Глава 39. Врата совести.
Кеней выходил из обморока медленно, мучительно. Голова налилась свинцом и гудела, разнося вибрирующую боль по всем внутренностям. На языке ощущался привкус железа и соли, а глаза слепил яркий свет.
Прошел, наверное, не один круг, прежде чем Норд заставил себя открыть глаза и то, что он увидел, буквально выдернуло его из полузабытья.
А увидел он небо, не то что уже привык видеть за прошедшие полтора затмения: серое, пасмурное, печальное, а яркое голубое небо с легким налетом пурпурных перистых облаков.
Солнце, настоящее солнце, светило с небес и приятно грело кожу!
Кеней приподнялся на локтях и, не веря своим глазам, заплакал. В этих слезах не было ничего, кроме счастья. Столько страданий, безликие версты пути и постоянная борьба за надежду кончились. Вот то, ради чего они потратили столько сил, ради забывшегося ощущения радости жизни, ради простого солнечного света и чистого неба над головой, того малого без чего человек – не человек, того, что никто и никогда не ценит, пока оно есть.
Преодолевая боль, поселившуюся в мышцах, Кеней встал и, опершись о бортик вельбота, осмотрелся. Гелен лежал неподалеку около катушки с тросом и медленно, мучительно приходил в себя. За бортом плескалось пенящееся от легкого бриза море, их судно по-прежнему шло своим ходом, притягиваемое некой неведомой силой. Проследив фарватер, Кеней увидел его. То, о чем Гелен неустанно говорил на протяжении всего пути. Норд увидел Авалон и внутренне восхитился и заликовал: кромка золотистого песчаного пляжа; зеленый, пышущий силой и молодостью лес; горы, с которых стекает бурная река. Все пестрело красками, казалось, уже забытыми и от того будто бы новыми, золотилось в лучах полуденного солнца и создавало ощущение праздника в душе, щемящего восторга.
Рядом раздался негромкий удивленный всхлип. Кеней оторвался от захватившего его зрелища и повернулся на звук. Это Гелен пришел в себя и, увидев солнце, как и Кеней, расплакался.
- Я не плачу, просто солнце… глаза отвыкли от такого яркого света… болят, - попытался оправдаться Гелен.
- Ничего, привыкнем, - засмеялся Кеней. - Дружище! Мы на Авалоне! Понимаешь!?
Кеней схватил друга, поднял его на ноги и крепко обнял в порыве радости, внезапно охватившей его. Хотелось петь, танцевать.
- Как хорошо. Я так рад, что мы дошли, спасибо тебе, без тебя я не пошел бы вовсе, спасибо Гелен.
- Да не за что, без тебя я бы вообще не дошел.
Они оба радовались, радовались так, как никогда в жизни.
Никогда не поймешь, что такое рай, пока его не потеряешь.
Они подплывали к берегу. Сквозь прозрачную морскую воду уже виднелось, покрытое зелеными водорослями, дно. Волны от близости берега стали выше и мощнее, ударяясь о борт, они крепко орошали водой лодку и ее пассажиров. Послышалось негромкое шипение, но оно привлекло внимание Норда, а затем и его друга.
- Еще горячий, - с лаской в голосе отметил Кеней, указывая на темпорет.
- Да, хороший приборчик, что ни говори, без него мы бы уже давно кормили рыб или еще кого похуже.
- Как он только не прожег дно?
- Не знаю, но по-моему мы с тобой видели уже столько всего непонятного и необъяснимого, что просто пора перестать удивляться.
- И то верно, - Кеней беззаботно пожал плечами и пошатнулся: лодка ударилась дном о прибрежную отмель.
- Даже не станем удивляться тому, что наша лодка плыла сама, пусть это и странно, зато чертовски удобно.
- Ага, как представлю, что надо было бы грести после такого испытания, так тошнить начинает.
- Это морская болезнь.
- Ну да, как же.
- Ладно, если серьезно, мне кажется, лодка неспроста пошла своим ходом, в этом есть смысл.
- Какой?
- Сопроводить нас именно к этой части острова, видишь, – Гелен мотнул головой в сторону прибрежных джунглей. Там, среди сплошной стены высоких деревьев, стояла неприметная арка из серого камня.
- Что это там? – спросил Кеней,
- Не знаю, но думаю, это вход на остров. Смотри, если приглядеться, то среди песка различима мощеная дорога, она соединяет место нашего причала и эту арку.
- Странно, будто бы мы не можем причалить там, где нам захочется, и пройти через лес. Я думаю, это просто дорога, сделана для удобства, и никакой это не вход.
- Раз нас отнесло именно сюда, значит не стоит спорить с правилами острова, мы здесь гости, пройдем через арку, - уверенно сказал Гелен.
- Как скажешь, ты у нас ученый.
- Ага, именно.
- Ну что, ученый, давай, выпрыгивай и замочи немного свои ноги, вытащим лодку на берег, разгрузимся и пойдем поищем место для стоянки, мне не терпится раздобыть каких-нибудь фруктов, а то от сушеных меня уже воротит.
Через час, как говорили в Стогге, изрядно попотев, они выволокли на берег лодку и надежно прикрепили ее к одному из деревьев, собрали свои походные мешки и направились к загадочной арке.
Оба шли, задрав голову, любуясь солнцем, не обращая внимания на жжение в глазах. Позади шумел океан и, не смотря на прохладный бриз, идти было жарко. Парням пришлось снять все, что было выше пояса, и, если Кеней как был, так и остался крепким и подтянутым юношей, то во внешности Гелена произошли разительные изменения. Норд даже удивился, насколько его худощавый друг окреп. Под тонкой, белой от нехватки солнца, кожей перекатывались бугорки мышц, грудь приобрела рельефные очертания, но в талии он, как и прежде, остался довольно худ.
К арке или, скорее, вратам без створок пришли быстро и остановились перед ней в нерешительности. Достаточно высокий монумент, походящий на остов замковых ворот, был весь исписан рунами, и на его вершине красовалась витиеватая надпись.
- Что это там написано? – заинтересовался Кеней
- Трудно сказать, этот алфавит и в нормальном виде сложен, а тут еще эти каллиграфические закорючки. Мне кажется, фраза звучит примерно так: «Лишь чистого примет Авалон». Вот только что это значит?
- Да все ясно, - усмехнулся Кеней, - сейчас пойдем помоемся, и нет проблем, остров нас примет.
- Неа, - Гелен, смеясь, замотал головой, - думаю, древние были несколько более сложными ребятами.
- В любом случае мы ничего не узнаем, если будем тут стоять, идем.
- Идем.
Под своды серой арки Кеней шагнул первым. Тень, что она отбрасывала, казалась осязаемой, в ее пределах окружающее пространство будто бы уплотнилось. Вроде бы ничего не стоило преодолеть этот кусочек тени – всего лишь шаг, но этот шаг давался с большим трудом. Где-то в сердце Кенея, едва он вступил в тень, заскребли кошки, и странное чувство поселилось в груди, но стоило ему выйти из-под арки и эти незваные гости ушли, пропали, гонимые солнечными лучами.
Кеней обернулся, лучезарно улыбаясь другу, и… похолодел. Ост согнулся под аркой, держась обеими руками за грудь, на его лице застыла беззвучная гримаса боли.
- Что с тобой?! – в ужасе воскликнул Кеней, понимая, что причина страданий Гелена в загадочной тени.
- Я… не могу пройти… - прохрипел Гелен, с трудом выговаривая слова.
- Что такое, как я могу помочь?! - Кеней обеспокоено приблизился к Осту.
- Стой! – Гелен предостерегающе вскинул руку. - Не подходи. Меня терзает что-то… я должен сказать тебе…
- Что?
- Я врал…ты здесь благодаря моей…лжи.
- Не пойму, что это ты говоришь такое!
- Я врал тебе с самого начала… но я хотел как лучше…твоя мать, госпожа Илия, она не ушла тогда в Астоль, она была дома, ждала тебя… тогда с Кервиком была не Лия: просто девушка с рыжими волосами, ты увидел то, что я тебе сказал…и судьбу Сталла я знал наперед, я знал, что он прорвется, но не хотел тебя пускать с ним… - сказав это, Гелен без сил рухнул на желтый песок, вязкая тень отпустила его, насытившись произнесенными словами.
Ему стоило большого труда подняться и выползти из-под арки, его мутило, но, не смотря на это, на душе от чего-то было легко. Впрочем, это чувство сменилось сильным чувством вины, как только он увидел лицо Кенея. Столько разочарования, столько боли и горечи было в нем. Кеней смотрел на Оста не верящим взглядом так, будто тот воткнул ему нож в спину, и молчал.
