Наташа Ростова - о замысле и восприятии

       
       Наташа Ростова - о замысле и восприятии
       
       мысли обыкновенного читателя

Совпадение это или нет, но я за всю свою жизнь встретила очень мало людей (литературоведы не имеются в виду, хотя и они разнятся во мнениях), которые приняли бы эту героиню романа «Война и мир» целиком и полностью, а не только в определенные моменты развития сюжета. Может ли великое художественное достижение писателя вызывать отторжение у стольких читателей? Почему это происходит? Что не учел автор, воистину гений русской литературы, знаток людей, выдающийся психолог? На эту тему я и хотела бы поразмышлять.

Образ Наташи Ростовой я считаю одним из самых тонких, поэтичных и самобытных в русской литературе и в творчестве самого Льва Толстого. И для меня это не хрестоматийная фраза из учебников, а ощущаемая художественная данность. Он ценен более всего тем, что показан в развитии – и все стадии, все ступеньки духовного роста героини полностью убеждают. Лично меня. А задача именно демонстрации РАЗВИТИЯ образа, развертывания во времени – самая сложная.

Сделать милую эпизодическую зарисовку – проще. Толстой был их мастером. И та же Наташа Ростова нравится людям в начале романа или в середине, когда она милая безпроблемная девушка, и наблюдать за ней – одно удовольствие. Стоит ей сделать шаг в сторону и оступиться, как многие читатели говорят: «Фу!»

Но сила Толстого именно в том, что он показал все ее грани, все опасности, которые таила в себе ее детская чистота и в чем-то еще почти младенческая невинность сознания. Потому что проступки Наташи, ее нервные срывы – следствие исключительно этого. Не будь их, образ был бы менее живым и менее щемящим. О ГЛУБИНЕ я даже не говорю.

При этом я понимаю, почему сам персонаж вызывает отторжение. Дело даже не в финале, который не очень понравился поклонникам романтического образа Андрея Болконского и не жалующих Пьера Безухова, ведь он никак не тянул на загадочного красавца или, как сейчас модно говорить, мачо из дамского романа. Но Толстой как раз и продемонстрировал, что некая псевдоромантическая красивость восприятия жизни – это всего лишь стадия роста, и героиня ее просто переросла. И чувство ее к князю Болконскому при всей искренности было во многом детским, по-настоящему эти двое никогда не понимали друг друга, не видели ясным, не затуманенным романтической атмосферой, взором. Именно с Пьером она становится самой собой – не боясь уронить себя в его мнении не тем словом, взглядом, нарядом, прической. Безо всякого страха обнажить свое подлинное «я», созревшее и раскрывшееся во всей полноте после стольких пережитых страданий и испытаний.

Я думаю, что проблема читательского отторжения, раздражения, желания упростить персонаж – в отношении к героине самого автора. Некой назидательной нотке, которая сопровождает практически все сцены с участием Наташи, подтексте: вот мой идеал женщины, шаг в сторону от такой модели поведения, образа мыслей, чувств мне не по душе. Поэтому и реакция читателей, а читательниц – особенно, была предсказуема.

Конечно, в романе есть и иной женский образ, который Толстой очень тщательно и трепетно создавал, - княжна Марья. Но такой очарованности самого автора героиней не чувствуется. Не от ума, а от сердца. Уважение, сострадание – вот чувства, которые вызывает княжна. Она уже заявлена сформировавшимся человеком. У героини будут свои заблуждения и ошибки, но столь сложный и долгий путь трансформации, как Наташа (подобно зернышку, ростку, бутону, раскрывшемуся цветку) она не проходит.

Читательницы не раздражаются по поводу княжны Марьи, потому что она не вызывает в романе всеобщего восхищения у подавляющего большинства персонажей. Дело даже не во внешности. Наташа тоже – не красавица. Неправильность очертаний ее лица и фигуры по сравнению с Элен Курагиной подчеркивается самим автором.

Толстой вывел некий психологический тип, который не просто ему симпатичен и близок, а с его подачи воспринимается как высший тип, превосходящий другие разновидности женского характера.

Автор имеет полное право на свои взгляды и предпочтения, но если он хочет достичь желаемого эффекта, очень важно не психологически не оказывать давления на читателей, не навязывать им свои выводы, не поучать их, какими надо быть, а какими быть не надо. И именно эта свойственная Толстому назидательность сыграла свою негативную роль.

