ПОИСК ПОЛИНЫ.
В конце августа 1945 года Ивана Васильевича вызвали в штаб дивизии и предложили остаться служить в армии, повысив его в чине. С тех пор, как кончилась война, у него не выходило из головы, куда теперь подать- ся. Год, проведённый на Колыме, его так напугал, что он теперь боялся, не дай Бог его кто-нибудь узнает. У него было желание забраться в какую-нибудь глушь, в глубинку или в такие места, чтобы нигде никогда не встретить ни одного знакомого. Командир, партизанского отряда Давыдов прощаясь, просил его проехать после демобилизации в Смоленск, где он, как партийный руководитель, обещал оказать всевозможную помощь и поддержу:
- Приезжай, будешь жить у меня, пока не придумаем что-нибудь.
Сейчас он стоял, раздумывая, может быть, действительно остаться в армии, фактически он всю жизнь был военным. Но, когда ему предложили заполнить анкету, желание остаться в армии тут, же пропало.
Зная, что Полина с детьми где-то в Новосибирске, заявил, что в армии оставаться не желает и поедет к семье во Владивосток, не зная, как запутать следы, если его будут разыскивать навести на ложный след.
Получив на руки документы, Иван решил поехать в Смоленск, где есть какая-то надежда зацепиться, рассчитывал с помощью Давыдова получить гражданские документы. Давыдов встретил Ивана очень радушно. Смоленск лежал в сплошных развалинах, он был разрушен во время наступления немцев и сожжён и разрушен, когда немцы отступали.
Давыдов с семьёй разместился в полуподвале сожженного дома.
- Будешь пока жить у меня, две недели тебе на обустройство, поговорю со своими, подберём тебе работу. Я знаю, что документы у тебя утеряны, сделаем запрос по месту жительства. Нужны инструкторы обкома, райкомов, учителя, руководители различных учреждений. Везде нужны люди - много руководящих работников погибло, нужны организаторы, деловые люди, – с энтузиазмом говорил Давыдов.
- Я думаю, что запрос займет много времени. Я уже делал запрос, и мне пришёл официальный ответ, что документы во время отступления немцев сгорели, уничтожены государственные учреждения и архивы, где они хранились. Восстановить можно только по показаниям свидетелей через суд, в порядке очерёдности. Чтобы ускорить процедуру, съезжу на родину. Близких родственников у меня там нет, но думаю, знакомых и дальних найду. За месяц-полтора сделаю все документы, заодно и посмотрю, что немцы натворили у меня на родине, – предложил Иван.
Давыдов задумался и сказал:
- Нет, я тебя не отпущу - уедешь на родину, там и останешься. Попробуем здесь всё сделать. Мне несложно будет - связи есть.
Через неделю у Ивана был новенький паспорт, военный билет, и назначение на работу заведующим ГОРОНО, налаживать народное образование. Это место работы он выбрал из соображения, что в этом учреждении меньше придётся контактировать со всевозможными новыми лицами, и надо стараться, как можно больше находиться в тени.
Отпросившись на две недели в отпуск, Иван отправился в Рославль, а оттуда в деревню, где жила Валентина. Деревенский дом Валентины, накрытый соломой, обветшал окончательно, местами были видны голые жерди. Он представил, что творится в хате во время дождя. Валентину он нашёл на огороде, и рядом с ней игрался на меже карапуз, лет трех.
Валентина сразу узнала Ивана, она растерялась, не зная как себя вести. Стала красная как бурак, стала отряхивать с дебёлой юбки куски огородной земли. Перед ней, деревенской бабой в лаптях и самотканой деревенской одежде, с грязными в земле руками, стоял высокий интересный мужчина в офицерской форме. Затем, не узнавая от волнения свой голос, спросила:
- Ци ты живый? Чагож за усё ета время ат тебе не було ни дной весточки? Я ужо и ня думала, что тябе увижу. Не надо було табе приезжать. Табе со мной буде только одна глумота. Я тябе за еты годы зувсим забыла, а тяперача у мяне будут одни толичко хлопоты и переживания. Зачим приехал? Я табе не ровня.
Иван всё понял, возраст парнишки совпадал с тем временем, когда он прятался у Валентины дома. Мальчонка, смотрел на него не, отрываясь. В душе что-то защемило, не только огромная благодарность Валентине за спасение его жизни, но и за то, что родила ему хлопчика, румяного крепыша, да такого ухоженного, что щёки со спины видны, спросил:
- Как зовут?
- Ваней, по табе дала имя, – ответила Валентина.
Иван взял парнишку на руки, и сказал:
- Пойдём в дом, а то, наверное, вся деревня прибежит смотреть на нас.
