- К доске пойдёт Степан!
Он ненавидел ходить к доске, писать контрольные и делать домашнее задание. Вообще – ненавидел школу. Строгих учителей. Энергичных и задиристых одноклассников. Мальчик учился неплохо, даже, наверное, хорошо. Но в классе это был самый несчастный ребёнок.
Волосы Стёпы как прошлогодняя солома, глаза как миндальные орешки, непонятного светлого цвета, нос-картошка и неулыбчивая рожица лесного зверька. Родители его любят, очень любят и балуют, покупают фломастеры, шоколадки и дорогие игрушки, даже и электронные. Но деньги дают только на обед. Родители хорошо знают, что нужно ребёнку. Сын не капризничает и ничего не просит. Только иногда откладывает от обеденных денег несколько монет и дедушке на вопрос, что подарить, отвечает – «как обычно». Дедушка заговорщически подмигивает и идёт в магазин за очередным шаром.
Свой запас воздушных шаров Степан хранит в картонке под кроватью. Картонка постепенно наполняется доверху, и тогда он относит шары в секретное место, велосипедный сарай к дяде Мише, в самой тёмной части двора. Шарики с праздников, с надписями и рисунками, просто цветные, круглые и длинные, небольшие или громадные. Сотни, тысячи штук. Уже полгода Стёпа готовится улететь отсюда – далеко-далеко.
Он всё продумал. Газовый баллон достался почти даром, выгодно обмененный на электронного робота (ох и влетело тогда от отца: подарили сыну такую игрушку, и сразу потерял, «Как же ты так, сын?!»). Потом были пробные испытания, расчет поднимаемого веса производился на калькуляторе. Старт приближается, терпеть осталось недолго – скоро Степан наполнит все шары летучим газом, крепкой капроновой нитью привяжет их к большой бельевой корзине, заберётся внутрь и «отдаст швартовы» – только его и видели!
* * *
Свен Соломатин высокий худой и сутулый мужчина. Его дедушка родился в Норвегии, и сам Свен похож на скандинава, блондин, глаза цвета северного льда, а при смехе на щеках видны ямочки.
Но Свен давно не смеётся. Его вообще как будто нет на Земле. Почему? Однажды хмурым утром он решил броситься вниз, полететь как птица, с самого высокого этажа самого высокого дома, единственного городского небоскрёба. Но люди не умеют летать – они разбиваются и перестают жить в результате таких поступков. Свен это прекрасно знал – и закончить свой жизненный цикл решил вполне сознательно.
Дело в том, что у Свена Соломатина было одно отличие. От других мужчин, от других людей. Дефект, уродство или просто особенность. Вообще говоря, Соломатин мужчина видный, симпатичный, уверенный в себе. Он хорошо одевался, умел зарабатывать и умел красиво тратить заработанное. Женщины с удовольствием подсаживались к его столику в кафе, отвечали на улыбку Свена своей улыбкой, залюбовавшись милыми ямочками на щеках, нередко соглашались пойти с ним. Но кто же занимается любовью одетым, да ещё и в ботинках? Это хамство, это просто неприлично. Женщины требовали, морщили свои носики, они обижались, они уже готовы были уйти. Свен с унылой обречённостью расшнуровывал сапоги, снимал носки и брюки. Левая нога как нога, очень даже себе нога. Правая – тоже в порядке, здоровая, прямая и сильная. Только вместо ступни козлиное копыто, поросшее чёрной шерстью. И поднимался визг, истерика, его называли нечистой силой, мутантом. Или жалели – это самое неприятное.