- Прости меня! Прости! – Гелен не мог молчать. - Я правда хотел как лучше, твоя мать все равно бы ушла, я просто не сказал когда, если бы я сказал, ты бы никогда ее не оставил и погиб бы сам. Подумай, как бы она себя чувствовала, зная, что обрекла тебя на смерть. А Лия тебя на самом деле не любила, у меня просто не было времени тебе как-то иначе это доказывать. И Сталл действительно безнадежен, я не видел всей его судьбы, но не надо быть провидцем, чтобы ее предугадать. Если бы я не соврал тебе, то ты бы погиб вместе с этим миром, а этого я не хочу, потому что люблю тебя, как родного брата, прости меня, я хотел как лучше.
- Знаешь, что терзало тебя под аркой? – голос Кенея был до неузнаваемости холодный и бесстрастный. - Это называется совесть, но, похоже, тебе такое слово не знакомо. Хотел, как лучше говоришь? И решил все за меня. Что ж удачный ход для туповатого Кенея, не правда ли? Гелен сказал - Норд пошел. «Шел за благом и пришел к бездне». Знаешь такую пословицу, так вот, это про тебя. Только ты еще и меня за собой притащил. Как я мог быть таким дураком и поверить тебе, как ловко ты меня обманул!
- Прости! Я не знаю, как искупить свою вину. Поверь, я выбрал единственно возможный, спасительный путь.
- Ты сам-то себя слышишь? Поверить не могу! Спасительный путь для тебя, не для меня.
Они замолчали, Кеней переваривал в себе ту страшную правду, что так внезапно открылась ему. Он думал, что делать дальше. Гелен же судорожно подбирал слова, он слишком хорошо знал друга, и, хотя и лишился дара предсказания, знал наперед, что скажет Норд, и искал слова, чтобы его остановить.
- Я ухожу, - наконец произнес Кеней, произнес твердо, так, что не оставалось сомнений - ничто его не остановит.
Гелен собрался было что–то сказать, но понял, что бесполезно. Он лишь безвольно опустил голову. Его душили слезы, слезы бессилия, а еще его душила та самая совесть, которой он доселе не знал. Он сидел на песке и смотрел, как Кеней идет к боту.
- Я уйду с тобой! – Ост вскочил и побежал следом.
- Нет, - послышалось в ответ.
Гелен догнал Кенея и твердо повторил:
- Я возвращаюсь с тобой.
- Нет, - повторил Норд, отвязывая лодку.
- На этот остров мы шли вместе и уйдем вместе.
- Этот остров – твой, ты шел к нему, вот и оставайся здесь, я не возьму тебя с собой, - равнодушно произнес Кеней, обвязываясь тросом, чтобы оттащись лодку от берега.
- Бросишь меня, - усмехнулся Гелен, хватаясь за трос.
От этих слов лопнула какая-то незримая нить, и Кеней пришел в ярость. Таким его еще никто не видел.
- Послушай ты…! - Норд не нашел подходящего ругательства, чтобы наградить им друга, теперь уже бывшего. Он просто схватил его за шею и крепко сжал, от такого стального хвата лицо Гелена резко покраснело, он захрипел, судорожно глотая воздух. - Я не хочу видеть тебя всю оставшуюся жизнь, ты убил во мне все, что оставалось живого, и этот остров… Будь он проклят! И ты вместе с ним! Я ухожу, и лучше тебе мне не мешать! – Кеней отпустил Оста и, развернувшись, поволок лодку в воду.
Гелен смотрел ему вслед, потерянно стоя на пляже. Из его рта вырвался беззвучный крик, он схватился за голову и безвольно опустился на песок. Так он сидел до самого заката, обреченно глядя, как медленно уходит за горизонт маленький вельбот.
Глава 40. Хранитель Тео.
Гелену было плохо. Нет, с телом его все было в порядке, но вот за гранью телесной, нечто неосязаемое грызло душу, с каждым кругом выедая изрядный ее кусок. Он долго просидел на пустынном песчаном пляже, очень долго. Серый парус вельбота давно уже скрылся за горизонтом, но Гелен не уходил, в нем еще жила надежда на возвращение друга. Но надежду убил голод, он же заставил вернуться к реальности. Просто в один момент встал вопрос: либо идти и искать пищу, либо так и остаться сидеть на песке и умереть с голоду. Будь на то его воля, Гелен бы выбрал второй вариант, но инстинкт выживания не позволил ему такой роскоши.
Было жарко. Он поднялся, снял штаны и обрезал их наполовину карманным ножом, одел снова. Огляделся и отправился к ближайшему лесу, с опаской и ненавистью поглядывая на проклятые врата, виднеющиеся неподалеку.
В лесу ему попалась пара плодовых деревьев, и он с жадностью набросился на фрукты. Поглощая добычу, он прошел остаток леса и оказался на мощеной камнем дороге, которую они с Кенеем заметили еще у арки. Шириной она была не более двух шагов и скорее походила на тропу или парковую дорожку. Не озабоченный никакой целью, внутренне опустошенный Гелен бесцельно побрел туда, куда вела тропа.
Солнце приближалось к зениту, окружающий лес наполнился гомоном полуденных насекомых, стало еще жарче. Обливаясь потом, Ост остановился около небольшого ручья, стекающего с гор, и, обмыв свое разгоряченное тело прохладной водой, вдоволь напился. На душе стало легче.
Он огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что многое здесь ему знакомо: вот приметное раскидистое дерево с широким стволом, вот камень возле дороги, вот загнутая, словно волчий коготь скала неподалеку. Все это он видел раньше в своих снах.
Вспомнив о снах, Гелен вспомнил и еще кое о чем, точнее сказать, кое о ком. Это воспоминание не то чтобы обрадовало его, но вселило уверенность и подняло настроение от безнадежно-упаднического к просто упадническому.
Посидев еще немного возле ручья, Ост направился к горам. Взбираться по отвесным кручам было очень не просто, это отнимало много сил и, если учесть, что у Гелена их и так было не много, то к проходу в горах он вышел уже затемно. Там он развел костер из сухих веток горного кустарника и, доев остатки фруктов, впервые за три прошедших дня провалился в беспокойный сон.
На утро он проснулся с первыми лучами солнца, которые бесцеремонно ударили по глазам ярким снопом желтого света. Было свежо, и Гелен немного замерз. Костер давно потух, и чтобы согреться, он принялся бегать по кругу площадки, расположившейся совсем рядом с проходом, который был таким же, как и во сне – неприметным, узким и, как оказалось, прекрасным внутри.
Войдя в пещеру, Гелен даже не остановился полюбоваться ее прекрасными стенами, усыпанными светящимися камнями, он стремительным шагом направился к выходу и, спустя полкруга, достиг его, выйдя на знакомый мост. Во снах он всегда задерживался на этом мосту, любуясь величественным, неукротимым буйством водной стихии рокочущей внизу, но на этот раз он даже не сбавил шага.
За мостом начиналась тропа, круто спускающаяся вниз, вымощенная так же, как и та, что начиналась у арки, желтым булыжником. Она вывела путника в долину, окруженную кольцом гор. В воздухе витал запах свежей зеленой травы и дурманящий аромат разнотравного луга. Гелен шел по нему босыми ногами, твердо зная, что за следующим холмом встретит ту, к которой слепо шел два затмения подряд, ту, ради которой пренебрегал вниманием других девушек, пожертвовал дружбой, ту самую… девушку-сказку, девушку из снов.
С волнующимся сердцем сделал Гелен последние шаги, с юношеской неуверенностью переступил последнюю грань холма и в последний момент даже усомнился: а вдруг она всего лишь сон, вдруг ее и не существовало вовсе.
Но она была там, на своем месте, на крыльце небольшого деревянного домика в плетеном кресле. Окружающий дом плодовый сад был полон звуков, мириады разноцветных птиц мелодично голосили в полуденном зное. Гелен шел через этот сад, приближаясь к хозяйке, и каждой клеточкой своего тела чувствовал ее взгляд.
- Ну здравствуй, Гелен Ост, – поприветствовала его девушка, когда Гелен подошел к крыльцу.
Одета она была в черное платье из тончайшего шелка, которое ярко очерчивало изящные изгибы ее плеч и рук. Густые каштановые волосы падали на плечи в некотором беспорядке, она была мила, но лишь на первый взгляд. Более внимательному человеку становились заметны совсем другие черты: холодный, не по годам мудрый взгляд, неженская собранность и поза, источающая властность. Нет, от нее не веяло злом, надменный взгляд, хоть и нес менторскую строгость, но был участлив, добр. Так смотрели чопорные няньки стоггских богатеев на расшалившихся чад.
- Здравствуй, Лирия, - с несвойственной робостью ответил Гелен.
- Госпожа Лира, будь добр называть меня так, - оборвала его хозяйка дома и небрежно указала на соседнее кресло. – Садись.
Несмотря на то, что выглядела Лира очень молодо, голос ее был глубоким, хриплым, как у пожилой женщины, давно пристрастившейся к табаку. О ее почтительном возрасте свидетельствовали строгий изгиб бровей, снисходительная полуулыбка, манера речи. Все, кроме внешности.
