Сначала первые, ещё нечастые капли упали мягкой плюхою на щеку, на лоб, звонко шлепнулись на круглые носки ботинок, а через миг… забарабанило, затараторило и полилось! Накрытые стеной дождя прохожие ускорили шаг, а затем и пустились вприпрыжку, нервно щелкая зонтами-автоматами, шелестя прозрачными пакетами, тут же натянутыми на голову… Ругань, смех, ворчание и вскрики – и стук каблуков, рассекающих свежие лужи!
...Она не спеша прислонила большую холщовую сумку в выгоревших пестрых попугаях к водосточной, внезапно и шумно ожившей трубе, и в сумке что-то звякнуло глухим стеклянным звоном. Она вздохнула, расправила плечи и спину, встала, закрыв глаза и запрокинув голову. Поток дождя лупил в лицо, раскидывал на пряди в секунду намокшие волосы, нещадно лил за шиворот, по смуглой беззащитно вытянутой шее.
Она приспустила с плеч потемневшую куртку, запуская стихию туда - к дрожащему телу, облепленному мокрым платьем - к напряженной сначала, натянутой в струну спине, отчаянно встречающей холодные потоки - а после успокоенной и упоённой, опьянённой оргией воды…
Потом развела в обе стороны руки, направив чашечки ладоней вверх - и дождь отскакивал, стекая заливал ее подмышки, оглаживал напрягшиеся маленькие груди, облепленные отяжелевшей, до прозрачности намокшей тканью.
Прохожие стыдливо отворачивали лица, иные откровенно морщились и прятали глаза.
Однако ливень постепенно утихал, и струйки становились мягче, реже, тише. Ленивая капля скатилась ей по переносице, попала в приоткрытый рот… Она разлепила глаза.
- Ну, вот, и постирались и помылись.
Бомжиха Нинка подхватила намокшую торбу с пятнами повеселевших пестрых попугаев и, привычно зыркая по сторонам, нырнула под арку в знакомый двор - колодец… Рывком приоткрыв дверь парадной, она побежала наверх по ступенькам, оставляя мокрые, сочные пятна от сношенных подошв мужских ботинок и юркнула к себе на чердачок - сушиться.