На полу валялись разорванные на мелкие части холсты. Они были настолько испорчены, что уже невозможно понять, что на них изображено. «Вот чёрт, устроил тут бедлам! В башке разруха и в квартире то же самое навёл!» - Дима сильно злился на брата. Рассердившись, он отфутболил со всей силы осколок разбитой скульптуры. Глиняное лицо, ударившись о стену, разбилось на ещё более мелкие кусочки. «Дима, зачем ты так… Не кричи. А что с ним, почему он это сделал?» - Вика была испугана и поражена увиденным. Дима, правда, говорил, что его брат не совсем нормальный и часто ведёт себя странно, но такого она не ожидала. Она аккуратно подняла с усыпанного глиняной крошкой пола обрывок холста, повертела его в руках и разглядела кусочек руки, будто сотканной из тумана. Вика присела на корточки, и собрав валявшиеся вокруг обрывки картины, стала складывать их, словно пазл. «Фигнёй не страдай! - услышала она Димин голос у себя за спиной – надо ещё этого психа найти. Интересно, он дома, или опять впал в депрессию и сбежал? Костя! Костя, придурок, ты здесь?!». Дима стал обходить квартиру в поисках младшего брата, Вика осталась собирать «пазл». Вдруг услышала Димин ор с кухни: «Ты чё тут устроил, псих? Ты тут не один живёшь! Убери всё немедленно!». Вика зашла на кухню. Это было маленькое тёмное помещение, в котором почти не было мебели. Здесь тоже были разбросаны по полу осколки скульптур. Она не сразу поняла, на кого кричит Дима. Потом заметила забившегося в угол дрожащего человека. Он сидел молча, поджав ноги и закрыв тонкими руками лицо. «Я с тобой разговариваю, идиот! Не делай вид, что это тебя не касается!» - Дима продолжал орать, а Костя, казалось, его даже не слышал. Наконец Дима успокоился, взял Вику за руку: «Ну знакомься – моя девушка, Виктория». Костя безучастно повернул голову и убрав от лица руки внимательно посмотрел на Вику. «Астарта» - медленно выдохнул он, смотря ей прямо в глаза. «Что он сказал?» - Вика с вопросом посмотрела на Диму. «А я почём знаю? Я же говорил, он ненормальный. Так он ещё и травы накурился.». «Вы художник?» - девушка попыталась поддержать разговор. «Нееет…. Художник – это тот, кто создаёт произведения, имеющие художественную ценность, а я лишь выражаю своё представление о Мире, в котором живу, и о людях, с которыми общаюсь» - ответил Костя, не поднимаясь с пола. «В общем, он выражает представление о белдаме, в котором живёт, и о психах, с которыми общается» - насмешливо уточнил Дима. Вика посмотрела на него с немым укором. «А почему вы разорвали свои картины и разбили скульптуры?» - осторожно поинтересовалась она. Костя грустно посмотрел на неё и ничего не ответил. Дима принёс веник и начал сметать осколки. Костя уставился в пол ничего не выражающими глазами. Казалось, живы в нём только тонкие подвижные руки. Вика получила возможность рассмотреть этого странного человека. Он совершенно не был похож на брата. Дима был крепким, спортивным, высоким и от него исходило ощущение силы и надёжности. А Костя был худеньким, среднего роста, с бледным лицом, ввалившимися щеками, сутулый и какой-то инфантильный. Словно мог раствориться в воздухе в любое мгновение. Длинные спутанные волосы светлыми прядями ложились на лицо. Глаза выделялись, словно единственный красивый элемент данной композиции. Они были большие, необыкновенного изумрудного цвета, наполненные бархатистой глубиной. Было что-то красивое в их бессмысленном выражение. Эльф – мелькнуло в голове. Дима ушёл в соседнюю комнату. «Какой то он чужой, как будто инородное тело в этом Мире. Такой одинокий. Возможно, он талантлив, и, как большинство талантов, непонят и неуравновешен» - Вика задумалась, но пристальный взгляд Диминого брата вырвал её из паутины собственных мыслей. Она почувствовала смущение оттого, что её так бесцеремонно разглядывал этот странный юноша. Молчание её напрягало и она задала первый пришедший в голову вопрос: «А что было изображено на той картине в гостиной?» - «На какой?» - «Я смогла рассмотреть лишь кусочек руки, как будто прозрачной, туманной…» -«Это Леди Озера» - кратко ответил Костя. В соседней комнате зазвонил телефон, Дима в течение некоторого времени с кем-то разговаривал, потом позвал Вику: «Нам пора, с работы звонили». «А вы кем работаете?»- поинтересовалась девушка у Кости. «Да уж куда ему! Он в жизни ничего тяжелее кисточки в руках не держал. Искусством он занимается, творит, понимаешь! Лентяй, в общем. Искусством занимаются лишь те, кому работать лень» - ответил за брата Дима. «Всё, пошли, мы опаздываем!» - заявил он и направился к двери. Вика уже собиралась поспешить за ним, но вдруг почувствовала прикосновение холодной гладкой руки. Костя дотронулся до неё, и, глядя прямо в глаза тихо попросил: «Приходите завтра, если можете. Мне бы очень хотелось, чтобы вы мне позировали. У вас такой выразительный образ… Пожалуйста…»
-«Ладно, я постараюсь»- тихо ответила девушка, стараясь, чтобы Дима не услышал. Дверь захлопнулась и оставила Костю одного, наедине с осколками его творений. Часы на стене мерно тикали, комната постепенно наполнялась вечерним мраком, а одинокий художник стоял, не двигаясь, и мысленно творил свою Астарту. Руки горели невидимым сиреневым свечением, но не здесь, а где-то в другом мире…
Вика пришла вечером следующего дня, уставшая, грустная.