- Предвосхищу твой вопрос, - хозяйка слегка улыбнулась, - я не та женщина, которая являлась к тебе во снах, то была всего лишь картинка, посланная как приманка. Я знала, что ты придешь, ты мне очень нужен Гелен Ост.
- Кто вы и зачем я вам нужен? - вскинулся Гелен.
Еще идя по саду, он подумал, что его может ждать совсем не та прелестная красавица из снов. Предчувствие не обмануло. Не то чтобы он сильно разочаровался, услышав слова девушки, пора разочарований уже минула, но ему стало обидно за то, что все его усилия, все его труды, привели совсем не к тому результату, которого он ожидал. Ему было горько оттого, что вожделенный Авалон растоптал все его мечты тяжелым латным сапогом.
- Мне предстоит долгий рассказ, - девушка небрежно откинула волосы, холодный, мудрый взгляд слегка раскосых глаз на минуту прожег Гелена, - сходи в дом, на столе стоит кувшин с вином и кое-какая еда, принеси и налей нам обоим.
Гелен исполнил пожелание хозяйки. Та с интересом наблюдала за его действиями, пристально следила за каждым движением, а когда Гелен сел обратно в кресло, с наслаждением отпила терпкого напитка и снова заговорила:
- Я, Гелен Ост, совсем не девушка твоей мечты, совсем не юная красавица, внешне конечно юная, но мне уже очень много лет, ты даже не представляешь насколько много. Мое имя Лира, но во всем Мире меня знают под именем Тео. Это о чем-нибудь тебе говорит?
- Впервые слышу.
- А слышал ли ты что-нибудь об ордене изидов?
- Слышал.
- Так вот я его основатель.
- Вы?! Великий Учитель изидов? Ха.
- Что? Думал, что если Великий учитель, то непременно мужчина. Нет, дорогой друг, я и никто иной создала этот орден и обучила первых учеников великому знанию, которое мне открылось во время странствий по древним землям некрополей. Поэтому мне удалось устроить твое здесь появление, та книга, что якобы потерял забредший в Горт изид, задала тебе цель, ведьма из клана смотрящих по моей просьбе подсказала путь к темпорету, водный дух, который к слову часто захаживает ко мне, тоже оказал небезызвестную тебе услугу. А дальше ты сам нашел дорогу. И вот ты здесь.
- Зачем?
- Твой дар, он очень редкий и будет полезен в общем деле. Тот старик из казематов погиб, выполняя мою просьбу, но научил тебя искусству управления туманами. Знаешь, есть много непознанного на этой земле, но самым загадочным считается управление туманами, крайне редко рождаются люди способные к этому, и еще реже рождаются повелители туманов, те, кому подчиняются туманы жизни во всех проявлениях. Тот старик умел лишь лечить, ему был подвластен лишь один из видов тумана. Тебе же повинуются все. Ты – будущий повелитель, - насмешливый тон хозяйки сменился сугубо деловым, ни единого намека на иронию не мелькнуло в ее речи.
- Зачем все это, зачем эта игра, что за общее дело? Вы ведь управляли мной, как куклой, думаете, мне это нравится? Нисколько. Так с чего вы решили, что я соглашусь вам помогать? – Гелен, как ни странно, оставался спокоен, казалось бы, должен был вспылить от того, как ловко обошлись с его судьбой, но внутреннее чутье подсказывало, что этого делать не стоит, что ему готовы предложить нечто весьма заманчивое, а в деловых переговорах эмоции – лишнее.
Появившаяся в начале обида и злость ушли, помогло вино и интерес. Великий учитель изидов – женщина, жившая еще тогда, когда Сорония только становилась на ноги, когда ходили еще по земле древние, сидела перед ним, разговаривала с ним. Разве можно не выслушать до конца?
- О цели твоего здесь появления и об общем деле я тебе непременно расскажу, но немного позже, в начале я хотела бы рассказать тебе о мире, в котором мы живем, о его истории и судьбе, когда я закончу рассказ, уверена, ты согласишься помочь.
- Рассказывайте, - снисходительно махнул рукой Гелен, пришло его время иронизировать, благо Лира не придала значения его насмешливому тону.
- Я слышала, что в современных школах преподают мирознание, хм, полезный предмет, - Тео сделала большой глоток вина, - но ты даже представить себе не можешь, насколько малы те крохи знаний, которыми располагает человечество об окружающем его мире, даже нет, не о мире, о вселенной.
- Рискну предположить, что вы располагаете куда большими сведениями, чем ученые.
- Располагаю. Наша вселенная подобна грозди винограда, постоянно растущей и меняющейся. Растет эта гроздь из первородной материи, о ней никому и ничего не известно, это загадка, которую пытались разгадать многие, но она так и осталась загадкой. Миры в этой грозди подобны ягодам винограда, они рождаются и умирают, все они связаны между собой каналами энергии. Первостепенное место во вселенной занимает человек, ибо человек обладает не только разумом, но и душой. Миры развиваются самостоятельно, независимо от первоматерии, поэтому появление разума на определенном этапе вполне закономерно, но вот появление души, некой непознанной части человеческого сознания, отнюдь не закономерное явление, это случайность, породившая людей. Благодаря душе, человек остается человеком, живет в этом мире и развивается, - госпожа Лира рассказывала очень увлеченно, так профессора рассказывают о своих открытиях и изобретениях.
- Эти научные истины мне втолковали давно, еще когда я посещал лекции в университете, - перебил Гелен, - не могли бы вы поскорее перейти к делу.
- Не перебивай меня, мальчик, если я рассказываю тебе о чем-то, значит это важно, - осадила его Тео.
- Простите.
- Прощаю. Надеюсь, из моего рассказа ты уяснил, что строение миров подобно виноградной грозди, а раз так, то естественно, что какие-то миры более старые, какие-то менее. В самом старом мире, на заре нашей вселенной жили две расы – элимы и угх-заны, мы их называем древнейшими. Их цивилизации существовали очень долго, они достигли безумных высот развития. Для таких людей как мы они стали богами.
- Богами?
- Именно, не думаю, что ты как ученый веришь в богов, но поверь они не вымысел. Только, кто такие боги? Такие же люди, как и мы с тобой, просто они гораздо более развиты.
- Получается, каждый человек может стать богом, - усмехнулся Гелен.
- Каждый, если обладает нужными знаниями, - кивнула Тео.
- По-моему, это бред.
- От чего же бред? Если ты знаешь, как изменить ход времени, если ты знаешь, как создавать миры, если над тобой не властна смерть и ты управляешь силами природы, кто ты?
- Бог. Но люди всего этого не могут.
- Древнейшие могли. С помощью науки и магии они достигли таких высот.
- И что же теперь? Выходит, нами правит древняя раса людей.
- Не правит, но иногда вмешивается в ход событий, впрочем, последний раз это случалось очень давно. Две этих расы оставили после себя огромное наследие, они научились путешествовать по мирам и создавать новые. Они создали и Авалон, элимы создали, если быть точной, - Лира отпила еще вина, переводя дыханье, откинулась на спинку кресла и, испытующе глядя на Гелена, слегка обнажила изящную ножку.
Гелен, погруженный в мысли, подобного действия не заметил, что вызвало легкую улыбку на лице хозяйки.
- Ну хорошо, пускай. Была древняя раса. И что с того? – произнес Гелен после минутного молчания.
- Терпение. Были две древних расы, и на протяжении их развития им хватало ума не воевать между собой, нет, конечно, небольшие войны случались, но элимам и угх-занам всегда удавалось договориться. Но в определенный момент этим двум расам стало тесно во вселенной, кто-то захотел доминировать. История умалчивает кто, но точно известно, что в какой-то момент элимы и угх-заны стали усиленно искать пути своего возвышения, пытаясь, превзойти друг друга в технологии, оружии, знаниях. Такое противостояние не могло длиться вечно, их холодная война закончилась ужасными событиями. Началось все с угх-занов. Они посчитали, что душа человеческая мешает более быстрому развитию знания, что эмоции, чувства, желания – это животные пережитки и их нужно уничтожить, что только чистый разум ведет к быстрому процветанию нации. Придя к такому мнению, угз-заны создали прибор, позволяющий уничтожить человеческую душу, оставив лишь голый разум, и они воспользовались им, переделав каждого угх-зана, стерли каждому душу. Надо ли говорить, что такой путь привел их к тьме, они были ослеплены идеей своих вождей и безропотно повиновались, позволили лишить себя самого главного. Вот что значит сила пропаганды. Вопреки ожиданиям, разум без души не оказался более продуктивен, они не получили желаемого и не могли получить, ведь идеи рождаются в вечном споре разума и души. Человек без души ущербен, он выбирает свой путь, руководствуясь лишь холодными доводами, выбирает самые легкие пути, а такие пути обычно ведут в тупик. Угх-заны не задумались, отчего всюду во вселенной, где в живом существе появлялся разум, но не появлялась душа, наступал конец всего живого вокруг. Если ты скачешь на лошади наперегонки, и путь тебе перебегает ребенок, что ты сделаешь?