Ростовы и Болконские – семьи совершенно разные по своему укладу. Не случайно старый князь так противился браку сына с Наташей. Сводить проблему к разнице доходов – слишком просто, это то, что лежит на поверхности. Сам дух, сама атмосфера этой семьи могла быть князю Болконскому чужда. Ведь никто из Ростовых не блистал интеллектом, познания Болконских были несоизмеримы по сравнению с ними. Образование – это формальная часть жизни Ростовых, дань условностям. Они – люди открытые, эмоциональные, живущие, что называется, «сердцем». Причем у них это настолько доминирует, что привлекает внимание, к этой семье тянутся, в доме Ростовых уютно, тепло, человечно. Но этот огромный «плюс» влечет за собой в их случае и серьезный «минус» - отсутствие дисциплины, недостаток чувства ответственности у всех, начиная с главы рода, заканчивая дворовыми людьми. В этом они – очень русские, сама семья – просто концентрат национальных черт характера.

Тогда как сдержанные, по сравнению с Ростовыми кажущиеся даже суровыми, официальными, холодноватыми, суховатыми, достаточно замкнутые от природы Болконские воспринимаются как английская аристократия. Та часть интеллигенции, которую у нас принято называть «западной» в противовес славянофильской. Сцены у Болконских у меня ассоциируются с традиционными английскими романами девятнадцатого века (Ростовы – только с комическими их страницами). После шумных импульсивных непосредственных громко смеющихся и громко плачущих Ростовых Болконские воспринимаются как другое измерение, чуть ли не иная страна.

Дух Просвещения в лице педантичного блестяще образованного старого князя царит в доме. К церкви он относился скептически, дозволяя своей дочери такую «женскую» слабость. И религиозность Марьи – самая сильная связь Болконских с национальным менталитетом, культурой, почвой. Именно эту героиню Толстой сделал основным носителем качеств рода Болконских, единственную из взрослых членов семьи оставив в живых и осчастливив в финале.

Княжна Марья, Андрей чаще ошибаются в людях, чем Наташа Ростова. Она умна, не благодаря познаниям в науках, а «умом сердца», своей редкостной интуицией. Даже в Анатоле Курагине, увлечение которым ей многие читатели не могли простить, Наташа на самом деле не так уж и ошиблась. Она чувствовала фальшь, а в Анатоле ее не было. Он не негодяй, которым считали его окружающие, а всего-навсего дурачок. Иногда привирающий, но по большому счету он – просто дитя, не ведающее, что творит. Тогда как от Долохова, хладнокровного интригана, прекрасно осознающего последствия своих поступков, Наташа сразу же отшатнулась. Он ее не обманул бы.

Эпизод Анатоль-Наташа в романе – один из самых выразительных и мощных в художественном отношении. Они – два ребенка. Один – по уровню своего развития, вторая – по степени наивности и неопытности на тот момент.

Князь Болконский был для нее наивыгоднейшей партией, с точки зрения светского общества ей сказочно повезло. Девушка, у которой есть хоть капля житейской хитрости, никогда не разорвала бы помолвку с ним ради нищего Анатоля Курагина. Здесь не нужен особый ум, просто банальный прагматизм. Только очень чистое существо могло об этом вообще не задуматься.

Толстой потрясающе описал смятение чувств героини, когда она совершенно запуталась в своих переживаниях и перестала понимать, что с ней происходит, и чего она на самом деле хочет. Обручение, обида, нанесенная ей семьей Болконских, когда впервые в жизни Наташа столкнулась с откровенной враждебностью по отношению к ней, которую всегда все любили, тоска, неприкаянность, ощущение, что никто ее не понимает, поведение Анатоля Курагина, отличающееся от поведения других знакомых ей мужчин. Это очень серьезные испытания для ее еще хрупкой несформировавшейся психики. Затмение, лихорадка, горячка – некий душевный кризис. Вот чем было для нее это увлечение.

Самое поразительное, что, даже узнав все об Анатоле, пережив болезнь и страшное нервное потрясение, Наташа просила не называть его дурным человеком. Ведь именно это тронуло Пьера Безухова до глубины души.

Мне никогда не казалось, что Наташа и Андрей Болконский – близкие люди, именно эта сюжетная линия делала героиню в моих глазах наименее естественной, словно она играла некую роль, желая ему понравиться. Девушке не могло не льстить внимание такого достойного блестящего выдающегося человека, он выделялся из всех, кого она знала. И почти еще совсем дитя, Наташа, чувствуя интуитивно цену этому человеку, захотела стать более взрослой, более сдержанной, чем была на самом деле, в глубине души побаиваясь его. А князь полюбил в юной Наташе надежду на обновление, образ, который только отчасти отражал ее суть, свою светлую грезу. Они постепенно сближались, Толстой показывал, как такие разные люди привыкают друг к другу, но внутренние барьеры оставались. Были ли они преодолимы? Не знаю. Но мне почему-то верится в это с трудом.

Наташа поднялась на новый уровень переживаний по сравнению со своими друзьями детства, этот этап духовного обновления был ей необходим, но мне кажется, что помолвка с князем Болконским ничем иным, кроме как только этапом, для нее быть не могла.

