Зорин Максим Владимирович ждал Сергея, специально вернувшись домой пораньше, с надеждой пообщаться с заинтересовавшим его молодым человеком в спокойной обстановке, пока квартира не наполнилась активной и разнокалиберной энергией членов его семьи. Наверное, Сергею удобнее бы было добираться, живи Зорины в Москве. Но Максим Владимирович три года назад, устав от вечного шума и смока над столицей, решил перебраться в ближнее Подмосковье, где и воздух был чище, и цены на арендуемый склад и офис для работы более приемлемыми. Дети и жена не возражали, так как и дача оказалась практически под боком. В наш век пробок - главное, чтобы до электрички можно было дотопать ногами.
Максим раздумывал и не мог представить, как же выстроить доверительную беседу и чего собственно он хочет от Сергея, кроме страховки, разумеется.
Когда раздался звонок в дверь, мелодично заявил о себе и телефон, стоящий в спальне. Открыв Сергею, Максим Владимирович порывистыми и красноречивыми жестами указал на стоящие на полу тапочки, приоткрытое нутро встроенного шкафа и на дверь в гостиную, а сам рванул к телефону. Звонили из другого города, и звонок, видимо, увлёк Зорина неожиданными поворотами сюжета, разворачивающегося где-то вдали.
В тапочках и с папкой под мышкой прошёл Шаран в гостиную, с интересом оглядывая интересные решения отделки, воплощённые Максимом Владимировичем. Он как всегда был на высоте. Интересные арки, многоуровневый потолок, мерцающие в нишах светильники заставляли пространство мягко, без резких углов поддерживать процветание обитателей сего жилья. Сама гостиная была выполнена в голубовато-золотистых тонах и внушала не только торжественность, но и некоторую возвышенную отрешённость. В ожидании хозяина этого продуманного жилища Сергей остановился возле стеклянных створок шкафчика для посуды, крашеная поверхность которого напоминала заплесневевшие трещинки. На уровне его глаз на стеклянных полках стояла целая коллекция бокалов, графинчиков, каких-то розеток на ножках, тёмно-синий цвет этого необычного своим сиянием стекла содержал в своей загадочной прозрачности золотые искры, которые будто бы вспыхивали и вновь угасали. Где-то он слышал об этом стекле, надо будет спросить у Зорина, как оно называется. А сверху на шкафчике стоял великолепный макет парусника, и его наполненные паруса словно готовились тебя отвести в эту искристую синюю страну. Сергей не знал названий всех этих парусов, и, осознав сей изъян, решил подтягиваться и купить себе книгу по этой тематике.
Да, безусловно, Зорин гораздо лучше ориентируется в окружающем материальном мире, и ему, Сергею, не грех и поучиться.
- Чай, кофе? Что предложить вам, Сергей? – вернувшийся к гостю Зорин улыбался.
- Спасибо, чай и кофе стараюсь вечером не пить, - улыбнулся в ответ Сергей.
- Могу предложить имбирный напиток с мёдом. Сингапур производит очень интересную линейку напитков для здоровья. Попробуете?
- Максим Владимирович, если вы говорите, что напиток редкий и полезный, то с удовольствием отведаю.
И Зорин ушёл на кухню, а Сергей с удивлением заметил, что его солидный клиент не прочь затеять беседу по душам. Ну и интуиция у вас, Максим Владимирович, думал Шаран, вспоминая увиденное им сегодня.
Через пару минут Зорин вернулся, неся поднос с двумя чашками имбирного напитка. Сергей сделал пару глотков, и его порадовало соединение жгучести с ароматной сладостью.
- Ну, как? Не очень крепкий? Можно развести слабее, - глаза Максима внимательно следили за Сергеем, и в них были вопросы.
- Нет, слабее не надо, всё отлично, спасибо, – отвечал Шаран на один из вопросов, таившихся в глазах Зорина. Над вторым надо было задуматься, и он вернул чашку на блюдце. Что же беспокоило Максима? И Сергей своим внутренним взором поднялся куда-то очень высоко и посмотрел на Зорина с той смотровой площадки, откуда разворачивалась вся панорама живущих на земле людей в ракурсе общечеловеческого сообщества, видимая им своими просветами и затенениями, словно картинка рентгена. Шаран часто бывал в этом месте, но понятия не имел, как оно называется.