- Остановлюсь.
- Почему?
- Но ведь это же ребенок.
- Но ведь тебе же надо выиграть, причем здесь ребенок?
- Как причем, это же ребенок, это же живой человек.
- Вот. Ты говоришь так, потому что у тебя есть душа, хотя разум и подсказывает, что для достижения цели останавливаться нельзя, что жизнь ребенка для тебя конкретно не важна, важна цель – выиграть. Ребенку бы не повезло, окажись на твоем месте угх-зан. Жаль, но вся ошибочность эксперимента открылась уже после него.
- Хорошо, у них не было души, был лишь разум и, выбирая легкие пути, они творили ужасные вещи. А что элимы?
- Элимы, видя такое, не могли остаться в стороне, угх-заны стали истреблять целые миры, уничтожать их. Стремясь к собственному превосходству, они рушили вселенную, не желая жить в мире ни с кем. Все их общество превратилось в огромную машину, одержимую идеей господства. Поэтому холодная война вскоре перешла в вооруженный конфликт, и вселенная содрогнулась, настолько ужасной и разрушительной была битва. Обе расы обладали мощным оружием, и самое страшное, что обе они страстно желали этой войны, а когда жажда крови уступила место страху, было поздно, от некогда могущественных и многочисленных рас остались жалкие крохи. Можно сказать, что победили в этой войне элимы, их осталось гораздо больше, чем угх-занов. Это и понятно, там, где разум предпочитает сдаться, душа в отчаянном порыве приведет к победе. Но победа далась элимам огромными потерями, их осталось ничтожно мало, и самое главное они не смогли истребить угх-занов окончательно. Их правящая верхушка сумела надежно обезопасить себя от смерти и даже в том малом количестве представляла угрозу. Верховный правитель угх-занов - Азатот поставил ультиматум: либо элимы прекращают уничтожение его расы, либо он уничтожает вселенную. Как оказалось, бездушные научились не только уничтожать миры, они нашли способ уничтожить и первоматерию, а это - крах всей вселенной, как ты понимаешь. Конечно, такой исход был невыгоден для обоих сторон. Пришлось договариваться. Для переговоров элимы создали отдельный особый мир, где царит хаос и изменчивость, где не работают законы природы, времени, пространства, где бесполезно любое оружие и магия, где в полной безопасности чувствовали бы себя представители обеих рас. Мир это был назван Иог-Соттотхом.
- Почему именно элимы, почему не угх-заны, они что не опасались попасть в ловушку.
- Я разве не сказала?
- Что?
- Угх-заны не научились создавать миры, только разрушать, технология создания была доступна лишь элимам. Поэтому Иогх-Соттотх создавался ими, но конечно под надзором бездушных. Я не буду рассказывать тебе, какой сетью интриг и хитросплетеньем уловок опутали элимы оставшихся врагов, но они заставили их поверить в собственную безопасность. Когда все было готово, оставшиеся угх-заны, Азатот и пятеро приближенных, вошли в Иог-Соттотх и оказались, как ты и предполагал, в ловушке. Элимы создали особый мир и с другими мирами соединили его по-особому. Они соединили его порталом лишь с одним из миров, догадываешься с каким?
- С нашим.
- Умница. Да, они соединили его с Нардием, а входом сделали…
- Нитгат.
- Вдвойне умница. А когда Азатот со своей свитой прошли через портал, элимы закрыли переход и запечатали его. Угх-заны оказались в заточении, из которого невозможно выбраться. Элимы не смогли уничтожить своих соперников, но смогли их изолировать. Для ключа, запирающего Нитгат, они построили еще один мир – Кадаф, где в ониксовом замке, под неусыпной охраной оставили его.
- В общем, все ясно. Жил-были и развивались угх-заны и элимы, вначале жили в мире, потом что-то не поделили и устроили войну на уничтожение. Угх-заны проиграли, их заманили в ловушку, заперли, а ключ спрятали. Только не понятно, почему совсем не уничтожили его, вдруг ключ кто-то найдет, да и выпустит озлобившихся древнейших.
- У тебя слишком приземленные представления о ключе, это же не просто кусочек метала, который вставляется в замочную скважину. Чтобы запереть или отпереть вход в Иог-Соттотх требовалась энергия и не малая. Ключ – это энергия, уничтожить его значит уничтожить Нитгат и открыть путь бездушным в наши миры.
- Кстати о Нитгате, я уже слышал сказочку про древнейших, Азатота и ужас, который ждет своего возвращения в наш мир.
- Правда? От кого?
- Встретился на моем пути старичок по прозвищу Серый.
- Серый? Старый пройдоха! Так и знала, что не стоило его пускать в наши хранилища, не стоило. Он, наверное, откопал мои старые записи. А ты что же считаешь, что все мои слова – сказка?
- Да нет, в это можно поверить. Только как вы то узнали об этом, нет, вы, конечно, уже в почтенном возрасте, но вот срок тех событий подревнее будет.
- Верно подмечено, мальчик.
- А нельзя ли не называть меня так? - раздраженно спросил Гелен.
- Нельзя, мне так нравится, - язвительно ответила Тео и продолжила, - Да, я правда не была свидетельницей тех событий, но я стала хранителем, а это многое меняет. Когда-то на заре моей жизни, я была простой путешественницей, авантюристкой, зарабатывающей на жизнь расхищением могильников, склепов, гробниц. Я воровала у мертвых и не гнушалась ничем. И однажды во время моего путешествия по великим пустыням востока, я обнаружила затерянный храм. Обнаружила совершенно случайно. Надвигалась буря, и в поисках укрытия я забралась внутрь узкой пещеры скрытой в песчаных курганах. Пещера была глубока, и я, ведомая простым любопытством и осторожностью, решила ее исследовать. Я долго плутала по бесконечным темным туннелям, вскоре у меня кончились факелы, и я шла в кромешной темноте, а пещера все не кончалась, и, когда я уже собралась повернуть обратно, впереди забрезжил свет. Вначале я подумала, что это светятся какие-нибудь гнилушки, но оказалось, что свет источал загадочный предмет. Это была черная пирамидка, покрытая серебристыми письменами древних, на каждой ее грани была выгравирована виноградная гроздь. Эта штуковина покоилась на пьедестале посреди просторного куполообразного зала. Естественно я поняла, что передо мной довольно древняя и ценная вещь, тогда я еще не знала, какое сокровище волей судьбы попало мне в руки. Переждав бурю, я пришла в один из крупных торговых городов востока, чтобы узнать цену артефакта и выгодно его продать. Тогда-то я впервые столкнулась с его необычными свойствами, оказалось, что видеть его могу только я. Кому бы я не показала этот предмет, все смотрели на меня как на душевнобольную и советовали посетить знахаря. Но я то знала, что не сошла с ума, просто по какой-то причине другие люди не видели мою находку.
- Мне это знакомо, темпорет вел себя так же.
- Да, темпорет тоже, как ты уже догадался, творение элимов.
- То есть к вам в руки попал артефакт, принадлежавший элимам.
- Да, это было Наследие, оставленное нам древней расой перед уходом.
- Так элимы ушли? Куда? Почему?
- Куда, никто не знает. На поиски новых тайн. После победы над угх-занами, в нашей вселенной, в нашей «грозди» не осталось больше загадок и тайн способных заинтересовать их, и они ушли на поиски новых, ведь есть еще другие грозди и сама «лоза», там много неизведанного.
- Они заскучали?
- Можно сказать и так. Уходя, они оставили нам много памятников, напоминающих об их эпохе. Возьми к примеру Нардий, здесь есть Ионий, Нитгатт, Селлдор и многое другое.
- Вы забыли про Авалон.
- Авалон есть везде.
- То есть?
- Этот остров создавался как опорный пункт для боевых действий, это начальная военная база. Авалон пронизывает все миры, в каждом есть этот остров. Как видишь, он хорошо защищен – сфера времени, врата совести и другие уловки делали Авалон надежным укрытием во время войны.
- Интересно. А что же стало с тем артефактом, вы его так и не продали?
- Разумеется, нет. Вскоре артефакт открыл мне свои тайны, в нем были заключены многие знания древнейших, и я стала их носителем, носителем древних знаний. Наверное, во мне течет кровь элимов, раз артефакт заговорил со мной и показался мне, ведь им не было чуждо человеческое, случались кровосмешения.
- Отсюда и легенды о любвеобильных богах?
- Возможно, - усмехнулась Лира.
- И что же дал вам артефакт?
