1
Когда в мире вновь воцарился свет, тень прошлого уже полностью растворилась в могуществе его реальности. Сквозь туман приподнятых век Сэнди различил его всепоглощающую мощь. Воскрешение оказалось долгим и мучительным: обрывки мыслей путались в замутненном сознании, подступившая к самому горлу тошнота и нестерпимая резь в животе сильно затрудняли дыхание. Конечности казались окаменевшими, однако Сэнди ощущал, что его тело явно пребывало в движении. По мере того, как жизнь наполняла тело, Сэнди все отчетливее различал окружавший его мир, постепенно обретавший краски и звука. Наконец, он обнаружил, что путешествует на чьем-то плече. После жалкого хрипа, которым сподобилась рассохшаяся гортань, Сэнди был опрокинут на спину и аккуратно уложен на пылающие жаром камни. На фоне сверкавшего золотом неба возникло бородатое лицо Кута.
- Ты вернулся, - сказал он, переводя дух после тяжелей ноши. - Я верил в тебя, хотя еще совсем недавно думал, что ты уже ведешь беседы с Тороцом.
Сэнди слабо улыбнулся. Ему вдруг стало невыносимо стыдно быть обузой для человека вдвое старшего его самого. Он попытался повернуться и опереться на локоть, но нутро, разразившееся сильнейшим спазмом, едва не лишило его сознания. Кут жестом остановил его и заботливо подложил под голову свою жесткую куртку.
- Ты еще очень слаб, Сэнди. Яд крокки еще не выветрился из твоей головы, тебе не стоят тратить силы до следующего дня. Ты вернулся, и это все, что теперь тебя должно заботить.
- Мы прошли? - полушепотом произнес Сэнди.
Кут указал на Онума, стоявшего в стороне и молча наблюдавшего за ними.
- Благодари его. Если бы не он, мы теперь разговаривали с тобой во дворце Тороца. Онум воскрес первым, как раз перед тем, как повозки выгружались в камнедробилку.
Онум лениво почесал скулу, будто все последнее время был занят только тем, что нежился в тени, наслаждаясь обилием пищи. Ни усталости, ни голода не было на его лице.
- Пора идти, - сказал Кут, взваливая Сэнди на свои плечи. - Мы доберемся до ближайших скал и остановимся на ночлег.
Стать Властелином ключа от Священного начала - единственный способ одержать победу над магией Ксартула.
Сэнди открыл глаза. Камень, сорвавшийся из - под ног в пропасть, бесшумно исчез в бушующей стихии океана. Узкая тропинка - карниз, прижавшись к исполинской каменной стене, уводила в необозримую высоту. Десять дней три путника шли бок об бок через бескрайние пустыни, страдая от жажды и голода, сквозь нестерпимую жару днем и дьявольский холод ночью, взбирались на скалы через бездонные пропасти, подвергаясь нападению хищников и непогоды. Десять дней Сэнди оставался в неведении относительно цели их опасного путешествия. Кут утверждал, что они направляются к друзьям, туда, где все люди равны и свободны, а Онум совсем онемел: за всю дорогу старик не произнес почти ни одного слова, и на попытки Сэнди заговорить с ним отвечал молчанием либо мертвым непроницаемым взглядом, после которого пропадало всякое кое желание задавать вопросы.
К исходу двенадцатого дня спутники, наконец, достигли самой вершины неприступных скал, которые, казалось, уходили в самое небо. И в самом поднебесье расположился целый город, который внезапно возник перед их взорами. Высеченный в скалах, в доступном только птицам месте, он был абсолютно незаметен извне, скрытый естественной стеной острых скал и почти всегда затянутый дымкой, поднятой бушующим океаном. Искусные зодчие города вложили весь свой талант в остроконечные пики башен и ажурные переплетения арок, мостов и переходов, которые, несмотря на кажущуюся хрупкость, были способны противостоять беспощадной стихии. Истинная любовь к труду, вложенная в камень говорила о том, что население города, состоявшее из мастеровых и ремесленников было по-настоящему счастливо. Даже сами стены на угрюмых уступах, возвышавшихся над без лонной пропастью, источали тепло и доброту.
Онум, молчаливый проводник Кута и Сэнди, судя по всему, не был гостем в этом таинственном городе. Охрана узнала его и без промедления, их провели по узким мощеным улочкам в дом местного старосты, не отличавшийся особой роскошью. В небольшом, но отнюдь не тесном помещении, освещаемом сквозь квадратное окно в потолке, из всего убранства было лишь несколько простых, но удобных скамей для гостей и более скромного, чем последние ложа хозяина, уже ожидавшего прихода трех спутников.
Грузного вида, с окладистой седой бородой, он жестом пригласил их присесть. Бурый балахон из грубой ткани, перевязанный на поясе толстой бечевой, капюшон, оттенявший лицо - все это делало хозяина похожим на каменное изваяние.
Онум встал и, указав на Сэнди, произнес: - Я привел избранного, Гозо.
Сэнди вздрогнул, почувствовав холод в области живота. Монах Гозо. Слепой монах, живущий высоко в горах.
Сэнди оглянулся, когда Кут положил свою тяжелую руку на его плечо. Тот по-отечески улыбнулся и медленно кивнул. Он с самого начала знал об особом предназначении Сэнди, предложив ему бежать с каторги и вынеся его, полуживого, на своих плечах.
Гозо встал со своего места и уверенно подошел к сидевшим, и только тогда Сэнди увидел, что старик слеп. Не искалеченные или затянутые пеленой, как это обычно бывает у слепых, глаза Гозо были просто неподвижны, будто были устремлены вдаль. Изрезанное годами и мудростью лицо излучало доброту. Гозо коснулся лица Сэнди.
- Я ждал тебя, - сказал он тихо, но голос набатом прогремел в голове, будто Сэнди ожидал услышать эти слова всю свою жизнь.
Они стояли на голой террасе над распростертой бездной, обдуваемые стремительным ветром, Гозо и Сэнди. Уставший Тороц залил небо багрянцем.
- Ардез - убежище для тех, кто не хочет мириться с гнетом и несправедливостью, - говорил Гозо. - В городе - мы все в безопасности, нам не о чем беспокоиться, стены его неприступны. Но, как быть с теми, кто по-прежнему остается в Ароксиноте, чья незавидная судьбам находится во власти жестокого правителя. Мы обязаны совершить свой священный поход и положить конец кровавому режиму Ксартула раз и навсегда. Все жители небесного города, кстати, так переводится Ардез, так или иначе готовятся к предстоящей битве, которая для многих из них станет последней. И ты, Сэнди, здесь тоже не случайный гость.
- Почему Онум назвал меня "избранным"? Что он обо мне знает?
- Мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь. Онум искал тебя с того самого времени, как ты появился в нашем мире. Он - один из самых лучших людей нашего братства, таких преданных и бесстрашных людей немного. За тобой он отправился даже в Землю без возврата, готовый погибнуть ради твоего спасения.
- А Кут?
Гозо некоторое время безмолвствовал, будто это имя навеяло ему некие воспоминания.
- Кут - отличный военачальник. Он наш союзник, хотя и не всегда мы думали одинаково. Такой человек нужен нам, чтобы повести освободительную армию к победе.
- Но почему я? Я плохой воин.
- У тебя особая роль, Сэнди. - Гозо улыбнулся. - Ты чужак, но в тебе есть то, чего никогда не будет во всех живущих ныне под лучезарным Тороцом. Ты способен на большее, чем любой из нас, твои помыслы чисты, а твоя цель может оказать нашему движению неоценимую помощь. Ты послан нам Тороцом, недаром тебя нарекли упавшим с неба.
- Сыном неба.
- Может быть и так. Это не имело бы значения, не появись ты здесь. Ты встал на путь исканий, и он привел тебя сюда, ко мне. Ты, вероятно, ждешь от меня ответы на свои вопросы?
Сэнди колебался. Коварство здешнего бытия уже укрепило недоверие в его душе, и теперь ему было очень непросто поверить в, казалось бы, очевидное. Сэнди вдруг вспомнил о Норе, оставшейся в Ароксиноте и понял, что должен рискнуть еще раз, ради нее.
- Я должен стать Властелином ключа от Священного начала.
- Ты не сможешь пройти путь становления, сказал Гозо после продолжительной паузы. Сэнди показалось, что он намеренно сказал эти слова с такой долей уверенности, чтобы завести его.
- Я должен.
- Ты закончишь свой путь, едва начав.
- У меня нет иного пути, кроме этого. Это все, что у меня осталось. На такой вопрос ты можешь дать мне ответ?
- Возможно. Но, прежде всего, ты должен убедить меня в правильности своего выбора.
- В этом будь уверен, - сказал Сэнди, извлекая из куртки рунный кристалл.
2
Мелкие острые камни впились в лицо, обдав жгучей болью. Сэнди встал, ощупывая саднившую скулу. Гозо стоял над ним, неподвижный как скала.
