Варяги идут.
Старейшина напрягся и вперился взглядом в купца.
- Много?
- Много. – кивнул то, - Несметное множество. Идут с боевой дружиной, идут с родами своими.
- Это что же такое? Набег?
- Нет, Алесий, идут власть взять и править Ладогой и землями, что под городом нашим лежат. Идут порядок свой утвердить и положить конец раздорам, в которых город наш и владения Гостомысловы погрязли.
- Да где ж это видано, чтобы мы варягам власть отдали? – возмутился Алесий,- Да и от куда волки прознали о распрях наших?
- От меня. Я позвал.
- Ты, что купец, совсем из ума выжил?
- Я нет. Да и ты на сумасшедшего не похож, Алесий. Сам подумай, Гостомысл умирает и дни его сочтены. Кто власть держать в своих руках крепко будет? Ты что ли, или совет?
- А почему нет? – проговорил Алесий.
-Ты хорошо подумал после нашего последнего разговора? Неужели хочешь встать и за власть бороться?
- Надо будет, поборюсь. – ответил старейшина, но в голосе его было мало уверенности.
- Не дам,- твердо ответил Людота,- Я привел с собой передовой отряд варягов. На них и обопрусь. А за тобой какая сила есть?
- Я глава совета. За мной дружина.
- Брось,- отмахнулся Людота, -Дружина испокон веков за князем была. Не станет князя, с кем Олег будет? С советом? Что ему это сборище стариков. Ты сам пораскинь умом своим, если не весь его отлежал, совету власть не достанется. Олег может сам ее взять, но вряд ли захочет. Соберет воинов наиболее верных и пойдет, наймется к другому князю воеводить. А Ладога не защищенной останется. А ты сам, с носом останешься и еще молить богов будешь, чтобы нос этот остался у тебя. В общем так, я отсюда не уйду до тех пор, пока ты мне ответ свой не дашь, ты на моей стороне или нет?
В горнице повисла тишина. Будто бы осмысляя слова Людоты, Алесий нервно теребил кончик носа. Он понимал, что купец не отступиться и надо на что то решаться.
- Что же, может ты и прав, Людота, стал я старым для таких игр и власть может быть мне взять не удастся.
- Я еще раз, спрашивая тебя Алесий, ты на моей стороне или нет? – грозно надвинулся на того купец
- На твоей.
- Ну вот и славно,- откинулся на лавке Людота,- А чтобы время не терять, давай-ка Олега кликнем. – и уже обращаясь к другому, крикнул,- Услад!
Тот возник на пороге и застыл в ожидании указаний.
- Пошли за Олегом и проси Трувора, рядом быть с его воинами.
- Понял,- ответил Услад и бесшумно скрылся за дверью
Олег был на дружинной половине. После второго неудачного похода на Любшу, когда победа уже казалось была так близко, он впал в столь ненужное для воина уныние.
От грустных мыслей его оторвал ккой-то шум во дворе. Он вышел и увидел подручного Людоты Услада.
- Чего тебе? – хмуро спросил он
- Старейшина Алесий тебя к себе просит. Говорит разговор есть.
- Требует говоришь? Подожди. –Олег скрылся в доме и минут через пять вышел опоясанный мечом. Оправив кожаную рубаху, он прошел мимо Услада, как бы не замечая того, и отправился в сторону дома Алесия.
Подойдя ближе, он слегка напрягся, увидев на дворе старейшина большое количество варягов. Напрягся, но виду не подал.
- Звал, Алесий? – спросил он, обводя глазами присутствующих.
- Звал, - ответил старейшина, - Ты проходи и садись. Разговор будет серьезным.
Олег прошел и сел таким образом, чтобы меч был под рукой. Будучи варягом по крови, он не слишком доверял северным гостям, а купцу тем более.
- Ты вот что воевода,- начал Алесий,- Смотри тут какое дело. – он запнулся и бросил взгляд на Людоту. Тот перехватив его начал за старейшину.
- Гостомысл при смерти, Олег. Детей у него нет, а значит, после смерти князя власть в Ладоге не будет принадлежать никому. Так?
- Так – согласно кивнул Олег. – Но есть еще и совет. Он по закону должен выбрать нового князя или призвать его.
- Вот- вот,- покивал купец,- Выбрать или призвать. А что будешь делать ты, когда новый князь будет призван или же избран?
- Хороший вопрос ты мне купец задаешь. Сам ведь знаешь, что новый князь в праве воеводу назначать. Отставит меня, принесу с дружиной клятву, буду служить. Решит прогнать, уйду.
- А тебе то самому, что хотелось?