А потом случилась большая любовь – та самая, единственная. Он бинтовал копыто, надевал пижаму. Скрывал правду, сколько было возможно. А финал случился всё тот же, страшный и предсказуемый. Ужас, отвращение, запоздалая жалость. Свен пошёл к небоскрёбу…
* * *
Дом построили по особому экспериментальному проекту. Архитектор – то ли грек голландского происхождения, то ли голландец из Греции, воспользовавшись расположением местного градоначальства, продвинул проект в жизнь. И нашлись деньги, и закипела среди старого, деревянного, сонного городка эта нелепая стройка века. 133, а может, и 134 этажа уже было построено, когда грянул скандал. Градоначальство, уличённое в корыстных мотивах, лишилось своих кресел, возмущённый греко-голландец отбыл на неизвестную нам родину, в отместку прихватив чертежи небоскрёба с собой.
Нелепый дом достроили до конца, или почти, как водится. Коротко говоря, этажей было действительно сто тридцать четыре, но в бумагах появился окончательный вердикт – сто тридцать три. Кое-кому так оказалось удобней. Чертежей не было, а проверять никто не стал. Про верхний этаж как бы забыли.
* * *
Лифт работал только до сто двадцатого. Дальше пеший подъём, пыльные тёмные лестницы, он потерял счёт лестничным пролётам, сердце со стуком колотило по рёбрам, почти заглушая грохот его шагов. Свен шёл, как идут на эшафот, первый раз в жизни сняв с ноги ненужный ботинок – шаг-цок, шаг-цок. Умирать не хотелось. Жить, правда, тоже не очень. Как серьёзный мужчина, принявший решение, Свен Соломатин дошагал до самого верхнего этажа, шут его знает какого по счёту, нумерации не было вовсе, и потянул на себя ручку двери.
134 этж был странный. Темнота, паутина, длинный узкий коридор, двери всех помещений нараспашку… Пустые офисы, лишённые мебели, вызывали ассоциации с больницей. Даже уборная имелась, о чудо, с душем и горячей водой! Свен шагнул в первый же офис и попробовал открыть окно. Ничего не вышло, окна были запечатаны наглухо. Эх, бросить бы в окно стул, или лучше какую-нибудь тумбу… Но мебель на этаже отсутствовала. Свен встал на подоконник и что есть силы шваркнул копытом, целясь в сверкающую середину окна, ведущего в небытие. Это было больно! Импортное свинцовое стекло даже не треснуло. Выругавшись, Свен сел на пол, обхватил колени руками и зарыдал.
Плакал долго. А потом принял оригинальное решение – отныне и навсегда жить тут, на пустом этаже под боком у огромного неба, среди облаков и туманов, недоступный печалям земным. Сказано – сделано. Совершая по ночам пиратские набеги на нижние этажи, новоиспечённый отшельник раздобыл: 2 стула, 1 сломанное кресло на колёсах (всё из коридора), 3 синих комбинезона техперсонала, ворох халатов, и ещё дверь, от шкафа. Дверь, помещённая на стулья и застеленная халатами, заменяла кровать, а днём – рабочий стол. Вопрос с продовольствием решился на удивление легко. Богатая фирма этажом ниже открыла корпоративный буфет с бесплатными обедами для сотрудников. Пропуска никто ни у кого не проверял, и Свен, надев синий халат, приспособился столоваться среди фирмачей. Пару раз ловил косые взгляды, потом к нему привыкли, даже с удовольствием накладывали добавки. Осталась единственная проблема, чем занять унылые и пустые дни.
Свен решил проблему изящно и оригинально, как делал всё в своей жизни. Он стал выращивать апельсины. Решение подсказало обилие больших глиняных горшков в офисном коридоре. Горшки на аккуратных поддонах, заполненные землёй, готовы были принять в себя пальмы и фикусы, так же как офисы – персонал. Но грянули известные события, архитектор отбыл на далёкую родину, градоначальство – в места не столь отдалённые, а в горшки заботливый Свен закопал косточки цитрусовых, принесённые им из столовки. Спешить было некуда. В добытом ежедневнике добытой же ручкой с логотипом неведомой фирмы, Свен Соломатин заносил данные о своих ботанических упражнениях. Шли годы – апельсины выросли и стали приносить плоды.