- Уся деревня теперача и так знает, что Ваня сын пленного солдата, которого я прятала в подполье. Бабы гутарять, видать, пропал, а то далжон был показаться.
В коридоре, там, где на крыше не было соломы, просматривалось небо. Хата показалась намного меньше, чем ему казалось раньше. Облупленная русская печь, убогая обстановка, на потолке водяные разводы от дождей. Рядом с железной койкой стояла деревянная кроватка.
Видя, как Иван рассматривает хату, Валентина стала говорить, что надо было бы перекрыть крышу, что во время дождя подставляет вёдра, корыто, горшки и чугунки, и некуда с Ванечкой спрятаться. Иван поста- вил на пол ребенка, подошёл к Валентине, не обращая внимание на её грязную деревенскую одежду, расцеловал её и сказал:
- Всё это ерунда! Главное, мы остались живы, теперь у нас всё будет, построим новый дом. Куда мог писать из отряда? Был в брянских лесах, в Белоруссии, в Польше. Только несколько дней, как демобилизовался. Да ты знаешь мою историю, и мне надо быть осторожным, чтобы не засветиться. Да и сейчас тоже топор висит над головой. С завтрашнего дня ищи людей, чтобы перекрыли крышу.
Мужики привезли два воза соломы в снопах, которую Валентина выписала в колхозе, крышу перекрыли, денег не взяли - только за магарыч, крепко выпили, сказав, что Валентина помогала партизанам, и ей положена колхозная помощь. Две недели пробыл Иван у Валентины, два раза топили баню, он помогал на огороде, возился с Ванюшкой. Валентина эти дни вся светилась от счастья, старалась угодить Ивану, чем только могла, кормила, доставала самогонку, хотя она его не интересовала.
Когда нужно было уезжать, Валентина сказала, что он может больше не приезжать, что она не имеет к нему никаких претензий, и понимает, что ему она не ровня. Наоборот она ему по гроб жизни благодарна за Ванюшку, что хоть один год была счастлива. Она калека, деревенская баба, родилась и всю жизнь прожила в деревне и никуда из своей деревни уезжать не хочет. Тут спокон веков жили и похоронены её предки, и она не желает менять свою сельскую жизнь на городскую. И что она в городе будет делать? А Иван городской житель, жить в деревне, никогда не захочет и не сможет. Она не может представить его, работающего в колхозе, когда человек сроду не был привязан к земле, даже смешно увидеть его колхозником.
Иван должен найти свою семью и жить с ними, что она не хочет быть разлучницей, так как живёт с Богом в душе ходит в церкви и молится перед образами, просит Господа Бога, чтобы оберегал нас всех. Ванюшка, её жизнь, её радость, и она его никогда никому не отдаст. Чтобы и он Иван даже не думал иметь на него какие-либо виды. Пока малый, будет жить при ней, когда вырастет, женится - невестка будет ей дочкой, она жить будет с ними. Ежели невестка не захочет с ней жить, будет жить рядом с внуками.
Если сможет Иван, чем помочь, растить сына, то от помощи она не отказывается. Затем Валентина говорила, что в жизни ей здорово повезло, что пути их пересеклись, она знает, что никогда она никому бы не приглянулась, так бы одна всю жизнь ковыляла, а теперь у неё есть радость в жизни. Если когда надумает Иван заглянуть в деревню, то будет дорогим гостем. Иван Васильевич себе отметил:
- Деревенская баба, а житейской мудрости и доброты - дай Бог некоторым городским женщинам.
Иван Васильевич после долгих раздумий, так как Валентина знала все его беды, решил через Валентину установить связь с Иосифом и с сестрой, которая, по его расчетам, вернулась жить в родной город. Валентина с охотой согласилась стать посредником и под диктовку Ивана написала в Биробиджан письмо.
Валентина написала, что во время войны она встречалась с его братом и знает, что у них на Украине живёт сестра, просит кого-нибудь из родных приехать. Она сможет рассказать, если их интересует, то, что знает она о брате. Написала адрес: «Главпочтамт, разыскать адресата», и свой адрес.
Получив это коротенькое письмо, Иосиф понял, что здесь что-то не так, больше, чем что-то рассказать? Можно было написать письмо? Зачем приезжать? Вначале он хотел написать сестре письмо, чтобы она срочно съездила в Смоленскую область. Затем решил, что это не женское дело, и сестра со своей эмоциональностью сможет только испортить всё дело. Затем решил, больше десяти лет он не был в родных местах, не виделся с сестрой и с родными с той поры, как до войны завербовался в Биробиджан, взял отпуск и приехал в родной город.