- Знания. Артефакт раскрылся, и я услышала непонятные резкие звуки, меня ослепил свет, когда свет угас, я поняла, что стала обладательницей чего-то нового. Я вдруг осознала, что понимаю их язык, знаю, как мысленно управлять вещами, энергией. Благодаря этим знаниям я нашла темпорет и, как и ты, пришла на Авалон. Перед этим я основала орден Изидов и обучила своих первых учеников. Орден стал оплотом для сохранения мира и порядка, а затем наследие призвало меня на Авалон и сделало хранителем, теперь я связана с островом и не могу его покидать, я узнаю о внешних новостях от своих братьев по ордену.
- Значит вам известно, о, хм, кризисе.
- Известно. Меня обычно не волновали войны в Нардие, но то, что там происходит сейчас - не война.
- А что же?
- Подготовка.
- К чему?
- К приходу угх-занов.
- Что!?
- Да, ты не ослышался. Как оказалось, наследие оставили не только элимы, Азатот тоже оставил после себя что-то, и этим, похоже, завладел Хель-Деррон. Не знаю, что ему известно о древнейших, мне кажется, его просто используют, вряд ли человек захотел бы добровольно помогать им, хотя не стоит забывать, что они тоже были людьми.
- Хель-Деррон служит бездушным?
- Да, я в этом не сомневаюсь.
- Значит его цель – открыть Нитгат.
- Несомненно.
- Я кое-чего не понимаю, если ему нужно открыть Нитгат, ему нужен ключ, тогда какого пса он делает в Сорони, для чего готовит армию, когда нужно идти за ключом.
- Он пойдет за ключом, непременно, но он перестраховывается, я думаю. Магия элимов, сковывающая печать Нитгата, основана на силе жизни, Хель-Деррон истребляет жизнь, чтобы в случае неудачи с ключом печать Нитгата все равно рухнула, и угх-заны вернулись. К тому же не забывай, что герцог самолюбив, завладеть Соронией, значит восстановить былую честь, отомстить стране, когда-то не признавшей его.
- Значит в Хель-Дерроне течет кровь бездушных?
- Может быть и так, я не знаю.
- Постойте, а сумрак, а катастрофа? Солнце? Это тоже дело рук темного алхимика.
- Думаю, да. Угх-заны могли располагать технологией, чтобы устраивать подобные катастрофы.
- Но ведь вы же хранитель Наследия. Неужели не в ваших силах остановить герцога?
- К сожалению, не в моих. Я не прямой потомок элимов. Наследие не открыло мне всей своей силы, и чтобы противостоять Хель-Деррону, моих сил не хватит, я могу лишь защитить Авалон.
- А что, разве прямые потомки сохранились?
- Ходят слухи, что некоторые, потерявшие память о корнях, еще бродят по мирам, но это лишь слухи. Мы не можем опираться на них, когда пришла пора действовать решительно.
- Что же вы собираетесь делать?
- Я уже сделала. Привела тебя сюда.
- Для чего?
- Я хочу отправить тебя за ключом. Тебе нужно найти путь к миру Кадаф, найти ониксовый замок и, достав оттуда ключ, принести сюда.
- Всего-то? Какие пустяки.
- Это, разумеется, крайне не просто, но ты должен постараться опередить герцога. Если принести ключ сюда, то мы получим возможность связаться с элимами, послать им сигнал помощи, кроме того, здесь на острове хранители смогут защитить ключ.
- Хранители?
- Да. Я не единственная, в других мирах у острова тоже есть хранители, не во всех, конечно, в немногих, но есть. Они тоже ищут юношей подобных тебе с необычными способностями, чтобы уговорить их отправиться в это опасное путешествие.
- То есть если я пойду, то буду не один?
- Нет, это страховка, если не дойдет один, то, быть может, другому повезет больше.
- Выражаясь проще, кому-то придется стать пушечным мясом.
- Называй это как хочешь, по крайней мере, я с тобой честна.
Гелен вздрогнул. Тео тонко поддела его.
- А почему хранители сами не отправятся за ключом, к чему посылать туда таких как я, молодых, неопытных?
- Хранители привязаны к Авалону и не могут долго жить вне его. Вне острова мы не так уж и сильны. А молодых и неопытных мы выбрали потому, что вам проще поверить во все сказанное, вы, в силу юности своей, еще не ищете выгоду, хотя в твоем случае, это вопрос во многом спорный. К тому же путешествие может занять очень долгое время, и лучше ты дойдешь до Кадаф в зрелости, чем немощным старцем.
- А с чего вы вообще взяли, что я соглашусь?
- А у тебя не так много вариантов. Здесь ты остаться не сможешь, прости, но Авалон не место для смертных. Вернуться в Мир, где тебя никто не ждет, и все напоминает о твоем предательстве…
- Я никого не предавал!
- Если так, то врата совести не тронули бы тебя, и сейчас я разговаривала бы и с тобой, и с твоим другом.
- Хорошо. Я хочу уйти из этого мира, не обещаю, что выполню ваши просьбы, но попробовать я могу.
- Другого ответа я и не ожидала, знай, что, стремясь помочь нам, ты помогаешь своему другу и родному миру.
- Оставьте патриотизм.
- Хорошо, к делу. Мне нужно еще кое-что тебе рассказать, перед тем как ты отправишься к переходу.
- К чему такая спешка? Я бы хотел еще немного побыть здесь на острове, я измотан, мне хочется отдыха.
- Время дорого. Я не могу позволить тебе задерживаться здесь.
- Ладно, раз так, я отправлюсь немедленно. Как я понимаю, Авалоны во всех мирах связаны. Здесь должен быть переход на другой такой же остров в другом мире?
- Да, ты правильно понял. Дело в том, что Кадаф тоже искусственный мир и в общей паутине каналов он не стоит, он соединен только с одним миром в него ты и отправишься. Там найдешь вход в Кадаф и откроешь его.
- Как я найду вход?
- Этого я не знаю, действуй по обстоятельствам, ты ведь смышленый мальчик, поищи следы, разузнай, сплети парочку интриг, выведай у кого-нибудь.
- Я понял.
- Вот возьми, - Лира протянула Гелену темпорет, точно такой же, как тот, с которым уплыл Кеней.
- Еще один? – удивился Гелен.
- Да, их много, поскольку в том мире, куда ты отправишься, у Авалона нет хранителя, он тебе пригодится.
- А если я в пути встречу соратников, тех других, с такой же миссией, как у меня.
- Не стоит болтать о своей миссии с другими, ты одиночка, запомни это.
- Я понял.
- Теперь уясни, твоя сила крайне необычна, даже среди элимов повелители туманов встречались редко, ты не просто маг, ты нечто большее, поэтому развивай свой дар, он тебе пригодится. Если случится так, что ты доберешься до ключа, но не сможешь попасть на Авалон, знай, что существуют друге способы перехода между мирами. Во-первых, через смерть, после смерти тела, человеческая сущность покидает тело и, переносясь в другие миры, вселяется в пустую оболочку – новорожденного ребенка, разумеется, память о прежней жизни в ней стирается.
- Хм, интересная теория.
- Это не теория. Никогда не ловил себя на мысли, что знаешь то, чего знать никак не можешь, что попадаешь в ситуацию, в которую, как тебе кажется, уже попадал. Это отголоски твоих прежних сущностей иногда дают о себе знать. Бывает, конечно, что первоматерия посылает в мир совершенно новые сущности, но это редкость.
- Хорошо, через смерть, так через смерть, мне то какая польза?
- Ты прав, первый способ тебе не подойдет. Существует второй, тоже через смерть, но память не стирается, такой способностью обладают единицы во всей вселенной, этим даром даже у элимов владели не многие, хотя они могли развить в себе любой дар.
- Я таким даром обладаю?
- Нет. Но если у тебя в руках будет ключ, как мне известно, такой дар у тебя появится. То есть ты умрешь, но, пройдя перепутье миров, окажешься в другом мире, и ключ сам создаст тело для твоей души. Есть еще третий путь, если ключ заберут до тебя. Как я уже говорила, миры связаны между собой каналами энергии, по этим каналам можно переходить из мира в мир. У элимов было заклинание, открывающее подобный переход, найди его формулу и сможешь вернуться.
- Хорошая перспективка. Других путей, как я понял, нет?
- Ты догадлив, как видишь, все довольно сложно. Но попытаться ты обязан.
- Я никому ничего не обязан, я согласился потому, что вы не оставили мне выбора. И не гарантирую, что в новом мире я просто не осяду где-нибудь и не стану жить в свое удовольствие.
- Такое возможно, только вряд ли твоя жизнь будет спокойной, все миры покатились в бездну, везде сейчас плохо и, если вернутся угх-заны, всем придется несладко.
- Ладно, ладно. Я понял.
Тео поправила длинные каштановые волосы, сползшие на лоб, и затуманенным взглядом посмотрела на Гелена, ему был знаком этот взгляд, когда-то и он смотрел на других так же.
- Прозреваете будущее, госпожа, - хмыкнул он, делая очередной глоток вина.
- Пытаюсь, - улыбнулась Лира, - думаю, у тебя есть все шансы выиграть эту гонку и придти к ключу первым.
