Куда бы я ни пошёл, - подумал Михаил Иванович, с удивлением садясь на диван, - везде найдётся хотя бы один сумасшедший. Но вот, наконец-то, я один... Да и потом, - продолжал Михаил Иванович, с удивлением поворачиваясь к окну, - где бы я ни оказался, везде обязательно присутствовал бы хоть один мертвец. Но вот я один, слава богу...
Виктор Пелевин, «Колдун Игнат и люди»
День 1.
Вадик открыл глаза, но ничего не изменилось. Как и в последние несколько минут, пока он старательно зажмуривал закрытые глаза, чтобы наблюдать за летавшими перед ними разноцветными искорками, вокруг было абсолютно темно. Искорки, правда, стали бледнее и расплывались в чёрном. Вадик почувствовал, что голова болит невыносимо, особенно затылок, который касался… Тут Вадик понял, что лежит, и несколько минут не двигался, стараясь этим утихомирить головную боль и параллельно вспоминая, что с ним случилось.
Вадика привезли в больницу, когда он был в полусознательном состоянии. Какие-то халаты, маски хирургов и, конечно же, свет операционной лампы он запомнил. Помнил он отрывочно и свет фар той «Тойоты», которая сбила его на переходе. После операции, по-видимому, в памяти была такая же чёрная пустота, что и перед глазами. Из всего Вадик заключил, что он очнулся в палате ночью.
Вадик хотел было позвать медсестру, но попытка открыть рот слишком острой болью отозвалась в затылке. Тогда Вадик слабо приподнял правую руку и попытался вытянуть её в правую от себя сторону. Пальцы упёрлись во что-то мягкое и холодное. Вадик вздрогнул и, превозмогая боль, сделал аналогичное движение левой ногой, затем правой. Ноги, оказывается, были в какой-то обуви с мягкой подошвой, а упирались они в тот же материал.
Тут Вадик понял, что нужно просто взять и соскочить с кровати. Он начал слегка приподниматься и одновременно сгибать ноги в коленях. Через секунду лоб и коленные чашечки синхронно стукнулись во что-то твёрдое, но обитое той же тканью (если это было тканью). Глухой звук от удара угас. Тишина зазвенела старыми клавесинными нотами.
Вадик всё ещё не догадывался, где он, но сообразил, что лежит в каком-то ящике или коробке размером чуть больше размеров его тела. Как он мог попасть сюда из больницы? Единственной мыслью, пришедшей в болевшую голову Вадика, было случайное попадание его в морг по ошибке. Но откуда тогда в ящике какая-то мягкая внутренняя обивка? И почему тут не холодно? Впрочем, Вадик не знал, в каких ящиках помещаются жмурики, поэтому версия показалась ему правдоподобной. Он сжал зубы, чтобы не кричать от головной боли, и заколотил в обе стенки с трудом сжатыми кулаками, нечленораздельно мыча. Внезапно откуда-то справа раздался глухой и размеренный мужской голос:
- Очнулся, что ли?
Вадик перестал барабанить в стенки и притих, пытаясь понять, кому принадлежит этот голос. Собравшись с силами, он зажмурился и выпалил:
- Очнулся! Кто вы? Где я? Что это?
Голова ответила на его слова резкой болью, голос справа молчал. Сил повторить вопросы у Вадика не осталось. Он закрыл глаза, стараясь забыться, как вдруг голос окликнул его, на этот раз более звонко и громко:
- Ну давай знакомиться, раз очнулся. Олег.
Вадик открыл глаза и вдруг почувствовал, как боль затихла.
- Вадим, - ответил он. – Где я? Кто вы такой? В чём я лежу? – добавил он чуть визгливо.
- Вадим… Вы не нервничайте, Вадим. Где вы, я не знаю. Я вас не вижу и увидеть не смогу. Но предполагаю, что лежите вы в таком же ящике, как и я, может, обивка другая по цвету, но этого нам увидеть тоже не предстоит.
