Толпа за стенкой гудела, орала и переливалась многоголосьем.
Толкалась, бесновалась и жуликовато радовалась.
Сноп искр отлетал от точильного круга ровным веером-конусом, гас постепенно, пересекаясь с солнечными лучами, явно видимыми в пыльном полумраке мастерской.
«Странные всё же создания эти людишки» - в пол - голоса бормотал пожилой человек в странном колпаке. Не-то сам к себе, не-то к инструменту своему обращаясь.
«Орут стоят, по насобрались, радуются. А чему радуются – поди спроси – не скажут.
Хотя каждый отдельно знает
Каждый рад , что не на него сегодня все смотрят.
А чего ему, одному, радоваться? Что среди таких же одиноких подольше задержаться сможет?
А на долго ли?
А надо ли?
Вокруг же все такие же – предательство, ложь, измена, ненависть.
От кого больше, от кого меньше – но зла от всякого порядочного ждать можно.
Да что там можно – нужно даже!
Сколько я их уже видел –перевидел, все одним заканчивают.
Штанами мокрыми да тишиной полной.
Нет же – всё одно – борЮтся!
За жизнь цепляются, тянутся, карабкаются.
Их судьба на крюк да за ребро – а они в будущее верят – молятся, обещания всякие дают.
Им история петлю на шею уже свяжет – а они всё надеются на высшую милость да справедливость.
Им предательство дорогу на помост эшафота выстилает, а они к друзьям своим в толпу кричат ещё чего-то. Будто и не ведают – что те их на место это и сопроводили.
Им пуля давно отлита и в ствол забита – а они в дуло заглянуть хоть глазком пытаются – всё надеясь, что там пыж бумажный.
А какими глазами глядят – прям на тебя два озера глубоких смотрят!
А чё глядеть-то?
До встречи с нами надо было во все свои глаза смотреть.
Да во все уши слушать.
Да во всю голову свою думать.
Да сильно думать – как бы не оступиться и не сгинуть раньше срока.
Вот те, что орут сейчас всех громче – всех больше и достойны стать следующим.
Вот те, что поближе пробираются, да локтями дорогу пробивают – они ко мне давно уж придти должны были.
Так нет – приходят поглазеть.
Надеются, что с ними-то я не встречусь скоро. Что не им быть следущим.
А я вообще, может и не буду встречаться с ними.
Новое время наступает – чудным словом называется – механиказация, что ли?
Вот тогда ученики мои в сторонке окажутся.
Вот им-то полегче будет.
И может они не будут прятать лиц своих, работу свою огромной толпе показывая.
Как думаешь?»
Человек поправил колпак, открыл дверь и вышел к свету солнечному да толпе оруще-гомонящей.
Толпа вздрогнула, отпрянула и замолчала.
Человек улыбнулся внутренне, свежеотточеное лезвие улыбчиво блеснуло.
Сильные жилистые руки человека скрестились и оперлись на длинную деревянную рукоятку топора.
Палач ждал следующего.