- Попробуй снова. Ты должен быть на мгновение быстрее своего противника. От этого зависит жизнь воина.
Сэнди сделал короткий замах, и когда Гозо вновь увернувшись и повергнув его наземь, Сэнди в очередной раз усомнился в слепоте старого монаха.
- Ты не должен направлять всю свою силу в одном направлении. Тебе необходимо научиться видеть все одновременно. Одних глаз здесь мало, тебе нужно заставить все твои чувства настроиться на врага, ты должен ощущать его каждой клеткой своего тела.
Сэнди уселся на земле, стряхивая с головы и груди песок. Гозо присел на корточки справа, таким образом, чтобы Сэнди не мог видеть его лицо полностью, не поворачивая головы.
- Крокка - очень коварное дерево. Оно не растет на виду, а всегда прячется в глубине песков, и стоит немало усилий, чтобы только избежать его ядовитых шипов, не говоря уже о том, чтобы его одолеть. Ты должен срубить ту ветвь, которой крокка захочет тебя ужалить. Когда вырежешь из нее перстень с шипом, тщательно выскобли сердцевину, иначе крокка пустит в палец корни и начнет медленно прорастать в твоем теле, прогрызая плоть до тех нор, пока не выпустит свои шипы наружу, сбросив твою кожу, как это делает змея. Всякий раз, когда будешь ложиться спать, поворачивай перстень шипом к небу, так крокка не сможет призвать к тебе своих опасных сородичей. Это первый этап становления, половина пути. Вторая половина - еще труднее. Ты должен войти в мир эргхов и убить одного из них, для того, чтобы наделить перстень силой Нижнего мира. Задача почти невыполнимая. Не знаю, как Ксартулу удалось решить эту задачу. Мне это стоило глаз, и просто чудом я остался жив. Эргхи - могучие и весьма умные существа, они безраздельно властвуют в своей темной половине мира и, изредка, приходят в наш. Они могут забрать человека во сне, и каждый, кто хоть однажды встречался с эргхом и остался жив, будет преследоваться им всю оставшуюся жизнь, и наяву и во сне. Тебе понадобится вся твоя сноровка и сила, а также великое везение, чтобы повергнуть эргха в его собственном мире. Глаз убитого эргха нанизанный на шип крокки и есть Ключ от Священного начала.
- Где же тот замок, который отпирает такой странный ключ?
Гозо замолчал. Его каменное лицо было непроницаемым, и если бы не слепота, можно было подумать, что его неподвижный взгляд постигал обширнейшие пространства перед поднебесным городом. Его могучее тело напряглось, будто готовое к прыжку, а покоившиеся на груди руки налились кровью.
- К этому замку я стремился всю свою жизнь, - сказал он, немного помедлив. - Священное начало, скрытое за грядой Запретных гор, через которые не может перелететь даже птица - вот что хранит самый надежный из замков. В книге Хранителей было сказано: Священное начало освободит всех жителей семи пустынь, указав путь к истокам жизни. Книга исчезла вместе с последним из клана Хранителей много циклов назад. Хранители владели книгой, написанной на заре жизни, и передавали ее от поколения к поколению как бесценный дар наших далеких предков, описавших великую тайну возникновения цивилизации семи пустынь. Верховный жрец Ароксинота Ксартул нарушил закон о неприкосновенности клана, разыскав и уничтожив потаенное селение отшельников, в погоне за заветной книгой. Почти все хранители приняли мученическую смерть от пыток и голода в подземельях Ароксинотского замка, унеся тайну книги с собой в могилу. Ксартул так и не смог подойти к разгадке Священного Начала, даже после того, как ему удалось заполучить Ключ. Я, несомненно, в этом уверен, ибо мир уже давно бы рухнул, если Ксартул проник в его святая святых. Видимо, далеко недостаточно стать Властелином Ключа, необходимо еще и знать, как им воспользоваться. Теперь это твоя забота, сын неба. Ты должен быть первым, кто явит миру его древнюю тайну.
Последняя ночь в Ардезе стала для Сэнди самой долгой в жизни. Не было ни страха, ни мучительных сомнений, ничего, кроме бесконечного спокойствия, пронзившего безмолвие ночи. Впереди стояла отчетливая цель - Сэнди твердо стоял на пути, который он сам избрал, хотя Гозо справедливо считал, что тот волен решать, какой дорогой ему пойти - остаться в Ардезе, не будучи осужденным за слабость или испытать коварный мир, уже ожидавший чужого странника для того, чтобы его сожрать. Но единственное, по словам монаха, что не было в его силах, это обмануть собственную судьбу. Сэнди сидел на высокой стене города, опершись о подножие сторожевой башни, молчаливый в своем одиночестве, погрузившись в размеренный поток мыслей, заполнивших его сознание. Он пытался нарисовать свое будущее, представив возможные картины исхода предстоявшего путешествия, но в голову настойчиво приходили иные образы, несвязные, но определенно очень значимые в его жизни. Он видел свое детство, улыбавшихся родителей, устремленный к небу Бенеройт, экипаж АНГЕЛА и нежный взгляд Норы. Видения проплывали в сумраке ночи и больше напоминали фрагменты нерукотворного кино, нежели его собственную жизнь. И если бы не Нора, которая разделяла, теперь, с ним несчастье пребывать в этом странном месте, Сэнди бы, вероятно, уже считал именно так. И именно Нора, как единственное звено разорванной цепочки его жизни, заставляла Сэнди изо всех сил цепляться за хрупкие уступы рассудка, вознесенные над бездной небытия.
С первыми лучами Тороца, когда воздух был все еще пропитан звенящей прохладой ночи, Сэнди отправился в путь. И хотя Ардез уже не спал, никто не пришел проводить его в полную неизвестности дорогу - ни Кут, уже успевший стать ему другом, ни Онум, узревший в нем избранного, ни другие горожане, принявшие его как своего брата. В городе считалось, что ухолить в трудную, полную испытаний и опасностей дорогу легче в полном одиночестве, без ободряющих напутствий, сочувствующих взглядов и слез, которые способны сломить дух даже самого отважного воина.
Пересекая ворота Ардеза, Сэнди, все же обернулся, бросив прощальный взгляд на пустынные улицы города, и заметил одинокую фигуру на самой вершине смотровой башни. Это был Гозо.
3
Десять дней шел Сэнди на восход Тороца, изнемогая от жажды под его палящими лучами и замерзая ледяными ночами, останавливаясь лишь по утрам для короткого отдыха и скудной трапезы, состоявшей из тонких ломтиков сушеного мяса птиц, приправленного тертыми кореньями, горькими на вкус, но, как уже успел заметить Сэнди, хорошо восполнявшими потраченные в тяжелой дороге силы. Онум, приготовивший порошок, действительно оказался искусным мастером на разного рода снадобья, помогавшие Сэнди преодолевать невероятные трудности. Лишь достигнув Долины скорби, вымотанный дорогой и непогодой Сэнди позволил себе нормально отдохнуть, на целый день и ночь забывшись в глубоком и спокойном сне. Гозо говорил о необходимости выспаться от зари до зари и съесть всю оставшуюся пищу перед битвой с кроккой, для того, чтобы быть на день раньше от нее, так как воин во сне остается для крокки невидимым, что делает его более подготовленным к схватке. У Сэнди не было причин не верить словам того, кто однажды сумел выйти живым после встречи с демоническим деревом Нижнего мира.
Вымощенная гигантскими каменными плитами и окруженная отвесными остроконечными скалами, долина напоминала улицу исполинского города, пустынную и пугающую. В песчаных разрывая между плитами, по словам Гозо, пряталась в недрах Нижнего мира смертоносная крокка, улавливавшая своими чуткими хищными ветвями малейшие колебания песка.
Следуя наставлениям Гозо, Сэнди выбрал плиту побольше, развязал заплечный мешок и аккуратно установил на песке приспособление, состоявшее из двух, вложенных друг в друга сосудов, один из которых был наполнен мелкими камешками, которые, в свою очередь, высыпались в полый сосуд через маленькое отверстие в дне. Стук падающих камешков должен был приманить крокку на поверхность. Сэнди медленно отступил к центру своего каменного убежища, сел на пятки и, положив обнаженный меч рядом с собой, стал ждать.
Крокка появилась не сразу: она долго выжидала, словно испытывая терпение охотника, притупляя его внимание, и когда на песке появилась едва различимая зябь, Сэнди едва не принял движение за дуновение ветра. Острые, утыканные шипами, хлысты возникли из ниоткуда, молниеносно опутав приманку и унеся ее в глубины песка. Сэнди вскочил на ноги и обеими руками воткнул меч в то место, где в песке образовались небольшие воронки. Меч вошел по самую рукоять, не встретив, однако, никакого препятствия. Отступив на шаг и держа оружие наготове, Сэнди насторожился, напряженно вслушиваясь в воцарившуюся тишину. Ожидая нового удара, он едва не рухнул наземь, когда каменный монолит, на котором он стоял внезапно зашевелился и был опрокинут сокрушительным ударом из-под земли. Гигантский клубок чешуйчатых щупальцев и мелких шипов возник над расколотой твердыней, поднимаясь и разрастаясь. Сэнди упал в песок и, ошеломленный зрелищем, бездействуя, наблюдал за происходившим. Монстр, напоминавший черного с металлическим отблеском паука, распростер свои отвратительные конечности, и Сэнди с ужасом увидел нанизанный на ствол человеческий скелет. Пожелтевшие и источенные песком кости напоминали жуткое ожерелье на теле чудовища. Несчастный, по всей видимости, был когда-то атакован кроккой, на некоторое время став домом для этого порождения зла.
