© Serhiy Mykhalchuk (photo)
© Dmitry Karateev & Constantin Mohilnik (text)
Видавничий Гурт КЛЮЧ:
Дмитрий Каратеев & Константин Могильник
Фрагмент романа "Весна египетская"
Почитать: http://klyuch.com/
http://www.proza.ru/2008/01/12/46
Скачать: http://www.scribd.com/doc/15097197/-
ГОСТЬ ГОВОРИТ
Синевато-сероватым дымком обрастает пространство за Нилом. Скрадывается песчаная желтизна. Бледнеет упрямая приречная зелень. Выцветает, мутится небо - для синевы нужна прохлада нашего сентября. А здесь - какие прохлады? Здесь другое.
Вон там над левым берегом мглится-тмится, большою львицей лежит, египетской кошкой сидит гора. Не из песка гора, из побелки алебастровой. Веками отсекают люди от кошки крошки, делают мелких кошек, продают, тем и кормятся. От неё не убудет, ей и большее незаметно. Вон между лап Долина Царей простёрлась. Лежали цари, как мыши, великой кошкой-смертью придушенные. Пришли живые, откопали царей, далеко увезли, в хранилище напоказ выставили. Так, бывает, кошка наловит за ночь гладких, скользких, серебристых, да и разложит их на крыльце хозяйского дома - глядите, какая из меня охотница! Смерть - великая кошка; наша гора - кошка поменьше, но тоже немалый зверь.
Врос в бок зверя ступенчатый храм царицы, богини и воинской начальницы со ступенчатым же именем Хат-шеп-сут. Не царицыною - царскою волею выстроен храм. Женщиной родилась Хатшепсут - царицею стать пожелала. Сына царём родила, стала царицей. Была у царицы воля царём стать. Прицепила к лицу фараонскую бороду лезвием кпереди. Воля есть воля, воля и пирамиды строит - приросла борода. А там и другое наросло, мужеское, царское. И стала царица - Царь.
Потянулась лениво смерть-кошка, опустила на царя лапу, посмотрела на храм, подивилась, помурлыкала - мя-ау! - дальше пошла. Бежать бы по этим террасам водопаду, только нету в здешних горах источников, выпила всё смерть-кошка.
А гора наша - зверь поменьше. Сорным репейником лепятся к боку зверя почти отвесно каменные деревушки. Взберёшься в такую по тропке, и встретят тебя Сабах, Муния, Надия в чёрном платке мусульманском и Зухра, четвёртая сестра. Под сень домашнюю позовут, хлебом да чаем попотчуют, разговорят, коли молчалив либо по-арабски не обучен. Ничего, скажут, ты говори, иншалла, одно слово знаешь - одно говори, а там другие Сабах подскажет. Коли станешь к ним на постой, сам не заметишь, как по-ихнему залопочешь.
И не так уже юны сестрицы - каждой за тридцать. И замужние все они, только не видно мужей - трудятся где-то. У Зухры - на алебастровом заводике муж глыбы обтачивает, кошек да верблюдов выделывает, приезжих зазывает:
- Амиго, погляди - вот Амон Ра, а в лавку вход со двора, чаю выпей мятного - это без денег. А насчёт кошек - сойдёмся.
У Мунии супруг форму носит, вся округа его уважает, да и прибыльна полицейская служба. Надии муж Махмуд грузовик водит, сахарный тростник в луксорские лавки на сок да на погрызку возит. А Сабахов муж Аталла - мутарджим, он на любом языке приезжему гостю всё, что надо расскажет:
- Могила, бринадлежаюшшая нашего фараона была основана фи династии двенасти… (Две Насти - киевская с одесской - на то перехихикнутся).
Не столь красивы сёстры, сколь милы и приветливы. Только сура сделать - на карточку себя снять - не позволят. Не захотят огорчить гостя: дом сними, в верхний дворик по каменной лестнице поднимись, кошку сними, ослика, сами двух козлят притащат, маленьких как щенки, - а нас нельзя, ля! И не мужей боятся - отeц убьёт за это! Ну, убьёт не убьёт… Да вот и сам возникает, как из норы сурок, - заспанный, маленький, в халате ветхом и серенькой чалме, голова на бок, и говорит… А что говорит, догадываешься?
- Бакшиш! - говорит, - И снимай кого хотишь.
Уходить соберёшься - не скажут сёстры «ма'ассаляма» - прощай, а скажут «салям», как и при встрече, напишут адресок - пиши на имя отца, хлеба каравай на дорожку поднесут, большой, белый, шамси - солнечный хлеб, и махать тебе будут из-за камня, отойдёшь - из-стены помашут, потом из-за другой, ещё удалишься - с крыши. Ласковые жесты настенных египтянок - пока не спустишься в долину Нила. И окликать будут именем, которым сорок раз на дню зовёт тебя их край:
- Марра таниа, Али-баба, - ещё приходи!