Организуя непосредственно комсомольскую работу в соединении, Сергей, в то же время, использовал любую возможность для участия в выходах лодок в море (получалось даже так, что у него по итогам года регулярно была самая большая наплаванность в дивизии, т.е. количество суток, проведенных в море, даже с учетом непосредственно экипажей подводных лодок), где активно общался с людьми и старательно перенимал опыт «матерых» замполитов, постигая нелегкую профессию политработника. Учитывая его «механическое прошлое», с людьми ему было общаться легко, и он всегда находил «точки соприкосновения» и с матросами, и с мичманами, и с офицерами.
В скором времени он так поднаторел, что начальник политотдела даже стал именно его – самого младшего по должности из офицеров политотдела – посылать на все выходы в море по приему курсовых задач. И он справлялся с этим блестяще, а некоторые замполиты даже стали побаиваться, когда он шел с ними в море «на задачу», настолько грамотно и со знанием дела он предъявлял к ним требования.
Через два года начальник политотдела решил, что этот парень вполне созрел, и представил его к назначению на должность заместителя по политчасти командира атомной подводной лодки в своем же соединении. В общем, это было вполне возможно, поскольку уже имелся опыт назначения на эти должности его же года выпуска выходцев из Киевского политического училища, а за пару месяцев до этого замполитом в их же дивизии был назначен сосед Сергея по кабинету, пропагандист политотдела дивизии Петя Удовиченко.
Правда, должностная категория у Пети была «капитан 3 ранга», а у Сергея лишь «капитан-лейтенант», да и Петя, будучи выпускником Киевского училища, к этому моменту успел уже заочно поступить в Военно-Политическую Академию.
Тем не менее, начальник политотдела все-таки решил попытать счастье, поскольку парень ему нравился и вполне его устраивал. Он даже так и заявил работникам отдела кадров политуправления флота, что прекрасно его знает, уверен в нем, тот его вполне устраивает, и он (НачПО) берет все на свою ответственность, тем более что служить парню как раз под его началом!
Но кадровики не согласились, выдвинув в качестве аргумента, что у Сергея нет специального политического образования, без которого замполитом на атомоход, на должность капитана 2 ранга, куда назначают уже после академии, да еще и с капитанской должности, без опыта самостоятельной работы они его назначить не могут.
Тогда Сергея решили отправить заочно учиться в академию, а после поступления назначить на лодку. Но и тут кадровики зажгли ему красный свет, поскольку по условиям в академию принимали не меньше, чем с майорской должности.
Через некоторое время, уже другой, сменивший предыдущего, начальник политотдела представил его на должность старшего инструктора политотдела по организационно-партийной работе, поскольку старый «орг» назначался на лодку (куда не «пустили» Сергея). Но и тут кадровики вставили палки в колеса, в качестве возражения заявив:
- Как это он будет учить окончивших академию замполитов работать с партийной организацией, если сам ею никогда не руководил?!
- Так он же учил их работать с комсомольскими организациями и сам вполне успешно руководил двумя десятками этих организаций. А организационная сторона что там, что там – абсолютно одинаковая! – Настаивал на своем НачПО.
Но кадровики были непреклонны.
Потерпев неудачу со всех сторон, было решено назначить Сергея замполитом на дизельную лодку с перспективой через годик-другой вернуть в родную дивизию замполитом на атомоход. И поехал Сергей в Лиинахамари.
Если в тундре могут быть оазисы, то Лиинахамари – один из них (а может быть, и единственный). Сама бухта, удивительной красоты и почти идеальной круглой формы, находится на изломе Печенгской губы западнее полуострова Рыбачий и носит название «Девкина заводь».
С Востока через довольно узкую горловину она имеет выход в северную часть Печенгской губы, затем прямым, как стрела, фиордом устремляющуюся строго на Север. А с Юга – еще более узкая горловина соединяет ее с продолжением все той же Печенгской губы.
До сих пор так и не удалось выяснить, чему именно она обязана этим названием – ученому-естествоиспытателю и изыскателю Девкину, который изучал эти места, или у этого названия совсем другие корни.
Дело в том, что во время Великой Отечественной войны через Лиинахамари немцы вывозили руду, из которой затем выплавляли столь необходимый для военной промышленности никель. Но немцы – народ серьезный, и в свободное время даже в суровых условиях войны и Заполярья им нужно было отдыхать по полной программе. Поэтому в самом живописном месте бухты, где на берег выходит окаймляющая всю бухту по самому урезу воды, но в этом месте круто поднимающаяся вверх и делающая резкий поворот, огибая нависшую над ней сопку, и ведущая вглубь материка дорога, и шумящим водопадом низвергается вытекающий из ближайшего озера ручей, был организован офицерский бордель.
Озеро представляло собой довольно длинную – около километра – и довольно узкую – метров сто-сто пятьдесят – причудливо изогнутую восьмерку, вершиной обращенную к морю и наполненную удивительно прозрачной с голубым отливом водой.