- Кому ж охота скитаться? – удивился Олег
- Значит рад был бы остаться?
- А почему нет?
- А если князь новый уже призван? Насколько в тебе, воевода можно быть уверенным, что против не пойдешь?
- А с чего мне, купец против идти? Даже если призван князь, мне или воинам моим, он худого не делал. Что ж противиться? Рады будем служить, коли слюбимся с ним.
- Ну князь не баба, с ним любиться не надо. Ему присягать да служить нужно.
- Ну мы то же не холопы.- прищурился Олег, - Князя ведь дружина делает. Так как-то повелось.
- Вот именно, что как-то – помолчав произнес Людота и уставился на Олега.
-Эй Хельги, - подал голос из угла Трувор, переходя на варяжский язык,- Этот хитрец, хочет выведать у тебя захочешь ты власть себе забрать или нет.
Алесий напрягся, так как не понял о чем говорят, Людота догадался только по обрывкам слов, так как наречие, на котором заговорил Трувор было ему мало знакомым.
- А если и захочу взять себе власть, тогда что? – спросил Олег
- Тогда он велит нам тебя убить – весело сказал Трувор, - Но видит Один, мне этого не хочется делать.
- А что за конунга они призвали?
- Рерика – ответил варяг, - Моего брата.
- Добрый воин. И он хочет власть над землями нашими взять?
- На то и призван. Больше ведь не кому. Ты и он, вот кто остался. Этому,- и Трувор кивнул в сторону старейшины, - Власть в своих дряхлых руках не удержать, а купцу не очень-то и нужна.
- Выходит только я и Рерик?
- Выходит так. – согласился варяг.
-А если выйдет все так, как ты говоришь, найдется ли место в его дружине мне и моим людям?
- Найдется, и клянусь богами, для такого достойного воина как ты, самое почетное. Разве нужна кровь, между своими? Врагов и на двоих хватит.
- Ты прав,- кивнул Олег,- Хотелось бы верить тебе.
- Верь. Моего брата и тех, кто идет с ним плечом к плечу, ждет великая судьба. Ее предсказала добрая вельва. Тебе найдется место и здесь, среди нас как и всем нам, потом, в чертогах отца нашего, Одина.
- Хорошо, доверюсь тебе, - произнес Олег и уже обращаясь к Людоте, сказал- Ты хочешь от меня услышать, буду ли я мешать вам, когда умрет князь и придет Рерик?
- Точно, Олег,- кивнул Людота.
- Мой ответ нет. Но помни, купец, князь должен умереть сам, иначе я с дружиной буду мстить за его смерть. А ты знаешь, как мы умеем мстить, сражаться и умирать.
- Я знаю, Олег, - удовлетворенно проговорил Людота, - Рад, что мы поняли друг друга и сумели договориться.
- Я то же,- сказал Олег, поднимаясь и уже обращаясь к Трувору проговорил,- Я надеюсь, что у такого конунга как Рерик, все воины достойны его. Я поверил тебе и надеюсь, что ты не обманешь.
- Мы с тобой одной крови.- ответил Трувор, - Я не обману.
- Да, но разной судьбы. -задумчиво произнес Олег
- Норны уже давно сплели нити наших судеб. А сейчас наши нити с тобой переплетаются.
- Поживем, увидим,- усмехнулся Олег и вышел.
- Что ты ему такое сказал? –обратился Людота к Трувору, когда они остались одни.
- Какая разница, главное, что он с нами.- отмахнулся тот.
Людота только пожал плечами. В следующую ночь, Ладога осталась без князя. Гостомысл умер в страшных судорогах. Как сказали те, кто видел его смерть, «видно сам Чернобог пришел за князем, чтобы увести его в свое царство».
Как знать, может быть все было именно так.

ГЛАВА 16

Тихо, местами перешагивая через выпирающие корни деревьев, ступали кони, по лесной тропе. Всадники покачивались в ритм их шагов, периодичеки беспокойно оглядываясь по сторонам. И немудрено, ведь то были земли ижорских племен. И хотя не было между Ладогой и ижорой нынче вражды, осторожность явно не была лишней. Первым ехал Олег, вслед за ним Людота с Трувором, позади Рерик, Синеус и еще дюжины две варягов. Они не очень удобно чувствовали себе в седле, куда более привычна им была качающаяся палуба кораблей. Но ступив вот уже как два месяца назад на землю Гардарики, Рерик сразу же посоветовал своим людям присматриваться и перенимать у русов их воинские и особенно житейские порядки. Теперь, для них Гардарика должна была стать вторым домом. И не след воспринимать все новое для себя враждебно. Если решили остаться, значит надо быть не инородцами, а союзниками.
