«Каким-то чудом буря пригнала три из четырех кораблей к малозаметному входу в пролив. Магеллан осторожно провел суда по узкому окаймленному скалами проливу и вышел в открытые воды, где отлив западного направления сталкивался с сильным восточным океаническим противотечением. Океан, в который вышла экспедиция, Магеллан назвал Тихим, поскольку за все три месяца плавания в его водах не случилось ни одного шторма. Это название так и закрепилось за ним, хотя всё последующее развитие мореплавания показало, что Тихий океан не просто не соответствует своему названию, а даже наоборот, он - самый неспокойный и грозный среди всех четырёх океанов планеты. А Магеллану просто очень сильно повезло…»
* * *
В голову бьёт что-то из бритпопа. Плавно и настойчиво, как приторный пунш. В мыслях застряла дурацкая реклама про ботинки, которые заставляют крутиться Землю. Какая глупость! Всё остальное расплывается в тумане, увидено и рассмотрено миллион раз. Он идёт по продрогшему асфальту. Выполняет какой-то квест, как обычно.
Звонок, дверь. Ну вот и она. Довольно симпатична, дальше пока нечего сказать. Учится на каком-то гуманитарном факультете. Это скорее плюс, ему это импонировало. Люди с техническим и гуманитарным складом ума часто кажутся друг другу немного чудными, чем усиливают интерес и украшают своё общение.
Какой-то обмен фразами и улыбками, вроде есть контакт. Опять кнопка вызова лифта, куда же без неё.
- Слышала про такую вещь: теорию векторного усиления? – сказал он, изобразив чрезвычайно серьёзное выражение лица. Его голова немного побаливала, самому внутри было муторно от той чуши, которую он нёс. Но… Она улыбалась, и улыбка её была прекрасна. Ему не хотелось терять эту улыбку ни на секунду, нужно было что-то придумывать и говорить.
- ))) Нет…
- Только не делай такое лицо, это на самом деле очень просто, можно что называется «на пальцах» объяснить суть.
- Ну и в чем суть?
- Вот есть человек, прикладывающий к чему-то определённое усилие, или стремящийся, двигающийся куда-нибудь, короче говоря, имеющий некий вектор, т.е. направление стремления. Нужным образом сконцентрировавшись, этот человек может круто изменить реальность (или своё представление о реальности, в данном случае одно и то же, потому что реальность – это просто образ, который он вбил себе в голову) Например, сдвинуть с места гору, перепрыгнуть через океан, телепортироваться куда-нибудь и т.п. Нужным образом – значит, полностью абстрагировавшись, отбросив от себя реальность.
- Легко сказать – полностью отбросив реальность. Это же очень сложно!
- Да. Нужны определённые условия. Вот кстати лифт - идеально подходит. Не видно ничего, что происходит вокруг, непонятно с какой скоростью мы движешься (может быть это огромная скорость!) Ну так вот… Как ты думаешь, куда мы едем?
- Хм… Ну, поняла, у нас сейчас вектор вниз, значит… В подземелья. Тайные пещеры какие-нибудь)))
- Хы) Я даже не подумал об этом… Думаешь, под нашим городом есть что-нибудь такое?
- Не знаю, всё может быть.
- Да нет, вряд ли…
- А что тогда?
- Чили.
- Хм… Чили? А почему именно Чили? Это же очень далеко…
- Вот именно!
- Что вот именно?
- Вот именно, ОЧЕНЬ далеко, дальше всех. Вспомни глобус. Нас тянет к центру Земли гравитацией. Если продолжить дальше линию, по которой нас тянет, получим точку на противоположной стороне. Место на Земле, которое прямо под нашими ногами. Ну так вот, для нашего города такая точка – в южной части Тихого Океана, где-то между Новой Зеландией, Южной Америкой и Антарктидой. И ещё в этом районе сильное течение в сторону Южной Америки, поэтому понесёт именно в её сторону, если там оказаться. А там чилийские берега. Такая длинная страна, вся вдоль тихоокеанского побережья растянулась.