- У вас там тоже темно, Олег? – догадался Вадик.
- А что вы помните, Вадим? Оттуда? – спросил в ответ Олег.
- Аварию помню… Меня машина сбила, в смысле… Операционная… Всё, вроде.
- Интересно… - протянул за стенкой ящика глухой голос Олега. – Я вот наоборот, помню хорошо мать, сестру, жену, сына помню… - Олег сделал паузу. – А вот при каких обстоятельствах погиб – не помню.
- Что значит «погиб»?! – воскликнул Вадик, стараясь не метаться в тесном ящике. – Вы же живы?! Или я с записью разговариваю?!
- Успокойтесь, Вадим… Я не аудиозапись, я человек, но живым меня назвать можно вряд ли. Как и вас, Вадик, - глухо усмехнулся Олег за невидимой перегородкой.
До Вадика постепенно начало доходить.
- Вы что, хотите сказать, что мы в раю? Или где там… у райских врат? Ждём апостола Петра? – как можно спокойнее спросил Вадим.
- Я не знаю, Вадим. Возможно, что и у райских врат, а возможно, за чертой адских… Или вообще в чистилище, - опять усмехнулся Олег.
- Что за чертовщина, в конце-то концов?! Вы мне что-нибудь нормально объяснить можете?! – крикнул Вадик в чёрную пустую внутренность ящика.
За перегородкой воцарилась тишина. Впрочем, сказать, за перегородкой начиналось её царствие или как раз в ящике Вадика, было нельзя. Пустота была везде, тишина вплелась в неё намертво и давила тяжело на голову Вадиму.
- Я могу Вам рассказать, кто здесь до вас был, Вадим, - отозвался, наконец, Олег.
- До меня? Что значит до меня? – дрогнувшим голосом спросил Вадик?
- А я ведь не так давно – как мне кажется – сам очнулся в своём ящике, так же пошарил руками по нему, постучал кулаками в крышку, позвал на помощь… Наконец, успокоился, и тут откуда-то доносится голос и зовёт междометиями… Я отозвался, мы вот так же начали говорить. Оказывается, рядом со мной лежал довольно известный человек, академик, Соломон Шкробский. Он много мне всего рассказал про то, где мы находимся.
- Так Вы, значит, знаете всё, а мне не говорите?! – взвизгнул Вадик.
- Я кое-что знаю, Вадим… И вы не кричите так, нам тут всё-таки сколько-то вместе времени проводить… Так вот, Шкробский мне кое-что рассказал про эту систему. Но вы, Вадик, если бы наблюдательнее были и меньше вскрикивали, давно бы уже сами заметили одну вещь. Попробуйте указательным пальцем до кончика носа дотронуться. Ну, как невропатологи в детстве просили.
Вадик, уже не удивившись, попробовал проделать несложную манипуляцию, но почувствовал, что к его руке что-то прикреплено ниже локтя. Резкая боль пронзила его предплечье, и Вадик вскрикнул.
- Вот видите, Вадик, - удовлетворённо отозвался Олег. – К вашей правой руке приделаны какие-то провода. Какие – только предположить можно. Но, вероятно, именно благодаря им я тут от голода и жажды не помер за три недели…
- Три недели?! – переспросил Вадим.
- Ну, это по ощущениям, конечно… Календаря тут даже в виде робинзоновских палочек на стене пещеры нет. Пещера есть, а палочек – нет…
- Нужна мне такая пещера, да ещё и без чёрточек!.. - огрызнулся Вадик. - Чёртовы чёрточки…
- Вы бы поменьше о Боге и чёрте болтали, - отрезал вдруг Олег. – Тут всё вполне гуманоидного происхождения. Послушаете, наконец?
- Валяйте, - буркнул Вадик.
- Шкробский, тот самый академик, которого я тут… хм… встретил… Так вот, он рассказывал, что кое-что слышал об этом нацпроекте.
- Каком это нацпроекте? «Доступное жильё», что ли? – сострил Вадик.