Рерик покачивался в седле и вспоминал, как настороженно встретила его Ладога. А почему она должна была их встречать радостно? Варяги или нурманы, для Ладоги всегда были то союзниками, то лихими налетчиками. И грань это была слишком тонка. Переход от мира к лютой вражде был скоротечен.
А когда на реке показалось тридцать шесть драккаров (именно столько Рерику удалось собрать с собой в долгую дорогу), ладожане были готовы взяться уже за мечи. Но видя благодушие совета старейшин, чуть – чуть расслабились.
«Благодушие» -усмехнулся про себя Рерик. Эти хитрые старики, сразу же смекнули на чье стороне теперь будет сила и не стали слишком перечить. Подобный совет Рерик, навряд ли забудет до конца своих дней. Когда собралась почти вся Ладога, он вышел вперед и сказал:
- Меня призвали старейшины, говорят нет мира между русами. Слабеет племя, враги подпирают со всех сторон, нурманы шалят, грабя купеческие караваны, данники отказываются платить. Это так, русы?
- Так – подтвердили ладожане.
- А раз так, - ответил Рерик,- То призван я положить этому конец. Позвали меня, чтобы праведный суд меж вами творил, да всячески усилял я племя русов. Примите ли вы меня как князя?
- Примем, слава князю Рюрику - сказали ладожане, видя как первым Олег – воевода положил перед новоявленным князем свой меч, тем самым принося клятву верности.
Рерик опять подивился, почему русы никак не могут выговорить правильно его имя. Ну да, ладно, не это самое главное…
Да, нелегко было тогда, но когда ему морскому конунгу было легко? Никогда. Никогда правителю не станет его ноша власти легкой. Это со стороны кажется, что сиди себе, да властвуй. Право на эту власть нужно умом доказывать, а если придется силой, то и кровь не задумываясь пролить. Вот так вот.
А дел ведь много осталось после смерти Гостомысла. Очень много. И со всем разобраться надо. Но в первую очередь, надо положить конец распри между Ладогой и Любшей. Вражда эта мешала не только периодическими стычками. Здесь, на реке, только один город может быть богатым, только один город должен принимать товары и от ромеев и от варягов. А раз именно в Ладоге суждено ему, Рерику утвердиться, значит этим городом должна быть Ладога. И по другому быть не должно.
Конунг понимал, что имея на счету ладожскую дружину, в которую теперь вливались и его воины, он может с легкостью справиться и с Любшей и с воеводой Вадимом Храбрым, который утвердился там. Однако, не хотелось ему проливать кровь своих соплеменников. Потеряет он своих воинов и что тогда делать, если вражда с русами возникнет? Нет, так нельзя. И прямо в тон его мыслям, надоумил северного конунга купец Людота просить помощи в войне у ижоры. Благо те в данниках ходили и на надо сказать дань свою исправно платили. Но, пообещай им послабление и скорее всего возьмут, да и пойдут за новым князем в бой. Да к тому же и Любша город немаленький и не бедный. Много добра там взять можно, и много рабов. А рабы это деньги. А деньги это власть.
К тому же и свою дружину надо на что-то содержать. Иначе пойдут разбойничать. И придется кровь соплеменников пролить, а за них и роды могут отомстить, да и как потом к ним за помощью обращаться, случись что…. Нет, так нельзя.
Вот почему Рерик ехал просить о помощи в походе к ижоре и вот почему, утвердившись в Ладоге, он простер свой взгляд на Любшу. Подобного рода, были ему знакомы, он умел брать города и села не только силой, но и умом.
От размышлений его оторвала стрела, воткнувшаяся прямо перед копытами коня воеводы Олега. Тот резко осадил его и путники остановились.
Из кустов на лесную тропинку вышел человек и уставившись на воинов спросил:
- Кто такие люди добрые и куда путь держите? Знаете ли на чьи землизаехали?
Олег выехал вперед и теперь от нежданного встречного его отделяла пара метров.
- Я воевода ладожский, Олег. Со мной князь Ладоги Рюрик с отрядом и купец Людота. Едем к ижорскому старейшине Ижерстею.
- Что – то не припомню я в Ладоге князя Рюрика, там ведь Гостомысл правит.
- Плохо у вас в лесах новости расходятся. Гостомысл умер, а Рюрик новый князь, призванный нами русами из-за моря, править в наших землях, да суд праведный творить.