Сэнди нащупал меч и стал медленно отползать. Крючковатое щупальце обвило сапог и потянуло к себе. Сэнди мгновенно отсек живую ветвь и не успел вскочить на ноги, как снова был заарканен кроккой. Мощь чудовища была способна в одно мгновение раздавить человека, однако Крокка не спешила расправляться со своей жертвой, и вскоре Сэнди понял, почему. Из недр отвратительного сплетения сокращавшихся ветвей выполз похожий на пурпурно - лилового червя отросток, которым крокка и намеревалась ужалить своего противника. Ядовитый хлыст изогнулся и замер, выбирая цель. На бесчисленных шипах навернулись сверкающие искры яда. У Сэнди перехватило дыхание; ему вдруг стало так страшно, что захотелось убежать, проснуться или просто исчезнуть, лишь бы избавить себя от этого кошмара. Он уже всерьез жалел, что решился на этот безумный шаг, несоизмеримый с собственными силами. Сэнди поймал себя на мысли, что его истерзанная сущность уже практически сдалась неизбежному, превратив его в раздавленный, беспомощный комок грязи. Оставались только одно - посмотреть в глаза самой смерти, приняв ее без страха и сожаления.
Сэнди сжал рукоять меча так сильно, что хрустнули пальцы, и коротким взмахом разрубил обвившие его ступни ветви. Крокка на мгновение отпрянула, и Сэнди, неосознанно цепляясь за единственный спасительный шанс, рванулся прочь от монстра. Яркая вспышка надежды вдруг озарила мрак безысходности, затмив совершенно сбитый с толку разум. Где-то в самой глубине тела родилась такая невероятная сила, подчинившая себе каждый мускул, что одним мощным броском Сэнди преодолел песчаный провал, оказавшись на спасительной тверди каменного монолита. Направляемый одними инстинктами, Сэнди понесся к скалам, не замечая ни боли, ни усталости. Он совершенно не имел представления, продолжалось ли преследование; занятый бегством, он лишь время от времени взмахивал мечом над головой, предупреждая нападение сзади. Только добравшись до глубокой, ведущей на плато расщелины в скалах, Сэнди позволил себе остановиться, наконец, ощутив смертельную усталость. Он не достиг своей цели, но остался жив, что в настоящий момент его вполне устраивало. Внезапно, Сэнди почувствовал приступ смеха - то ли от собственной дерзости, с коей он отважился на бессмысленную схватку, то ли от позорного бегства, которым эта схватка завершилась. Он знал, что смех, в данном случае - лишь саркастическое выражение беспомощной злобы на собственную несостоятельность, на недосягаемость цели и крушение всех надежд. И не он - весь окружавший его мир смеялся над ним, сотрясаясь всем телом от новых приступов.
- Шут, - подумал Сэнди, успокаиваясь. - Провалился по самую макушку... и поделом... полез тягаться со смертью, рассчитывая победить. Глупец.
Твой единственный шанс - стать Властелином ключа от Священного начала. Только с его помощью ты сможешь одолеть Ксартула и получить посох Вездесущих. Много храбрецов дерзнуло встать на смертельно опасный путь становления Властелина ключа, но всем он стоил жизни. Всем, кроме Ксартула. Ты вправе сам решать, каким путем тебе идти.
Сэнди вздрогнул и открыл глаза. Заснуть на границе миров было равносильным тому, чтобы шагнуть в яму с ядовитыми змеями; можно выжить после падения, но встретить неминуемую смерть от ядовитых укусов.
В горной расщелине было темно и тихо, но Сэнди почувствовал нечто необычное; сама темнота, заполнившая ее временное убежище, как будто светилась бледной синевой и издавала тонкий звенящий звук. Странное ощущение заставило его обернуться. В дальнем углу узкого грота стоял монах Гозо. Он молчал, устремив свои невидящий взгляд сквозь Сэнди, окаменевшего от неожиданной встречи. Он совершенно не был похож на галлюцинацию или призрак, несмотря на его необъяснимое появление в долине Скорби. Сэнди сделал к монаху шаг, и тот протянул руку, указывая на что-то за его спиной. Сэнди медленно повернул голову, следуя указующему персту монаха, и с ужасом увидел поднимавшуюся за плечом охотничью ветвь крокки. Стараясь действовать без шума и резких движений, Сэнди осторожно расстегнул пояс и быстро сбросив куртку, замахнулся мечом. Застрявшая кривыми шипами в толстой коже пояса, ветвь продырявила заплечный мешок и копошилась в его недрах. Обрубленный конец почернел и источал густую ядовитую пену. Пожертвовав мешком, Сэнди нанес несколько мощных ударов мечом, расчленив чудовищное щупальце. Когда движение, наконец, прекратилось, Сэнди распрямился и осмотрелся, Гозо нигде не было. Видение растворилось в синеве мглы также внезапно, как появилось, и Сэнди, готовый уверовать во что угодно, был вновь подвергнут сомнению, когда перед ним возникла фигура монаха. Теперь он поманил жестом Сэнди и, к удивлению последнего, плавно вошел в каменную стену, как сквозь струящуюся завесу беззвучного водопада. Сэнди застыл на месте, не веря собственным глазам; это могло показаться каким-то бредом, если бы не выглядело столь реально. Когда каменная твердыня сомкнулась за спиной Гозо, ее неровная поверхность всколыхнулась тревожной волной и замерла, приводя все в тот порядок, к которому привык Сэнди. Еще совсем недавно он никак не мог смириться с мыслью, что самое непостижимое стечение обстоятельств уготовало ему безнадежно застрять в чужом мире, разделив собственные страдания с участью наблюдать боль любимого человека. Сэнди вдруг подумал о Норе, одинокой и беззащитной, пребывавшей теперь в самом сердце невежества, алчности и жестокости. Еще на АНГЕЛЕ, Сэнди поклялся себе в том, что, не задумываясь, отдаст свою жизнь за Неру в любое время, когда это может потребоваться. Яму уже не раз приходилось доказывать свою состоятельность, на деле отстаивая взятую на себя ответственность за жизнь Норы. И хотя Сэнди не был героем, один только образ любимой вселял в него отвагу и мужество. Изощренная в своих испытаниях жизнь неоднократно пробовала его на зуб в самых разных ситуациях, провоцируя, подчас, на безумный танец с самой смертью, но при этом, всегда оставляя великодушный шанс, за который любой из живущих отдал бы все блага мира разом. Цель, как это всегда водилось, оправдывала любые жертвы, и если для ее достижения требовалось пройти сквозь камень, то у Сэнди не было ни единой причины колебаться.
Стена, в реальности которой еще несколько мгновений невозможно было усомниться, оказалась зыбкой иллюзией, тонкой гранью между миром, состоящим из привычных образов и ощущений и абсолютно иным, неведомым и непостижимым. Рука мягко вошла в молчаливую гладь камня, не встретив ни малейшего сопротивления. У Сэнди создалось впечатление, будто его плоть слилась с тем, что несколько мгновений назад было непоколебимой гранитной толщей. Пошевелив пальцами, он обнаружил, что перестал ощущать собственную кисть, как если бы ее никогда не было. Однако, извлеченная из стены, она вновь обрела чувствительность. Повторив погружения еще несколько раз, Сэнди глубоко вдохнул и, зажмурившись, шагнул навстречу неизвестности.
Мир внезапно перестал существовать, превратившись в ничто, будто в самом его центре образовался вакуум, вобравший в себя все его величие. Потеряв свою осязаемость, он испустил свое содержимое, включая самого Сэнди, у которого не стало ни тела, ни чувств, ничего кроме обнаженного сознания и способности мыслить, единственное, что указывало на то, что Сэнди, напрочь лишенный собственного обиталища жизни, продолжал существовать в новой, совершенно необъяснимой ипостаси. Он пребывал в невесомости, ему однажды довелось пережить гиперпространственный переход, и, наконец, преодолел пространственно - временную аномалию, но нынешнее состояние вещей не имело ничего общего с тем, что он когда-либо испытывал. В вездесущей пустоте, овладевшей всем и вся, только разум оставался чем-то более или менее целостным, и именно разум сотворил истинное чудо, когда его внушение позволило находившемуся доселе в полной бесчувствии Сэнди узреть свою руку. Это была даже не рука в полном смысле, а лишь ничтожный ее фрагмент, внезапно возникший из вечного мрака в тот момент, когда он наделил ею свою мысль. Память собственного тела, надежно хранившаяся в сознании реконструировала кисть руки такой, какой он привык ее ощущать. Сэнди осенило - в мире, где его физическая сущность было чуждой, наличие, равно как и отсутствие окружающих вещей зависало только от воли разума. Он воссоздавал свое тело заново, крупица за крупицей, радуясь тому, чему в нормальном состоянии просто не придал бы ни малейшего значения. Ему удалось не только вновь наделить свое тело ощущениями, но и материализовать окружавшее его пространство, зыбкое, но довольно осязаемое.