- Вы не перебивайте, - невозмутимо ответил Олег. – Проект такой: вот с Вами что случилось, Вадим? Ну, из-за чего… усопли?
- На переходе… Сбили… Козёл пьяный какой-то, наверное…
- Ну вот. Тебя сбивают, приезжает скорая, тебя грузят и куда-то увозят. А ты без сознания. Догадываетесь?
- Вы что, Олег, хотите сказать, что меня сюда скорая привезла?
- Я вам пересказываю то, что мне Шкробский рассказывал. Может, скорая везёт в больницу, а уже оттуда… И вообще, может, мы сейчас не под землёй вовсе, а в морге таком…
- Чёрт-те что... Гробы в морге, а в них – живые люди…
- Не то чтобы живые… Впрочем, Шкробский много чего интересного рассказывал, слушайте. Попадаешь сюда, потом приходишь в сознание… Я, кстати, сначала обнаружил провода и понял, где нахожусь, а потом уже крикнул и негаданно позвал Шкробского… Впрочем, сути это не меняет. Провода, вроде как, обеспечивают жизнедеятельность. Шкробский говорил – какой-то раствор в вену качают, с содержанием полезных веществ и воды, необходимых для нормального выживания.
- Эликсир жизни прямо…
- Ага, а над вами, наверное, философский камень с эпитафией. Бросьте. Шкробский сомневался, что нас под землю упекли. Я тоже склоняюсь к мысли, что мы где-то ещё. Впрочем, вернёмся к проекту. Поняли, почему и как тут оказались?
- Нет, - честно ответил Вадик. – Кому я тут нужен? Зачем тем, кто нас сюда всех упекает, нужно этим заниматься?
- Зачем они это делают, я не знаю. Шкробский ничего об этом не знал, но предполагал, что сюда не смертельно раненых…(Олег помолчал) кладут. Мы с ним тут много гипотез построили. И про грешников, которые сюда попадают и мучаются… Тогда это вроде чистилища. Может, наоборот, ад, тогда – отмучаешься, а потом отключат…
- Что значит «отключат»? – не понял Вадик.
- Ну с трубками этими сделают что-то… Шкробский перед тем, как его отключили, почти ничего не сказал, но похоже было, что он сразу же умер. Может, яд какой-то пускают в вену.
- А может, по этим трубкам наркота какая-нибудь льётся? Вот нам и кажется, что мы в каких-то ящиках в полной темноте и чушь всякую говорим…
- Интересная гипотеза, - отозвался Олег. – Не знаю. Вы все идеи не тратьте сегодня, нам тут долго ещё быть, кажется… - Вадик услышал громкую усмешку за перегородкой, и вдруг что-то произошло. Вадику показалось, что его голова отделилась от туловища и полетела куда-то. В темноте засверкали красные и жёлтые пятна, похожие на сигналы светофора, когда он перебегал злосчастный Ленинский. Всё это длилось непонятное количество времени, после чего в голове у Вадика помутилось, и он отключился.
День 2.
- Доброе утро, - усмехнулся кто-то за перегородкой.
- Доброе… - по привычке сказал Вадик и вздрогнул. – Олег? – неуверенно спросл он.
- А вы, Вадим, думали, у вас тут каждый день будет другой?
- Я, если честно, спал, а не думал, - огрызнулся Вадик. – Кстати, что это было? Как будто голову отрубили…
- Смотрите, как бы вас целиком не отрубили… - уже ожидаемо усмехнулся Олег. – Хотя стоит ли бояться того, что обязательно произойдёт? Меня вот, должно быть, раньше вас отключат…
- Слушайте, Олег, а по какому случаю отключают? Надо что-то такое крикнуть, куда-то стукнуть, провод вырвать?
- Вы попробуйте дёрнуться, Вадик… - ответил спокойно Олег.
