Станиславе снился удивительный сон. Таких снов не доводилось видеть ей даже в детстве. И я могу поздравить тебя, мой дорогой, мой прилежный читатель, если ты проживал подобное хотя бы раз. В этом сне, проносящемся сейчас в её воображении, было всё. Дивные цвета и волшебные звуки, захватывающие дух собственные эмоции и новизна впечатлений извне. Те краски, что её окружали, не просто мерцали и имели чудную палитру, они словно излучали живые волны, и обладали таинственной пухлостью объёма. Звуки, от нежно-проникновенных до торжественно-величественных, подхватывали её со всех сторон, вовлекая в эту гармонию и мелодику собственного сердца. От ощущения необыкновенной лёгкости, почти полёта трепетно пульсировало горло. А окружающая атмосфера была столь чистой и живительной, что не могла она понять, дышит ли вообще, казалось, что бодрящая свежесть сама вливается в тело. Необычность состояла в том, что она, понимая, что происходящее всего лишь снится, жила в нём более ярко, чем в той жизни, по которой идём мы с открытыми глазами. И, если бы её спросили, где же оно - истинное, то она бы не колеблясь, ответила – вот сейчас, сию минуту.
Поэтому со всей ответственностью могу заключить, что это не сон проносился в её воображении, а она сама проносилась по ёмкому миру снов.
Начало было очень банальным. В толчее и суете транспортной городской жизни вместе со всеми поднималась она по лестнице где-то на выходе из метро. Грязные, тёмные и скользкие ступеньки вдруг начали светлеть под её ногами, окружающая толпа поредела и стала наполняться индивидуальными красками. Манящие, сладкие звуки всё сильнее и сильнее вплетались в происходящее. Её окутывал дурманящий вихрь предвкушения чуда. С интересом рассматривала она своих попутчиков. Чистый зов флейты повёл всех шагающих в одну сторону и ступени под ногами стали наливаться золотом, а свет вокруг разливался уже от сверкающей лестницы. И тут она почувствовала, что каждый шаг даётся с трудом, и на каждой из ступеней кажется, будто на следующую уже не хватит сил. Тело и ноги словно налились свинцом, напряжённо билось сердце. Тогда она перестала смотреть по сторонам, не тратила силы на окружающее, всё внимание было направлено сюда, вниз, в эти шаги. Но кто же останавливается на лестнице? Здравый смысл подсказывал, что надо шагать только вперёд и, соответственно, - вверх. И когда она поняла, что напряжение уже превышает все её возможности, что погибнет сейчас здесь, раздавленная собственной тяжестью, внезапно рванула звуковая торжественная волна оркестра и освободила её и от внутреннего свинца, и, как показалось, собственного тела и даже от груза каких-то далёких воспоминаний. Ослепительный свет являл здесь свою силу, он пронизал её насквозь, и душа Станиславы вышла на другой уровень бытия. Звучало ангельское пение, и она, словно частица этой проникновенной песни, вибрировала от счастья и, взлетая, кружила в свободном полёте на самых высоких нотах этой музыки Божественных сфер. И легко давалась ей дальнейшая часть лестницы, не касаясь ступеней, она скользила вверх, увлекаемая потоком поющего мироздания.
Но новое испытание подстерегало парящую от счастья частицу, бывшую когда-то Станиславой. Она заметила, что ступени становятся очень длинными и широкими, словно целые царства и даже миры умещаются на каждой из них. Одна являла собой образ джунглей, другая – поверхность океана, на третьей виднелись пустыни с пирамидами. Лёгкое движение в сторону – и теряется основная нить движения той первоначально-заданной траектории подъёма, и ты уходишь в неизведанный ещё опыт.
Что-то ей подсказывало, что сейчас главное – не потерять ступенек под ногами, и она снова перестала смотреть в стороны, боясь выйти из притягательной области лестницы. Окружающее пространство приобрело фиолетовые оттенки, зазвучали звуки скрипок, она продолжала идти вверх, стараясь разглядеть полупрозрачный золотой уступчик средь многокрасочного, насыщенного жизнью и голосами мира по обе стороны от неё. Фиолетовый луч увлекал всё сильнее и сильнее, скрипка перешла в альт. И вдруг наступила абсолютная тишина. И в этой напряжённой тишине в нежно-фиолетовом окружающем свете поплыли нашёптываемые звуки - Мать мира, сама Мать мира. Станислава остановилась и подняла голову. И первое, что она увидела, это глаза, смотрящие прямо на неё. Красивые глаза, древние глаза, глаза, в которых жизни и любви хватило бы на всё человечество. Величественную стать этой богини окружало множество полупрозрачных существ в тончайших золотистых доспехах.
- Которая из них, которая из них? – пробежал шепотом вопрос по их рядам.
И тут Станислава поняла, что далеко не одна стоит на этой высоте, что подобных, вступивших сюда множество, и замерли все в ожидании.
Прекрасны были струящиеся одежды Божества, изумительным было сияющее светлое лицо, но всеобщее внимание в данный момент было приковано к её медленно поднимающейся руке, сопровождаемой, как крылом, мерцающей серебристой тканью рукава. Выпрямленный указательный палец этой божественной руки был совершенен в своей красоте. С овально-округлой, как виноградина, налитая солнцем, подушечкой, заключающей в своей притягательной мякоти нежно розовую пластинку ногтя с крупной жемчужно-сияющей лункой в его основании, этот самый изысканный в мире перст замер в воздухе на вытянутой вперёд руке в направлении приведших сюда ступеней, затем Богиня приложила ладонь другой руки к груди, на миг замерла, чуть склонив голову, и медленно поднимающийся палец Владычицы, сделав небольшую петлю в воздухе, очутился возле самой груди Станиславы.
