Синеглаз бодро и уверенно шел среди медно-ствольных сосен, раскидистых дубов, развесистых осин. Выглядел он беззаботно, но где-то глубоко в груди, между лопаткой и сердцем, торчало и ныло острое чувство горечи, вызванное прощанием с Мудруном. Прошло три дня с тех пор как они расстались. Путеводная стрела, подаренная Мудруном, умело находила дорогу, и Синеглаз, не обременённый выбором маршрута, позволял себе размышлять находу. Он опять вспомнил, как покидал жилище старого мудреца, как они долго плутали в темных закоулках подземных нор и ходов, пытаясь выскользнуть из пещеры, не потревожив бдительных ищеек Плукрата, как, наконец, выбравшись на свежий ночной воздух, крепко обнялись, и Мудрун промычал в самое ухо: – «Запомни только одно, Синеглаз: сверхзадача любого человека – всегда, везде и при любых обстоятельствах оставаться Человеком». Потом был ночной лес, пугающий и неудобный, помноженный на тягучее, противное одиночество. Вкус горечи под лопаткой Героя обострился, и на глазах нарисовались слезы.
– Ну-ну, еще чего не хватало – нюни распускать, - буркнул он, дернул себя за сережку, тряхнул головой и неожиданно заметил взлетающие сапоги, обутые на чьи – то ноги. «Интересно, кому они принадлежат?» – успел подумать юноша. Затем мир резко перевернулся и предстал на уровне его изумленного лица в форме других ног, облаченных в замшевые ботинки и брюки. « Здесь кроется какая - то загадка», - решил путник.
– Ты кто такой? – громко спросили ноги в ботинках.
– Я – Герой! А вы?
Вместо ответа ноги в ботинках нахально рассмеялись и ехидно воскликнули:
– Ты – Герой?!
– Да! – вызывающе произнес Синеглаз. – И нечего ржать как взбесившаяся лошадь, а то я за себя не отвечаю - врежу по вашим наглым, тупым носам.
Но смех стал еще более зычным и заливистым. Ноги в ботинках принялись судорожно трястись и притопывать, заходясь в истерическом веселье.
– Ой, не могу! Ха-ха-ха! Ой, напугал! Ха-ха! Ой, я сейчас лопну от смеха! – хохотали они.
Синеглаз молча сжал кулак и стукнул по левому ботинку наглецу.
– А…а…!!!- заорали ноги и запрыгали теперь уже от боли.
– Ты чего дерешься?!
– А ничего. Я предупреждал.
Ноги в ботинках согнулись в коленях, сели на землю и оказались мужчиной средних лет с длинными черными волосами на голове, черной, аккуратно стриженой бородкой, густыми черными бровями и рыжими усами. Карие глаза незнакомца светились добродушием, а уста приветливо улыбались, превозмогая боль.
– Не обижайся, – сказал он. – Я сейчас освобожу тебя, если обещаешь больше не махать своими кулачищами.
– Это от чего же ты меня освободишь?
– Хочешь узнать – посмотри вверх, вместо того, чтобы задавать глупые вопросы.
Синеглаз послушался совета и понял, что висит вниз головой на длинной веревке, захлестнувшей его ноги в его же сапогах и привязанной к верхушке ясеня.
– Как я сюда попал?
– Обыкновенно. Угодил в ловчую петлю. Уж извини, на твое появление никак не рассчитывал.
Мелькнул охотничий нож, и нежданная добыча шлёпнулась о землю.
– Шею-то не сломал? - спросил охотник, помогая юноше поднятся.
– Нет, - недовольно буркнул Синеглаз, отряхиваясь.
– Все еще дуешься? Брось, давай лучше знакомиться.
– Я – охотник Бараджун, – представился охотник и протянул руку для приветствия.
– А я герой Синеглаз, - ответил Синеглаз, засунув руки в карманы брюк.
Рыжеусый мужчина улыбнулся, глядя на выходки большого огорченного ребенка.
– Чего скалишься? – задиристо спросил юноша, угрюмо насупив брови. – Опять издеваешься?
– Да нет, что ты, – предельно миролюбиво возразил охотник, спрятав улыбку. – Просто меня интересует один вопрос.
– Какой?
– А ты не обидишься?
– Еще чего?! Конечно, нет! Я на слова не обижаюсь.
Барадужун немного помолчал, пошевелил в раздумье ушибленными пальцами ноги и, наконец, спросил.
- Извини за прямоту, Синеглаз, но почему ты считаешь себя героем?
- Мне сказал об этом старый мудрец Мудрун.
- Хорошее имя для мудреца, – усмехнулся охотник. И что же героического ты совершил?
- Ничего. Я появился неизвестно откуда и непонятно как. Ясно?
- В общем, нет.