Сэнди осмотрел себя, тщательно восполняя упущенные вниманием детали и, удовлетворившись результатом, попробовал передвигаться в сотворенном собственные мозгом пространстве. Оно оказалось не совсем устойчивым, всколыхнувшись при первом же шаге как отражение в потревоженной воде, но это было, несомненно, лучше, чем-то, что было, а вернее сказать, чего не было до этого. Чтобы сохранять хоть какое-то равновесие в иррациональном мире, приходилось буквально продумывать каждое движение, постоянно удерживая в памяти целостность созданной мозаики. Поэтому Сэнди весьма остро ощутил присутствие чьей-то воли, довлевшей над хрупкой конструкцией его миниатюрного мироздания. Это было похоже на ощущение стороннего взгляда, пристального и очень близкого. Не в силах проникнуть сквозь плотную завесу первозданной тьмы, Сэнди решил прибегнуть к помощи огня и сделал не одну попытку разжечь факел, прежде чем порожденный его отчаянными стараниями пламень зарделся на своем ложе. Но даже огненная плазма повела себя странно в этом странном мире: вместо привычных языков в ложнице факела лениво переливался клубок светящегося газа. И свет напоминал распыляемую флюорисцентную жидкость, медленно покрывавшую предметы, которых она касалась.
Сэнди вздрогнул, когда прямо перед ним возникла пара огромных сияющих глаз. Их обладатель был похож на мираж или размытое пятно свинцового оттенка, но стоило Сэнди переключить на него свое внимание, как тот постепенно начал обретать определенные формы. Перед взором Сэнди предстал внушительного роста мускулистый исполин с человеческим телом и огромной головой монстра. Это, вероятно, был тот самый эргх - Сэнди узнал его по описаниям Гозо. Ужасный демон, хозяин Нижнего мира - он хоть и напоминал отдаленно человека, но за уродливой внешностью жило нечто совершенно чужое. Но свирепого вида массивные челюсти с направленными вверх клыками и неестественно вздувшиеся гипертрофированные мышцы не выглядели столь жутко, как его чудовищный взгляд. Сэнди схватился за меч, когда вдруг ощутил, самую что ни на есть, реальную боль, пронзившую голову. То, что боль исходила из глубины страшного взгляда эргха не вызывало ни малейшего сомнения, и Сэнди отвел глаза в сторону, стараясь держать монстра в поле периферического зрения. Пронзительная боль уменьшилась, но вскоре вновь начала усиливаться, лишая его воли, и Сэнди сжал рукоять меча, заняв оборонительную позу. Силы, безо всякого сомнения были не равны, и, к ужасу, он обнаружил, что рядом с эргхом возникла из мрака еще одна пара глаз, затем еще одна и еще... Сэнди зажмурился, осознав безысходность своего положения: он вряд ли бы смог справиться и с одним эргхом, не говоря о целом сонме. В это мгновение ему всерьез захотелось прочесть какую-нибудь молитву или, опустив руки, покончить с происходящим раз и навсегда.
Хрупкий мирок, созданный разумом, начал распадаться под натиском пожирателей сознания, чье разрушительное воздействие становилось все сильнее и сильнее. Теряя контроль над мыслями, стремительно улетучивающимися через растущие бреши, он едва заметил настойчивое жжение, исходившее, казалось, из недр тела, будто не желавшее мириться с деструктивным процессом. Сэнди извлек из куртки рунный кристалл: не подававший все последнее время ни малейшей активности, он теперь излучал ослепительно яркий свет, живший, как казалось, независимо от законов кошмарного Нижнего мира. Его сверкающие грани обжигали ладонь подобно раскаленному металлу, затмевая боль в голове. Сэнди поднял кристалл высоко над головой как горящий факел. Волна мощного света взорвала первобытную тьму преисподней и заметавшиеся в ней силуэты эргхов, которым активность кристалла пришлась не по вкусу. Один за другим, они растворялись в спасительном мраке и лишь один монстр, запутавшийся в потоках энергии - изогнулся в мучительных судорогах и вспыхнул ослепительным пламенем. Нестерпимый свет становился все ярче и ярче, пока, наконец, весь мир не утонул в его сиянии.
Капля воды, гулко упавшая с отпотевшей каменной стены разбилась возле головы Сэнди. Он открыл глаза, медленно подняв тяжелые веки. Утро наполнило неровным светом полутемный грот, в котором Сэнди скрылся после столкновения с кроккой. Он лежал на том самом месте, где остановился прошлым днем. Это был сон. Только кошмарный сон, игра возбужденного воображения, изобразившего в сознании чудовищные картины Нижнего мира. С тех пор, как Сэнди ступил на путь вселенских странствий ему не раз приходилось сталкиваться с ситуациями, когда сны казались реальностью и наоборот, но этот стал, пожалуй, самым явственным. Он всегда доверял своим чувствам, полагаясь на рациональное объяснение природы странных явлений, хотя экстраординарное нередко брало верх над здравым смыслом. Сэнди отпрянул, когда, повернув голову, прямо перед собой увидел выпученные мутные глаза эргха. Оказавшись на ногах, он подобрал с земли меч и, упершись спиной в стену, направил острое лезвие в сторону монстра, эргх не шевелился, и когда, оправившись от шока, Сэнди сделал несколько неуверенных шагов в его сторону, он смог разглядеть в полумраке лежавшую на камнях отрубленную голову демонического существа.
4
Собираясь в обратный путь, Сэнди много размышлял о том, насколько действительно значимы были его устремления на призрачном пути к цели, которую он практически не осознавал. Он сделал еще один шаг по указанной судьбой дороге, во сне, не сходя с места преодолев опасности, стоившие многим смельчакам жизни. Ставки, теперь, были высоки: он все-таки стал Властелином ключа от замка, чье существование овеяно такой тайной, что запросто сошло бы за легенду. Монах Гозо говорил о том, что у Сэнди был особый дар на такого рода авантюры. Вероятно, слепой старец был очень проницательным, узрев в чужаке некое предназначение, но он что-то определенно скрывал, когда дело касалось роли Сэнди в интригах и борьбе, бушевавших в этом примитивном мире. Что он имел в виду, когда говорил, что знает о Сэнди больше, чем тот склонен считать. Возможно, его знания гораздо обширнее границ мира, в котором он жил, и поэтому, догадываясь о неких скрытых реалиях, он возлагал такие большие надежды на его, Сэнди, появление. Возможно, он предполагал использовать его знания, кои он называл качествами, которых нет ни у одного жителя этого мира, в качестве путеводной звезды на пути к счастливому будущему народа империи Семи пустынь, как смышленую рыбку, которая в поисках выхода в лабиринте рыбацкой сети сможет указать путь к спасению для безнадежно запутавшейся стаи глупой рыбешки.
Перстень Властелина, изготовленный согласно описаниям Гозо, в полной готовности, покоился на руке Сэнди. Наживленный на шип крокки глаз эргха сильно уменьшился в размерах и стал похож на мутный опал, внутри которого неторопливо блуждала некая энергия, то и дело вспыхивая тусклыми искрами таинственного огня. Сэнди понятия не имел, как работает ключ, но, веря словам Гозо, надеялся, что безделица, ради которой он отправился на смерть, в конечном итоге сослужит ему добрую службу. Наблюдая бесконечными холодными ночами за творением снов, надетом на его безымянный палец, Сэнди пытался представить себя могущественным магом, покорителем Верхнего и Нижнего миров, но чем больше он погружался в свои бесплотные фантазии, тем более ничтожным он себя ощущал. Навлекший на себя гнев обитателей Нижнего мира и ставший неизменной мишенью кровожадной крокки, он боялся засыпать ночью, опасаясь быть застигнутым монстрами, у которых он был теперь как на ладони. Затерявшийся в бездонной утробе времени и гонимый жестоким роком, Сэнди чувствовал, что шаг за шагом все глубже увязает в собственной беспомощности, стараясь разобраться в непостижимых хитросплетениях судьбы.