Итак, что он видел. Здоровье Максима Владимировича было идеальным, если не считать небольшого сбоя в крепости костной системы. Ореол, окружающий тело Зорина, был широкий и чистый, значит, никаких операций он не делал, и вопрос самочувствия никак не мог его волновать. Личная жизнь. Сергей смотрел с той же высоты, но с другого ракурса. Кроме супруги рядом никого не было, всё здесь было светло и благополучно. Дети? Осмотр проводится уже с более низкой точки и чуть сбоку. Небольшими углами топорщилась энергия отпрысков, стараясь кое-где проткнуть ауру родителей, но ничего существенно неприятного не наблюдалось. Работа. Луч осмотра сузился. Он тут же увидел офис и склад с отъезжающими машинами. Довольно ровная устоявшаяся поверхность хорошей плотности. На работе всё нормально, если не считать серой змейки, вползающей в их приёмную. Приближаемся к ней и смотрим внимательно. Откуда она ползёт? Кто направил? Змейка прозрачная, никем не рождённая, сотканная из негативных вибраций пространства. Раз пространство шлёт свой негатив, значит, целенаправленного удара не было, виноват сам Максим. В чём? Что у него с партнёрами? Внутренний взор Сергея перекинулся на соседнюю область. Стоп, вот она большая чёрная скала, быстрорастущая и разъедающая окружающий мир Максима, словно ржа. Как зовут причину возникновения этой глыбы? И он увидел стоящего неподалёку от тёмной горы печального молодого человека с именем из пяти букв, первая А, и ещё есть О. Сергей задумался человеческим умом над этим ребусом и моментально вернулся к реальной действительности, протянув руку к своей чашке с напитком. Антон – первое имя, которое пришло в его голову. Всё, Сергей был готов к общению, только дипломат он, видимо, был никудышный. Прямым текстом, без всяких вступлений он и выдал:
- У вас, я вижу, Максим Владимирович, неприятности с партнёрами. Молодого человека по предположительному имени – Антон ничем не обидели?
Зорин побледнел, поперхнулся, откашлялся, покраснев; прослезился от кашля, минуту поиграл в «замри», а затем рассмеялся, стукнув себя по коленке.
- Сергей! Чувствовал, что ты не прост, но такого не мог и предположить. Как ты это делаешь? – раскрывшийся Максим про обращение на «вы» уже не вспоминал.
- Очень просто, Максим. Я весь сконцентрировался на твоей жизни, – в тон Зорину сказал Шаран.
- Боже, мой, Сергей! – всё ещё не мог прийти в себя Максим Владимирович.- Давай я тебе всё расскажу, и мы вместе обсудим, обидел ли я его.
И он начал подробно рассказывать. Удивительно, что все домашние где-то задержались, никто не мешал этим двум, перешедшим на диван, и разговор тёк от сердца к сердцу.
В самом начале своего пути в бизнесе со специями был у Максима молоденький помощник, этот самый Антон. Мальчик совершенно не имел денег, в число учредителей не входил, однако толковый, преданный делу и, наконец, просто близкий по духу самому Зорину. Бок о бок продвигали они к потребителю любимую для них тему. Прошло более трёх лет, Антон женился на девушке из Новосибирска, окреп материально, возможно, были деньги и у невесты, неважно это, главное – Антон захотел отделиться. Восточная часть России была не охвачена их стараниями, поэтому Зорин совершенно не возражал, даже рад был за молодых. Но Антон, просчитав как следует цифры, пришёл к выводу: для рентабельности его бизнеса и для сохранения единой ценовой политики в отношении специй, которые должны быть доступны не только высокооплачиваемым москвичам, но и остальным россиянам, Антону надо закупать продукцию напрямую у иностранных поставщиков. Но на некоторые наименования их товаров Зорин являлся эксклюзивным дистрибутором на территории России. И вот именно в этом месте переговоров с Антоном он и не собирался сдавать своих позиций.
- Ну, ты пойми, Сергей, - душевно и с некоторым недоумением вещал Максим Владимирович, – переоформление контракта может означать, в конечном итоге, вообще раздаривание своего бизнеса, и даже не конкретно Антону, потому что, Бог знает, какая цепочка потянется следом. А у меня сын подрос, у него тоже должно быть в жизни дело. И в чём я здесь не прав? Я чувствую, что получаю щелчки по носу, но не могу понять, за что.
Сергей задумался. В его голове моментально и нарисовалась эта чёрная расползающаяся гора, которая пересекла весь дальнейший путь Зорину, но как объяснить всё это человеческим языком?