- То-то и оно. Мне самому не ясно. Мудрун назвал меня героем, рассказал древнюю легенду, надавал советов и послал искать “Врата Познания”. Вот и все. Кстати, ты случайно не знаешь, где их найти?
- Случайно - нет. А зачем тебе “Врата”?
- Чтобы узнать, кто я, откуда, найти “большую” любовь и выяснить, что случилось с Либурийской державой.
- Ну, что ж. Цель действительно героическая. Всецело признаю. Но твоя уверенность в собственной героичности меня удивляет.
- А я и не уверен. Только что толку сидеть, сложа руки?
- Твоя правда, – согласился Бараджун. – Но и «переть наобум» тоже не разумно.
- Я «наобум не пру». Меня ведет волшебная стрела.
- Которая?
- Да вот эта самая. Синеглаз оглянулся и ничего не обнаружил.
- Улетела, тварь, – упавшим голосом произнес он. – Бросила меня одного и улетела.
- Ладно, не расстраивайся, – подбодрил охотник. – “Вещь” есть вещь, что с нее возьмешь? Обойдемся без стрел. Уж больно они разлетались. Нет в Либурии такого места, куда бы я ни отыскал дороги; как-никак в том, что ты лишился проводника, есть и моя вина.
- Спасибо, – вежливо поблагодарил Синеглаз, – но я не могу принять твою помощь.
- Это еще почему?
- А потому! Мудрун строго–настрого запретил доверять первому встречному, а ты первый, кого я встретил, так что прощай.
Юноша развернулся, собрал свои вещи, упавшие во время полета, и как ни в чем не бывало, ушел. Пораженный Бараджун только развел руками и буркнул:
- У этого парня дубовая наивность, без меня он пропадет.
Что же касается Синеглаза, то через пару часов он и думать забыл о встрече с охотником, а уж тем более не обратил никакого внимания на маленькую лиловую тучку у самого горизонта.
***
Да, вино в подвалах “Сорочьего гнезда” было отменное, в этом плюшевый человечек по прозвищу Амагар мог поклясться чем угодно, даже камышовой бабаракой, любимым спиртным напитком жителей камышовых топей. Но все хорошее когда-нибудь кончается, в особенности, если не закрывать краны.
Трое суток вино лилось, в буквальном смысле, рекой, заливая пол, а незваный гость Рогомора по-хозяйски бродил между бочками, пробуя все новые и новые сорта. Периодически он погружался в хмельной сон, а проснувшись, принимался за прежнее с неослабевающим усердием. На четвёртый день борьбы с «зелёным змием» винное изобилие иссякло.
Очнувшись неизвестно в который раз, Амагар с ужасом понял: «Опохмелиться нечем!». Тут же в его мозгу, подобно удару колокола, бухнула мысль: «Надо выпить! Надо выпить!». Он заткнул уши, но колокол не умолк: «Выпить! Выпить! Срочно выпить! БУХ! БУХ! БАЦ! БАЦ!» Амагар принялся шарить по подвалу в поисках живительной влаги, но всё вино из бочек превратилось в грязную жижу пола. Спасения нигде не было. Отчаяние перешло в панику.
; Что же делать? « Бух! Бух!» Как же быть? «Бац! Бац!» Колдун… «Бух!» Башня… «Бац!» Нужно подняться на башню, вдруг у колдуна там есть заначка прозапас. «Бух! Бац! Ой!»
Амагар выбрался из винного погреба и пополз вверх по лестнице. Его штормило и кидало из стороны в сторону, голова перевешивала тело, ноги путались между руками, но он мужественно преодолевал ступени. Трезвая мысль, «А на какой чёрт колдуну заначка?», даже не попыталась прийти в его винно-плюшевые мозги.
Наконец, дрожа и обливаясь потом, он вывалился на смотровую площадку и прослезился от резкого дневного света. Но главное не ускользнуло от пытливого взора дегустатора дармовых вин – большая тёмно-зеленая бутыль. ОНА СТОЯЛА В ЦЕНТРЕ И МАНИЛА НАДЕЖДОЙ НА СПАСЕНИЕ.
Амагар во всю прыть рванул на четвереньках вперёд, жадно схватил предмет своего обожания за горло и дёрнул, пытаясь поднять. Бутыль не шелохнулась. Зато Амагар, потеряв равновесие, уткнулся носом в бетонный пол. Звон колокола в его голове слился в единый гул.
; Блин! – выругался он, слегка очухавшись. - Похоже, колдун прибил её гвоздями, но я не из тех, кто сдаётся. У меня железная воля, и я выпью это вино.
Плюшевый человек неуверенно сел и пнул бутыль ногой. Ничего не изменилось.