* * *
Стёпа лежал на кровати, ставшей вдруг такой мягкой и родной, лежал без сна – вспоминал обиды. Он должен решиться! Никакой больше школы, зубрёжки, тупых и злых одноклассников. Не надо будет всем всё доказывать, родителям – что ты умный, добрый заботливый сын, тренеру – что добьёшься рекордов, учителям прилежание, мальчишкам лихость, девочкам… Это хуже всего, сколько надо доказывать девочкам. Стёпа насупился и перевернулся на другой бок. Дуры! И Катя Примерова первая дура из всех. Нет! Одним взмахом ножа перерезать верёвку, связывающую с прошлым. Воздушные шары сделают своё дело – ведь там, в далёких странах, в краю высоких гор и седых туманов живут тролли и лесные феи, там заждалось парня его чудесное будущее. Тихонько звякнул будильник. Степан надел штаны, кроссовки, нахлобучил шлем воздухоплавателя и выскользнул за дверь.
Сначала всё шло как по маслу. Шары, лишившись привязи, лихо рванули корзину в небеса. У мальчика захватило дух – мечта сбывалась! Внизу остались домики родного города, сразу ставшие какими-то игрушечными, ненастоящими – как вся его прошлая жизнь. Плавно набирая высоту, корзина с шарами заскользила к городской окраине, прямёхонько к чудо-небоскрёбу. Неизвестно, чем могло закончиться такое столкновение, но прямо над зданием летательный аппарат запутался в антеннах и остановил свой полёт. Спустив верёвочную лестницу, мальчик очутился на крыше, высоко-высоко над землёй. Там было холодно, тревожно и захотелось куда-нибудь спрятаться. Как вы, должно быть, догадались, парнишка отыскал люк и вскоре спустился на потайной 134 этаж, в мир апельсинов и пустых офисов. Он попал в царство Свена Соломатина.
Два года Свен жил как отшельник. Два года питался столовскими борщами и апельсинами – по праздникам. Два года спал на отломанной дверце шкафа и читал пухлый том Большой Советской энциклопедии – слова на букву «К». (Бесценная находка была обнаружена ночью в туалете для техперсонала, тремя этажами ниже.) Стиранный-перестиранный синий комбинезон электрика прикрывал его тело. Свен был бос, бесстыдное копыто звонко цокало по коридору. Он привык к одиночеству и вовсе не тяготился такой жизнью. Почти не тяготился. Почти привык. На самом деле, когда по коридору раздались робкие шаги ребёнка, первое чувство, которое испытал наш отшельник – радость, даже счастье! Без объяснений, просто счастье. Потом, сразу после, ещё через долю секунды, пришёл страх разоблачения, забытый ужас, переходящий в тупую обречённость: «Сейчас начнётся! Увидит, закричит. Опозорит…»
- Здравствуйте, а Вы – Пан?
Мальчик плохо знал мифологию. К сожалению, он плохо знал и свой городок, «стройка века» прошла мимо Стёпиного внимания. Парнишка даже не догадывался, что дома бывают… такие высокие. Верхние этажи небоскрёба терялись в полосе облаков и туманов, так что, сложив «а» и «б», даже ребёнок мог догадаться – он долетел до неба. И вот реальное доказательство: вполне живой бог в причудливых синих лохмотьях, с длинными кудрями и толстой Книгой под мышкой. А на ноге у него КОПЫТО! Вот здорово! Наконец-то начались чудеса!
– «Копыта, роговые образования на концах пальцев у некоторых млекопитающих (главным образом, копытных)» – процитировал Свен из энциклопедии. Голос от непривычки звучал глухо. – Мальчик, надо знать такие вещи. Копыта имеют Кони, Козлы, Коровы…
Стёпа стоял, раскрыв рот, и восхищённо смотрел на копыто:
– Ой, а можно я ЕГО потрогаю?
