Он лежал возле берега и шумно вздыхал, время от времени швыряя мелкие брызги горчащей морской воды в тяжелые прибрежные каменные глыбы. Лежал давно. По сути – жизнь его проходила возле этого берега, и вероятно долгая жизнь, потому что даты своего рождения он не знал. Далеко за горизонтом угадывался невидимый взгляду другой берег. Оттуда часто прилетали птицы. Точнее не часто, а постоянно, время от времени. Они о чем-то громко кричали, перебивая друг друга. Ему хотелось расспросить их – отчего они летают туда и обратно? Но птицы всегда были заняты собой.
Иногда он представлял себя птицей с крыльями во все небо, до самого горизонта, и тогда огромные синие волны с белым пенистым оперением вдруг, резко взмывали вверх, осыпая все вокруг мельчайшими брызгами-капельками, искрящимися на солнце волшебными радужными переливами. Волны, как настоящие птицы, на мгновение замирали в воздухе, раздумывая, не взлететь ли еще выше и скрыться за горизонтом? Затем, словно в отчаянии, они обрушивались вниз и тонули сами в себе и белой бурлящей пене. Еще одна попытка взмыть под облака, еще и еще…
Постепенно, обычно к вечеру, незаметно для себя он успокаивался, дыхание становилось ровным, глубоким. Ничто было не в силах нарушить воцаряющейся вечерней гармонии между ним, небом, далеким манящим горизонтом, водной гладью с безмолвно скользящей по ней, спустившейся с облаков нежной парой белых лебедей.
На краю небес полыхающий эпицентр вечернего заката неумолимо втягивал в себя золотистое, винно-рубиновое мерцание, переливающееся на поверхности воды. Еще мгновение и… темно… тихо… Невидимая ночная прохлада заполняла собой все. Темнота растекалась по берегу, где он проводил каждую ночь.
Магической чистоты лунный диск невозмутимо проявлялся и величаво воцарялся в пространстве, повелевая свершиться вечному чуду - одарить вселенную сияющими звездными мирами.
Темная ночь, как обычно, заканчивалась перед рассветом. Магия и сияние луны ослабевали, она нехотя, но послушно-заговоренно растворялась в предутреннем тумане, увлекая за собой звезды. Темнота редела, бледнела, таяла. Остывшие за ночь прибрежные камни терпеливо ожидали восхода солнца. Ранние птицы из утреннего хора осторожно настраивали голоса на нужную ноту для встречи дочери солнца - зари. В верхушках деревьев просыпался свежий утренний ветерок, раздумывая-гадая, с какой бы ноги встать, дабы не обернуться днем морским волком-штормовым ветром.
Край неба у горизонта розовел, наполнялся золотым сиянием. Поверхность водной глади дрожала и вспыхивала алым светом утренней зари. В поднебесной выси с радостью и солнечным восторгом выводили свою песнь птицы, звонко звеня на весь белый свет.
Наступало очередное утро его жизни. Он был верен себе и потому, как всегда, лежал на своем месте возле самого берега, пытаясь разглядеть горизонт и летящих оттуда птиц. Вновь ему не терпелось заговорить с ними, расспросить - что там, далеко, на краю у неба? И, не получив ответа, попытаться самому взлететь в бескрайнюю высокую синеву, которая глубоко и бесконечно отражалась в нем самом...
Океан был великой тайной, отражением всего и самого неба на земле.
Только он этого не знал.
Знал об этом человек, который часто приходил на берег, чтобы побыть наедине с самим собой, поразмышлять: зачем на небе видны звезды, если до них не дойти-долететь даже втечение нескольких жизней; для чего бывают рассветы и закаты; что такое любовь, счастье; для чего и кем придумана жизнь, вселенная, если есть погост? И кем приходятся друг другу человек и вселенная?
Какой смысл во всем этом?
Человек был великой тайной, отражением всего и самого неба в себе.
Только он этого не знал.
Или забыл об этом?
© Copyright: Лариса Колько, 2007
Свидетельство о публикации №2712190068