Тихая темноосвещенная комната. Цветы увядших воспоминаний в скромной вазе. Воздух тяжел. Терпкий аромат улыбок на стене. Всё молчит. За окнами - закат японской культуры. Яркие куски. Нежные остатки.
Замечаю себя в темноосвещенной комнате. Странно чувствовать открытие своих странных способностей. Я един с собой в идее быстрого космоса. Все, что я помню о Тебе, стало песком. Все, что я помню о Тебе, стало карикатурой на страдание от обоюдной любви. Головой чувствую, что творится в соседней комнате. Фонит соседский микрофон.
Ангина захватила полушария.
То ли вечер, то ли юность…
Я же еще не снял с Твоей шеи колготки! Помнишь, как мы пили вино из твоих туфель? Я не желал делать этого один, а Ты сквозь дым с непониманием смотрела на мою застенчивую улыбку дворника мыслей. Потом еще Твой день рождения, когда мы просидели в ванной до утра… Я водил своим единственным коготком по бархату твоего тела. Поливал вином. Для Тебя дышал, светом обливая, наш коварный радиоприемник.
Чертовски страшно сидеть на полу в уже полной темноте. Сны птицами стучат в мои двери, а я обезжирено не хочу впускать их в алтарь мыслей о Тебе. Голод пожирает мой желудок. Два дня без снега, и уже мне – не Париж. Тоже надо… Смех сухих полотенец в ванной заставляет меня идти мыть руки. Нет, зачем? Нет в том необходимости. Не так холодно за окнами, как долго я бродил по улицам. Февраль здесь опустошает. Где же почтальон проводит свой отпуск? Почему я до сих пор с Тобой?
Скрестив ноги, пью таблетки. Без Тебя мне идиотически, с Тобой мне – холеровато. Балет пустых образов кружит черно-белым хороводом мои скупые чувственные порывы. Толстой умер в почете. На кровати лежит теплое тело. Надо снять колготки. Синяки и отеки мне помешают. Билетная авиакасса до обеда. Дорожные истории собеседников. В худшем – только случай. Или пол и снова холодный. И французские ругательства сквозь решетку. В лучшем – теперь – снова случай. Тогда тихое спасение от последнего электрода. Вспомню до этого все награбленное. Припомнят и присовокупят. Во французской стороне… Романтическое невмешательство в ответ вопрошающим родителям. И последний электрод. Нет больше даже случая. Ничего нет. Ничего нет. Ничего нет. Ничего. Ничего. Ничего.
Тут-тук-тук. Ах, да, официант и шампанское как алиби. Шампанское для моей любимой. Сейчас открою. Нет, просто моя жена прилегла, устала. Или устала, прилегла. «Не беспокоить» - на прощание.
А колготки надо снять.
Ночь 29-30.01.2003