ПРИГОВОР.
Каждый вечер конвоиры забирали Михаила к следователю, всю ночь вели допрос и требовали признания и подписать протокол допроса, что он немецкий шпион, вёл контрреволюционную деятельность, проводил антисоветскую пропаганду и агитацию. Как свидетельство, закодированное письмо с Германии, имеются свидетели, которые сообщили в комитет, что он занимался агитацией и пропагандой против сталинской внешней политики и как у члена террористической контрреволюционной группы требовали назвать сообщников. В квартире была найдена запрещённая литература. Жестоко избитого, чтобы подписал протокол допроса и признал свою вину. Утром Михаила вталкивали в камеру, где ещё двое заключённых помогали ему взобраться на нары, прикладывали примочки к кровоподтёкам, синякам и ссадинам. А вечером снова на допрос. Через несколько дней, как только ввели Михаила к следователю, тот встретил его с криком и банной матерью:
- Куда исчезла твоя сучка со щенятами?
Это была первая весточка о родных, и Михаил про себя подумал:
- Молодец Полина, теперь нужно навести их на ложный след.
Он объяснил, что понятия не имеет. Жили они не расписанные, что она из села из-под Киева, и паспорт у неё был на фамилию первого мужа. Она хотела все время его поменять на свою девичью фамилию. На этот раз Михаила избили больше прежнего и толком от него ничего не добились. Он не подписал ни одного протокола следствия. Как юрист, он знал, протокол, подписанный с признанием это приговор самому себе.
Допросы длились около месяца. Затем был перерыв несколько дней, Михаила не брали на допрос. Он как оптимист уже считал, что разберутся в его невиновности, проверяют его участие в гражданской войне, его преданность Советской Власти, и должны бы отпустить.
В этот день, часов около четырёх, открылась дверь, и Михаила вызвали и повели по коридору, завели в отдельную камеру, где стоял венский стул и письменный стол. Конвоир вышел и закрыл дверь на замок. Эта обстановка в камере вселила тревогу, с чего бы это? Через некоторое время вошёл молоденький лейтенант НКВД, положил на стол бумагу и сказал:
- Ознакомьтесь с обвинительным заключением, - и вышел.
….В обвинительном заключении говорилось о шпионской деятельности его в пользу Германии, что он подозревается в членстве террористической контрреволюционной группы, ставившей своей целью реставрацию капитализма и физическое уничтожение руководителей партии и правительства. Дальше был список членов террористической контрреволюционной группы, где не было ни одной знакомой фамилии. На основании вышеизложенного передаётся дело в суд военного трибунала по статьям 58 – 8 – 11 Уголовного Кодекса с применением закона от 1 декабря 1934 года.
Теперь он понял, что с ним не шутят, грозное обвинительное заключение внесло тревогу, что ему грозит «высшая мера». Он сам себя успокаивал, хорошо, что будет суд, там он сможет доказать свою невиновность. Когда его вернули в камеру, и Михаил рассказал соседям, один из заключённых, как потом оказалось, бывший военный прокурор, которому ещё не была предъявлено обвинительное заключение, и продолжал находиться под следствием, внимательно посмотрел на Михаила, отошёл, ничего не сказав.
Когда Михаил стал расспрашивать, что значит закон от 1 декабря 1934 года, прокурор объяснил, что будет суд в течении 24 часов, и в тече нии 24 часов исполняется приговор. Михаил никак не мог смириться, что его могут расстрелять. В голову лезли разные мысли - что будет с Полиной и детьми, при расстреле чувствуется ли боль? Он был уверен, что суд разберется, он сможет доказать свою невиновность.
На следующий день Михаила ввели в комнату, где за столом, накрытым красным материалом, сидели три человека в военной форме, сбоку за отдельным столиком сидел секретарь, молодой лейтенант НКВД, составлявший протокол судебного заседания, который вчера приносил читать обвинительное заключение. Михаилу вежливо предложили сесть на стул, стоявший перед столом. Конвоиры отошли к дверям, в комнате сто яла зловещая тишина. Сухощавый майор председатель судейской комиссии, спросил:
- С обвинительным заключением ознакомились?