- Вы еще скажите, что поставили на меня.
- Поставила, мы с другими хранителями поспорили, так что ты мой личный жеребец, - Лира рассмеялась, но смех ее неожиданно прервался, она вдруг сделалась серьезной, лицо омрачили морщинки.
Из малиновой рощицы неслышно выступили два огромных мохнатых льва с горящими белыми глазами. Гелен напрягся.
Где-то в горах послышался грохот, Лира встала и крикнула на незнакомом гортанном языке несколько фраз львам, те кивнули и, неслышно ступая огромными когтистыми лапами, устремились в ту сторону, откуда раздался шум.
- Не беспокойся, это мои охранники, - сказала Тео и вымучено улыбнулась.
- Что случилось?
- Кто-то проник на остров.
- Кто?
- Ты знаешь кто. Тебе пора. Я приготовила тебе одежду, сходи в дом переоденься, там же ты найдешь походный мешок, я собрала тебе все, что может пригодиться. С другой стороны дома есть еще одна дверь, от нее отходит тропа, она приведет тебя к переходу. Вот возьми, - Лира протянула Осту клочок бумаги, - здесь комбинация символов, которые нужно набрать.
- Набрать?
- Да, там будет пятнадцать рычагов, поверни каждый так, чтобы они встали напротив указанных символов, тогда откроется нужный тебе переход. После набери следующую комбинацию, она уничтожит ворота.
- Зачем это делать?
- Я ведь могу и не удержать герцога.
- Как же я вернусь тогда?
- Есть еще один проход, но он односторонний, через него нельзя уйти с острова, можно только попасть сюда с параллельных Авалонов. Иди, Гелен. Пусть удача идет впереди тебя.
- А что будет с вами, госпожа?
- Я буду исполнять свою роль – охранять остров.
- А если…, - закончить фразу Гелену не дал грохот взрыва, раздавшийся в горах.
- Иди! Нет больше времени. Иди Гелен!
Госпожа Лира свистнула, и из ближайшей рощи примчался белый конь чистокровной антарской породы. Она сделала разрез на платье кухонным ножом и запрыгнула в седло. Бросила короткий взгляд на Оста, кивнула ему и умчалась в горы, холодная, молодая и смертельно красивая.
Глава 41. Бой на мосту.
Хель-Деррон стоял на мосту, облокотившись о перила, и рассеяно глядел на фантасмагорию водяных брызг, развернувшуюся внизу. Горный ветер трепал его плащ и изредка швырял в лицо водяные капли, принесенные от водопада. Алхимик не обращал на них никакого внимания. Подле него лежали растерзанные гигантские львы – стражи Авалона, их светящиеся глаза потухли, а морды застыли в предсмертном оскале.
- Ждешь кого-то? – послышался из-за спины ровный и безразличный женский голос.
- Полагаю, тебя, - ответил герцог обернувшись. – Ты, как и всегда, неизменно прекрасна, дорогая Лира.
- А ты, как и всегда, неизменно отвратителен, Ремос, - лицо Лиры презрительно скривилось, она скрестила руки на груди и замерла на противоположном конце моста.
- Стараюсь, - усмехнулся герцог. - Хотя это как посмотреть, мне, по крайней мере, хватает смелости не прятать свое истинное лицо и не молодится, пытаясь убежать от времени.
- Уж лучше бы ты прятал свое лицо, чем демонстрировал каждому свой звериный оскал.
- О, как поэтично, ты обучилась от безделья красноречию?
- И не только красноречию, - Лира надменно вскинула голову и сделала шаг вперед. - Так и будешь трепаться или, наконец, сразимся?
- Ой, какая наигранная детская смелость! – с иронией воскликнул герцог. - Давай не будем ломать комедию, ты прекрасно знаешь, что оружие моих богов во сто крат сильнее твоего Наследия, я раздавлю тебя.
- Богов? Хм. Как ты глуп, Ремос, как ты глуп. Да, я знаю, что этот бой мне не выиграть, - спокойно ответила Лира и сделала еще шаг.
- Тогда к чему все это, отойди в сторону, и я сохраню тебе жизнь, а еще лучше присоединись ко мне.
- Ты думаешь, что моя жизнь мне дорога? Нисколько. Я умирала прежде, и умереть вновь мне не страшно.
- Рассчитываешь воскреснуть и вернуться сюда через порталы Авалона? Не выйдет, я могу убить тебя так, что ты навечно упокоишься где-нибудь между мирами.
- Пустые угрозы.
- Значит, ты хочешь боя?
- Да, пусть я проиграю, но того за чем ты пришел сюда, тебе не исполнить!
- Тогда начнем!
И завертелась рулетка боя. Боя, в котором сошлись два непримиримых врага, две непримиримых силы. Не было звона мечей, не было слов заклинаний и ярких вспышек огненных шаров, противники метали друг в друга невидимые, но смертоносные арканы, чистую разрушительную энергию. Мост дрогнул под первым ударом герцога, но не дрогнула Лира, она устояла под напором «волны ужаса», древнего аркана угх-занов. Смертоносная энергия свернула горы, вырвала деревья, убила все живое на своем пути, но хранительнице вреда не причинила. От работы с такими силами герцог вспотел. В напряжении ожидая ответного удара, он скинул плащ, и кровавый гранат озарил дьявольским сиянием окрестности.
Вздыбились воды, ниспадающие в озеро под мостом, огромный водяной столп, увенчанный прозрачной человеческой фигурой, вырос над пропастью, это Лира призвала духа воды.
- Уже просишь помощи? – злорадно рассмеялся алхимик. - Как ты слаба!
Лира промолчала, она тихо шептала что-то на древнем наречии, вырезая тонким лезвием замысловатые орнаменты на собственных руках, уродуя молодую смуглую кожу глубокими порезами. Хель-Деррон не заметил этого, его внимание отвлек Фрейн, который осыпал алхимика острыми, как стальной клинок, осколками льда и бил его упругими водяными щупальцами. Вреда такие атаки герцогу не приносили, его надежно защищал невидимый купол силы, такой же, как у Лиры, но ему приходилось тратить много сил. Противостояние духа воды и темного алхимика длилось недолго. С новой силой засиял гранат, Хель-Деррон черпнул новую порцию энергии и мощным потоком тьмы иссушил Фрейна, лишил его яркости, превратив животворящую воду в серое подобие болотной трясины, безжизненное и пустое. Еще секунду назад бьющий жизнью и энергией дух воды, обмяк и с тихим плеском упал в потемневшие глубины озера.
- Слабые у тебя защитники, Тео, ты никогда не умела выбирать сильных союзников! - крикнул Хель-Деррон и обернулся, Тео стояла, опустив руки и прикрыв глаза, ее уста роняли короткие обрывки древних формул. - Что? Призываешь свое колдовство, хранительница? - с презрением спросил алхимик. - Я думал, разделаться с тобой будет сложнее, тебе не пробить мою защиту, а вот я твою попробую, - герцог закатал рукава, с новой силой полыхнул гранат, и тяжелый поток тьмы устремился к Лире.
Ударившись о ее защиту, он на мгновение отступил, от столкновения воздух вздрогнул, мост пошел крупными трещинами. Герцог усилил натиск, и теперь уже трещинами пошла защита хранительницы. Но она не обращала внимания на тающий и истончающийся слой невидимой сферы, хранящей ее от смертоносной силы Хель-Деррона, она продолжала творить заклинание, в него она вложила всю свою боль, силу и ненависть. Вскоре сквозь защиту Лиры стали просачиваться тоненькие щупальца темной силы герцога, они медленно и по-хозяйски вгрызлись в тело. Лира закричала. Этот крик пронесся по всему острову, крик помощи.
И помощь пришла, не сразу, но вовремя.
Когда Лира уже не в силах была терпеть пытку герцога, в небе над мостом показались огромные серые орлы, они молниеносно спикировали на алхимика, их мощные когти, наделенные неведомой силой, прорезали защитный купол. Мгновения, и уже Хель-Деррон нуждался в поддержке. Ему пришлось прекратить атаку и заняться своей защитой. Орлы били когтями о купол силы, пробивая в нем все большую и большую дыру, в неистовстве они пытались дотянуться до герцога, но он был пока еще не досягаем.
Алхимик наспех заштопал дыры в своей защите и перекинул поток тьмы на орлов. Смертельно опасные и гордые стражи острова в смятении забили крыльями, стараясь уйти от тлетворного влияния магии герцога. Спасаясь от атаки, они взмыли в облака, вся их ярость улетучилась куда-то, орлы бежали, но они своей неожиданной атакой дали время хранительнице закончить обряд, обряд который был дозволен не каждому хранителю, самый запретный и самый страшный, тайный обряд Наследия.
- Смелые у тебя охранники, – глумливо заметил герцог, снова повернувшись к Лире. - Смотрю, ты даже не потрудилась заделать бреши в своем куполе, пока я разбирался с твоими прихвостнями, что ж, тем лучше, продолжим.