На западном, отлогом, берегу озера располагался жилой поселок, а восточный вздыбился отвесной стеной метров в сто пятьдесят-двести высотой, где с самого верха скалы в середине бóльшего эллипса каскадом хрустальных брызг низвергался еще один водопад, который зимой замерзал причудливыми, наслаивающимися друг на друга волнами и представлял собой великолепную иллюстрацию к сказке о Снежной Королеве или про Морозко.
Во всей лощине росли удивительно стройные и высокие по меркам Заполярья (абсолютно прямые, а не корявые, как в основном на Севере, и метров по семь-десять высотой!) березки. Так что место это поистине можно было назвать северным оазисом.
Бордель находился почти у самой бухты на противоположном от дороги берегу ручья, и для входа в него через ручей был специально сооружен довольно широкий мост. А метрах в тридцати от этого моста, ближе к озеру, как раз где дорога делала крутой изгиб, были сооружены мощные бетонные противотанковые ворота, толщиной метра в полтора.
Но, несмотря на всю их мощь и невообразимый вес, приводились они в действие именно водою этого небольшого – метра три-пять шириной - ручейка. Тут уж хочешь, не хочешь, а приходится снимать шляпу перед немецкими мастерами и их техникой. Тем более что, отступая, немцы успели-таки вывести из строя механизм ворот, а наши, так и не сумев его отремонтировать, в 1977(!) году эти ворота просто взорвали, поскольку они были заклинены в полуоткрытом состоянии, в результате чего в этом месте по дороге могла проехать лишь одна машина, да и то с трудом.
Но в ту пору ворота исправно работали, и взять Лиинахамари с суши было практически невозможно, поскольку другого прохода в базу просто на было – вся бухта окаймлялась высокими и непроходимыми (во всяком случае, для техники) скалами. Поэтому наши штурмовали Лиинахамари с моря.
Правда, и тут у немцев было все предусмотрено. У самого входа в Печенгскую губу по обоим ее берегам располагались первый наблюдательный пост и две стомиллиметровые артиллерийские батареи, надежно прикрывавшие вход. В середине северной части губы на восточном берегу располагался второй наблюдательный пост, снабженный зенитной батареей и торпедными аппаратами, простреливавшими весь фиорд поперек. Примерно в этом же месте располагались еще и боновые заграждения, через которые и «перепрыгивал» в известном фильме командир счастливой «Щуки» (факт этот действительно имел место).
В южной оконечности фиорда, где нужно было поворачивать под прямым углом, чтобы войти в Девкину заводь, прямо на створе фиорда находилась еще одна стомиллиметровая батарея, а выше нее на сопке – еще одна зенитная, простреливавшие весь фиорд вдоль.
Если учесть, что длина этой части Печенгской губы составляла несколько километров, то понятно, что база в Лиинахамари была практически неприступной. Кроме того, в Девкиной заводи у корня каждого пирса было оборудовано по два дота, которые могли обстреливать и вход в Девкину заводь, и всю бухту, и уж тем более, все то, что находится на пирсе.
Тем не менее, наши моряки умудрились взять Лиинахамари с моря, высадив десант прямо на пирсы! Вот уж тут, еще и с большим почтением, приходится снова снимать шляпу, только теперь уже перед русскими моряками. На какие чудеса мужества и героизма они только ни способны! Но, наверное, этому способствуют не только природные качества и любовь к Родине (хотя это, безусловно, является определяющим), но и, в какой-то мере, условия, в которых они всю жизнь служат. Наши-таки, например, и по сей день живут и служат и в Лиинахамари, и в других, гораздо менее живописных, местах безо всяких увеселительных заведений, за исключением большей частью закрытого Дома офицеров да какого-нибудь ободранного кафе, а немцам – публичный дом подавай! Не даром говорят, что для русского нормально, то для немца смерть!
Вот и свозили немцы сюда с оккупированных территорий русских, белорусских и украинских шестнадцати-двадцатипятилетних девчонок. Когда же они, немцы, еще до штурма, почувствовали неладное и поняли, что Лиинахамари им все-таки оставлять придется, даже если не будет непосредственного штурма самой базы, они собрали всех этих девчонок на баржу, вытащили ее на середину бухты и расстреляли, утопив всех до единой в студеных водах Баренцева моря.
Быть может, никакой не Девкин, а именно эта история послужила основанием для такого названия бухты? Кто теперь это скажет?
Как бы то ни было, в семидесятые годы там базировалась бригада охраны водного района (ОВРа) и бригада подводных лодок, на одну из лодок которой и был назначен замполитом Сергей. Правда, лодка его в это время находилась в Росте под Мурманском, в заводе, где проходила межпоходовый ремонт, недавно вернувшись с десятимесячной боевой службы.
(Продолжение следует)