Ардез встретил Сэнди пустыми глазницами, черневшими в холодных неприступных стенах. Город, казалось, вымер. Приближаясь под покровом ночи к городским воротам, он не увидел ни одного огня в смотровых башнях, сами ворота оказались незапертыми. Сэнди долго не решался подойти к стенам Ардеза, опасаясь угодить в западню, которая, возможна, поджидала его за воротами. Он ждал, спрятавшись за каменным уступом даже не подозревая, что его уже давно заметили изнутри. За воротами забрезжил неяркий свет, и наружу вышел человек с масляным фонарем, который позвал его по имени. Сэнди с трудом узнал в темной фигуре Онума: облаченный в бурый балахон, он напоминал огромный сбитый клок шерсти.
Они шли по пустынным улочкам поднебесного города, сопровождаемые гулким эхом шагов. Онум хранил свойственное ему молчание, освещая дорогу сильно коптившим светильником.
- Куда подевались все горожане? - спросил Сэнди, шагая вслед за Онумом по пустынным каменным мостовым. - Не похоже, чтобы все поголовно спали.
- Гозо ждет тебя.
Тесная часовня, вырубленная в толще высокой скалы и насквозь пропитанная затхлым запахом тлеющего мха, встретила Сэнди настороженной тишиной. Онум оставил Сэнди в дверях, повесив светильник на вбитый глубоко в стену крюк. Слабый свет дрожащего пламени выхватил из темноты силуэт монаха, сидевшего спиной к выходу из часовни. Заслышав появление Сэнди, он, однако, остался неподвижен.
- Я верил в твое возвращение, - сказал он медленно, будто обдумывая каждое слово. Сейчас он не был похож на прежнего Гозо, исполненного невероятной силы и неизменного спокойствия.
- Я принес перстень.
- Знаю. Твой путь уже давно написан на скрижалях судьбы, и у меня не было причин сомневаться в том, что ты вернешься повелителем двух миров. Путь становления - привычная дорога для таких, как ты.
- ???
Гозо медленно встал, опираясь на колено и тяжело дыша. Сэнди показалось, что монах старался скрыть боль, которую он испытывал вставая.
- Ты постоянно стараешься убежать от жизненного равновесия, цепляясь за иллюзии и, воображая, что они и являются истинным счастьем, так необходимым в твоей жизни. Ты неуклюж в ситуациях, которых не понимаешь и поэтому часто оступаешься, попадая в разные переделки, более или менее серьезные. Но твои устремления беспорядочны, а поступки непредсказуемы и потому тебе всегда удавалось оставаться невредимым.
- Окажи же милость и поведай мне мою судьбу.
Шрам рта на суровом лице монаха прочертил мягкую улыбку.
- Я могу поступить так, но не думаю, что тебе это сможет поставить удовлетворение. Практически каждый человек склонен наивно полагать, что течение жизни и ее конец целиком зависят от его собственных волевых деяний, и когда он, наконец, понимает напрасность всех своих стараний, и что его путь изначально предопределен он, как правило, теряет всякий смысл жизни, заранее познав ее исход.
Сэнди промолчал, мысленно согласившись с мудрецом, знавшим, ответ на любой, даже еще не родившийся вопрос. В действительности, знание, зачастую, не делало человека более счастливым, ведь любое искание - порождение неудовлетворенности в имеющемся положении вещей и стремления заполнить вакуум, который в ней образовался. Измученный бесплотными поисками выхода из плена похожей на кошмар действительности, Сэнди жаждал избавления от собственной беспомощности, к тому же обремененной ответственностью за жизнь близкого человека, хотя и ощущал недвусмысленный протест внутри себя, протест против сиюминутной развязки его жизненной борьбы, которая вполне могла статься не в его пользу. Он не раз торопил события и успел на собственном опыте познать всю пагубность чрезмерного рвения, не приносившего ничего, кроме потерь.
- Научи меня пользоваться ключом, - произнес Сэнди, когда Гозо приблизился и обнял его за плечи, выражая удовольствие от не обманувших его ожиданий.
- Думаю, теперь - самое время, мой друг.
Рассвет застал их сидевшими друг против друга возле угасающего пламени очага. Они провели всю ночь в беседах, и хотя Гозо больше говорил, а Сэнди, в основном, его слушал, оба одинаково не испытывали усталости.
Выяснилось, что Ксартулу удалось разыскать пристанище свободолюбивых людей, и Ардез подвергся жестокой осаде пустынными воинами - союзниками Верховного жреца, которые славились особо изощренной жестокостью, коварством и завидным боевым мастерством. И не неприступные стены города позволили осаждаемым избежать страшного финала - дух свободы, чтобы сохранить которую защитники были готовы заплатить любую цену. Много горожан погибло, ожесточенно обороняя Ардез от неистовых ударов врага. Они были готовы умереть все до единого, и когда сражение окончилось, земля по обе стороны стен была устлана телами. Ни один из нападавших не покинул поле битвы; все они погибли под стенами поднебесного города с единственной фразой на устах - Победи или умри! Таков жестокий закон жестокого племени пустынных воинов. Не желая более искушать судьбу, Гозо собрал оставшихся в живых жителей Ардеза и повелел покинуть город для поиска нового убежища. Он оставил только самых искусных воинов, которых возглавлял Кут, дожидаясь возвращения Сэнди, который, как он полагал, поведет их к новой жизни. Вооружившись чудо - оружием пустынных воинов, отряд в полторы сотни горожан был готов выступить в любое время. Гозо дал оружие пустынников Сэнди, который после осмотра пришел к выводу, что воинствующее племя владело просто фантастической для их примитивного мира технологией; напоминавшее небольшую сковороду с длинной ручкой, оружие пустынников состояло из барабана с несколькими подвижными дисками из незнакомого сплава внутри. Полая, обвитая металлической полосой наподобие спирали трубка крепилась к барабану на устройство, напоминавшее миниатюрную корону с загнутыми внутрь зубцами. При вращении дисков посредством встроенных ручек внутри барабана возникало статическое напряжение, которое накапливалось в короне, и когда ее зубцы замыкались на встроенный в основание трубки стержень, мощный электрический разряд с огромной скоростью вылетал наружу, направляемый электромагнитным полем обвивавшей трубку спирали. По виду заряд напоминал рукотворную шаровую молнию, которая была способна, наносить серьезные повреждения, в первую очередь живой силе. Адская машина пустынников действительно впечатляла, особенно если учесть тот факт, что Сэнди никогда не видел ничего подобного. Было трудно представить, как Гозо собирался достичь своей цели имея такого грозного противника.
С первыми лучами Тороца в доме Гозо появился Кут. Он довольно сухо поприветствовал Сэнди, измученный, но не надломленный недавней битвой с пустынными воинами. Кут сообщил о готовности выступить в поход и после этого вопросительно посмотрел на Сэнди.
- Ты готов пойти с нами прямо сейчас, - спросил Гозо, - ты преодолел нелегкий путь и должно быть очень устал.
- В моем мире говорят, что отдых ждет нас только после смерти.
- Мудрое высказывание, - улыбнулся Гозо, - но путь до запретных гор неблизкий и труден, и, если ты считаешь, что тебе необходим отдых, мы готовы подождать несколько дней.
- Я готов. Но сначала я должен попасть в Ароксинот. У меня осталось незавершенным одно дело. Личное.
Гозо выдержал долгую паузу и, положив руку на плечо Сэнди, улыбнулся.
- Это твой путь и только тебе решать, как его пройти. Я дам тебе дюжину крепких воинов и лучших скакунов, чтобы ты смог быстро добраться до Ароксинота.
- Спасибо, но я пойду один. Это дело касается только меня.
- Ты для нас - единственная надежда, и теперь все, что касается тебя, касается и всех нас.
- Я обещаю, что примкну к вам сразу после того, как закончу свое дело.
- Я знаю. Поэтому я не могу рисковать. Мое чутье подсказывает мне, что и Ксартулу известно о твоих планах, и он, вероятнее всего приготовил встречу. Если ты пойдешь один, то будешь очень уязвимой мишенью. К тому же ты не знаешь Ароксинот так хорошо, как его знают мои люди.
Сэнди на мгновение закрыл глаза, и за это короткое мгновение перед ним пронеслось множество воспоминаний о злоключениях, пережитых наедине с самим собой, когда рядом не было никого, способного разделить с ним смертельную опасность, помощью или советом, в которых Сэнди, без сомнения, нуждался, даже тогда, когда попросту боялся в этом признаться. И вполне вероятным было то, что если бы тогда ему удалось воспользоваться чьей-то поддержкой, вся его жизнь могла сложиться совершенно иначе. Тем более, отказываться от реальной помощи, когда ее предлагают.
Сэнди улыбнулся и молча кивнул, не заботясь о том, понял ли его Гозо, его немой ответ.