Сестра была безумно рада приезду Иосифа. После всех гостевых церемоний они сели обсуждать, что случилось с Моисеем, куда он исчез, ведь письма возвращались с надписью: «Адресат выбыл». Коротенькие письма, вернее, записки – что это значит? После долгих обсуждений и догадок было решено, ехать сестре, соблюдая строгую конспирацию. Женщина лет сорока в простой одежде меньше будет привлекать внимание посторонних.
В конце сентября к дому Валентины подошла женщина, одетая неприглядно, в поношенном осеннем пальто с узелком из клетчатого ситцевого платка. Она постучала в перекосившуюся дверь. К двери никто не подходил. Она нажала на язычок защёлки, дверь отворилась. В доме никого не было. Гостья прошла в огород, и там никого.
- Странно, - подумала она,- в доме никого нет, и хата не закрыта.
Женщина вышла на улицу и стала ждать. Вскоре она увидела, что к дому шла прихрамывающая женщина, ведя за ручку малыша.
- Вы Валентина? – спросила она, - я приехала по письму, которое вы посылали в Биробиджан.
Женщины вошли в хату, и Валентина спросила, не голодна ли гостья и кто она такая.
- Меня зовут Мария, приехала по записке, которую вы послали моему брату в Биробиджан. У нас до войны пропал старший брат, мы надеемся, что у вас имеются какие-то сведения о нём, – дрожащим и взволнованным голосом спрашивала Мария.
Валентина смотрела на эту женщину и не знала, как ей быть, рассказывать ей всё, что она знает, или нет, и спросила:
- Вы, не из НКВД?, - и подумала, - если бы НКВД что-то узнал, то приехали бы и забрали вместе с сыном, и там бы всё сказала, что знаю и что не знаю. Да и женщина не была бы так взволнована.
- Мальчик, сын Моисея? Он на него похож? Моисей живой или нет? – с нетерпением спрашивала Мария.
- Живой, живой. Только нужно быть осторожными. Покушайте, отдохните с дороги, встречу я вам организую. О себе он всё сам расскажет, – сказала Валентина.
На следующий день Валентина пошла в Рославль на почту и звонить Ивану, что приехала сестра. Он обещал, что приедет в воскресенье. Мария осталась с Ванюшкой, глядя на сына Моисея, наревелась вволю, Ванюшка глядел на незнакомую тётку и не понимал, чего она плачет?
Мария ели дождалась воскресенья, каждую минуту с самого раннего утра выбегала смотреть, не идёт ли Моисей. Валентина её ругала и загоняла в дом, что лучше, чтобы её никто не видел, не видели соседи, и не знали, кто приехал, а то ещё придут расспрашивать, кто, да что?
Моисей появился неожиданно. За эти годы, что они не виделись, он постарел, удлинились формы лица, стал здорово похож на отца. На радостях, что встретились живые, здоровые – наплакавшись. Моисей рассказал все о себе, проговорили весь день. Когда в тот же день сестра уезжала, Моисей строго предупредил, чтобы нигде ничего не говорила, так как он по сей день находится в бегах. Он попросил, чтобы Иосиф остановился на неделю в Новосибирске и разыскал Полину с детьми.
Моисей говорил, что, по его мнению, Полина, женщина мудрая, жива и здорова и детей бережёт, но он боится, чтобы она не засветилась, и повидимому она капитально законспирировалась. Моисей считает, что вся их семья находится под наблюдением НКВД. Чтобы Иосиф и в Новосибирске и дома, и Мария тоже, чтобы были предельно осторожными и нигде ничего не рассказывали. Связь поддерживать через Валентину.
Иосиф прислал Валентине письмо, что неделю пробыл в Новосибирске, побывал во всех справочных, во всех райисполкомах города, в районных центрах, но никаких следов Полины не нашёл. Полина, по-видимому, легла на дно, под чужим именем. Пока она сома о себе не даст знать, найти её будет не возможно.
Иван Васильевич старался как можно меньше появляться на людях в общественных местах, он отпустил усы, носил шляпу с большими полями, надвинув ее на глаза. Он постоянно боялся, что его могут опознать, какие- либо давнишние случайные знакомые. Однажды он увидел в магазине полковника, и сразу признал в нём своего подчинённого старшего лейтенанта - политрука роты. Он стоял у прилавка и был увлечён покупками. Иван испугался, мгновенно отпрянул и отошёл в сторону. От испуга его начало знобить. Он решил спрятаться и проследить, куда пойдёт полковник.