Князь мне изначально представлялся литературным героем, не созданным для счастья. При всех своих достоинствах. В нем ощущалась некая обреченность, неспособность полностью раскрыть душу и довериться кому бы то ни было. Желание стать счастливым и неспособность им быть – это его внутренняя драма. Я представить его довольным жизнью просто не могу, как будто тогда это будет уже не он. Неотъемлемая часть натуры Андрея Болконского – это скептицизм, разочарованность. Только на короткое время мог он преобразиться под влиянием сильного чувства, но не полностью измениться. На это никто не способен. Даже его реакция на то, что случилось с Наташей, говорит о том, что он по-настоящему ее никогда не понимал и не чувствовал. Как, впрочем, и она его.

Что-то должно было все разрушить, мне кажется, что сам князь подсознательно этого ожидал. Но сам разрыв и страдания из-за него изменили героев. Была ли любовь Наташи и князя Андрея жизнеспособна, не знает никто, но она оказалась способна преобразить их обоих перед лицом смерти. Князь умер счастливым, простив все обиды людям и миру, а для Наташи закончились детство и юность. Назад, в ребячество, пути не было, но она должна была обрести именно ту Взрослость, которая была для нее органична, естественна, закономерна.

У Толстого часто прослеживается некое противопоставление безупречно правильных героев и героев, совершающих ошибки. И в «Анне Карениной», где он всей душой понимает нервного импульсивного не идеального Левина, и умом, но не сердцем полностью одобряет уравновешенного, не подверженного сиюминутным порывам, брата Сергея Ивановича Кознышева. Так же происходит с Кити и ее подругой Варенькой. Наташей и Соней из «Войны и мира». Такое впечатление, что он больше верит в людей, которые сложным путем идут к обретению самих себя и считает, что им больше дано.

В отношении к иным, вроде бы являющим собой безукоризненный жизненный пример самоотречения, он насторожен, по отношению к Соне в конце даже употребляет евангельское «неимущий», размышляя – чего ей все-таки не хватает? Может быть, эгоизма? Вопрос очень сложный. Пустоцвет ли Соня? Многие читатели считают отношение автора к ней несправедливым, обидным. Это тема отдельного исследования. При всей своей глубокой религиозности и даже склонности к назиданию Толстой как художник не всегда соглашается с Толстым как христианином и Толстым как человеком.

Всегда ли автор правильно оценивает собственных персонажей? Не бывает ли так, что ему иной раз не достает понимания людей, не близких ему самому по характеру, темпераменту. И не только понимания – того самого христианского милосердия по отношению к ним.
И причем эти истины о Соне Толстой вкладывает в уста Наташи, а глубоко верующая княжна Марья, слабо возражая, в душе негативно относится к бедной родственнице. Тут уже – вопрос личных антипатий, которые бывают незаслуженными, но с ними даже такие христиане, как Марья, поделать ничего не могут. Это только иллюстрирует мысль, что носители нравственных ценностей в романах Льва Толстого никогда не достигают идеального внутреннего равновесия, даже в состоянии счастья. Это колеблющиеся, мечущиеся, заблуждающиеся и осознающие глубину своего несовершенства души. Глубоко родственные самому писателю. Он верил в таких.

Финал Наташи был для нее с точки зрения Толстого, да и по внутренней логике развития героини, единственно возможным. Семья. Все порывы и устремления ее имели только одну цель, и эта цель достигнута. Толстой не принижал роль матери, он считал ее высшим предназначением женщины. И отнюдь не только биологическим, но и духовным. На мой взгляд, некий итог Наташи вовсе не нуждается в оправдании перед читателями. Да и сам роман в пояснениях и дополнениях относительно именно Наташи на самом деле не нуждается. Просто споры относительно этой героини вызывают желание высказаться о ней.

«Наташа, вошедшая в середине разговора в комнату, радостно смотрела на мужа. Она не радовалась тому, что он говорил. Это даже не интересовало ее, потому что ей казалось, что все это было чрезвычайно просто и что она все это давно знала (ей казалось это потому, что она знала то, из чего все это выходило, - всю душу Пьера)», - нужно ли комментировать эти слова автора? Такая легкость, естественность и вместе с тем глубина в отношениях с князем Андреем Болконским для нее была бы недостижима. Не были так родственны эти души.

Но навредило Наташе в глазах читателей, на мой взгляд, больше всего именно слишком явное предпочтение автора. Задевающее, несколько принижающее других героинь и непохожих на нее женщин, которые из поколения в поколение продолжают раздражаться.

 «Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, - не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера», - художественный образ тончайшей работы… и вместе с тем – назидание автора. Как надо, а как не надо.

И каков результат? Нужный эффект не вполне достигнут, а у довольно приличной по своей численности части аудитории – со знаком «минус». Поучение автора – и как следствие: отторжение этого поучения читателями.

И мне жаль, что образ Наташи Ростовой столько от этого потерял.