© Serhiy Mykhalchuk (photo)
© Dmitry Karateev & Constantin Mohilnik (text)
Видавничий Гурт КЛЮЧ:
Дмитрий Каратеев & Константин Могильник
Фрагмент романа "Весна египетская"
Почитать: http://klyuch.com/
http://www.proza.ru/2008/01/12/46
Скачать: http://www.scribd.com/doc/15097197/-
О ЛУНЕ ГОВОРИТ
Николаю Васильевичу Гоголю посвящается
Ночным сторожем прохаживается луна, круговой совершает землеобзор. Ослабленным солнцем поливает выпуклые, замкнутые просторы. Что-то чётко видит, что-то - близоруко, а где и не продраться бледному лучу её сквозь облачную катаракту. Вот клок черно-яркого звёздноморозного неба, а под ним древний - не по-египетски древний, но всё же старинный город. Ночь на излёте, на изломе, дремлют-слепнут фонари, черно безмолвствуют сонные жилища. В этот час на улице, как в степи, пустынно. Ветерок пробегает, ветви голые потряхивает, стукается о стены, выскальзывает на поток, одетый тканью тонкого полульда. Отвердел, сросся сам с собою за ночь ледок, как под гипсом кость. И вот уже ступает на него осторожно человек немалого веса в одежде веса не меньшего и со снастью рыболовной тяжёлой. Покряхтывает ходок, покряхтывает и ледок, да не ломится. Сейчас присядет мужик - в тулупе, в брезенте, - вытащит железный посох остроконечный и будет выдалбливать лунку, и переглянется лунка с луной. И скользнёт луна по льду к югу. Где лес, где снег, а где голое поле с прошлогодней ботвою. Дороги, мосты, колёса. Птицы, кони, коровы, сапоги, телеги - до свету просыпается деревня. Отразится луна на пруду ледяном, нырнёт на мгновенье с головою в колодец - а там уж видно море, приморский бульвар, и в ночи неугомонный. Ступеней триста вниз до порта.
Ночь на излёте, на изломе. На безлюдьи одинокие волны. И так до тех самых проливов. Над проливами снова город - или то совсем сновиденье. Этого сама луна не знает. Два города видит: один - с банями, лавками, собаками, гостиницами и бокастой необъятной мечетью. Кивнёт луна собрату-полумесяцу, что никак до полнолуния не дозреет, потому что незримого людям креста над собою боится. Поклонится луна кресту, парящему над минаретом - и узрит за крестом весь Цареград небесный - Истанбула земного горнее предместье. Дальше к югу снежные крыши нагорий. Сквозь снега проступает красно-бурая почва. Ручьи, обрывы, ущелья, селенья, не проснувшиеся ещё базары. И над каждым - густеет призрак толпы полудённой: луна всё видит. Снова море, над ним четырёхдневные тропы ласточек, пройденные ими тому с полгода, - потянутся скоро обратно.
Ещё южнее смотрит луна и видит слева от моря чудный край - всех земель, всех церквей средоточье, злато-зелёную днём долину. Невелика земля та в трёхмерности, а в безмерности - запредельна. Видит луна всё бывшее там и всё, чему быть должно, - то меркнет кроваво, то всю её в свет бросает - серебряное солнце! А там - звезда о шести лучах - звезда о четырёх - и лезвие узкое, полукруглое. До моря поклонится луна небесному Иерусалиму - и далече, к Вырею птичьему протягивает взгляд. Вырей - страна жаркая, песчано-каменная. Одна там река, так и зовётся Рекою. В устье Реки острова да протоки, города-столицы - поздние, басурманские. Шествуют водяными улицами призраки крокодиловы, одной луне зримые, а сами повывелись. По правую руку от лунного лёта - острятся строенья старинные. Обходит луна пирамиды - не зацепиться бы. По левую руку - дикое поле холмистое, без травы, аравийское. Тянутся по полю реки сухие, безводные вади. Прежде, говорят люди, полнились те русла пустые водою - да уж не млеком ли и мёдом. Другие говорят… Да о том не сегодня. И скользит луна вверх по Нилу, ищет верховий. Не так ли и взгляд человека скользит по небу, стрелка тревожная по временнoму кругу, ты сам, призрак воды, по пустому руслу - по веку? Что, не так, скажешь?