- Ну может и так. Что ж, Олег, вы на земле ижор. Раз с миром пришли, а я вижу с миром – встречный хитро посмотрел на небольшой отряд, - То проводим вас к нашему старейшине, раз разговор имеете к нему. – с этими словами он махнул рукой и на лесную тропу высыпало около дюжины воинов, до того абсолютно незаметных в лесных зарослях.
Рерика слегка передернуло, когда он представил, сколько воинов он мог потерять, случись ему вот так вот, попасть на этой лесной тропинке в засаду. В раз ведь перестреляли из своих длинных луков.
Через несколько минут, они вновь двинулись в путь, следуя за своим проводником и постоянно находясь под пристальным присмотром ижоров.
Да и ехать – то пришлось недолго. Еще пара часов и они оказались в лесном городище, где жизнь текла своим чередом. Люди мало обращали внимания на приехавших. Пока нет воины, чего беспокоиться? Это всегда поражало Рерика в жителях Гардарики. В отличие от его соплеменников, готовых в любую минуту атаковать или быть атакованными, жители этих земель были слишком расслабленными.
-« Может потому мы и обращали многих из них в рабов» -подумал Рерик.
Ижор крикнул:
- Ну вот и пришли, люди добрые.
Рерик вопросительно взглянул на Олега, тот согласно кивнул.
Путники Спешились и прошли в дом. Ижор последовал за ними.
 - Располагайтесь, за Ижерстеем уже послали. Так что недолго вам ждать.
Они расселись по лавкам. Рерик посмотрел на Олега и Людоту. Русы не выглядели встревоженными, было видно, что здесь они не в первый раз и бояться абсолютно нечего. Рерик еще раз пригляделся к Олегу. Он нравился ему, и дело было вовсе не в том, что в Олеге-Хельги текла варяжская кровь. Весь вид его показывал на то, что это истинный воин, чья жизнь и ремесло были война.
Рерику всегда нравились такие люди. Он сам был таким и уважал такое в людях.
- Рановато пожаловали, гости дорогие,- проговорил старик, переступая порог дома. За данью, ты Олег по осени приходишь, да и для твоих торговыхдел, Людота рановато.
- Прав Ижерстей,-ответил Олег, - Но разве так гостей дорогих встречают? Ты накорми, напои, расспроси зачем пришли.
- Молод воевода ты меня укорять. Но про угощения я не забыл. Накрываю у меня в доме. А пока давай- ка поговорим, за чем пришли. Что в Ладоге, как князь?
- Князь наш, Гостомысл умер. – произнес Олег. – Но без власти мы не остались. Вот- и он простер руку в сторону Рерика,- Князь новый ладожский Рюрик.
- Варяг. – проговорил старейшина,- Варяг это хорошо. Порядок будет. Но не велика ли честь, мне даннику, нового князя лицезреть.
-Честь не велика, ибо пришел к тебе я не как к даннику Ладоги, а как к другу. –сказал Рерик.
- Что, ж радостно подобное слышать. – Ижерстей поерзал на скамье,- Значит не будет раздора между нашими племенами.
 -Боишься, что дань подниму? –усмехнулся Рерик
- А то, как же, порядок такой в мире нашем. Вон, Гостомысл, как отца Буривоя своего к богам отправил, враз данный сбор вдвое увеличил. А с тобой, что не так будет?
- Не так.- ответил конунг. – Пришел к тебе с другим. Хочу наоборот, от дани на три года освободить и дать еще десятую долю на племя ваше, если в походе поможете.
- Вот те раз!- удивился старик,- Ну не думал, что такое случится может. А куда поход, на Царьград что ли?
- До Царьграда рановато еще,- усмехнулся варяг. – Ближе пойдем.
- И куда?
- На Любшу.
- А что, так своеволие любшинское надоело? У них вон там, воевода новый, уже скоро князем станет, впервые за историю их владений.
- Я варяг, старик. И чую, что славную наживу можем взять мы в походе на этот город. Да и мешает он мне.
- Что ж так мешает?
- На реке только один город может стоять. И этот город должен быть Ладога.
- Правду говоришь, Гостомысл город укреплял как мог, силу в него вливал, но Любша всегда мешала. – он помолчав добавил – Три года, говоришь…
- И десятая доля с похода. – подтвердил Рерик. – Можешь так на совет и вынести.
- Уж не знаю, Рюрик, как у вас на советах происходит, а здесь у ижор, я совет. Предложение твое заманчиво. А сколько воинов попросишь?
- Сотен пять. И чтобы лучников побольше. Тех кому мечом или топором рубиться я и у себя в дружине найду.
- Пять сотен?!
- Меньше не приму, старик. Предложение ты мое слышал. Сам пересчитаю, и если меньше найду, то считай, договора между нами никакого не было, а дань не вдвое – втрое увеличу.