- Откуда это всё, ты же не географ вроде.
- Не знаю, просто, интересно мне… Люблю листать атлас мира, ещё с детства.
Последние секунды ожидания момента, когда откроются двери в мир, показались самыми затяжными. В них уместилась пара встречных взглядов и улыбок под аккомпанемент полного мысленного сумбура в голове и язвительных замечаний его внутреннего голоса.
«Что за чушь несёшь, нормальной темы не можешь найти? Ты сегодня не в форме, пойди проспись»
И вот, когда двери наконец-то открылись… Каково же было его удивление! Удивление, которое, казалось, промчалось по каждому кровеносному сосуду, всколыхнуло всё внутри и заставило сердце на мгновение замереть. Всё, что он увидел за открывшимися
дверями – оно было прежним. Таким же, как несколько минут назад, когда он заходил в этот дом, таким же как вчера, позавчера. Всё тот же город, те же очертания гор на его фоне, те же незнакомые люди и разбросанный ими повсюду мусор. Идя вдоль безликих монотонных стен, он вдруг выловил из всего сумбура едва ощутимое чувство, которое и заставило его удивиться. Чувство разочарования, что ничего не изменилось. Хотя очевидно, что ничего не должно измениться, и не изменится, но всё же, несколько секунд назад там, перед закрытыми дверями, в голове пронеслось «а вдруг!»
Они шли по городу, пиная его запасы осенних листьев, очерчивая его до боли знакомые улицы и повороты. Засыпая друг друга потоками каких-то слов и эмоций. Город смотрел на них из окон домов с какой-то обречённой грустью. Они остановились на мосту.
- Так, ты говорил, с другой стороны Тихий Океан? – её взгляд утягивало за собой бьющееся о камни бурное течение.
- Да
- А с этой - Громкий Океан))
- ))) Точно. Кстати Тихий тоже не тихий на самом деле, его так по ошибке назвали.
- Да, я слышала… Так, говоришь, нужно только абстрагироваться?
- Угу.
Оба продолжали смотреть вниз, что-то еще хотели сказать, но слова потерялись. Они уже не слышали шум реки, вскоре поймали себя на том, что не слышат даже шум моторов и сигналы машин, проносившихся прямо за их спинами, не слышат вообще ничего кроме своих бьющихся в унисон сердец, они взялись за руки и в последний раз переглянулись.
* * *
Оранжевые вечерние лучи света полосками проникают внутрь сквозь переплетение листьев, веток и оконной решётки, разрезая тенями пыльный воздух. Прямо напротив окна - озаряемый лучами старый массивный стол, заставленный и заваленный брошюрами, бумагами, записками, скрепками. В углу стола, в гордом возвышении над всей канцелярской нечистью, над пепельницей с дымящимися окурками и прочими настольными предметами - глобус. Старый, пожелтевший от табачного дыма, а в свете оранжевых закатных лучей окончательно похожий на гигантский апельсин, глобус. Щёлканье часов, многократно подчёркиваемое глухой тишиной, отсчитывает секунды. В комнате двое. Один - невысокий, полный, с чёрными глазами и пышной, слегка вьющейся шевелюрой. Сидит за столом, нахмурив брови. Вчитывается в какую-то бумагу, периодически поглядывая на второго. Второй - высокий лысоватый человек интеллигентного вида, в пиджаке и джинсах, сидит рядом со столом на придвинутом стуле, напротив первого. Одна рука его лежит на столе, другая - на колене. Беззвучно выстукивая что-то пальцами по коленной чашечке, он водит взглядом по комнате, косясь то в окно, то в пол, то на часы, то на глобус, то на сидящего напротив человека. В выражении его лица проглядывается какая-то растерянность.
- Не сочтите за оскорбление, – первый наконец решился прервать гнетущее молчание – я очень долго Вас знаю и не сомневаюсь в Вашем профессионализме, но… Умберто, Вы уверены?
- Абсолютно уверен.