– Ну какой же я бог… – Свен почему-то смутился. – Давай лучше знакомиться. Свен Данилович Соломатин. А тебя как зовут?
* * *
Город, в котором происходили описываемые события, расположен вдалеке от туристических троп. Маленький, скучный, убого провинциальный, такие городки во множестве разбросаны по карте средней полосы России. Мебельная фабрика, клуб, два училища и старая церковь, вот и все достопримечательности. И ещё небоскрёб, конечно. Зато вокруг зелень, леса, речка с чистой водой.
На окраине, у реки, город становится похож на посёлок, дома сплошь деревянные, одноэтажные, и единственная узкая улица без фонарей и светофоров. В одном из таких домов, покрашенном краской цвета старого лопуха, жили да были Иван да Марья. Он механик, она бухгалтером в конторе. Даже не очень интересно про них рассказывать, ни копыта вам, ни мечты, ни воздушных шаров – обычная жизнь. Но Иван Петрович и Марья Семёновна любили друг друга. Звучит тоже так себе: «любили друг друга». Однако… В том-то и дело, любовь их была такая… Ну, такая – что и слов не сыщешь, как не ищи. Словно большущее колесо обозрения в городском парке, разноцветное, огромное, то взлетит в небо, то ухнет вниз, аж дух захватывает! Вот какая была любовь. Соседи-горожане их так и прозвали, Иван да Марья.
А потом Иван умер. Просто и обыденно, как жил. Его сердце остановилось, так бывает, обычное даже дело. Марья похоронила мужа, гости и родственники на поминках поплакали, выпили водки за упокой души, сказали вдове слова соболезнования, которые ринято говорить, и разошлись по домам. А Марья Семёновна всё сидела на табуреточке и смотрела на фотографию Ивана Петровича. Тихо-тихо сидела. Только часы настольные тикали. Тик-так, тик-так, тик… Замолчали старые часы, лопнула пружина – и время остановилось. То есть время в доме остановилось взаправду, за окном шли дни, месяцы, а внутри нет. Прошло полчаса после поминок и ни секундой больше. В раковине грязная посуда, на столе часы с лопнувшей пружиной, фото с чёрной каймой и Марья на табурете.
С тех пор минуло два года. К этому моменту соседние избы снесли, людям дали квартиры в новых блочных домах. Лишь старый домик лопушино-зелёного цвета строители словно не заметили, как бы забыли про него. Накрытый горем и стоячим мёртвым временем точно шапкой тумана, стоял дом на отшибе, зарастая лопухом, репьями и помаленьку дряхлея.
* * *
Эту историю можно было бы рассказывать ещё, наверное, долго, смакуя подробности. Как Стёпа понял, что до неба пока далеко. Как подивился истории Свена Даниловича, и возмутился его бездействием – вокруг целый мир, полный чудес и открытий, а он, взрослый сильный мужчина, запер себя среди апельсинов и пустых офисов, в одиночестве и убожестве доживать век! Как была предпринята Экспедиция №2, Свен, Степан, ящик оранжевых фруктов и Энциклопедия на букву «К» разместились в бельевой корзине, и шары устремили их дальше, вперёд и ввысь. Как под тяжестью новой ноши летательный агрегат стал терять высоту, пока с треском не обрушился на дом вдовы, ломая купол забвенья, восстанавливая ход времени, барабаня по старой крыше апельсиновым дождём. Мог бы я рассказать и о том, что было дальше. Как мужчина с копытом нашёл женщину, умеющую любить, а ребёнок смог побывать на небе, увидеть живого бога и даже сотворить настоящее чудо благодаря своей отваге и вере в то, что можно изменить жизнь, если очень-очень захочешь. Но только, увы, герои этой повести не подвластны мне более, они уже давно живут своей жизнью и могут рассказать о себе честнее и ярче, чем это сделал бы за них кто-то другой…
Москва,
январь2008