-«Разденьтесь!» - твёрдо сказал Костя.
- «Чтооо?!! Да что ты себе позволяешь?! – девушка была возмущена и уже обдумывала пути отступления.
-«У вас очень красивые плечи, мы можем задрапировать фигуру этим куском ткани» - предложил Костя, доставая тонкую шифоновую драпировку.
Вика в растерянности начала раздеваться.
-«Почему ты решил меня изобразить?» - поинтересовалась девушка.
-«Образ из прошлого. Словно вспомнил кого-то давно забытого, увидев тебя».
-«Кого?»
-«Я не знаю. Всё туманно, как в дымке, но когда ты рядом, образ словно оживает, я чувствую – так должно быть. Я заключу видение в глину и оно перестанет меня мучить» тихо пояснил Костя, делая каркас для будущей скульптуры.
-«Странный ты» - сделала вывод натурщица, расправляя складку драпировки.
-«Такой, какой есть» - грустная улыбка мелькнула на Костином лице, а зелёные глаза влажно блестели в полумраке комнаты – мастер был поглощён созданием скульптуры. Он работал вдохновенно, даря жизнь холодной податливой глине. Вика с удивлением наблюдала за тем, как на нелепом железном каркасе, наслаиваясь и изгибаясь, образуется динамичная форма. Девушка была поражена: нелепый странный мальчик стал творцом, Богом, создающим живую материю. Костины руки легко скользили по влажной глине, сглаживая неровности, ловко и точно поправляя форму, играя с ней, преображая, и доводя до одному ему известного идеала. Глаза скульптора светились необъяснимым сиянием, отражая вдохновение, рождающее форму. Она становилась всё самостоятельнее, подвижнее, словно воплощаясь из Небытия.
Вика позировала Косте несколько раз и с удивлением замечала, что статуя хоть и похожа на неё внешне, представляет собой нечто самостоятельное, отдельное. Взгляд, поворот головы, ощущение остановленного мгновения – будто глиняную девушку отвлекли от размышлений и она недоумённо – вопрошающе смотрит на посмевшего нарушить её покой.
-«Она на меня не похожа!» - возмутилась Вика, разминая уставшее от долгого пребывания в одной позе тело.
-«А я и не пытался добиться сходства – мне нужно было только передать свои ощущения. Помнишь, я говорил тебе про образ из прошлого? Так вот, он использует меня, чтобы ожить в материи через глину и мои руки. Она меня подчинила, и тебя тоже. Ведь то, что ты согласилась мне позировать – не просто проявление любопытства или тщеславия с твоей стороны» - сделал заключение уставший мастер.
-«Просто ты меня заинтересовал, как личность, а твоё творчество меня мало волнует. Ты витаешь где-то в облаках, совершенно оторванный от реальности, отгородившись от всего Мира. Создал собственную реальность, в которой оживают твои фантазии и действуют удобные для тебя законы. А потом ты сам творишь свои искусственные идеалы, чтобы ещё больше отдалиться от того, что есть на самом деле. Я обычная земная женщина, а ты вылепил несуществующий образ прекрасной Богини. Зачем всё это? Ты занимаешься тем, что приносишь ложь в Мир, который уже и без того в ней погряз» - Вика была раздражена каким-то непонятным новым чувством внутри себя, но хваталась за первую попавшуюся причину, и срывала зло.
-«Ты просто ревнуешь меня к ней. И ещё ты злишься, потому, что она такая, какой должна была стать ты» - как бы про себя заметил Костя.
-«Я ревную? Чтобы ревновать, нужно испытывать какие-то чувства к человеку, а я, как видишь, к тебе равнодушна. Хочешь сказать, что я завидую этой глиняной девице? Ничего подобного – она холодная мёртвая игрушка, а я – человек, способный чувствовать.»
-«Вот именно, ты человек, а она – глина, но она честна перед собой и не пытается стать тобой, или тем, чем хочу видеть её я. А ты ненастоящая, хотя была другой когда-то. Ты боялась стать собой, и превратилась в то, чем тебя хотели видеть окружающие, а теперь, когда с тебя, словно куски штукатурки со старой стены, стали осыпаться притворные манеры, отработанные образы мышления и поведения, обнажая истинную сущность, тебе стало страшно, и ты стала натягивать их обратно, как лохмотья порванной ткани. Человеку свойственно преобразование страха в раздражение. Вот ты и злишься теперь, избрав объектами нападок меня и её» – Костя кивнул в сторону статуи.
Хлопнула дверь, в квартире стало совсем тихо. Влажная скульптура задумчиво и равнодушно смотрела на своего творца. В её взгляде присутствовало чувство превосходства и отстранённость. Костя почувствовал, что исчезло что-то невидимое, неосязаемое, но очень важное. Глиняная красавица теперь не казалась живой, она была тиха и неподвижна. Застывашая в статичной позе, она будто любовалась своим совершенным телом мертвенно-серого оттенка. Статуя стала для Кости чужой, она больше не была воплощением образа из забытого прошлого. Сердце болезненно сжалось. Костя подошёл к своему творению совсем близко, посмотрел в пустые красивые глаза, и не найдя в них тепла, нежно поцеловал в губы свою бесчувственную скульптуру. Она не ответила. Губы её были жёсткими и холодными. Костя тихо прошептал на ухо: «Я люблю тебя, Астарта», и вонзил ей в грудь зажатый в руке резец.