- Да, – ответил Михаил.
- Считаете себя виновным?
- Нет.
Майор берёт пухлую папку с делом, смотрит:
- Вот свидетели показывают, что, Вы, являетесь членом террористической, контрреволюционной группы, ставившей своей целью реставрацию капитализма и физическое уничтожение руководителей партии и правительства, кроме того, Вы занимались шпионской деятельностью в пользу Германии, обнаружена переписка.
Он начинает перечислять фамилии свидетелей, о которых Михаил слышит впервые.
- По заданию контрреволюционной еврейской партии «Бунт» в 1917 году, Вы, со шпионскими целями ездили в Германию. Что вы нам теперь на это скажете? Вы полностью разоблачены. Кроме того, Вы, отказались сотрудничать со следствием, скрываете своих товарищей, врагов народа, которые по сей день занимаются террористической, контрреволюционной деятельностью.
Михаил встал.
- Уважаемые судьи, что это за детская игра? Вы что - не видите, что всё это дело шито белыми нитками? Какая террористическая деятельность? Какие я совершил теракты? Какая контрреволюция, если с 1918 года являюсь членом коммунистической партии, прошёл всю Гражданскую, воевал с Деникиным, устанавливал советскую власть в Средней Азии? По заданию партии активно занимался атеистической деятельностью, у меня одни только благодарности по службе и по партийной деятельности. Как я мог идти против Советской власти, когда я всегда и везде был на виду? Всё это дело перевёрнуто с ног на голову.
- Вот имеется свидетельство майора Сорокина, что Вы занималась антисоветской пропагандой, критиковали внешнюю сталинскую политику, имеются материалы, что, Вы, сотрудничали с перебежчиками из Германии, и это подтверждает вашу шпионскую деятельность. А если, Вы, терактов не совершали, то их совершают ваши товарищи, которых вы покрываете. Всё понятно, суд удаляется на совещание.
И все трое гуськом быстренько с папками торопливо чуть не выбегают из комнаты.
Минут через двадцать суд возвращается. Майор стоя стал читать приговор:
- Именем Союза Советских Социалистических Республик…. за шпионскую деятельность в пользу Германии, за террористическую и контрреволюционную деятельность, пропаганду и агитацию против Советской Власти, военный трибунал в составе…… Приговаривает: к высшей мере наказания – расстрелу, как врага народа. Приговор привести в исполнение в течении 24-х часов. Обжалованию не подлежит.
Михаил побледнел, почувствовал, что теряет равновесие, хотел что-то сказать, но язык во рту не поворачивался. Ему что-то говорили, что-то спрашивали, что-то кричали. Конвоиры подняли его со стула, повели по коридорам, завели в камеру одиночку, посадили на нары, ушли и загремели засовом. Михаил сидел ошарашенный, опустошённый, только в голове стучали слова:
- К расстрелу, как врага народа... приговор привести в исполнение... обжалованию не подлежит.
Первое, что пришло в сознание:
- За что? У меня же нет никакой вины! Я честно служил и добросовестно выполнял свои обязанности. За что? За что? За что?
Перед глазами стали возникать эпизоды жизни. Любимая Полина будет вдовой, Женечка и Сергей останутся сиротами. У него осталось время до утра. Теперь он вспомнил о Боге:
- Хорошо, что меня оставили наедине с Всевышним. За что? Тяжкий грех я взял на свою душу, отошёл от веры своих отцов, забыл про Него - заступника, благодетеля, пренебрёг своим предназначением, поверил пустым декларациям, связался с бандитами, у которых нет ничего святого. Ничто меня не может спасти, может это плохой сон?
Михаил ущипнул себя. Нет, это не сон - это реальность.
- Жить мне осталось до утра, в четыре или пять придут за мной и на тюремном дворе поставят лицом к стенке и расстреляют. Нет, завяжут глаза... Ему начали представляться сцены, как чекисты расстреливали белогвардейцев в период гражданской войны. Расстреливали жестко в упор, глядя в глаза.