- Ты смотри, так лихо не закручивай. Мы ижоры на дыбы встать можем.
- Со мной, старик – и Рерик наклонился, пристально глядя в глаза Ижерстея,- Пришло тридцать шесть драккаров. На каждом не меньше сорока воинов. Вдобавок ладожская дружина. Ты много лет живешь на свете, наверняка знаешь, что такое варяжский бой. Ни какие ваши чащобы и луки не помогут.
- И то правда. – согласился старик, отстраняясь от варяга,- И когда тебе вои понадобятся?
- Через две недели.
- Значит на три года и десятая доля с добычи?
- Точно.
- Ну тогда, князь ладожский Рюрик, считай, договорились.
- По рукам, старик – Рерик протянул старейшине свою руку.
Тот с улыбкой пожал ее
- Что ж, не плохо было бы и попировать, гости дорогие.- сказал Ижерстей поднимаясь. – Знатный меч – он указал на меч Рерика,- И камень добрый.
Верхушку рукояти меча украшал камень, некогда добытый варягом в набеге на Гардарику.
-Перун, ваш подарил, -усмехнулся тот.
- То-то и вижу. Такие, еще в мое детство на капищах стояли. А потом поизвелись все. Видно, судьба тебе была, варяг в наши земли прийти.
- Я свою судьбу знаю.- произнес Рерик.
-Ну-ну. – сказал старейшина. – Ладно, чего уж там, за столом и поговорим о судьбах наших.

ХХХ


У Ижерстея ладожане провели три дня и Рерик сам мог, воочию убедиться, что старейшина принялся выполнять условия договора. К вечеру, уже прибыл Злат, ставший не так давно князем ижорских племен, но еще по молодости во всем полагавшимся на ум и опыт Ижерстея. Внимательно выслушав суть уговора Рерика с Ижерстеем, только обрадовался тому, что сможет своих воинов, вывести в поход и обещал не оплошать.
На утро четвертого дня, Рерик со своими путниками выехал обратно в Ладогу. Нужно было и сами готовиться к походу. Хотя в том, что его, заскучавшие было варяги, поднимутся враз, конунг не сомневался. Меч кормил всегда и его самого и его дружинников, а потому никогда не ржавел в ножнах. За русов, конунг не был так уверен.
Когда половина пути была уже позади, дорогу им заступил незнакомец. Он был высок, худощав и по виду давно уже не юн.
Трувор осадил коня и грозно проговорил:
- А ну с дороги, не видишь князь ладожский идет?
- Да ну? - ответил незнакомец, - Не видел.
- Я Рерик, - сказал варяг подъезжая,- Почему дорогу прегрождаешь?
- Варяг? Нынче в Ладоге в князьях варяг, ну и дела! - и видя подтягивающийся отряд, продолжил,- Ты князь не гневись, что дорогу преградил, у меня тут дело, до одного из твоих людей.
- Это до кого же? - спросил Рерик
- А вон до него – и незнакомец указал на Людоту.
- Сбышко? – купец казалось онемел от удивления.
- Он самый, Людота, признал? Рад.
- И что тебе до моего человека? – Рерик навис над Сбышко.
- О суде праведном тебя князь просить хочу, о таком, какой между варягами повелся. Он- и Сбышко кивнул на Людоту,- Жену мою в свое время уморил, Сбыславу, а не так давно и товарища боевого, Велинара, воеводу бывшего в Ладоге, вот и хочу посчитаться, на ваш варяжский манер, как меч рассудит, пусть так и будет.- с этими словами Сбышко отступил в сторону, обнажая меч и отбрасывая в сторону ножны.
- Это правда?- Рерик развернулся к купцу
- Эх князь, правда, не правда, какая теперь разница. Ты уж прости – произес Людота, слезая с коня.
Рерик уважал и занал, то о чем говорил Сбышко. Ему самому не так давно предложили решить дело с родом Хальстейна таким образом, а потому он лишь коротко скомандовал:
- Все назад, - давая место поединщикам.
- Все-таки разве это дело? – спросил Олег
- Ты Хельги молод еще,- ответил конунг,- Я теперь князь, я в своей воле. Сами призвали. Хочешь долго служить под моим началом, изволь волю мою уважать. Клятву приносил ведь, или забыл?
- Нет Рюрик, не забыл.
- Вот и помни мои слова. – проговорил он, смотря в сторону поединщиков.
Людота, скинув с себя все лишнее, обнажив меч, пошел на Сбышко.
- Вот уж не думал, что Макошь рассудит нам с тобой встретиться, -произнес он
- А я вот не только думал, но и знал,- ответил Сбышко.