5
От заката до рассвета мчался небольшой отряд всадников через каменистую пустыню, подгоняемый горячим дыханием ветров, и даже ледяной мрак ночи не мог остудить пыл этой безумной гонки. Сэнди спешил, чувствуя опасность промедления; с того времени, как его палец стал украшать перстень властелина, Сэнди стали посещать необъяснимые видения, будто внутри поселился некто весьма проницательный и осведомленный, своего рода проводник на пути непознанного. Предчувствия, порожденные его новым незримым спутником, оказались настолько отчетливыми, что Сэнди принимал их практически без всякого сопротивления. Он спешил, подгоняемый самой судьбой, будто стремился обогнать собственные тревожные мысли, атакующие его голову. Даже крепкие кони и выносливые воины не выдерживали сумасшедшего темпа, то и дело, давая сбои. Дважды кони падали под своими всадниками, изведенные изнурительными переходами, а однажды ночью, Сэнди слышал, как его люди вполголоса неодобрительно выражались в его адрес. Все держалось практически на волоске: люди, животные и сам авторитет Сэнди, который грозил взорваться в любое время, но несмотря ни на что Сэнди спешил, не зная ни устали, ни страха.
Было далеко за полночь, когда отряд остановился на последний ночлег перед скалистой грядой, разделявшей их от Ароксинота. Город был так близко, что из-за камней доносились его запахи. Сэнди распорядился не разводить костров, а ограничиться циновками и теплыми одеялами, из опасения быть замеченными из города. Накормив коней и зарядив оружие пустынников, воины отправились спать, выставив дозорных возле дороги в Ароксинот.
Сэнди не мог заснуть, блуждая взглядом по исколотому бесчисленными звездами небу. Возможно, где-то далеко среди сверкавшей россыпи светился теплом и покоем его дом - реальный и такой недосягаемый. Дом, от которого он когда-то бежал без оглядки, стал теперь его единственной мечтой. Еще несколько лет назад он ни мог даже представить, что будет взирать на собственный мир с неведомой планеты по другую сторону реальности. И хотя звездная ночь в стране без названия казалась такой нелепой и нелогичной, Сэнди не имел ни малейшего представления, как справиться с этим наваждением.
Тонкая тишина ночи была настолько прозрачной, что Сэнди мог слышать, как легкий ветер копошился в песке возле его головы. Внезапный шум взорвал ночную идиллию, и хотя на деле он, скорее всего, был не громче жучиной возни, Сэнди насторожился. Подумав, что это могли быть возвращавшиеся дозорные, он тут же опроверг собственную догадку, когда услышал задавленный вскрик одного из них.
Темнота внезапно ожила, наполнившись невидимой смертью. Нападение было столь молниеносным, что ни один из воинов не успел оказать сопротивления. Тени нападавших возникали повсюду, сея панику среди застигнутых врасплох полусонных мужчин. Едва успев подняться на руках, Сэнди надеялся дотянуться до оружия, когда почувствовал за ухом холодное острие стрелы или копья. Сэнди медленно поднялся, повинуясь беззвучному приказу давившего на него оружия. Он вновь потерпел поражение, и на сей раз возле самой цели, и от одной этой мысли он почувствовал себя настолько отвратительно, что земля у него под ногами заходила ходуном. Кровь пульсировала в висках так громко, что ему показалось, будто ее стук было слышно извне. Он сжал кулак и почувствовал, как отозвался легким волнением перстень Властелина на его безымянном пальце. Мощь Нижнего мира была готова выплеснуться на врагов по велению его властителя. Сила, зажатая в его кулаке, была способна содрогнуть целый мир, и Сэнди ужаснулся, поймав себя на мысли, что готов повергнуть его в хаос разрушения за то, что он стал препятствием на его пути.
Невдалеке заржал конь, и Сэнди, отшатнувшись от державшего его на прицеле врага, вытянул руку с перстнем и, что есть силы, сжал кулак. Пространство впереди него всколыхнулось подобно раскаленному воздуху и метнуло невидимого соперника в непроглядную тьму, а Сэнди ясно услышал хруст ломавшихся костей. Он пригнулся, уловив свист стрелы и бросился к коню, но в следующее мгновение был сбит с ног и вновь повергнут на землю. Над головой звонко пропела тугая тетива лука, Сэнди зажмурился...
- Не трогайте его, - услышал он знакомый женский голос.
Ему позволили подняться. Сэнди потер онемевшее запястье, наблюдая за тем, как зажигаются факела. В густом мраке стали проявляться силуэты людей, которых оказалось чуть больше десятка. Все они были с ног до головы в черном, даже лица скрывала черная ткань. Ночью с такой маскировкой они становились настоящими невидимками, что и позволило им поставить в тупик даже опытных воинов.
- Эти люди - не враги, - снова прозвучал голос.
Из темноты возникла фигура человека с тяжелым арбалетом на плече. Из отброшенного назад капюшона высыпались слегка спутанные волны волос, и Сэнди почти сразу узнал молодую и отважную воительницу. В памяти пронеслись эпизоды встречи с Талиссой, ставшей частью его судьбы, проводником на тернистой дороге запутанной жизни. И хотя их встреча была скоротечной, Сэнди считал себя обязанным ей; она спасла его в незнакомой и опасной пустыне, убив кровожадного монстра - тшера и сберегла от встречи с пустынными воинами, она дала ему первый толчок, вселив уверенность в необходимости пуститься в долгое странствие, она зарядила его волю бескомпромиссной устремленностью, очертив границы доселе туманной цели, она раздула пламя в его замерзшей и опустошенной памяти.
Талисса склонила голову на бок и широко улыбнулась навстречу Сэнди. Она обладала такой безграничной искренностью и прямотой, которые были свойственны только по-настоящему смелым и сильным людям.
- Здравствуй, Дезаль, - она простерла к нему свободную руку. - рада тебя снова видеть. Вижу, ты кое в чем преуспел.
- Я нашел свое имя и обрел память.
- А еще приобрел друзей и стал Властелином Ключа. Совсем неплохо для упавшего с неба.
Талисса рассмеялась и, бросив арбалет, крепко обняла Сэнди. Она была весьма проницательной и, заметив в нем сдержанность, ограничилась дружеским поцелуем, хотя Сэнди ощутил на своей щеке легкую дрожь ее губ.
- Как мне теперь тебя называть? - спросила она, отстранившись.
- Сэнди.
Ночь казалась бесконечно долгой. Лагерь немногочисленного отряда, который возглавляла Талисса, расположился всего в каких-то ста шагах от того места, где остановился Сэнди, в глухом гроте под огромными каменными глыбами, Пламя костра, невидимого снаружи, разливало тепло и свет под грубыми сводами, делая незатейливое пристанище уютным. Сэнди уже успел привыкнуть к минимальному комфорту, не раз находив убежище в пещерах, скальных расщелинах и просто под открытым небом и потому лагерь в гроте показался ему совсем по-домашнему удобным.
Они проговорили всю ночь, сидя друг против друга возле мерцающего огня. Талисса слушала не изобиловавший подробностями рассказ Сэнди с неподдельным любопытством, хотя на деле он больше напоминал ответы на многочисленные ее вопросы.
- Я не раз слышала об Ардезе, - говорила она, глядя на непостижимый танец пламени, - но не встречала ни одного человека, кто сам бывал в поднебесном городе. Ты, должно быть, очень удачлив, раз прошел такой трудный путь и сумел остаться живым.
Талисса говорила медленно и вкрадчиво, но ее речи, напоминавшие полноводную реку, лились непрерывным потоком, будто она желала утолить жажду общения после бесконечно долгого молчания. Сэнди слушал и размышлял о странности обстоятельств, которые свели его и странствующую воительницу возле самого Ароксинота, подозревая их неслучайный характер. И если причины его возвращения были очевидны, то у Талиссы, никогда не приближавшейся к проклятому городу, должны были быть достаточно веские основания. Он просто посмотрел в ее глаза, вызвав продолжительную паузу в монологе Талиссы, когда она, прочитав его немой вопрос, устремила свой взор в забрезжившие сквозь каменные глыбы рассвет.
- Ты пришел в Ароксинот не в самое лучшее его время. На город снизошла сама Смерть, и теперь его улицы и площади напоминают большое кладбище. Ксартулу удалось выследить целительницу по имени Рида, и его шпионы схватили ее, когда она отправилась на поиски какого-то человека. Народ любил эту безгранично добрую волшебницу, поэтому в городе тут же вспыхнуло восстание. Горожане разбили городскую стражу, попытавшуюся выступить против народного гнева. Двенадцать дней и ночей повстанцы осаждали неприступные стены Ароксинотского замка, в глубине которого укрылся беспощадный тиран. И казалось, что кровавому царствованию наступил конец, когда Ксартул, прибегнув к своей темной магии, призвал на помощь пустынных воинов. Полчища всадников зла ворвались в город, сметая все на своем пути, подобно каменному потоку. Искусные воины, они буквально утопили Ароксинот в крови горожан, не щадя ни стар, ни млад. Вся армия повстанцев была разбита за одну скоротечную и неописуемо жесткую атаку. Когда все закончилось, пустынники разграбили город и убрались прочь, разбив свой лагерь на близлежащем плато. Разоренный Ароксинот горел несколько дней. Смрад и запах горящего человеческого мяса распространился на три полета стрелы, черный дым затмил Тороц.