Независимо от него самого, губы начали шептать пришедшую на память молитву, которую изучал когда-то в ешиве:
- Итгадал вситкадаш шсме раба. Беалма дивера хиреуте веямлих малхуте. Бехаейхон увсёомехон увехаей дехол бейт Исраэль. Баагала убизман карив, веимру амен! – (Да будет возвеличено и святимо великое Имя Его в мире, сотворённом по усмотрению Его. Да явит он царство Своё при жизни вашей и ваши дни и при жизни всего дома Исраэла без промедле- ния и в скором времени. И скажите: Амен).
Что я читаю? Это же Кадиш (76), поминальная молитва, которая читается в иорцайт (77). Необходим «Миньян» (38) читать в синагоге, или не меньше десяти человек. Грешен, грешен, виноват - прошло столько лет после смерти матери и отца, они молятся там за меня, а я не вспоминал. Была же возможность сходить в синагогу, помянуть в иорцайт (77), отдать сыновний долг и обязанность старшего сына. Ох! Тяжкий грех я принял на свою душу. Только Всевышний мне теперь может помочь, сотворив чудо.
Всё забылось, а ведь я в ешиве знал весь «Сиддур», и «Махзор» (78) наизусть. Михаил стал напрягать память. Постепенно пришла на память «Амида» - ежедневная утренняя и вечерняя молитва:
- Господин мой! Уста мои открой, и рот мой изречёт хваление тебе. Благословены, Господи Боже наш и Боже отцов наших, Бог Авраама, Бог Ицхака и Йаакова, Бог великий могучий и грозный, Бог всевышний, который воздаёт великие Благодеяния и обретает (творит) всё, и помнит благие деяния отцов, и, любя приводит Избавителя к сыновьям их сыновей ради Имени Своего. .Царь, Ты помогаешь и спасаешь, и защищаешь. Благословен Ты, Господи, Щит Авраама………….Ты могуч, великий мой Господи, Ты оживляешь мертвых, Ты велик в спасении……... Ты свят, и Имя Твоё свято, и святые во всякий день восхваляют Тебя. Сэла.
Михаил спустился с нар, стал на колени, сложил ладони рук, как раскрытую книгу, и продолжал вспоминать тексты молитвенника, раскачиваясь и шепча древнееврейские слова:
Ты избрал нас из всех народов. Ты любил нас и благоволил к нам. И, Ты, возвысил нас над всеми языками, и освятил нас заповедями Твоими, и, Ты приблизил нас, Царь наш, к служению тебе, и Имя Твоё великое и святое над нами возгласил. Амен.
....Услышь Господи голос мой, (когда) я воззову, помилуй меня и ответь мне. О Тебе сказало сердце моё: «Ищите лица Моего». Лица Твоего, Господи, я ищу. Не скрывай от меня лица Твоего, в гневе не отвергай раба Твоего, Боже спасения моего. …..Не отдавай меня на произвол ненавистникам моим, ибо поднялись против меня свидетели лживые.
…...…Боже милостивый спаси и сохрани, раба Твоего. На Тебя одного я надеюсь, сотвори чудо, сохрани мне жизнь. Амен.
Распахнулась дверца на тяжёлой железной двери, служащий тюрьмы поставил алюминиевую кружку горячей воды и ломоть хлеба. Михаил глянул на еду и почувствовал, как тошнота подкатывается к горлу, он подумал - стоит мне взять что-то в рот, сразу вырву. Он продолжал стоять на коленях и молиться, постепенно сами на память приходили одна молитва за другой. Отвлёкшись, Михаил подумал:
- Мне еще повезло, могли расстрелять сразу при вынесении приговора, мне дали время покаяться и исповедаться перед Всевышним, успокоить свою душу в молитвах моих отцов и моего народа, попросить Его заступиться за моих родных и близких, за весь мой народ. Моя просьба перед казнью имеет большое значение.