- Ну что ж, пусть боги рассудят, кто из нас прав в людских наших делах…
Сбышко не дал купцу договорить и первым нанес удар сверху. Людота принял удар, слегка присев на колено и разворачивая меч, ударил справа. Сбышко успел отразить выпад купца, но, не устояв, сделал шаг назад. Его противник, увидев это, усилил наступление, прижимая Сбышко к кустам, что росли вдоль лесной дороге. Удары клинков раздавались в дневном лесу, пугая птиц. Казалось еще немного, и от мечей полетят искры с такой силой бились они.
Сбышко мягко отступал, заманивал купца, выжидая момент, когда его противник откроется. К своему удивлению, Людота бился как добрый, натренированный дружинник. Но момент все же настал. Купец ударил слева и отводя меч, готов был нанести колющий удар, когда Сбышко вонзил на треть в его грудь свой клинок.
- За Сбыславу,- сказал он погружая толчком меч в грудь Людоты. – За Велинара,- еще глубже клинок вошел в плоть,- За всех умученных тобой. – Он выпустил рукоять из рук и Людота рухнул на лесную дорогу. В его изумленных глазах, отразился кусок неба, еще мгновение и они начали стекленеть.
Сбышко стоял перед Рериком, опустив голову на грудь.
- Полагая, суд богов свершился,- произнес конунг, спрыгивая с коня и потягиваясь. Он подошел к телу купца и с силой выдернул из груди того меч. Подняв его, он посмотрел на капли крови, в которых отражались солнечные лучи.
- Добрый ты воин, я посмотрю. Не хочешь в мою дружину?
- Я в твоей воле, князь,- поднял голову Сбышко,- Но в служение тебе не пойду. Моя битва кончилась только что.
- Что же, будь по- твоему. Но оружием раскидываться где попало не стоит. – конунг протянул меч Сбышко и развернувшись, пошел в сторону коня,- Передумаешь, незнакомец, знаешь где найти меня. Возьмите его – указал на тело Людоты Рерик. – В Ладогу.
Сбышко посторонился, пропуская конников. Когда они скрылись за деревьями он произнес:
- Не передумаю Рюрик, мой бой кончен.
И с этими словами скрылся в ближайших кустах.


ХХХ

-Где говоришь, они своих соплеменников держат? – Рерик перевел взгляд на Богдана
- Я покажу, покажу, князь,- засуетился тот в ответ
- Ему, не мне покажи – Рерик мотнул головой в сторону Гунара Синеуса.
- Хорошо, хорошо.
- Ладно, ступай, жди,- жестом отправив Богдана прочь, конунг посмотрел на Синеуса,- Возьмешь Аскольда, Дирмунда и еще людей и иди за ним. Когда убедишься в том, что он привел туда, куда надо, убей его.
- Не слишком ли ты кровожаден, Рерик? – спросил Синеус.
- Тех, кто останется в живых из Любши, продадим. А предатели… - он помолчал,- Предатели плохой товар.
- Понял тебя, конунг, - ответил Гунар и пошел прочь.
Уже неделю, Рерик стоял с отрядами ижор, которых в срок привел ему Злат, варягами и дружиной Олега под стенами Любши. Два раза его воины шли на штурм и два раза, теряя товарищей, оступали.
«Умом и силой надо править» - думал варяг, «Так и воевать надо. Если силой не получается, возьми врага умом». Очень кстати подвернулся под руку Услад, приведя с собой Богдана, жителя Любши, помогавшего в свое время с похищением Сладиславы. Именно он и рассказал ладожскому князю, что когда враг подступает к стенам Любши, стариков, детей и часть женщин, городане отправляют глубоко в лес, подальше от нападавших.
Вот тогда-то Рерик и решил, что было бы большой удачей, захватить их в плен и, подведя к стенам города, вынудить воеводу Вадима Храброго, выйти из-за стен и принять открытый бой. А открытый бой, очень нужен был князю. Не век же сидеть под городскими стенами, подобно коту, ожидая когда мышь покажет нос из норы.
Прошел еще один мучительный день. Лучники Злата непрерывно осыпали город стрелами. Несколько раз им удавалось подпалить Любшу, но защитники города всякий раз тушили пожары.
К вечеру, когда день был на исходе, к костру у которого сидели Рерик, Олег, Трувор, подошел улыбающийся Синеус.
- Все сделал, конунг,- сказал он,- Далеко ходить не пришлось – пол дня туда, пол дня обратно. Привели около сотни. – и перехватив вопросительный взгляд князя, добавил- Я же сказал Рерик, все сделал.