Когда полковник вышел из магазина, он был не один, с ним была женщина. Иван пошёл за ними, рассуждая - если уж ст. лейтенант дослужился до полковника, то кем бы он мог бы теперь быть. Затем он эту мысль отбросил и стал благодарить Всевышнего, за то, что после всего пережитого остался живой. Сколько людей погибло во время войны - и полковники, и генералы, все эти чины ничто, по сравнению быть живым и здоровым. Они подошли к воинской части и скрылись за проходными.
Возвращаясь, Иван стал себя ругать, что так боится встретить знакомого. После лагеря Иван никому не верил:
- Если, кто меня узнает, он уже держать язык за зубами не сможет, обязательно с кем ни будь, поделится, а тут уже, НКВД, тут как тут. Надо перестроить своё поведение.
Народная мудрость гласит, то чего боишься, то с тобой случается. Вот и встретил знакомого потому, что так ужасно боюсь. Вот узнал бы меня, как бы я мог от него отмазаться? Он знает, что я был арестован? Какая у него сейчас должность? Наверно, как минимум зам. командира полка по политической части? Значит мой главный противник? Надо изменить ситуацию, перестать так, бояться. Ну, узнал бы он, мня это ещё не конец света, сразу надо сваливать отсюда. Но все же, надо быть предельно осторожным, пока всё тихо.
Отношения у Ивана Васильевича с Давыдовым продолжали быть дружескими. На все праздники и семейные торжества его приглашали в семью. Зная, что семья его затерялась во время войны, допытывались, как идут розыски. И когда он сказал, что у него есть сведения - якобы, жена эвакуировалась в Свердловск (Свердловск в качестве конспирации). Давыдов предложил, взять на неделю отпуск, поехать ему туда на поиски. На все запросы, говорил Иван Васильевич, получает ответы, что адресат отсутствует.
Иван Васильевич рассказал Давыдову про Валентину, что она спасла ему жизнь, что помогала партизанам, и с её помощью он попал к партизанам. А сейчас она находится в бедственном положении, инвалид детства живёт с трёхлетним ребёнком в ветхом доме её предков, в котором уже невозможно жить. Он хотел бы ей чем-то помочь, но у него нет таких возможностей.
- На следующей неделе мне нужно съездить в Рославль, вот поедешь со мной, попробуем разобраться с твоей Валентиной, – сказал Давыдов.
Когда машина подъехала к крыльцу райкома, ожидавший парень юркнул в здание, через минуту всё руководство, которое было заранее предупреждено, вышло встречать приехавшее начальство. В кабинете первого секретаря райкома говорили о том, что район не выполняет план сдачи картофеля, про озимые, о строительстве жилья в некоторых сожженных деревнях, где люди ещё живут в землянках.
- Какое положение в колхозе «Ленинец»? надо было бы навестить живущую там одну партизанку с сынишкой. До меня дошли слухи, что ей не оказывают помощь, надо было бы навестить да посмотреть, местное руководство не занимается бытом заслуженных людей – сказал Давыдов.
После банкета, устроенного в одном из кабинетов для начальства, на котором были редкие в то время заграничные вина и яства, начальство из трёх машин направился в колхоз «Ленинец». В правлении председателя колхоза не было. За ним срочно послали гонца. Председатель – деревенский мужичок - подъехал на бричке и побежал к приехавшему начальству, снимая картуз и вытирая пот с лысины цветной тряпочкой, хотя была осень, и на дворе не было жарко.
Он знал, раз приехало начальство, значит, сейчас начнут ругать. Грехи найдут, безгрешных людей не бывает. Председатель доложил о положении дел и после сделанных ему замечаний стал жаловаться, что в колхозе некому работать, одни бабы, а если есть какие инвалиды, то в колхозе их работать не заставишь.
- Хочу посмотреть, как живёт здесь наша партизанка Валентина,- сказал Давыдов. Председатель колхоза начал было говорить, что живёт нормально, Недавно ей хату перекрыли, есть многодетные семьи без му…. Секретарь райкома приложил палец ко рту, давая понять, чтобы меньше болтал. Все поехали к дому Валентины. Хата была срублена еще до революции, фундамент и нижние венцы сгнили, и хата покосилась. Председатель снова стал говорить, что можно подвести пару венцов, подладить фундамент, и дом будет как новенький. Но, глянув на секретаря райкома, осёкся и замолчал.
- Да, этой партизанке нужно ставить новый дом. Я удивляюсь, куда смотрит руководство - партизаны, которые ковали победу, рисковали своей жизнью, не видят никакого внимания и заботы! Как, Вы, смотрите на это? – обратился Давыдов к секретарю райкома.