Вадик тут же попробовал двинуть ногами, но они почему-то не слушались. Руками, помня о вчерашней боли, Вадим предпочёл не шевелить, и в результате мотнул головой. Голова не лежала на чём-либо, а качалась свободно, словно находилась она в ином пространстве, нежели остальное туловище. Покачав головой вправо-влево и вверх-вниз, он крикнул в странную новую пустоту вокруг:
- Эй! Головой мотать, оказывается, можно!
- А толку? – резонно ответил Олег. – Головой надо думать, а мотать можно как раз тем, чем тут мотать не придётся.
- Олег, а что это за пустота вокруг моей головы? – явственно слыша, как множится эхо рядом с его ушами, спросил Вадим.
- Не знаю, Вадим. Но я чувствую сейчас что-то другое. Кстати, ваш голос теперь словно дальше. Раньше был слева рядом, а теперь – словно мы валетом лежим.
- Не знаю, как мы тут лежим, но жаль, что вы не дама, а я не король… - проворчал Вадик.
- А зачем об этом жалеть? – мгновенно оживился Олег. – Это там было ценно, Вадим. Здесь – ну какая же вам разница, женщина я или мужчина, и уж тем более – король вы или туз? Неужели вы всё ещё думаете, что вистуете втёмную? В преферансе три игрока, помните об этом.
- Олег, когда вы начинаете так рассуждать, я чувствую, словно играю в «пьяницу», - отрезал Вадим.
- А я всегда любил эту игру… Кстати, почему «пьяница», никогда не задумывались?
- А чёрт его знает! Вам не всё равно, Олег? – съязвил Вадик. – Мне кажется, что this game has no name…
- …But it will always be the same, - откликнулся Олег.
Вадика вдруг что-то кольнуло в висок, и он не своим голосом выпалил:
- Знакомые слова… Это цитата?
- Не помню, - скучающим тоном ответил Олег. – Может быть… Я вообще мало что помню из прочитанных книг. Вы, я так думаю, вообще немногое из жизни можете припомнить?
- Вы правы, пожалуй, - удручённо сказал Вадик. – Как выглядят родные, не могу вспомнить, из знаменитостей даже телезвёзд не помню…
- Ну, зрительные образы в такой-то темноте немудрено забыть, - откликнулся за перегородкой Олег. – А вот я что-то книги стал плохо помнить. Точнее, они у меня на отдельные цитаты распадаются, а потом в неправильном сочетании дают какой-то новый сюжет… Вот вспомнил, что кто-то писал, мол, что вселенная в чьей-то лампе находится, и подумал: а что, если мы в эту самую лампу попали? Там же темно внутри…
- Ага, ждите Алладина, Олег. – вздохнул Вадик. – И потом, в лампах внутри не бывает перегородок.
- Вы бывали внутри?
- Не отвечайте вопросом на вопрос, Олег…
- Почему же, Вадим? Это прекрасная игра! – бодро крикнул Олег откуда-то сверху и издали.
- Мне кажется, в неё можно проиграть больше, чем в карты, - ответил Вадик.
-А в карты проматывали состояния… Кстати, не промотайте что-то важное, раскачивая головой направо и налево!
- Не бойтесь, вовремя нажму «стоп» или «плей», - парировал Вадик.
- У вас руки заняты, - с сарказмом ответил Олег.
- Слушайте, Олег, - сменил тему Вадик, - а что ещё рассказывал Шкробский? Он тоже кого-то обнаружил рядом, когда очнулся?
- Кажется, про это он не говорил… - после паузы ответил Олег. – Вы знаете, Вадим, мы больше говорили о совершенно посторонних, нездешних вещах… О театре, живописи, музыке…
- А о литературе?
- Нет, больше о науке. Шкробский был биохимиком.
- Ясно. - Вадик попытался повернуться на бок, хотя в этом не было никакой необходимости – конечности не затекали, голова висела в пустоте, но мышцы шеи, кажется, были расслаблены. Боль в районе локтевого сгиба на всякий случай предотвратила манёвр, задуманный Вадимом. Вдруг Вадика осенило:
- Олег! А мы ведь спали сегодня?