- Ну вот и ладно, произнес тот, вставая и потягиваясь, давая размяться затекшим коленям.
-Эй, Хельги, не спи – обратился он к Олегу, - Готовься к бою. Завтра, может быть встретимся с Одином в его чертогах и златокудрые девы, будут ласкать нас с тобой.
- Добрый бой, это славно- улыбаясь ответил Олег –Рад буду, если они выйдут из-за стен и примут смерть, как мужчины.
- Примут, примут. Завтра многие примут смерть. Посмотрим, на чье стороне будет Один, Хельги, кому завтра достанется победа.
С рассветом, когда утренний туман стелился по берегам реки, раздался тревожный рев рога. Вадим, перегнувшись через стену, увидел выходящего из тумана одинокого воина одетого в простую кожаную куртку, перепоясанную лишь узким ремнем, на котором в ножнах покоился меч, в рукояти которого, ловя лучи восходящего солнца, горел драгоценный камень.
- Эй, там на стенах, позовите – ка своего воеводу. – прокричал он.
- А зачем он тебе? – крикнул в ответ Вадим.
- Вот ему и скажу.
- Ну я Вадим,- произнес он, вставая на стену, так, чтобы его было видно в полный рост.
- Значит правда, что тебя назвали Храбрым. Не боишься, что кто-то стрелой тебя снимет?
- Не боюсь. Ты-то кто?
- Я Рерик, князь ладожский. – ответил варяг – Выходи биться как мужчина. Что ты прячешься за стенами, как ромейская баба?
- Людей берегу, от таких волков, как ты.
Туман начинал рассеиваться и взгляду Вадима, предстала картина, которая в раз заставила его нахмуриться. По всему берегу, под стенами Любши, стояли воины. По одеждам он узнал и ижор и ладожскую дружину. Узнал Олега и Твердислава, но не это так омрачило его, не количество воинов проиивника, раза в два превосходившее его силы. Самое главное, он увидел выстроенных в шеренгу жителей Любши, которых не так давно, он отправлял в лес, в давно заготовленные схороны.
- Ах ты, пес! – пробормотал Вадим, перехватывая растерянный взгляд стоявшего рядом дружинника.
Прошло меньше часа, когда дружина Любши была выстроена вдоль крепостных стен. Вадим стоял напротив них, вглядываясь в их лица.
-Некуда нам деться воины,- обратился он к дружине,- Впереди враг, позади Любша. Волею или неволею, но должны сразиться. Макошь сплетет наши судьбы, здесь и сейчас. Я пойду впереди, сляжет моя голова, значит судьба.
- Где твоя голова сляжет, там и мы костьми ляжем, - прокричали из дружинного строя.
- Пусть так – ответил Вадим,- За Любшу! – и разворачиваясь в сторону врага, достав меч, бросился вперед.
- За Любшу!!!! – пронеслось по рядам следовавших за ним дружинников
- Смерти нет!!! – неслось им из боевых рядов варягов и ладожан.
С грохотом столкнулись строи и, казалось, сама земля сотряслась вместе с ними. Под градом ударов мечей падали с обеих сторон воины, а те кто стоял, продолжали неистово рубиться, ибо в этот момент решалась судьба двух городов и победитель, должен был прославить себя на века.
Рерик сразу выделил для себя молодого воеводу Любши, отделив его от остальных. И с первых же минут боя, продирался к нему, нещадно рубя и направо и налево. Краем глаза, он отметил, как на землю осел Трувор, выронив меч и держа правую руку, зажимая левой, хлещущую из предплечья кровь.
- Один!- прорычал он, - Воины в бой!
Но варягов не надо было подгонять. Словно волки, почуявшие кровь, они вцепились в противника и рвали дружинные ряды, будто бы зубами. Их скорости биться могли бы позавидовать даже самые опытные воины Олега, которые, как и не старались, но не могли успеть, за бешено бьющимися варягами.
Вадим сражался так, как никогда раньше. Рисунок с его круглого небольшого щита, практически исчез из того количества ударов, которые пришлось принять. Мгновение и перед ним вырос огромного роста варяг, держащий на перевес боевую секиру. Об этом, излюбленном варягами оружие, он, Вадим, не раз слышал от Сбышко. Удар, и меч любшинского воеводы, приняв на себя секиру разлетелся напополам. Оставшись без оружия, Вадим бросил в противника щит и вслед за ним, подобно рыси прыгнул сам. Его враг, не ожидая такого от руса, повалился навзничь. Вцепившись одной рукой в лицо варяга, воевода другой, достал засапожный нож и вонзил его в ни чем незащищенную шею. Из рассеченной артерии, ему в лицо хлынула кровь. Варяг хрипел и жизнь оставляла его.