Талисса замолчала. Она, вероятнее всего, не была участником или свидетелем трагической битвы и это досадное для воительницы обстоятельство доставляло ей болезненные переживания. Она закрыла глаза, водрузив голову на сжатые кулаки, и Сэнди увидел, как побелели костяшки ее пальцев. Ее красивое и слишком суровое для женщины лицо было красноречивее любых, самых пламенных слов.
- Сэнди же, напротив, перестал что-либо ощущать, как если бы его подвергли полной анестезии. Нора! Как ты мог допустить то, что случилось. Как ты мог оставить ее одну, беззащитную, в самом логове кровожадного зверя. Сэнди увидел лицо Норы. Как ты мог!? Она смотрела на него своим привычно спокойным, напрочь лишенным обиды взглядом, тем взглядом, который так обезоруживал Сэнди в прежние времена. Доверчивая и добрая, она не была создана для борьбы за выживание в жестоком мире, подобно нежнейшему цветку, красивому и беззащитному перед не знающей компромиссов стихией. Не оставляй меня одну! Ее глаза блестели, источая немую мольбу о защите в предчувствии беды. Я погибну без тебя.
Едкая слеза скатилась по сердцу, вытравив глубокий шрам. Лицо любимой растаяло подобно ледяной паутине в жарких лучах дня. Сэнди судорожно вздохнул, ощутив жар, наполнивший легкие. Как ты мог!?
Сэнди вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал на своем плече ладонь Талиссы. Он обнаружил себя стоявшим на пороге грота, лицезрея сквозь утреннюю дымку занимавшийся рассвет. С того времени, как Сэнди водрузил на свой палец ключ от иной реальности, собственная периодически стала давать сбои, коверкая привычное течение времени и, выдергивая из памяти целые эпизоды, словно его жизнь жил кто-то еще, наделенный собственной памятью и разумом. Его постоянно точило навязчивое желание избавиться от невидимого паразита, присосавшегося к его телу и пожиравшего его разум, и только стойкое убеждение в том, что муки ничтожны в сравнении с величием поставленной цели, не давало ему отказаться от борьбы.
Он повернулся к Талиссе. - Я должен идти в Ароксинот... сейчас.
Не проронив ни единого слова, она оставила его, сев на плоский камень снаружи пещеры, погрузилась в глубокое раздумье. Сэнди выдержал паузу, хотя вовсе не ждал от нее ответа, и начал собираться в дорогу. Он вдруг ощутил такое необъятное безразличие... не от отчужденности или бессилия, а от отчаяния, которое охватило его как ребенка, заблудившегося в темном непроходимом лесу. Ему не было страшно, его совершенно не беспокоили сомнения, только безразличие и тоска витали в холодной пустоте его душевного космоса. Сэнди вспомнил, что такое состояние называют абсолютной готовностью, в нем пребывают умирающие, загнанные в угол или истинные герои на пороге своих славных свершений. Сэнди саркастически улыбнулся, мысленно подчеркнув последнее.
- Я уже не помню тот день, когда, надев доспехи и, взяв в руки оружие, я стала воином, но, поверь, я никогда не переставала быть женщиной и мне совсем нетрудно было догадаться, что твоя связь с Ридой и есть причина твоих устремлений. Любовь и счастье требуют большую цену, подчас чересчур большую, но я завидую тебе, раз ты готов на все, ради своей любви, ведь ты по-настоящему счастлив, хотя даже не догадываешься об этом. И ради этого стоит жить, а если понадобится, то и умереть.
Она улыбнулась и рывком затянула ремень, к которому крепился изящный двуручный меч.
- Наших сил, конечно, недостаточно для визита в Ароксинот, не говоря уже о вызволении Риды из подземелий замка, но я готова пойти с тобой и, думаю, что и остальные согласятся со мной.
- Монах Гозо сказал мне как-то: Это твоя судьба и только тебе выбирать свой путь. Он считает, будто все, что бы я ни делал, ведет, так или иначе, по единственному, заранее рассчитанному пути, но мой собственный опыт, до сих пор, доказывал мне только обратное. Мне кажется, что если и есть такой путь, тот, кто его проложил, забыл занести на карту. Я то и дело попадаю в разного рола неприятности, принося одни несчастья всем, кого в них втравливал.
- Несчастье - удел большинства живущих под лучезарным Тороцом. Оно клеймит человека с самого его рождения и постоянно сопровождает всю жизнь. Одним несчастьем меньше, одним больше… какая разница.
- Но это, отнюдь, не причина поиска безвременной смерти.
- Я бы считала себя самой счастливой, если бы могла пройти дорогой, способной перевернуть жизнь, пусть даже если на другом конце меня бы ждала смерть.
В глубине грота заворочался спящий. Талисса подбросила в угасающий костер несколько небольших скрюченных веток.
- Ты не находишь места, стараясь найти и вернуть нечто утраченное. Ты сторонишься других людей, считая свои проблемы недоступными для понимания, но лишения этих людей, она указала на спящих, не идут ни в какое сравнение с твоими. Они по-настоящему несчастны, потеряв своих близких и кров, не имея иного пути, как нести этот груз всю оставшуюся жизнь.
Сэнди поправил лямку заплечного мешка и, бросив короткий взгляд на Талиссу, опустил голову, не зная, чем ей ответить.
- В тебе есть что-то такое, - продолжала она, - что отличает тебя от всех остальных, что-то светлое и неуловимое, будто ты и в самом деле жил на небесах. Если бы в тебе не было столько человеческого, я бы и вправду поверила, что ты прилетел как птица и что твои дом - маленькая, тусклая звездочка, которую видно только ночью. Я не знаю, откуда ты пришел, но иногда мне кажется, что я готова признать в тебе бога. У тебя странная речь, временами просто непонятная. Ты не отличаешься большой силой, по крайней мере, так кажется внешне, но тебе удалось вынести ужасы Земли без возврата и пройти путь становления Властелина Ключа. Тебя окружают странные вещи и сопровождают странные события. И так считаю не только я.
Сэнди погладил рукоять меча, покрытую богатой резьбой, и вложил его в ножны. Улыбка скользнула по его губам от внезапно посетившей идеи.
- Если ты действительно собираешься мне помочь, я буду очень признателен тебе. Мы отправимся в Ароксинот вдвоем, только ты и я. Нам понадобится по паре самых быстрых и выносливых коней на каждого, потому что мы собираемся сделать небольшой крюк. Если ты согласна, просто скажи "да"... Я многого не могу тебе объяснить, по крайней мере пока, поэтому, чем меньше будет вопросов, тем лучше.
Сэнди посмотрел в глаза Талиссы. Вместо ответа последовал короткий кивок головы.
6
Кровавое зарево заходящего Тороца запорошило глубоким багрянцем уставшую от дневного зноя обнаженную землю и взбитую тяжелыми копытами пыль, которая неторопливо укрывала потрескавшуюся кожу пустыни. Напуганный тревожным шумом мираж с трепетом умчался вслед медленно уходящему за размытый горизонт светилу. А сзади, крадучись, подбиралась ночь, ощупывая свой путь длинными как щупальца тенями. Она слепо следовала за тающим светом, как и подобает всякой тени. Она властно и невозмутимо надвигалась, чтобы наполнить мир мраком и затем снова уйти, подгоняемая стремительной мощью света, с которым она с давних пор поделила половину времени.
Два всадника остановились на краю похожего на громадный мельничный жернов плато. Их взору открылась освещенная закатом и простиравшаяся до самого горизонта пустынная равнина, на первый взгляд ровная, но на деле сгорбленная пологими холмами и изрезанная вдоль и поперек глубокими извилистыми каньонами.
- Пустоши, - сказала Талисса, мыслями унесясь в полет над мертвыми каменными просторами.
Это было первое слово, произнесенное за три с небольшим дня. Талисса оказалась опытным проводником, указав наиболее короткий путь, который они преодолели бок о бок в полном молчании, наедине с собственными мыслями. Они скакали день и ночь, ограничив истязание лошадей и своих тел лишь короткими остановками для молчаливой трапезы и непродолжительным забытьем. Пару лошадей пришлось отпустить, и, обезумевшие от изнурительного бега, они встали, ошеломленные внезапной свободой и не двигались, пока их силуэты не скрылись за горизонтом.
До наступления темноты Сэнди был занят тем, что исследовал окрестности, пока, наконец, не обнаружил самое высокое и в то же время удобное для ночлега место на плато, устроив на нем смотровую площадку. Уступ был плоский и довольно гладкий, к тому же имевший небольшое возвышение наподобие стула, на котором было сравнительно удобно сидеть. Устроив свой наблюдательный пункт, Сэнди спустился к Талиссе, которая занималась лошадьми.
- Может теперь, ты поведаешь мне цель нашего приезда в это забытое место? - спросила она, привязывая коня к торчавшему как палец камню.