- Не уверен, Вадим. Не знаю, что испытали вы, но я был в похожем на бессюжетный сон состоянии как раз в ночь перед вашим приходом.
- В ночь? Значит, тут есть времена суток? Вы же говорили, «пещера без палочек»?
- А вы умеете различать по палочкам день и ночь? – голос Олега донёсся из какой-то ускользающей выси, а в следующий миг темнота перед глазами Вадима закружилась (он не знал, как понял это – нельзя же увидеть, как темнота кружится), блики и пятна взорвались несколькими вспышками и исчезли. Ничего не было несколько секунд, а потом Вадим вдруг ощутил в руке тяжёлый предмет, холодный на ощупь. Пальцы послушно обследовали его, и выяснилось, что в руку Вадима каким-то образом попала тяжёлая перьевая ручка. «Нужно что-то отметить, раз ручка в руке, - подумал Вадик. – Ручка в руке… Отметить ручкой… Отметить день рождения… - Мысли терялись в темноте, как люди в ночном городе. – Отмечают крестиком или галочкой… А мне нужно как-то иначе… Чёрт… Точно! Чёрточки! – Сознание Вадика вспыхнуло ослепительным белым и погасло. «Чёртовы чёрточки», успел подумать он, после чего вдруг над ним зажёгся свет, но его тут же перевернуло спиной к источнику освещения.
День 3
- День добрый, - голос Олега донёсся откуда-то из-за спины.
- Здравствуйте, – уныло ответил Вадик и попытался повернуться лицом к воображаемому Олегу, однако сразу же понял, что крепко привязан к…
- К чему я привязан?! – крикнул он слабым голосом.
- Откуда же я знаю, - хмыкнул в ответ Олег. – Вы думаете, пока вы спите, мне информацию сообщают? Ничего нового за эту ночь, поверьте. Только вот голос ваш теперь непонятно откуда доносится.
- Я вообще плохо слышу… И вас, и себя… - устало и слабо проговорил Вадик.
- Как-то вас не так перевернуло ночью, наверное, - заключил Олег.
- Повернуло? – собрался с силами Вадик. – Нас тут что, крутит? Или мы куда-то движемся в этих ящиках?
- В таких ящиках люди могут двигаться только к одному. Вадим. А вот поворачивать на этом пути у нас, кажется, получается. Вы же ночью видите странные пятна, у вас голова кружится, может быть, и свет видели…
- Видел… - пробормотал Вадик.
- Шкробский говорил, ночью можно и свет увидеть… Правда, он был уверен, что его как раз и ослепило, когда он этот свет увидел.
- Ослепило? – спросил Вадик, насторожившись.
- А вы думали, Вадик, почему у вас глаза до сих пор не свыклись с темнотой? Мы же совсем ничего не видим тут, а должны бы были различать крышку ящика, стенки, обивку, ещё что-то…
- Ослепило… Ослепило… Я думал –
- Вы думали, осенило? Нет, Вадик. Сень тут и так надёжная.
Вадик чувствовал, что слабеет. Ему с момента пробуждения было нехорошо, он чувствовал, что кровь приливала к лицу, а тошнотворное ощущение росло изнутри, также поднимаясь.
- Олег, - проговорил он после долгой паузы. – Олег, меня отключили? Мне плохо…
- Я не знаю, Вадим, - дрогнувшим голосом ответил Олег. – Я только помню, что Шкробский замолчал навсегда, когда мне вдруг стало очень плохо, а он сам бодро о чём-то рассуждал.
Пауза повисла в темноте и затягивалась сигаретным запахом, поселившемся вместе с Вадиком в его ящике.
- Курить хочется… - сказал наконец Вадик.
- Куда вам курить, Вадик. Курение – причина раковых заболеваний.
- Заткнитесь. Олег, - простодушно сказал Вадик.