- Вы, Максим, как я понимаю, верующий человек? Православный? – спросил Шаран, увидев внутренним взором над головой Зорина некий воздушный ободок со старославянскими письменами.
Максим утвердительно кивнул.
- А вот, скажите, Максим Владимирович, всё, что вы получали в этой жизни, оно – ваше?
- В смысле?
- Вернитесь в ту точку отсчёта, когда появились на свет. Молоко матери, забота окружающих, детский садик, школа, институт, женитьба – это вы сами себе сделали в тот самый миг, когда открыли глаза и увидели эту Вселенную? Или к вам это приходило постепенно в течение жизни, откуда-то оно текло, причём в весьма благоприятном для вас формате, как вы считаете? Много вы потеряли на этом пути своих ровесников? Они что, сами себе это запланировали? Вы меняли одежду детского сада на школьную форму, затем школьную форму на институтские джинсы, потом подвижную неустроенную институтскую жизнь сменили на вполне сложившуюся жизнь бизнесмена. Теперь сравните ту первоначальную точку отсчёта в облике младенца и теперешнее лицо успешного человека и, положа руку на сердце, скажите – « Всё это сделал полностью я сам».
- Нет, я этого никогда не скажу. Безусловно, я благодарен судьбе, и без милости Бога всё это не могло произойти. Но почему я должен отдавать то, что кормит меня и семью?
- Вы спокойно оставили свой детский садик и пошли в школу, так? Из школы спокойно или романтически печально, у кого как, ушли в институт. И, окончив институт, с нетерпением ринулись в новую жизнь завоёвывать определённые вершины.
- Да, Сергей, я понимаю, куда вы клоните – перебил его Зорин, - так почему я должен сдавать свои вершины?
- А слово «сдавать» произнесли вы, Максим. Я не говорил про «сдавать», я объясняю про движение дальше, вперёд, которое невозможно совершить, не сбросив балласт пройденной ступени. Вы сами перестали верить, что судьба и дальше будет благосклонна, застопорились на уже имеющимся, перекрыв все течения жизни, которые омывают нас ежедневно, и через нас текут к другим, стали преградой на пути животворных потоков. И поверьте мне, Максим Владимирович, те неприятности, что вы сейчас наблюдаете, это только предупреждения. Движение вечно растущей Вселенной разнесёт какой-то камень на её пути в прах и пыль.
- Но ведь и библия призывает любить свою семью, – Зорин пытался найти изъяны в теории Шарана.
- Грех – не любить свою семью, - отвечал Сергей, - но сколько совершено мерзостей под предлогом кормления собственных детей, что им, бедным, потом долгие годы переваривать и переваривать содеянное их родителями. А ваш, Максим Владимирович, случай, извините, являет собой незнание космических законов. Ни одно живое существо не должно останавливаться в бегущем потоке, частицей которого оно являлось, чтобы начать формировать свой мирок. За его жизнеспособность никто и гроша ломаного не даст. Главное в жизни – изначально выбирать правильные течения, и ваше, судя по всему, был верным.
- Но как же другие? – пытался Зорин привести в пример не в меру опухших личностей.
- А других и судят уже ДРУГИЕ, не стоит об этом думать. И очень хорошо, Максим Владимирович, что на каждом километре вашей дороги расставлены указатели и есть разметка. Это говорит о правильности пути.
Сергею нечего было добавить, и он разложил бумаги для страхования автомобиля. Максим погрузился в раздумья. Полная тишина помогла им быстрее оформить документы. На заключительных подписях мирок уютной квартиры заполнился голосам жаждущих ужина членов семьи, которые вернулись домой одновременно.
Спускаясь по лестнице с третьего этажа нового кирпичного дома, в котором жили Зорины, Шаран раздумывал, напрасно или нет он промолчал про ближайшие неприятности с машиной. В принципе, он мог назвать даже число, а зачем? Чтобы попугать Максима? А может, всё-таки он предпримет какие-то резкие шаги и изменит пространство?
Сергей вышел на улицу. Прозрачный воздух и здесь был смешен с выхлопными газами. Подняв глаза к небу, он увидел интересную картину. В отблесках заходящего солнца в самой середине небосвода светил золотой серпик луны. Шаран настроился на прекрасное и быстро восстановил потерянную энергию.
- Жаль, – сказал он, вспомнив, что так и не узнал, как называется то редкое синее стекло.