Человек за столом (его имя можно прочитать на табличке по ту сторону двери этой комнаты – Диего Моралес) нервно закурил и снова принялся за изучение бумаги, содержание которой, казалось, он уже выучил наизусть, вчитываясь в каждую фразу и как будто пытаясь прочитать что-то недостающее между строк. «Заключение о смерти … не менее 7 суток тому назад … баротравмы ушей и носовых пазух … совокупность всех полученных травм можно оценить как несовместимую с жизнью … непосредственная причина смерти - газовая эмболия … никаких иных повреждений кроме баротравм не обнаружено». Собственно, бумаги было две (он держал их сложенными вместе), но их содержание процентов на 90 было идентичным. Диего не знал что сказать, но что-то сказать и решить нужно было, здесь и сейчас. Ведь именно он - та последняя инстанция, которая должна принять решение, начальник полиции этого старого прибрежного городка.
- Газовая эмболия… Хм, интересно! Даже очень, если честно, первый раз с таким сталкиваюсь.
- Очень сильная баротравма лёгких иными словами.
- Хм… Итак, никаких следов борьбы на теле нет?– взгляд оторвался от бумаги и упёрся в вытянутое и, как всегда, небритое лицо человека напротив. Человек напротив - доктор Умберто, патологоанатом, слегка чудаковатый и влюблённый в свою профессию.
- Нет. Абсолютно чисто.
- А руки, ноги… Они не были связаны?
- Нет.
- Значит, тела были связаны только между собой.
- Нет, между собой тоже не были связаны.
- Как не были? Ну приклеены друг к другу, или что? Их вместе нашли на берегу.
- Они держались за руки. В момент смерти… Так и застыли, мы еле расцепили их ладони. – левая бровь Диего медленно поползла вверх – Смерть наступила мгновенно, судя по всему на очень большой глубине. Я даже не могу себе представить на какой. Мне приходилось вскрывать дайверов, но таких повреждений я никогда не видел! Это просто невероятно, лёгкие - всмятку.
- Умберто, дорогой мой, скажите мне вот что. Такие повреждения возможно нанести, скажем, искусственно, где-нибудь на суше?
- Нет, ни в коем случае!
- Так, я ничего не понимаю, давайте нарисуем ситуацию. Они очень быстро очутились глубоко под водой, очень глубоко. Без какого-либо снаряжения, без чьей либо помощи. Держась за руки.
- Да, получается так.
- Чертовщина какая-то!!! – Диего, отчаянным жестом выдвинул стул, вскочил из-за стола и начал мерить шагами кабинет от стены до стены. – Нет, Умберто, я ни на секунду не сомневаюсь в правдивости того что Вы написали, но объясните мне, как?! Как такое может быть, черт возьми, не из-под земли же они взялись!
Хмурый Умберто молчал, продолжая расстреливать комнату своими рассеянными взглядами. Немая сцена продолжалась ещё пару минут, пока, наконец, исходившийся Диего не вернулся к столу.
- Умберто, не хочу Вас задерживать. Давайте я пока оставлю это здесь – он сложил бумаги вдвое и опустил их в ящик стола, чтобы потом, когда доктор, которого он не хотел обижать, уйдет, похоронить бумаги в урне, - Оставлю это себе. У меня к Вам только одна небольшая просьба. Я не буду принимать такое заключение, на несчастный случай или самоубийство оно не тянет. Из-за таких странных трупов еще и федералы сюда сунутся, нам ни к чему вся эта возня. Я уважаю Ваш труд, но всё же… Напишите пожалуйста пару новых заключений на эти тела. Пусть будет смерть от обычного утопления, как самоубийство. Эти двое - точно не местные, у нас во всей округе за последний месяц не было никаких заявлений о подобной пропаже. Вообще непонятно, кто такие и откуда, опознавать никто не собирается. Закопаем под номерами, и черт с ними! Мало ли что там приплывает из океана, на земле хватает работы.