Когда колени начали болеть от стояния на цементном полу, он встал лицом в угол, продолжая держать руки в виде раскрытой книги, продолжая раскачиваться, вспоминать и шептать молитвы. Уже было за полночь, когда Михаил сел на нары и стал осознавать, что это его казнит ни Советская власть, ни НКВД, ни майор, объявивший приговор. Это кара Всевышнего за его тяжкий грех, за его книгу «Религия и прогресс», написанную в угоду армейскому руководству и бредовой идее построения коммунизма. Гнев Божий не напрасен - получи то, что заслужил.
Каждый человек имеет своё предназначение. Моё предназначение было быть праведником, мои духовные учителя предупреждали меня, что в покаянии и молитвах я должен был просить Всевышнего за народ, а не с мечом воевать за народ. С мечом делаешь больше горя, чем добра.
- О! Милостивый мой Господи, прости меня грешного, я слеп, был, и глух был. И только теперь прозрел я. Нету мне прощения в тяжком грехе моём. Твоё справедливое решение принимаю я милосердно. Пусть же моя молитва к Тебе, Господи, будет в пору благоволения.
…..Боже, по великой милости Твоей ответь мне Твоим истинным спасением души моей. Благословенно имя Властелина вселенной, благословен венец Твой. ……….Да будет благосклонность Твоя к народу Твоему Исраэлю вечной………..
Уже начинало светать, спать совершенно не хотелось. Михаил напряжённо ждал скрежета засова. Вот, вот должны прийти за ним, отвести на казнь. Он был готов, спокоен и смирился с судьбой, начертанной Господом Богом нашим. Во рту было сухо, язык был как деревянный, а он все продолжал вспоминать новые и повторять молитвы. Что они не идут? Скорее кончились бы мои мучения! Стало совсем светло, луч солнечного света проник через решётку в камеру.
Михаил вздрогнул от звука открывшегося окошка в двери, ему заменили кружку с горячей водой, поставили алюминиевую миску с баландой. Он понял, что казнь перенесли ещё на сутки. Он подошёл, глотнул несколько глотков тёплой воды, посмотрел на кашу хлеб, тошнота стала подниматься к горлу. Михаил знал, казнь обычно осуществляют ранним утром, с началом рассвета.
Он прилёг на нары, беспрерывно продолжая покаянием и молитвами разговаривать с Всевышним. Михаил чувствовал себя разбитым и усталым от проведенной ночи. Он задремал, но тут, же вскочил в холодном поту от какого-то звука в коридоре, думая, что за ним пришли. Так весь день, впадая в глубокие думы и шепча молитвы, он вздрагивал от доносившихся малейших звуков.
На память пришла библейская легенда пророка Ионы (79), как горячая молитва и раскаяние разжалобили Всевышнего. Если раньше -это казалось ему сказкой, абсурдом, то теперь он твёрдо верил в истину произошедшего и во все библейские истории. Он теперь верил всему, и что Всевышний может всё, может сотворить чудо, может сохранить ему жизнь, только нужно знать, что нужно делать. И с новым жаром Михаил начинал молиться с появившейся надеждой. Ведь должен Всевышний услышать его! Он должен жить, жить, жить! «Борух Ха-шем (Господи), сохрани мне жизнь!»
Уже шёл третий день в одиночке, Михаил стал привыкать к своему положению обречённого, выносил парашу, его выводили на час в тюремный двор на прогулку. Михаил, разглядывал стены тюремного двора, чтобы угадать у какой стены его поставят. Он начал надеяться, что там, в управлении что-то изменилось, что казнь задерживается. Он даже стал сам себя убеждать, что останется жить, что, возможно, приговор изменят. И он с ещё большим жаром начинал молиться, просить Господа сохранить ему жизнь, сотворить чудо. Он пробовал жевать пайку, но в глотку ничего не лезло. Из-за сухости во рту пил только по несколько глотков воды.
За эти дни Михаил очень сильно похудел, брюки не держались, хотя ремень затянул на последнюю дырочку. Он стал думать, чем проколоть очередную дырочку в ремне? Михаил подумал:
- Дам я себе зарок, если смогу проколоть дырочку в ремне, приговор отменят?