Гранат вспыхнул вновь, и новая смертоносная волна устремилась к Лире. Но в этот раз атака герцога захлебнулась, не успев начаться. Лира взмахнула рукой и громким выкриком на забытом языке остановила время, остановила течение магии и силы, лишив и себя, и противника возможности управлять туманами.
- Хм, интересное решение, - герцог перевел удивленный взгляд со своего граната на хранительницу, - только непонятно чего ты этим добилась, лишив нас обоих силы, уж не надеешься ли ты выиграть этот бой в рукопашную? При всем уважении, боюсь, твоей комплекции не хватит.
- Правильно, Мрачный герцог. Бойся! Это все, что тебе осталось в этой жизни! Служи своим богам и бойся! Отныне вспоминай меня, когда будешь убивать, вспоминай, когда будешь приносить людям горе, вспоминай, когда раз от разу будешь взывать к древним силам своих хозяев, - произнося эти слова, Лира скинула свое изорванное платье, оставшись обнаженной. Вся ее кожа была изрезана письменами.
- Что это? – удивленно воскликнул Хель-Деррон.
- Это твое проклятье, - ответила Лира, и последнее слово заклинания слетело с ее губ, мир вокруг вздрогнул, письмена на коже подсветились кроваво-красным, и Мрачный герцог закричал прожженный неведомой силой. Он кричал так впервые за долгие годы, в этом крике был страх, ненависть и боль, все то, чем он питался, алхимик испытал на себе. Кожа на его спине покрылась волдырями и кровоподтеками, которые вырисовывали причудливый узор.
- Это тебе мой прощальный подарок, - усталым голосом сказала хранительница.
Когда поток ее заклятия угас, она без сил опустилась на холодную кладку моста и тихо умерла.
Тайный обряд наследия создавал мощнейшее заклятие, но он заставлял кастующего вкладывать в колдовство всю жизненную силу без остатка, только так можно было завершить обряд вне времени – принеся себя в жертву. Лира с самого начала знала, что герцога ей не остановить, но она приготовила ему очень неприятный сюрприз.
Хель-Деррон, мучимый дикой болью, поднялся с колен, не уставая посылать проклятия в адрес хранительницы. Безжизненное тело Лиры лежало неподалеку. С ее смертью мир вокруг поменялся. Остров изменил свой облик, теперь вокруг царили серые цвета, а небо затянулось тучами, собирался дождь. Герцог обвел взглядом окрестности.
- Да, так лучше, - прошептал он и, перешагнув через тело хранительницы, стал спускаться в долину, мост за его спиной рухнул.
Глава 42. Портал.
Остров менялся. Каждая его частичка становилась хуже, темнее, злее. Прежний Авалон кричал и бился в судорогах, ибо умер его хранитель, и все защитные барьеры треснули перед тьмой внешнего мира. Остановились жернова Авалона, рухнули оборонительные стены, как разбитые зеркала.
Гелен чувствовал все это и страдал вместе с островом. Он знал, что Лира мертва, об этом ему сообщили туманы. Он видел, что солнце меркнет, а с моря из-за горизонта наползают серые тучи. Он шел, читая старую молитву, вспомнившуюся внезапно. Молитву эту читала его мать, в кажущемся таким далеким детстве, молитву об ушедших близких. Пускай Лира – надменная и властная хозяйка острова - не приходилась ему кровной родней, но Гелен чувствовал некую близость с древней госпожой, и необъяснимая боль утраты грызла его душу, как и душу острова. Совершая свой путь скорби от дома Лиры к вратам между мирами, Гелен вспоминал свои сны и ту прекрасную незнакомку, которая вела его, как путеводная звезда через все тернии и невзгоды.
Мощеная тропа оборвалась, неожиданно уперевшись на излете в плоскую гранитную площадку, в центре которой расположилась изрезанная письменами элимов невысокая арка. Подлее нее стоял широкий каменный ящик с торчащими в ряд рычагами. Гелен, не долго думая, достал бумагу с шифром и стал сосредоточенно, чтобы не допустить ошибки, поворачивать рычаги. Как только первый рычаг был установлен рядом с нужным символом, под площадкой пришел в действие загадочный механизм. Его монотонный равномерный гул нарастал с поворотом каждого следующего рычага. Наконец, был установлен последний пятнадцатый символ.
Механизм врат отозвался еще более натужным гудением, послышались щелчки и скрежет металла. Арка и вся площадка завибрировали. «Старый механизм» - подумал Гелен, - «видимо, Лира не пользовалась вратами уже очень давно, что ж, надеюсь, они исправны».
Вибрация все нарастала, символы на арке поочередно стали загораться зеленым и синим. Пришли в движение новые механизмы, об этом возвестили лязгающие звуки из-под земли. Наконец, гул стих, и под равномерное гудение от краев арки к центру расползлась полупрозрачная пелена, за которой вихрилась загадочная материя. Это было похоже на водоворот, который вопреки всем законам природы закручивался не вниз, а в бок. В этот вихрь и предстояло войти Гелену. Но прежде ему необходимо было набрать новую комбинацию, чтобы уничтожить врата.
Этот шифр был в половину короче прежнего, и, уже привыкший к системе рычагов, Гелен набирал его гораздо быстрее. Перед поворотом последнего рычага он замешкался, вдруг четко осознав, что сейчас уничтожит путь обратно, что, шагнув под арку, распрощается с родным миром, быть может, навсегда. От одной этой мысли на душе стало еще тоскливее, чем прежде. Он вспомнил всех тех людей, с которыми его свела судьба, вспомнил все те места Нардия, куда его занесло во время этого длинного путешествия, и задумался о том, что итогом пути длиной в полтора затмения стал новый путь, возможно еще более длинный.
Чтобы отогнать прочь подобные раздумья, Гелен, повинуясь минутному порыву, снова потянулся к последнему рычагу с твердым намерением повернуть его и, бросив все, шагнуть под арку, но его остановил раздавшийся откуда-то сбоку властный возглас:
- Не смей! Замри! Дотронешься до рычага и умрешь на месте!
Краем глаза Гелен увидел человека с длинными черными волосами, прореженными сединой, в черном плаще и с черной аурой. Он узнал его, даже не оборачиваясь, узнал по голосу. В памяти тут же всплыли душный каземат, ухмыляющийся пыточник и голос, задающий вопросы, голос мучителя, герцога Хель-Деррона.
- Как видишь, мой старый дружок, все становится на круги своя, все выполняется в точности с моим планом и, несмотря на то, что вы с приятелем так долго бегали от моих слуг, я все же достал тебя и вскоре доберусь до твоего друга, - произнес герцог, приближаясь. - Кстати где он?
Гелен молчал, стиснув зубы, он пытался унять бурлящую злобу, вдруг вспыхнувшую в нем.
- Молчишь? Это входит в традицию. Ладно, сегодня тебя пытать не стану, времени нет. Тем более милейшая хозяйка острова заставила меня немного попотеть, уговаривая ее уступить дорогу. Теперь-то понятно, для чего она тянула время, пыталась дать тебе фору. Как видишь тщетно. Кстати, если поторопишься, можешь успеть на мост. Там стервятники как раз начали свою пирушку над ее телом.
Чаша терпения Гелена лопнула. Его бросало в яростную дрожь от одного вида того вихря тумана, что носился вокруг герцога. Хель-Деррона переполняла сила, но и Ост был неслаб. Жизнь на Авалоне еще сильна, а значит, силен и он. Сила эта умножилась ненавистью…
- Сдохни, урод! – заорал Гелен и выпустил на алхимика всю свою мощь единым сокрушительным потоком.
Он ничего не мог противопоставить герцогу, тот превосходил его и по силе, и по мастерству. Гелен ни на что и не рассчитывал, нанося этот отчаянный удар. Это была не атака – это был выплеск той злобы, что накопилась в нем, злобы и ненависти к Мрачному герцогу.
Хель-Деррон ожидал подобное со стороны Оста, потому и держал наготове аркан защиты. Когда формула заклинания пришла в действие и обратилась за силой к гранату, спина герцога вспыхнула от нестерпимой боли. Боль эта парализовала все тело, скрутила душу в колючие железные тиски, впивающиеся в кровоточащее сердце. Герцог взвыл, потеряв на мгновение контроль над формулой. Заклинание сбилось, и поток туманов, посланный Геленом, не встретив преграды, с силой ударил алхимика. Тот бесформенной грудой повалился на землю, потеряв сознание.
Ост понимал, что герцог лишь на мгновение лишился чувств, поэтому он поспешно подхватил с земли рюкзак и ринулся к арке, по дороге повернув последний рычаг.
Вступая в вихрящийся портал, Гелен услышал мелодичный перезвон колокольчиков, почувствовал запах прибоя, смешанный с хвойными ароматами. Затем каждая частица его тела с умопомрачительной скоростью рванулась вперед, и сознание растаяло в этом вихре.