- Вы абсолютно правильно заметили, это наше упущение, этот вопрос возьмём под контроль. Иваныч, тебе всё понятно? - обратился секретарь к председателю.
- Всё понял, – ответил председатель, продолжая вытирать лысину.
- Я приеду, проверю - сказал Давыдов, направляясь в дом Валентины.
Уезжая, Иван Васильевич подумал:
- Пускай колхоз чем-то поможет, а потом и мне придется помогать, как - никак сын растёт.
За зиму за счет колхоза привезли лес, сложили под окном. Летом Иван Васильевич нанял плотников, и поставили сруб. И только ещё через год Валентина поселилась в новом доме. Старый дом продала на снос - там оказались ещё добротные брёвна, и доски.
Иван Васильевич всё время думал, что нужно ехать искать Полину. Не может человек просто так исчезнуть. Но боялся, что может встретить кого-нибудь из знакомых, и постоянно жил в напряжении. А здесь снова произошла встреча с полковником. Ивана пригласили на бюро райкома. Зайдя в приёмную, через открытую дверь кабинета первого секретаря он увидел сидящего за столом того же полковника, углублённого в чтение каких-то бумаг. Иван Васильевич выскочил, не зная, куда бежать. Написав записку, что не может присутствовать на бюро, попросил секретаря передать главному, и выскочил из здания обкома.
- Так дальше продолжаться не может, раньше или позже столкнемся носоми друг с другом. Надо куда-то бежать! Куда бежать с липовыми документами? А мне ещё нужно найти Полину с детьми. Вот наступят летние каникулы, возьму отпуск, поеду искать семью в Новосибирск, – рассуждал Иван Васильевич.
В июле 1947 года он взял отпуск и поехал в Новосибирск. Намереваясь, весь отпуск пробыть в Новосибирске. Из-за того чтобы бывать меньше на людях, и из экономии снял койку в частном доме у старушки. Он знал, что Полина должна была быть прописана, на свою фамилию. Все справочные и адресные столы не дали никаких сведений. Иван никак не мог понять, почему она не передала о себе никаких сведений Иосифу, почему было одно короткое письмо из Новосибирска? Может её, в этом городе нет? Прошло семь лет, где-то же она обосновалась? Поведение Полины было крайне непонятным. Почему она о себе не дала знать?
Иван стал посещать общественные места; магазины, рынки, кинотеатры, часами простаивая перед началом и после сеанса. Женя уже должна быть барышней, ей уже семнадцать, Сможет ли он её узнать? Сереже двенадцать. Прошло больше половины срока отпуска, никаких следов. Он не допускал мысли, что Полина может выйти замуж и поменять фамилию. Это мог сделать кто угодно, только не Полина.
Иван Васильевич понял, что поиски, таким образом, безрезультатны, что нужно попробовать искать через местную газету. Поместить объявление, а кто ищет? И снова вопрос, чтобы не засветиться. Он уже отчая- вшиссь, будь, что будет, решил и пошел в редакцию, где поместил объявление, следующего содержания:
- Разыскивается Полина Ивановна Поливко, с детьми Евгенией и Сергеем. Просьба откликнувшихся близких разыскиваемых сообщить в редакцию.
Всю неделю утром и вечером звонил с автомата Иван в редакцию, где секретарь приятным женским голосом отвечала:
- По вашему объявлению, никаких сообщений не поступало.
Время отпуска подходила к концу, все попытки найти Полину оказались безрезультатными. Всё больше и больше его мысли стали склоняться к тому, жива ли Полина и дети? Если бы она была жива, за столько лет, она обязательно дала бы о себе знать. Возможно, дети живы, и их нужно искать где-то по детским домам.
Здание новосибирского театра оперы и балета было одним из лучших в стране, в это время из Большого театра Москвы прибыла концертная бригада. Иван Васильевич решил перед поездкой в Смоленск, пойти на концерт. Его место было где-то в середине партера. Обычная ситуация перед началом концерта, зрители рассаживаются по своим местам, хлопают сиденьями, из оркестровой ямы слышны звуки настраиваемых ин-струментов. Настроение Ивана было подавленное, из головы не выходило, как пропала Полина и дети. Ведь изначально она стала всё делать правильно, и в оккупации она не была.
Вдруг у Ивана Васильевича потемнело в глазах - он не мог поверить своим глазам, он увидел Полину в тёмном вечернем платье. Она такая же стройная и статная изумительно красивая, как и прежде, держала под руку элегантного мужчину. Они прошли перед сценой и сели на свои места в первом ряду.
20 Продолжение
http://www.proza.ru/2008/01/30/238