На перепутье миров
Вернёмся на четверть часа назад и проследим за духом Виктора Сергеевича, который благополучно преодолел земное притяжение и устремился в мир иной, хотя разум его активно этому сопротивлялся.
И постепенно движение его замедлялось, и он завис в сверкающем всеми цве-тами радуги пространстве.
А мимо проносились, освобождённые от бренной плоти, человеческие души, с удивлением поглядывая на чудака, цепляющегося за земное бытие, словно навоз-ная муха за кучу дерьма. Примерно через минуту сверху к Виктору Сергеевичу спустился некий человек – не человек, но существо вполне разумное с руками и ногами, длинной седой бородой и в нелепом разноцветном халате, подвязанном голубым поясом. Это был чародей Савл, собственной персоной.
– Разве ты не рад, смертный, обрести вечное блаженство в садах Эдема? – спросил он.
– Я хочу не блаженства, – отвечал Виктор Сергеевич, – я хочу познать смысл жизни.
– Разве на Земле его можно познать? – усмехнулся чародей Савл. – Разве в твоих склоках с женой, постоянном метании в поисках заработка и в суетности мыслей можно отыскать хоть крупицу смысла?
– Трудно, – согласился Виктор Сергеевич, – но не невозможно. Вечное же блаженство есть отсутствие всякого смысла. Вечное блаженство – полная и необ-ратимая деградация личности. А сами вы что думаете о смысле жизни?
– Жизнь слишком многообразна в своих проявлениях, чтобы смысл её можно было свести к общему знаменателю, – ответил чародей Савл, – наверное, и гусе-ница видит какой-то смысл в своём ползании по деревьям и находит его в объеда-нии листьев. Но когда она превращается в бабочку, то воспринимает высший смысл в парении над землёй. А птицы видят в ней лишь корм для себя и для сво-его потомства, не правда ли?
– Борьба за существование – вечный спутник бытия. Но существа разумные должны найти другую философию и другие принципы.
– Слишком уж короткий век у вас, смертных, чтобы какие-то ни было высшие принципы могли восторжествовать. Вы только и успеваете оставить после себя потомство и гору пустых бутылок.
– Зато вечность, наоборот, слишком долгий срок. Можно всё откладывать на завтра, которое никогда не наступит.
– А ты философ! – с уважением сказал чародей Савл. – Твой друг, Егор, тоже в некотором роде философ, за что и поплатился.
– Чем же он поплатился?
– Его больше не пускают на Землю и чудеса его дезавуированы. Кстати, ты должен был умереть ещё полтора часа назад, как твои подружки из морга. Но слишком уж большую силу подарил тебе твой друг, и слишком уж ты цепляешься за свой земной быт, чтобы так просто было выдернуть из тебя душу.
– А и не надо выдёргивать, – усмехнулся Виктор Сергеевич, – мне и на Земле хорошо.
– Уже выдернута... Ты на пути в иной мир.
– Что-то не вижу, что на пути. Стою на месте, даже, кажется, падать вниз на-чинаю.
– Этого не может быть, стой! – в испуге закричал чародей Савл. – Как время не может повернуть вспять, так и смертный, перешедший границу миров, никогда не вернётся в своё мёртвое тело.
– Значит, я обрету новое, – ответил Виктор Сергеевич с неизвестно откуда взявшейся уверенностью
(Именно в это время его труп задымился и начал исчезать на глазах изумлён-ных жены и Лидии Кузьминичны).
– Смысл жизни – поиск! – сказал Виктор Сергеевич, продолжая своё движе-ние вспять.
– Поиск чего? – спросил чародей Савл.
– Смысла жизни, конечно.
– Что за каламбур?
– Это не каламбур. Поиск стимулирует саму жизнь. Нет поиска – нет жизни. И вечное блаженство скорее не жизнь, а смерть. Только сами блаженные этого не сознают.
Виктор Сергеевич падал вниз всё быстрее и быстрее и, наконец, с такой ско-ростью устремился к Земле, что чародей Савл отстал и повернул назад, в небеса обетованные, успев крикнуть на прощание:
– Ты ещё не знаешь, что за судьбу себе уготовил, бывший смертный!
А Виктор Сергеевич продолжал свой полёт домой, размышляя о том, что он будет делать после возвращения.
– Если Татьяна с Верой умерли, вернее, вознеслись, то подонки, их убившие, воскресли! – подумал вдруг он. – Но ничего, я их снова отправлю в преисподнюю.
– Не надо! – послышался в его голове голос Веры. – Если ты их убьёшь, мы оживём. Но мы не хотим этого! Здесь хорошо, здесь нет злобы и ненависти, здесь все любят друг друга. Оставь их в покое.
– Не слушай никого, – вмешался в их мысленный разговор чародей Савл, – делай, что хочешь, ищи смысл жизни.
– А вас не спрашивают, – ответил Виктор Сергеевич, – буду делать, что хочу, но только, если это не повредит порядочным людям.
– Ах, у тебя и с совестью теперь всё в порядке. Ну, тогда я тебе вдвойне не за-видую.
– Домой вернусь, – решил Виктор Сергеевич, – буду жить нормальной жиз-нью.
– Как только вернёшься, жена от инфаркта концы отдаст, а дочь с ума сойдёт.
– Господи! – подумал Виктор Сергеевич. – Действительно надо было вечный покой обрести, как и всем нормально усопшим.
– Поздно, приятель! – сообщил ему чародей Савл. – С мягкой посадкой тебя!
И посадка на землю совершилась. Правда, она не была такой уж мягкой, ско-рее наоборот, слишком жёсткой, такой жесткой, что с деревьев в радиусе десяти метров листья осыпались, а самому Виктору Сергеевичу пришлось из трёхметро-вой воронки выбираться. Хорошо ещё, что всё в городском парке случилось и ни-кто этого не видел.
Итак, Виктор Сергеевич выбрался из воронки и зашагал по парковой тропин-ке.
– Куда идти? Что делать? – думал он обречённо, ибо слишком поздно понял свою изменённую сущность в этом суетном мире.
Теперь он заимел такую силу, что мог вершить судьбами человечества. Но кроме силы, он получил и дар предвидения, дабы оценить последствия любых своих действий. А ещё хуже – он имел совесть, удерживающую его от этих дейст-вий, если они могли нанести вред хотя бы одному человеку. Но уж совсем плохо, что ничего не делать он тоже не мог, совесть не могла позволить и этого, ибо в мире торжествуют насилие и жестокость.
– Доволен? – спросил Виктора Сергеевича чародей Савл. – Если смысл жизни состоит в поиске смысла жизни, а жизнь – борьба за существование, то супермену с совестью нет в ней места.
– Я хочу умереть! – закричал Виктор Сергеевич.
– Ты бессмертен.
– Я хочу покинуть Землю!
– Ты не сможешь сделать этого даже после конца цивилизации.
– Так как же мне жить?
– Драться... со своей совестью.
Послесловие
– Чушь собачья, – скажет взыскательный читатель, осилив последнюю стра-ницу, – мешанина стилей и соли нет.
А я так отвечу: то, что ерунда, сам знаю, а вот соль имеется. Немного, правда, но ведь любое блюдо в любом его понимании лучше недосолить, и тогда каждый добавит соли по вкусу. Но если пересолить, можно получить несварение желудка, или помутнение рассудка.
Так что, если кое-кто будет бубнить себе под нос: «Ну и дурак этот автор», ему можно ответить следующее:
– А зачем же читал эту глупость, видать, и сам дурак!