«Тварь! Проклятая тварь! Ненавижу! Надо было убить тебя сотню раз!», - лежа на земле, герцог изрыгал проклятия. Он не шевелился, сращивая переломанные кости и разорванные органы. Все, что ему оставалось – это бессмысленная ругань, адресованная хранительнице Лире.
«Поставила мне печать! Тварь! Оставила клеймо! Хорош подарочек! Будь ты трижды проклята! Проклятая стерва!»
Испытывая тяжкую боль, герцог не скупился на крепкие выражения. Теперь он понял, что за проклятие наложила на него Лира - печать, которая вызывала боль не только тела, но и души, при каждом обращении к силе граната. Он не смог защитится от бешеного выпада Гелена, потому что не ожидал такой реакции своего организма, не понял сразу, что за клеймо поставила ему хранительница.
«Дрянь, забери тебя демоны пустоты! Невытравляемую печать поставила. Проклятая ведьма!»
За каждую сращенную кость герцог расплачивался обжигающей болью в спине. Печать на коже покрывалась волдырями и начинала кровоточить, ведь тело свое герцог заштопывал с помощью магии, с помощью силы древних, заключенной в кроваво-красном камне.
В конце-концов с восстановлением было покончено, и герцог, превозмогая все еще не утихшую боль, поднялся на ноги. Взору его открылась неутешительная картина. Весь механизм портала бы уничтожен. Гранитные плиты выворочены мощным взрывом. Из земли торчали обломки загадочного механизма. Арка покосилась и, сильно кренясь к земле, вот-вот должна была упасть.
- Щенок, - ругнулся герцог, но уже без прежнего запала, просто по привычке.
Он обреченно вздохнул. В его планах намечалось неприятное изменение. Теперь, когда путь из Нардия в другие миры силами технологии был отрезан, оставалось лишь одно – воспользоваться магией. Герцогу был известен сложный, кропотливый и долгий магический ритуал, открывающий путь к перекрестку всех миров, путь к артерии, соединяющей все дороги. Магия же для герцога отныне означала мучительную боль, и длинный ритуал обещал ужасную пытку. Но хозяин герцога был куда искуснее в пытках, чем кто бы то ни был, и Хель-Деррон, скрепя сердце, выбрал из двух зол меньшее. Обнажившись по пояс, он принялся рисовать ритуальным жезлом на земле замысловатые узоры, готовя площадку для проведения ритуала. Он еще несколько раз от безысходности проклял Лиру и Гелена, а когда узор был завершен, встал на колени, глубоко вздохнул и стиснул зубы. В ожидании боли он покрылся холодным потом, несколько минут не решаясь начать обряд, затем все же перешагнул мысленную черту, направил поток силы к узору и закричал от боли так громко и пронзительно, что птицы далеко на мосту бросили добычу, испугавшись докатившегося до них эха. Обряд начался.
Глава 43. Горечь.
Натужно скрипели уключины маленького вельбота, над морем носились голосистые чайки, а порывистый ветер вспенивал покатые волны. Уже двенадцать кругов подряд Кеней работал веслами без единой мысли об отдыхе: он бежал.
Бежал от боли предательства, засевшей в его сердце прочно и надолго. Его мышцы налились каменной усталостью, голова опустела от всяческих мыслей, а он все продолжал с тупым упрямством грести в сторону Иония. Кеней хотел загнать себя, словно лошадь, до кровавой мыльной пены изо рта, до полного изнеможения, чтобы упасть замертво в бессилии и тихо издохнуть. Он не сознавал этого, но к этому стремился.
Когда в минуты просветления к нему возвращались мысли, он плакал, потому что они приносили ему все новую и новую боль: единственный человек, который еще был дорог ему в этом мире, которого он любил, как брата, за которого готов был отдать жизнь и даже больше, предал его, предал так легко и цинично. От начала до конца вся их с Геленом дружба оказалась полна лжи. В то время, как Кеней свято верил в искренность всех тех слов и красивых фраз, коими пичкал его Ост, последний играл в свою игру, пользуясь Нордом для своих собственных целей.
Чем стало предательство друга для Норда? Последней каплей. Он потерял все в этом мире, он сломался. Оставался лишь один человек, который мог помочь, если не делом, то советом, человек, которому, возможно, стыдно будет посмотреть в глаза, но который непременно поймет и не осудит. Сталл.
Кеней чувствовал, что он в долгу перед Орионом, и последней целью в жизни избрал во что бы то ни стало вернуть этот долг.
Кеней снова заплакал, он то думал, что давно разучился этому, с самого детства он не плакал так много. Любую боль он встречал, стиснув зубы, но сейчас не мог остановить слез. Его грызла сосущая пустота, образовавшаяся в груди. Что-то дорогое ушло оттуда, громко хлопнув дверью, впустив холодный зимний ветер.
И он снова и снова, обливаясь потом, налегал на весла. Не остановился он и тогда, когда мир вокруг переменился, когда внезапно лопнула маячившая впереди сфера времени, и темные облака устремились к Авалону. Лишь дважды он падал в бессилии и тут же уходил в глубокий беспокойный сон, затем, просыпаясь, снова садился на весла.
Вскоре подул попутный ветер, и Кеней поставил парус. Закрепив его в одном положении, он осушил все запасы алкоголя на борту и повалился в пьяном бреду на дно лодки, искренне надеясь, что его судно напорется на полном ходу на одну из колон Иония, и все будет кончено, придет долгожданное избавление.
Но ему не повезло. Вельбот на удивление прошел мимо колонн за пределы древнего сооружения. К тому времени Кеней уже протрезвел и, мучимый похмельем, с удивлением обнаружил, что острое желание перерезать себе горло куда-то исчезло. Больше не хотелось плакать. Пришла новая навязчивая идея – утопиться, и он боролся с ней, толком не понимая зачем.
Ветер подул с новой силой, и вельбот устремился прочь от Иония, весело рассекая волны. Кеней лег на дно кораблика и, бессмысленно уставившись в низко нависшие облака, погрузился в тихое оцепенение. Так он пролежал довольно долго, не шелохнулся даже тогда, когда у горизонта в просвете между тучами, лишь на несколько мгновений показалось солнце – добрый знак.
Кеней лежал, вельбот плыл… Так могло продолжаться бесконечно долго, если бы на утро следующего дня кораблик с силой не ударился о что-то большое и твердое. Раздался хруст смятых шпангоутов и нервная брань откуда-то сверху. Кеней открыл глаза. Над его головой ветер трепал приспущенные паруса большого корабля. Приподнявшись, он опустил взгляд пониже и увидел, что его вельбот ударился о борт большого фрегата. Это были «Крылья севера».
С верхней палубы слышалась ругань корабельного плотника, доносящая до Кенея всю его неправоту в отношении управления кораблем, хотя ущерб, нанесенный непосредственно фрегату, был мизерным.
Из-за фальшборта показался Тинк, кивнул матросам, и те вскоре скинули к вельботу веревочную лестницу. Блейз тут же спустился к Кенею.
- Что же это вы, мой друг, вернулись так быстро, да еще, как я вижу, в весьма плачевном состоянии? И где ваш друг? – спросил старший помощник вместо приветствия.
- Нет у меня больше друга, только враги остались, - устало, с обидой в голосе, ответил Кеней, с трудом поднимаясь на ноги. - Я жертва предательства, осел, тупо следовавший за подвешенной на удочке морковью, я идиот.
- Все понятно, я так и знал, что ваш спутник изрядный плут, ну да ладно. От душевной боли я знаю одно неплохое лекарство, - улыбнулся Тинк, и от его улыбки Кенею стало легче на душе.
- Какое-то алхимическое снадобье? – с надеждой спросил он.
- Ах, если бы существовало такое снадобье, то ему не было бы цены. Нет, мой друг, все гораздо проще, хорошая выпивка и хорошие женщины – вот лучшее лекарство от душевных мук, много хороших женщин, очень много.
- А, вы об этом, - Кеней снова погрустнел.
- Конечно, об этом, и хотя сейчас вы думаете, что жизнь кончена, и ничто не поможет, вскоре, уверяю вас, вы взглянете на все иначе. Давайте поднимемся на корабль, женщин я не обещаю, но вот выпивка у меня найдется. Ну а через четыре дня мы будем в Стогге, а там…, - Тинк весело подмигнул Норду и первым принялся карабкаться вверх по лестнице. Некоторое время помешкав, Кеней пожал плечами и последовал за Тинком.
Вскоре «Крылья сервера» уже летел на всех парусах к Стоггу, рассекая волны высоким форштевнем.
Кеней стоял под бушпритом на носу корабля и ловил соленые брызги обветренным лицом. Чувство немого восторга охватило его, оно подкралось внезапно и вселило надежду на исцеление его истерзанной души. Все забывается: предательства, обиды, боль. Главное, избрать для себя стоящую цель.
Цель такая у Кенея была.