Михаил увидел на шнурках туфель металлические наконечники. Снял шнурок и стал пытаться проколоть дырочку. Металл оказался мягким, гнулся и раскручивался, кожа ремня твердая и плотная. Снял оба шнур- ка, но проколоть дырочку никак не получалось.
Вдруг он подумал:
- А почему в камеру его посадили, оставив ему ремень и шнурки? Ведь даже у солдата, которого сажают на гауптвахту, забирают ремень и шнурки? Пускай заключённые давятся, вешаются.
Михаил увидел штырёк на пряжке, начал им усиленно прокалывать дырочку. Штырек был гладкий, но после долгих мучений удалось сделать дырочку. Затянув ремень, и видя, что не спадают брюки, подумал, что начинает верить в идолов.
Михаил вспомнил библейскую историю, когда священник Хелкия нашёл в храме Божьем священную книгу «Закона Божия, данного через Моисея» и передал её молодому иудейскому царю Иосии. Царь приказал прочитать её. Когда он услышал слова, записанные в священной книге, то пришёл в ужас. То были слова закона Божия, от которого отступил народ. Тогда на всей земле Иудейской он разрушил идольские статуи, и всех кумиров разбил в прах.
Собрал народ в доме Господнем, заключил завет перед лицом Господа – следовать за Ним и соблюдать все заповеди и уставы Его от всего сердца. Ужаснулся Иосии по той причине, что понял - Бог не может существовать в металле, камне, деревяшке или нарисованном образе. Бог везде и всюду, всемогущ, справедлив и правосуден, Он грозен и беспощаден за грехопадение людей.
На третью ночь около полуночи Михаил уснул, и снилось ему, что он дома, за столом сидят отец и мать и читают молитвенник. Он бросается к матери и просит её, чтобы она спасла его, утешила и приласкала, что он не хочет, чтобы его расстреляли. Мать отрывается от книги, снимает очки и говорит:
- Не смей подходить ко мне, уйди отсюда!
Тогда он бросается к отцу, просит его спасти, заступиться за него. Отец также говорит ему:
- Не подходи ко мне, я ничем помочь не могу. Найди рава Исраэли, только он может тебе помочь.
И вот он на кладбище бегает между памятниками, кричит и завёт:
- Рав Исраэли! Рав Исраэли!
Он стоит около большого красивого памятника из мрамора и завёт рава Исраэли. Вдруг надгробная плита медленно начинает отодвигаться, и открывается глубокая яма. И слышится из ямы голос:
- Спускайся сюда, здесь найдёшь своё успокоение.
И вот Михаил начинает спускаться в яму, уже сидит на краю, и слышит сзади голос рава Исраэли:
- Не смей туда спускаться, вылезь немедленно!
Он пытается вылезти и никак не может - его туда затягивает, он прикладывает максимум усилий, выкарабкивается и видит большое развесистое дерево, которое говорит голосом рава Исраэли. Листья ветки куда-то исчезают, ствол превращается в рава Исраэли.
- Вот видишь, я был праведником, и Господь Бог мне поручил быть –деревом, чтобы продолжал приносить людям пользу. Сын мой Моисей, Всевышний знает о тебе, и твоё дело лежит у него на контроле. Иди и успокойся - как решит Всевышний, так и будет.
Он хочет оправдаться, просить рава Исраэли простить его, но уже никого нет. Вместо Рава Исраели стоит раввин из Германии, берет Моисея за руку и говорит:
- Идём, я тебя выведу туда, где свет в тоннели.
Он идёт, спотыкается о какие-то корни, какие-то блики.
- Где же этот свет? – спрашивает он у раввина.
- Вот мы уже пришли, все будет хорошо.
Михаил открывает глаза – камера - начинается рассвет.
Михаил почувствовал ужасный голод. На дверях в проеме окошка стоит кружка с водой, хлеб. Плеснув на руки воду, сделав омовение рук, (37) он съел хлеб и выпил воду. Сел на нары и задумался об увиденном сне. Хорошо, что приснился раввин. Он слышал ещё с детства истории, когда человек тяжело болеет, и врачи уже отказываются лечить, и если приснится раввин, который говорит, что всё будет хорошо, человек начинает идти на поправку. Или у человека очень большие неприятности - приснится раввин, который успокаивает, положение начинает идти на лад. Может быть, это знак Всевышнего? И он стал лихорадочно раскачиваться, шепча молитвы.