; Ах ты дрянь такая! – заорал он, вскочил и принялся дубасить непокорный сосуд всеми доступными для этого частями тела. В конце концов Амагар выдохся, собрав всё своё разочарование, плюнул прямёхонько на бутылочную пробку и запричитал:
; Бедный я разнесчастный, погибну здесь ни за что, ни про что из-за этого мерзкого колдуна. Пропадёт моя бедная головушка, не увижу я родную сторонушку. А все потому, что я добрый и отзывчивый, доверчивый и застенчивый, простодушный и ….
Бедолага не успел закончить речь. Раздался оглушительный хлопок и пробка выскочила из зелёной бутылки. Амагар от неожиданности икнул.
; Вот те на, - прошептал он, - похоже, моя слюна разъела пробку. Чего же я такого выпил, что стал плевать кислотой?
Впрочем, его вопрос остался без ответа, потому что в следующую секунду из загадочного сосуда вырвался…..
***
Бараджун медленно, но неотступно брёл по пятам Синеглаза. Спешка не имела смысла. Потерять в лесу юнца, оставляющего на каждом шагу кучу следов, охотник просто не мог, а догонять не хотел. Был полдень. Бараджун вышел к обрыву, на дне которого мутила свои воды мирная лесная речушка. Настоящий каньон, живописно уходящий за поворот, промыла она в супесчаной почве за долгие столетия. Всё здесь, казалось, наполнено красотой и изяществом. Охотник обратил внимание на свежепроторенную тропинку, тянущуюся к реке.
; Очевидно, мой юный друг надумал покататься с горки. Ну что ж , последуем его примеру.
Спуск оказался не самым приятным. Бараджун постоянно натыкался мягкими местами на камни и коренья, поэтому доехал с чувством глубокого морального неудовлетворения, изрядно запылённый.
; Что за прелесть в катании на собственном заду? – буркнул он, отплевавшись от песка.
Следы Синеглаза, отчетливо вдавленные в прибрежный грунт, вели вниз по течению. ; Не иначе ищет брод. Похвально, но удивительно. А это что такое? Неужели волк?
Охотник внимательно изучил еле заметную вереницу крупных когтистых отпечатков, почти зализанных волнами.
- На зверолюда не похоже. Скорее, обычный хищник или даже собака, только очень большая. А раз так, то опасаться нечего. Животина прошла ещё утром и сейчас не зима, чтобы кидаться с голодухи на приличных людей.
Вывод успокоил Бараджуна. Он умылся прохладной речной водой и продолжил путь.
***
Едковатый запашок серы привычно наполнял легкие Рогомора. Колдун находился в своей лаборатории и занимался опытами. Запах, конечно, не доставлял наслаждения, но с этим приходилось мириться. Таковы издержки профессии, когда занимаешься изучением магии массового поражения.
; Так-так… Посмотрим, посмотрим… ; тихонько бормоча, Рогомор что-то капнул на предметное стекло, поместил его под микроскоп и принялся пытливо разглядывать, не прерывая монолога.
; Живая клетка - вот истинное чудо. Подлинная революция возможна только на клеточном уровне.
Колдун хмыкнул и самодовольно потёр руки.
; Забавно чувствовать себя Корректором Творца. А теперь мы добавим мою маленькую бестию.
Он потянулся к стоящему рядом металлическому цилиндру, но неожиданно замер, увидев, как необычно сильно дрожит его рука.
; С каких это пор я стал так волноваться?
Однако дальнейшие события подсказали колдуну, что дело не в волнении. Комната наполнилась невнятным гулом, пол заколебался, стены и приборы завибрировали, задребезжали лабораторные банки и склянки.
; Да что же такое твориться? – громко возмутился Рогомор и кинулся прочь из помещения. Выбравшись наружу, он понял всё. Над Сторожевой Башней Сорочьего Гнезда бушевал чёрно-лиловый смерч, порождённый его же собственным гневом.
; Ёксель-моксель! ; выругался колдун на неведомом языке. - Даже магия бессильна против дураков. Какой балбес умудрился распечатать сосуд?
Но времени на рассуждения не оставалось. Бешено вращающаяся воронка шарилась, грозя проглотить замок. Действовать нужно было немедленно. Светлая перспектива жить на развалинах Рогомора явно не устраивала. Он резко воздел руки вверх, как бы охватывая смерч, и погрузился в транс, пытаясь овладеть энергией бури.
***
; Подглядывать не-хо-ро-шо! Подглядывать нехорошо!
; Я не подглядываю, а наблюдаю.
; Нет подглядываешь, подглядываешь!
; А я говорю, наблюдаю.
; А я говорю, подглядываешь!
; Если не заткнёшься, оставлю без ужина.
; Не имеешь права! У нас свобода слова!
; Вот посажу в клетку ; будет тебе СВОБОДА.