Воевода поднялся и сразу со стороны раздался крик кого-то из Любши:
- Меч Вадиму Храброму!
Опьяневший от схватки Вадим словно во сне, почувствовал чью-то теплоту в рукояти меча и продолжил схватку.
Рерик прорывался к Вадиму. Два раза он оказывался совсем рядом, но течение боя, уносило его в сторону. В третий раз, ему повезло. Вадим возник перед ним всего шагах в пяти.
- Эй, воевода!- прокричал Рерик
Вадим развернулся и увидел прямо перед собой конунга.
- Ты?! – то ли спрашивая, то ли утвердительно произнес он, когда поймав очередной лучик солнца, в рукояти меча ладожского князя блеснул драгоценный камень.
- Я! – улыбаясь во всю ширь, ответил Рерик и не раздумывая попытался достать Вадима слева горизонтальным ударом.
Тот, отклонившись, увернулся и в этот миг, ему показалось, что вся битва замерла. Теперь он видел только его, того, кто назвался ладожским князем, а еще ранее, того, кто посрамил капище Перуна, напав на спящую деревню и украв у бога тот камень, который блестел теперь в рукояти его меча.
-Умри! – и с этими словами воевода нанес колющий удар в грудь Рерика. Уклонившись в ответном движении, Рерик сморщился. По касательной, меч молодого воины прошелся по плечу. Рана была не смертельной, но болезненной и рука онемела. Перекинув меч в левую руку, конунг пошел вперед. Он прекрасно бился обеими руками, а если надо мог сражаться и двумя сразу. Эк, невидаль для варяга! Важно то, что он вновь ощутил безудержную ярость, вливающуюся в его жилы. Он чувствовал, как перестает быть просто человеком, он становился диким, необузданным, не знающим жалости зверем. С нечеловеческим рыком он шел вперед.
Вадим не желал склоняться под натиском врага. Он кружился на месте. Вот и еще один удар, достиг цели, окрасив бок ладожского князя красным. Но тот, казалось не чувствовал боли, продолжая идти вперед.
Миг и Вадим оказался не таким быстрым, каким должен был оказаться и меч варяга с хрустом врубился ему в грудь. Он ощутил холод клинка, проникающего внутрь, а вместе с ним, в Вадима входила смерть. Он осел на колени, еще не веря в то, что это конец.
Варяг достал клинок, и на руки Вадима хлынула кровь.
- Ты же просто гость! – произнес он, поднимая глаза на Рерика.
- Брось, воин, мы все здесь гости – ответил ладожский князь и с разворота срубил Вадиму голову.
- Он мой!!!! – неистово закричал Рерик, держа в руках голову поверженного врага и потрясая ею….
Когда заходящее солнце коснулось холмов, раскинувшихся вдоль Любши, все было кончено, а сам город полыхал будто бы погребальный костер.
Рерик, не ощущая боли от полученных ран, смотрел, как его первый враг на земле русов был повержен. Рядом с ним стояли Трувор и Синеус, а чуть позади Олег.
-«Власть никогда не бывает без крови» - вспомнил конунг в тот момент разговор с Людотой.
- Мы победили. - произнес Трувор.
-Это только начало, брат. Только начало… - сказал Рерик.
-«Слава Рюрику, князю ладожскому» - донеслось до него с порывом ветра.
-«Русы… Никогда не смогут правильно выговорить мое имя» - подумал конунг, поворачиваясь спиной к горящему городу……..
 

Послесловие.

Укрепившись в Ладоге, Рюрик послал брата своего Трувора с частью дружины княжить в Изборск, а друга детства и верного соратника Гунара по прозвищу Синеус в Белоозеро. Через несколько лет они умерли и тогда Рюрик, князь ладожский, собрал все земли русов в единый кулак, не переставая воевать, обкладывать данью и всячески укреплять землю, на которую его призвали.
Верным помощников в его делах был воевода Олег – Хельги, прозванный в народе Вещим. После смерти Рюрика, он стал пестуном наследника варяжского гостя, названного Игорем. Набрав силу и став князем, Олег покорил Киев, убив варягов Аскольда и Дирмунда, известных в легендах, как Аскольд и Дир, а позже прибил свой щит на воротах Царьграда, сделав так, что весь мир содрогнулся, узнав о силе и могуществе русов.
И только в наше время, на берегу реки Волхов, археологи нашли остатки города, имя которого была Любша. А Ладога…. Ладога стоит до сих пор, встречая и провожая своих гостей….