Михаил стал привыкать к своему ужасному положению, съел утреннюю пайку, которую принесли. Появилась какая-то надежда, может, это после еды? Около десяти лязгнул засов, сердце оборвалось.
Конвоир приказал выходить. Михаила снова завели в комнату, где был зачитан приговор. За столом секретаря сидел тот же лейтенант НКВД с одним ромбом на петлице и что-то писал. Не поднимая головы, сказал:
- Садитесь, ваш приговор не утвердили, расстрел заменили двадцатью пятью годами лагерей строгого режима.
И стал заполнять анкету со слов Михаила. Когда он спросил:
- Где родились?,
Михаил ответил:
- На Украине. Лейтенант записал ему в пятой графе «украинец». Позднее, в раздумьях о произошедшем, Михаил, вспоминая лейтенанта НКВД, Михаил предполагал, что лейтенант был похож на еврейского парня, который умышленно изменил национальность Михаилу, чтобы облегчить его судьбу.
Михаила отвели в камеру, где уже сидело трое заключённых. Сев на нары и сознавая, что произошло, он расплакался от радости - нервы не выдержали. Никогда в жизни он не плакал, он весь содрогался, ему подали воду, спрашивали:
- Что случилось?
Слёзы радости душили его, он не мог выговорить ни слова. Наконец он произнёс:
- Мне расстрел заменили двадцатью пятью годами...
Михаил стал подсчитывать, если мне сейчас сорок, выйду в шестьдесят пять. Он вспомнил восточную мудрость. Когда Насреддин обещал визиру научить ишака за десять лет говорить, то визир сказал, что если не научит, то отрубит ему голову. Насреддин про себя подумал, что за десять лет или ишак издохнет, или визир умрёт.
А двадцать пять лет - большой срок. Главное теперь нужно выжить. Должно прийти другое время, разберутся в его невиновности. Хорошо, что не подписал ни одного протокола - не было у них состава преступления. В этот же день всех четверых, сидевших в камере, на «черном вороне» отвезли в минскую тюрьму. Теперь, в 1940 году, заключённых со сроком десять лет и выше в тюрьмах не держали, а отправляли в лагеря на крайний Сеер, Колыму, и так далее, освобождая камеры для нового потока арестованных. И Михаил пошёл по этапам.
№--№ сноски
76–-56 Кадиш – заупокойная молитва, сыновья обязаны читать в синагоге в иорцайт (76) поминальные дни.
77--78 Иорцайт – Поминальные дни – ежегодный обряд, поминовения усопших в день их смерти. Сопровождается зажиганием свечей, и чте- ние поминальной молитвы «Кадиш» в синагоге.
38-- 46 Молитвенный десяток (миньян) – необходимый кворум (десять мужчин в возрасте старше тринадцати лет) для совершения иудейского обряда или синагоганального богослужения.
78--96 Сиддур, Махзор – древние книги молитв, изданные более двух с половиной тысяч лет назад. Принятая и освящённая в среде народа Исраэля. Мужи Великого Собрания, определили содержание, порядок и воплощение молитвы. С тех пор еврейская молитва не протерпела изменений. Так молились наши отцы в своей стране, и в изгнании.
79--83 про пророка Иону – Имеется ввиду библейская легенда о пророке Ионе, который вопреки приказанию Бога не захотел зло пророчествовать в городе Ниневии и творить зло людям. Желая уйти от наказания, Иона сел на корабль и бежал в Фарсне. Однако его постигло несчастье, он выброшен был в море, и его проглотил кит. Искреннее раскаяние и горячая молитва помогли Ионе. По слову Бога, кит изверг его из утробы, Иона снова попал на сушу.
37--73 ..омовение рук – в иудейской религии всякий раз, когда садятся за стол кушать, необходимо помыть руки.
12 Продолжение
http://www.proza.ru/2008/01/30/217