Белая ворона, сидящая на плече старца, сразу оценила намёк и благоразумно замолчала, а Мудрун продолжил рассматривать купающегося в реке Синеглаза. Делал он это с помощью предмета, который несведущие обыватели называют «магическим кристаллом». А по- научному говоря - высокотонкоэнергетическим оптико-сенсорным преобразователем информации, самонаводящимся по амулету на груди Героя. Синеглаз громко фыркал, молотил руками и колошматил ногами по воде, поднимая фонтан брызг.
; Стадо слонов шумит меньше ; проворчал мудрец. - А это что за…..?
Он укрупнил изображение, отрегулировал резкость и ахнул. Огромное полукольцо бури заглатывало в свои смертельные объятья место, где беспечный Синеглаз принимал водные процедуры.
; На природное явление что-то не похоже, ; растерянно промямлил Мудрун и погрузился в астрал.
Тут же короткий, но ощутимый энергоудар дал понять старцу, что перед ним не просто банальная буря, а продукт зловредного колдовства. От неожиданного энергошлепка мудрец завис в прострации.
; Очнись, растяпа! Нас всех замочат! ; Надрывистый крик вороны вырвал его из ступора, и Мудрун, слегка очухавшись, вновь вошёл в астральный контакт с хозяином бури.
Воевать на два фронта глупо и опасно. Рогомор прекрасно осознавал это, но он был молод, по колдовским меркам, а потому самонадеян, и, продолжая сужать кольца гнева вокруг Героя, мимоходом решил отбиваться от назойливого старикашки. Колдун сотворил вредоносную мыслеформу, свернул её в психоэнергетический шар и швырнул в Мудруна.
Но старец не зря считался мудрецом и слыл ветераном астральных битв. В ответ он применил приём магического бумеранга и зашвырнул снаряд злодея в обратном направлении. Рогомор поступил так же. Цепь замкнулась. Между двумя магами возникла психоэнергетическая восьмёрка. Теперь вся интрига свелась к тому, кто первый дрогнет.
***
Устав плескаться, Синеглаз преспокойно лежал на отмели, отдаваясь прелестям природного гидромассажа. Волны приятно ласкали его тело, равномерно накатывая и возвращаясь вспять. На губах юноши блуждала улыбка блаженства. Ни что не беспокоило его. Даже амулет мудреца приятно согревал грудь, создавая ощущение полной гармонии.
; Рота, подъём!!! ; раздался над головой Героя голос с небес.
Единым прыжком юноша оказался на ногах.
; Не спи, дружок, а то замёрзнешь, ; насмешливо посоветовал Бараджун, который и был небесным гласом.
; Тебе чего надо? ; недружелюбно спросил Синеглаз, с трудом переводя дух.
; Да вот хочу предложить тебе смыться отсюда.
; Это ещё почему?!
Вместо ответа охотник молча ткнул пальцем в небо. Чёрно-лиловая стена бури отчётливо обозначилась над лесом и бесшумно двигалась к ним.
; Никак не пойму, почему амулет не нагрелся и не предупредил меня? ; изумился юноша, выскочив на берег.
; Да потому что переносной амулет не может вскипятить целую реку. Лучше меньше болтай, а быстрее одевайся. Армию ещё не забыл, надеюсь? Даю тебе сорок пять секунд.
; Я в армии не был.
; Откосил, что ли?
; Это как понимать?
; Ладно, не бери в голову. Хватай манатки и бегом за мной, ; скомандовал охотник, срываясь с места в карьер.
; Тоже мне, командир нашелся, ; буркнул Синеглаз и побежал следом.
; Наивные! Они хотят обогнать мою ярость?! - Рогомор улыбнулся. Наконец то, вплотную слившись с энергией бури, он не только увидел своего врага, но и замкнул вокруг него кольцо смерча. Беглецы попали в западню и остановились.
; Всё пропало, ; обречённо сказал Синеглаз и опустился на песок. - Бежать некуда.
; А ну не хандрить, ; просипел Бараджун. - Вставай!!! Умереть любой дурак сможет, ты попробуй выжить.
Он схватил юнца за шиворот рубахи и потянул к подножию обрыва, где виднелось небольшое углубление. Этот жест отчаяния привёл Рогомора ещё в больший восторг. Он дико захохотал.
; Ха ; ха ; ха ; ха!!! Ну что ж, детишки, поиграем в кошки-мышки! Ха! Ха! Ха! Ха!
Бараджун и Синеглаз одновременно зажали уши руками. От былой тишины не осталось и клочка воспоминаний. Теперь буря выла, рычала и даже издевательски хохотала. Дышать стало невыносимо трудно. Беглецы оказались на дне воздушной воронки. Их оторвало от земли и закружило с возрастающим ускорением.
; Прощай, друг! ; крикнул Синеглаз, но слова даже не сорвались с его уст, ветер легко вдавил их назад в глотку. Сознание покинуло жертв Рогомора, и никто из них не увидел того, как бело-голубая вспышка рассекла тело смерча на чёрно-лиловые ошмётки.