- Старик говорил, что подобрал меня здесь, и что я "пришел" оттуда. - Он указал в сторону пустошей. - Когда ты упоминала о моей "пугающей странности" я подумал, что стоит попробовать отыскать место, где я ... упал, потому что там должна быть и машина, на которой я имел несчастье прилететь в этот мир. Если она цела, то я, наконец, смогу покончить с этим кошмаром раз и навсегда, если нет... я, по крайней мере, смогу взять свое оружие и какие-нибудь приспособления, которые помогут мне мириться с этой абсурдной действительностью.
Талисса задумчиво посмотрела в сгущавшуюся темноту и затем перевела взгляд на Сэнди.
- Пустоши простираются на многие полеты стрелы. Как ты надеешься найти свою машину?
- По моим подсчетам, это должно быть где-то недалеко. Если я потерял память, значит, падение было достаточно жестким, и в таком состоянии я бы вряд ли был способен преодолеть значительное расстояние. Поэтому, вполне вероятно, что я смогу обнаружить машину, даже не сходя с места.
Талисса вопросительно наморщила лоб.
- Видишь ли... на машине есть такой огонь… он называется аварийный световой маяк. Он загорается на машине после аварии, его свет довольно яркий и может длиться многие циклы.
- Как звезда?
Сэнди улыбнулся и кивнул. Он понимал, что реальный шанс обнаружить истребитель был ничтожен, но он не мог позволить себе такую роскошь, чтобы не воспользоваться и им.
Безоблачная ночь раскинула над плато свою черную вуаль, не скупясь на тьму, и только множество звезд, рассыпанных по небосклону мешали сосредоточиться на объекте наблюдения. Ночь была невероятно тиха, и лишь редкое всхрапывание лошадей нарушало первобытное молчание спящего мира. Сэнди отправил Талиссу отдыхать, а сам, до рези в глазах, буквально вспахивал чернеющие пустоши взглядом.
Его начало клонить в сон от монотонного созерцания темноты и усталости, когда Сэнди показалось, будто он увидел слабую вспышку метрах в трехстах от края плато. Холодок пробежал по спине, разогнав сонливость. Он впился взглядом в то место, откуда, как ему показалось, возник свет. Некоторое время не было ничего, только кромешная тьма, и Сэнди уже было решил, что потерял едва найденную точку, как вновь заметил огонек, блеснувший в ночи. Опасаясь потерять координаты, он воткнул в щель между камнями меч и тщательно вымерил вектор, чтобы утром восстановить местоположение истребителя на местности. От волнения гулко забилось сердце и напрочь потерявший охоту ко сну, Сэнди просидел до самого утра, наслаждаясь счетом вспышек маяка и ударов своего сердца, которые, как ему показалось, вторили друг другу.
Едва дождавшись рассвета, когда Сэнди уже точно определил местонахождение своего корабля, он нетерпеливо растолкал спящую Талиссу, торопливо седлая коня, и вскоре оба уже спускались по крутым уступам плато.
Расстояние, отделявшее их от долгожданной цели было преодолено за час с небольшим, и когда скакавшая впереди Талисса поднялась на очередной холм, что-то заставило ее осалить разгоряченного коня. Скакун Сэнди споткнулся, и наездник едва удержался в седле. Талисса ничего не заметила, ошеломленно глядя на нечто, находившееся под холмом, Сэнди пришпорил коня и сделал последний рывок к вершине, поравнявшись с девушкой.
На дне каменистой лощины, зарывшись носом в почву, лежал его истребитель - грозный боевой корабль с борта. "Ангела Х". Даже теперь, неподвижный и припудренный слоем рыжей пыли, он продолжал вкушать трепет и уважение. Совершая аварийную посадку, он оставил длинную и глубокую борозду и замер всего в нескольких метрах от груды острых камней, пожертвовав обшивкой ради спасения своего пилота.
Сэнди дернул поводья и спустился с холма. Талисса не сразу решилась последовать за ним: некоторое время она беспокойно крутилась, сдерживая нетерпеливое животное, опасливо рассматривая непонятную машину.
Истребитель встретил его холодным молчанием. Вопреки тревожным ожиданиям он не был серьезно поврежден, если не брать в расчет колпак кокпита, точнее его отсутствие. Вероятно, он рассыпался при ударе, чрезмерно перегретый в плотных слоях атмосферы. Надо признаться, что это обстоятельство рушило все надежды, так как о выходе за пределы атмосферы можно было забыть. Оставалось уповать только на то, что при условии исправности остальных агрегатов ему удастся хотя бы подняться в воздух.
Сэнди неторопливо обошел машину, осматривая ее внешние узлы: в целом, корпус оказался в довольно сносном состоянии, закрылки и руль хвоста не пострадали, плотно закрытые дюзы указывали на сохранность двигателя. Единственное, что вызывало у него озабоченность было не выпущенное шасси, из-за которого могло оказаться покалеченным днище корабля.
Он занес ногу, чтобы взобраться в кабину, как внезапно остановился, заметив сквозь толстый слой пыли темневшие буквы. Смахнув пыль ладонью, Сэнди прочел: АНГЕЛ Х. Нахлынувшие из ниоткуда воспоминания увлекли его в круговорот чувств, вызвав головокружение и заставив закрыть глаза. Впервые за столь долгое время он почувствовал себя дома, прикоснувшись к чему-то близкому и теплому, островку своей настоящей жизни среди нелепого и навязчивого океана чужого мира. Среди безумного буйства хаоса из самых глубин памяти журчащим ручьем полилась прохлада невообразимо прекрасной музыки, сплетенной из сверкания звездной пыли, среди которой звучали знакомые голоса и возникали образы близких людей. Исход музыки прекратился также внезапно, как и возник, и, вознесясь над бренным миром разом обрушилась, разорвав прочные путы безысходности и породив силу, способную в клочья разнести незыблемое господство примитивного бытия. Абсолютная готовность теперь была вооружена решимостью и пылающей яростью, перед которыми блекли и магия и самые зловещие параллельные миры. Страхи и сом нения потеряли всякий смысл, все преграды стали незримыми, растворившись в разрушительном потоке стремящейся к цели воли. Сэнди положил руки на приборную панель, подобно пианисту - виртуозу, собиравшемуся исполнить свой шедевр. Сенсорные индикаторы отозвались слабым свечением - в истребителе все еще теплилась жизнь. Это был хороший знак, и Сэнди довольно улыбнулся, решив проверить показания телеметрии. Приятные сюрпризы последовали один за другим: оба генератора, к счастью, были практически исправны, и их энергии было вполне достаточно, чтобы разогнать маршевый двигатель до половины мощности, но о применении гиперпривода и силового пола не могло быть и речи. Но в данной ситуации это не имело никакого значения. Из всего бортового вооружения, оставшегося дееспособным, оказалась только подвесная протонная пушка с двумя третями зарядов. Зато пара ручных плазмеров, закрепленных в оружейной нише кабины были в полном порядке и готовы к применению. Теперь никакой воин и никакая магия были ему не препятствием. А вот с навигационным компьютером оказались проблемы: при видимом отсутствии неисправностей, он напрочь отказывался как выполнять свои функции, так и выдать архивные данные. Вероятно, он вышел из строя в результате того злополучного паранормального перехода, который и стал причиной всех его несчастий.
Так или иначе, но Сэнди, теперь, абсолютно точно знал, что отправится в обратный путь по воздуху. Пришлось использовать лошадей, чтобы вызволить машину из каменного плена, и Талисса, все еще испытывавшая опасение перед истребителем, отказалась помогать Сэнди, держась на почтительном расстоянии.
Когда все приготовления были завершены, Сэнди занял место в кресле пилота и, надев интерактивную полумаску, включил зажигание. Неторопливо, словно нехотя, зажужжали серводвигатели, приводя маневровые сопла в стартовое положение. Корпус мелко завибрировал, когда энергия полилась из генераторов в камеры двигателей, которые, вступая в единоборство с гравитацией, медленно оторвали тяжелое и затекшее от длительного простоя тело корабля от поверхности. Кони, не привыкшие к подобному зрелищу, испуганно шарахнулись, и Талиссе стоило немалых усилий, чтобы удержать их на месте. Напуганная не меньше их, она с ужасом взирала на неведомое чудовище, зависшее в воздухе и изрыгавшее языки пламени. Перегнувшись через борт, Сэнди, широко улыбаясь от удовлетворения, вытянул руку с поднятым большим пальцем, поймав себя на мысли, что и сам уже почти забыл этот жест.
- Полетишь со мной, Талисса? - спросил он, но тут же осознал бессмысленность своего вопроса.
Талисса мертвой хваткой вцепилась в гриву коня, который, казалось, норовил сбросить свою наездницу.
- Буду ждать тебя в Ароксиноте. Не хочу показаться самоуверенным, но искренне надеюсь, что когда ты доберешься до города, все самое страшное будет уже позади.
Отважная воительница ничего не ответила и, развернув коня, стремительно сорвалась с места.
Сэнди посмотрел ей вслед и, увеличив мощность двигателей, тихо произнес: - Теперь ты веришь, что я упал с неба?