Оба взяли паузу. Тишина вновь зависла в воздухе – воздухе, который существовал для каждого только внутри своего ящика. Вадику стало страшно молчать, и он с трудом проговорил:
- Голова болит… В глазах темно… Что это, Олег?
- В глазах темно? – усмехнулся Олег. – Впрочем, вы, может быть, хотели сказать, что темнота снаружи и темнота в глазах – разная… Не знаю, Вадим. Может. Повернул кто-то из нас не туда этой ночью.
- Я засну сейчас, - отозвался через минуту Вадик.
- Днём? Вадим? Вадим, ч не знаю, можно ли днём спать! – донёсся сверху голос Олега, но Вадик уже смотрел на разрезавшие темноту яркие пятна, появлявшиеся за минуту до наступления «сна». Однако в этот раз пятна не исчезли так же резко, как и появились, а растворились в чёрной пустоте, превращаясь в чуть размазанную картинку перед открытыми глазами Вадика.
- Эй, - крикнул Вадик, поднимаясь с горячего песка откуда-то взявшейся пустыни. – Эй!
Эхо странными отзвуками наполнило жёлтое небо над песчаной пылью далёких барханов.
- Эй! Кто-нибудь! – Вадик кричал спокойно, ровным голосом, словно и не нужен был ему никто в этой пустыне, а крикнуть стоило для приличия. Он замолчал и сделал несколько шагов по песку. Горячие холмики послушно рассыпались под его ногами. Вадик посмотрел на свои ноги, но не смог увидеть, что за обувь на них была. Вадик вообще не видел своих ног. Попробовав поднести палец к кончику носа, он и его не увидел, лишь ощутив прикосновение ногтя к переносице. Вадик на мгновение остановился и посмотрел на небо. В нём не было солнца, но откуда-то лился белый больничный свет, и повсюду мелькали желтые полупрозрачные пятна. «Как на картине Сезанна», - успел подумать Вадик перед тем, как невидимые ноги куда-то пошли, унося его руки и туловище, невидимые руки и туловище. Он шёл долго, ни о чём не думая, но вдруг остановился и попробовал посмотреть на свой нос. В детстве он любил косить глазами, чтобы увидеть носовые хрящи над толстой линией щёк за секунду до того, как изображение расплывалось и глазам делалось больно. Сейчас Вадик проделал всё то же самое. Небольшой нос показался перед его глазами. Вадик, не отрываясь, смотрел на него, и глаза почему-то не испытывали боли. Внезапно раздался чей-то крик – кажется, называли его имя. Вадик вдруг вспомнил, что в детстве его пугали тем, что, если он будет так баловаться и косить глазами, а рядом раздастся громкий звук – хлопнет дверь или кто-то вскрикнет – то глаза так всегда и останутся сфокусированными на этой точке. Крик затих. Остатки эха повисли в желтеющем от странного света воздухе. Нос всё так же висел перед глазами Вадика. Всё кончилось.
- Вадим… - дрожащим голосом последний раз крикнул Олег и замолчал. Он не понимал, почему отключили Вадика. Шкробский говорил, что отключают просто по времени – отключили Шкробского, теперь должны были отключить Олега, потом Вадика, к которому поместили бы кого-то другого – кто на новенького? Но Вадик не отзывался, и Олег почему-то был уверен, что Вадик не просто заснул.