- Ну, как скажите, мне не трудно. Я понимаю Вас, тут очень странно всё.
- Спасибо Вам! … Ах да, Умберто! – реплика стоящего перед окном и смотрящего на океан Диего остановила доктора в дверях – Умберто… Помолитесь сегодня… Помолитесь, не забудьте! …И я помолюсь.
***
Прошло уже с полчаса, а может и больше, с того момента как он направил свой задумчивый взгляд на океан. Он смотрел и всё никак не мог оторваться. Океан пребывал сегодня в необычайно плохом расположении духа. Огромные волны раз за разом бились о прибрежные камни и кусочки скал, распадаясь на части и издавая невероятную какофонию плескающихся звуков. Сырой воздух и затянутое тучами небо, грозившее проливным дождём, дополняли картину.
- Хорхе! – вдруг раздался откуда-то сзади хриплый голос – Ты что, заснул там? Лопату в руки!
Хорхе обернулся и увидел перед собой до боли знакомую фигуру кладбищенского начальника. Толстое тело в сапогах и грязной одежде, с засаленными чёрными волосами, красными глазами и распухшим от злоупотребления алкоголем лицом. Вдали, за его спиной, виднелся подъехавший грузовичок, из которого двое пацанов в дешёвых футболках, шортах и драных ботинках, таких же как и у Хорхе, выгружали чёрный полиэтиленовый мешок.
- Вот здесь – человек с распухшим лицом вынул из кармана грязных синих спортивок две таблички с номерами и небрежно швырнул их на землю, обозначив место – Еще две могилы, и всё на сегодня.
Где-то вдалеке, над океаном, сверкнула молния, через несколько секунд последовал раскат грома. Человек в грязных спортивках покосился на тёмные небо и, выругавшись, побрёл в свою будку.
***
Они лежали на спинах с полуоткрытыми глазами, смотрящими в небо. Лучи яркого весеннего солнца выжигали всё на своём пути, тренируясь в безжалостности перед наступающим летом. Ветра не чувствовалось. Над просёлочной дорогой из утоптанной земли висела пелена пыли, казалось, что она испаряется с поверхности. Никто из них не осознавал, где они находятся, но они не чувствовали ни малейшего желания даже просто поднять головы и осмотреться. Странное, невиданное доселе чувство охватило сознание. Как будто они куда-то летят в космическом пространстве. Прижавшаяся к спине Земля казалась каждому из них продолжением своего тела, которое чувствует прикосновения, запахи и звуки, испытывает боль и страх. Временами всё перекрывала одна единственная мелодия - звук падающих на полиэтилен горстей земли вперемежку с каплями дождя, от которой на глаза наворачивались слёзы. Озёра как капли воды на теле, поезда, реки, ковши экскаваторов, царапающие кожу, и скважины, высасывающие нефть. Тонны воздуха, который, казалось, можно было вдохнуть весь одним единственным вдохом, несмотря на чувство боли в лёгких, которое почему-то показалось им уже знакомым. И шаги, миллиарды шагов. Причём к каждому из них можно было прислушаться, подобно тому, как человек может пошевелить любым из своих пальцев. Они слышали, как где-то на другом конце Земли рухнуло в липкую грязь тучное безжизненное тело недобежавшего нескольких метров до своей будки кладбищенского начальника, сражённого молнией. Как, неуклюже переставляя длинные ноги в массивных осенних ботинках, спотыкаясь о выбоины мостовой и шлёпая по лужам, бормоча что-то себе под нос, изредка останавливаясь и, едва заметно пожимая плечами, рассеяно глядя на океан, по извилистой улочке старого городка шёл домой патологоанатом Умберто.
Они не знали, сколько времени прошло. Их не могли разбудить ни раскаты грома, ни телефон, который от постоянных звонков на вибросигнале проехал по пыльной дороге метра полтора, оставив тянущуюся от ладони колею. Лишь первые капли дождя, упавшие на лицо, заставили открыть глаза.
- Кажется, дождь начинается… Пойдём домой.