Было холодно. Не так чтобы я замерзал, но мурашки, то и дело бегали по спине.
– Может, согреешься? – сказал опустившийся бомжеватого вида старик, протягивая мне бутылку.
Я помотал головой. Вот еще не хватало, пить на брудершафт с бездомными. Так недолго и сам станешь таким же гнусным разбитым и ни к чему не годным. Мысли твои будет покрывать мягкая пелена из желеобразного раствора мозгов и спирта. И желания больше не поднимутся на те вершины, доступные мне теперь. И мечты…
– Сейчас лето?
– Ты что сынок?– смешно заваливаясь просипел старик,– какое же лето… вон и снег того и гляди повалит.
Странно… Хотя это вполне объясняет, почему стало так холодно. Я поглядел не небо, которое, словно издеваясь, медленно-медленно тащило свое грузное тело, состоящее из грязных ватных облаков. Я заметил, что стены домов тоже пришли в движение. Земля пошла из-под ног. Но все очень медленно. И стоило отвести взгляд от облаков, как стены замирали, словно слитые с землей в единый монолит.
Проглотив приступ тошноты, я сел на гофрированную картонку, оставшуюся от чьего-то холодильника. Не смотря на то, что один угол попал в лужу и намок, превратившись в бурую кашицу, на этой импровизированной подстилке было достаточно тепло и мягко.
– И где ты берешь выпивку?
Но на мой вопрос старик только усмехнулся. Трехзубая его улыбка вызывала отвращение, но глаза… Добрые глаза, словно грели меня. Хоть я и понимал, что улыбка эта адресована вовсе не мне, а содержимому бутылки.
– Пойду я.
– Куда ж ты пойдешь?– усмехнулся старик, пугая меня своими гнилыми зубами, и согревая взглядом. Может быть, он меня уже за сына держит? Да нет, знаком я с ним всего-то несколько недель…
– Какая разница?
– Ну не скажи… А если дождь? А от ветра здесь самое удобное место прятаться. И обжито уже.
– Знаешь, за этими стенами… В домах, живут люди. Я как-то видел свет в окне. И там ходила какая-то тень.
Смешок.
Выйдя из подворотни, я попал в совершенно другой мир. Грязный и вонючий. С неба что-то капало, но я бы не стал опрометчиво называть это каплями воды. Лужи, в лужах бумага, обертки, даже куски недоеденной пищи. Лепесток капусты колыхался в луже, словно надеясь на светлое будущее. Истоптанный и забитый, он держался на плаву.
По дороге пронеслась машина, и брызги из лужи посыпались мне на штаны. И именно в этот момент я почувствовал, что стало действительно холодно. Стоило выйти из заворотни, из своей норки, как одиночество стокилограммовой гирей придавливало к земле.
– Вам помочь?– Мужчина смотрел на меня с нескрываемым призрением.
– Нет.
Странная у них манера предлагать помощь…
И словно, для того, чтобы я мог невеже показать пример, чтобы я сам смог стать кому-то помощью случилась очень не хорошая вещь. Из лавки выбежал щенок. Симпатичный лохматый песик. Но грохочущие монстры автомобилей испугали животное, и тот бросился наутек, но тут же попал канаву, наполненную сточными водами.
Я знал, что мне надо делать. Я должен был прыгнуть в смрадную жижу, и спасти, выручит щенка. Иначе у него не было ни единого шанса. Щенок карабкался по склону, но срывался, и каждый раз падая, окунался в помои с головой. Потревоженная жижа начала извергать зловонный запах, и люди прикрывая рты, спешили отойти, дабы самим не зацепить, не посадить на себя зловоние.
Сделал рывок, но почему-то не в сторону канавы, а к стене. Я рефлекторно встал так, чтобы самому не видеть утопающего щенка, и чтобы он не смог заметить меня. Зажмурился и ждал.
Из лавки выбежал мальчишка, с веревкой в руке. Светлые волосы смешно ниспадали на лоб и виски, а лицо было бледно. Малец подбежал к краю канавы, надрываясь закричал: «Тай!».
Я видел, как он топчется у края канавы, боясь спуститься в низ, но и не в силах оставить товарища. Он аккуратно пробовал спуститься, но нога скользила, и он отступал.
Досчитав до двадцати одного, я сдался. Оттолкнувшись от стены, я что побежал к канаве, и чтобы не успеть передумать, оттолкнулся от края и… И понял, что мне сейчас предстоит нырнуть в вонючую канаву. Я рванулся было назад, но вспомнил, что летать не умею. Когда я услышал смачны: «Бл-улб», вонь стала невыносимой. Жижа попала в рот, скользкая масса не позволяла определить, где верх, а где низ. Я даже не мог вынырнуть на поверхность. Наконец вынырнув, с ревом вздохнул, и попытался встать, но дня не было. Из-за мусора о нормальном плавании и речи быть не могло, я просто барахтался. Заметив рядом с собой щенка, подхватил его себе на плечо.
Только после этого мой взгляд направился наверх, где облитые грязью от моего «Булька», свирепо орали и Махали палками. Вот тебе и на… здесь подняться не получится, надо отплывать в сторону.
Кто-то соскользнул, и плюхнулся в канаву рядом со мной. Должно быть его приятель, раздосадованный происшествием, подхватил мальчишку за плечи, и швырнул в ту же самую канаву. Новая волна жижи полетела в толпу. Народ отпрянул, но сила «булька» оказалась на порядок меньше чем у меня, и люди только замарали ботинки.
Нашарив под водой мальчишку я выдернул его на поверхность. В таком безобразии самому ему всплыть не светило. Волосы его теперь были окрашены зеленой гадостью, а на ухе висела шкурка от картошки.
Я догадался выловить из смрада в котором плавал кочерыжку от капусты, и запулить ее в толпу. Затем удалось отыскать помидоры, отгрызенные огурцы, кошку и ботинок. Замахиваясь ботинком, я еще раз облился смрадом. Знаете, даже плавая в жиже помоев, испытываешь самые неприятные ощущения, если обливаешься ими с головой.
Мне в плечо вцепился упавший в канаву мужик, и прежде чем я успел сообразить залепил в глаз. Единственное, что мне пришло в голову, надавить на его плечи и потопить в канаве. Как только голова ушла под воду, хватка его ослабла и руки замолотили по поверхности тщетно пытаясь снова всплыть.
Порядком еще побултыхавшись мне удалось выбраться на противоположный берег канавы и вытянут за собой щенки и мальчишку.
Все, больше я добрых дел не делаю!!!
Зарекся!