Олегу не давал покоя ещё один вопрос: он всё не мог понять, как они сегодня соотносились в пространстве с Вадиком. Казалось, что они лежали в ящиках валетом, как и вчера, но голос Вадика словно бы доносился снизу, да и не могло не поменяться за ночь взаимное расположение ящиков…
- Зачем они нас крутят? – неожиданно сказал Олег вслух. – И в какой плоскости крутят? Или в плоскостях… В плоскостях…
Со школы он не понимал, почему можно, поворачивая тело в разных плоскостях, например, перевести его в лежачее положение из стоячего и наоборот. Если вращать в плоскостях – неважно, как казалось ему тогда, в каких – то тело должно крутиться. Как часовая стрелка. А геометрия утверждала, что можно взять такие плоскости (которых в пространстве было бесконечно много), что стрелка пробьёт циферблат и пойдёт отсчитывать другое время…
- Геометрия… Геометрия! – крикнул Олег. – Гео-метрия – наука об измерении земли! Стрелка пробьёт циферблат и станет отсчитывать другое время! Другое время… А другое пространство? В стоячее из лежачего, в лежачее из стоячего… В стоячее из лежачего! – воскликнул Олег и затих, пытаясь сконцентрироваться и постараться вытянуть носок правой ноги. Он помнил, что его нога в ящике раньше упиралась в стенку при вытягивании носка. Олег из о всех сил вытянул ногу, даже немного повернув тело относительно оси ящика, но до стенки ящика дотянуться не смог.
- Стенка ящика… Дно… Дно ящика! Дно!
Олег собрал все силы и качнул ногой. Пальцы ударились о край чего-то острого и твёрдого. Олёг дёрнулся от резкой боли, но тут же снова крикнул:
- Дно!
Теперь нужно было вытянуть обе ноги прямо. Олег сконцентрировался, и через мгновение его стопы коснулись гладкой холодной поверхности, похожей на ощупь на каменный пол.
- Дно… Вадик, как же ты не догадался… Ты же висел так близко к этому дну… Ты волосами его касался… Вадик…
Олег затих и не двигался несколько секунд, после чего наконец решился. С трудом делая почти забытый в условиях ящика шаг, он вдруг почувствовал, что качнулся всем телом. Когда неуверенно наступил на левую ногу.
- Шатает… Значит, больше ничего не держит… Значит, можно идти… А руки? Я совершенно забыл про руки…
Олег пошевелил пальцами рук, после чего постарался свести ладони. Ничего не вышло, однако боли от движения руками, как раньше, не было. Провода, кажется, исчезли, но руки не сводились. Вдруг Олег почувствовал напряжение мышц шеи и предплечий одновременно.
- Неужели… Неужели…
Неуверенным движением он постарался подвигать обеими руками ниже локтя. Предплечья остались неподвижны, получилось только вращение кистями.
- Неужели… Да…
Олег сделал несколько шагов, уже более уверенных. По щекам текли слёзы.
- Неужели…
Впереди загорелся свет. Ярким белым огнём он выхватил тело Олега и несколько метров пустоты вокруг, не освещая ничего больше. Олег повернул голову и увидел, что обе его кисти и вправду в колодках, тело – в чёрном блестящем ящике, а стопы не выглядывают из-за его нижних краёв. Ящик заканчивался у основания шеи, голова была свободна, провода на руках отсутствовали.
- Да.
Источник света, как на глаз определил Олег, находился в десятке шагов от него. Медленно и уже не плача, он направился к свету, и через двенадцать движений ступней передняя стенка ящика стукнулась обо что-то, заслоняя свет. Олег посмотрел вниз и понял, что на уровне его груди стоит странная лампа дневного света. Олег огляделся и обнаружил справа от лампы, на стене, небольшую красную кнопку – выключатель. Олег улыбнулся. Он знал, что нужно делать. Собрав последние силы, он подпрыгнул насколько мог высоко. Вероятно, оторваться от земли (от земли ли?) удалось только на несколько сантиметров, но от удара при приземлении стенки ящика треснули. Прыгнув так несколько раз, Олег добился того, что обломки ящика легли у его ног. Они блестели под светом лампы, отбрасывая тени на стену, где находился выключатель. Олег улыбнулся снова. Он добился своего – теперь можно было присесть. Подойдя к стене так, чтобы выключатель был под его левой рукой, он начал медленно приседать, и вскоре кнопка оказалась под его ладонью. Олег снова улыбнулся, ещё шире, а потом расхохотался в серую немую стену и нажал на кнопку. Смех оборвался, оставляя темноте отрывочное эхо. Пустота заполнила чёрное пространство.
25-29 января