Всё остальное произошло мгновенно, как взмах ресниц Богини. Прозрачные существа подхватили Стасю и оказались с ней у золотых ворот, створки которых начали расходиться. Раздались одухотворённые свыше звуки органа, которые волнами упираются в грудную клетку человека, заставляя проснуться его душу, но Станислава, видимо, не была уже человеком, потому что её тело, как те раздвигающиеся створки, раскрылось надвое, охватывая луч пронизывающего света, льющегося из распахнутых дверей. Силы этого хлынувшего потока выдержать она не смогла, ей показалось, что сознание её растворяется, и частица, бывшая Елисеевой Станиславой, потеряла связь с миром, уйдя в глубокий сон.
Она проснулась оттого, что давно уже бил в окна свет нового дня и тикали настенные часы, отмеряя время земной жизни, что тихонечко, как бы примериваясь, начал звучать колокол Храма в Троице-Лыково. Она взглянула на циферблат, - около девяти, и опять закрыла глаза. Первый раз в жизни она не испытывала радости вновь подаренной жизни. Обычно, просыпаясь по утрам, она остро, до боли внимала первым шагам наступающего дня, всегда её волной поднимало внутреннее счастье, даже если пряталось сегодняшнее солнце от людских глаз. Лучшие мысли, лучшее настроение, самые невероятные надежды, и абсолютную уверенность в своих силах испытывала Стася именно по утрам, но не сегодня, только не сегодня. У неё ничего не болело, сознание было ясным, но что-то было не так, появилось нечто новое, которое она никак не могла определить земными понятиями. И она лежала сейчас с закрытыми глазами и пыталась вслушаться в окружающую жизнь. Постоянный, давно привычный шум включающих зажигание и отъезжающих машин, летевший из открытого окна, редкие в летнее время детские голоса и набирающий мощь колокольный звон – вот что посылалось ей сегодня. И она сосредоточилась на звоне, субстанции, наиболее близкой её теперешнему состоянию. Эти протяжные - «Бом-бом» создавали вибрации в её теле, возвращая к необычному сну. Наверное, колокольный звон действительно структурирует и организует пространство, потому, что с шумом упал отвалившийся лист молочая, который уже несколько дней своей сухой желтизной портил ярко-зелёную вертушку лопастей, завершающую это интересное растение, стоящее на полу в большом горшке недалеко от окна, мельчайшие клеточки Стасиного организма тоже начали вспоминать своё предназначение и теснее сплотились вокруг пламени её сознания, и она вдруг чётко поняла, что лежит в постели у себя дома и сегодня воскресенье.
Медленно и плавно протекал этот воскресный день Станиславы. Она пыталась думать - у неё ничего не выходило, пробовала читать – всё было не интересно, включила телевизор – пошлость и зло летели с экрана. Постояла у окна, сосредоточившись на жизни живущих там людей, на их разговорах, темах для смеха, и нашла их серыми, примитивными, далёкими от того, что действительно было интересно ей в данный момент. А хотела она только одного – вновь испытать на себе воздействие того странного света или найти успокоение в его отсутствии. И впервые в жизни пожалела, что нет у неё какой-нибудь дачи, или не родилась она где-то в селе, ибо поняла, что только природа и животные дают покой и наслаждение в жизни земной. Пару раз за сегодняшний день они пересеклись где-то в районе кухни с любимым племянником, молча, чмокнув друг друга в щёку. Она знала, что Сергей, работая над собой, иногда принимает обет молчания, накануне предупреждая её, она не помнила, говорилось ли это вчерашним вечером, но, видимо, сегодня негласно они оба и взяли на себя этот самый обет.
Ближе к вечеру она пошла гулять к реке, стараясь выбирать самые безлюдные места, так как никого не хотела видеть, и оказалось, что найти такие места почти невозможно. Тогда она смело зашагала теми тропами, которые были ей приятны, но настолько замкнулась в себе, что, видимо, создавшийся вокруг вакуум отпугнул гуляющих, либо она перестала их видеть, одно из двух, неважно, что сработало, главное, что уединение удалось. От реки дул приятный ветерок, в рощице кипела птичья жизнь, она окинула взором бушующую зелень и несказанно удивилась, поняв, что в её глазах все зелёные краски приобрели некую синеву, синевой отливал весь мир вокруг. И стало ей ясно, как божий день, что же в ней изменилось после этой ночи.
И снова к тебе обращаюсь, любимый, мой дорогой читатель, куда же я без тебя. Задумывался ли ты хоть раз, в какой системе координат находишься, хотя бы физически, не будем сейчас затрагивать духовные ориентиры. Мы всегда видим, что у нас сбоку и под ногами, многие, находясь на природе, легко определяют, где север, юг и другие части света, могут сказать, в какой стороне Китай или Индия, и даже какое из созвездий должно быть над горизонтом. Меня просто потрясают некоторые гении топографии, которых можно долго и путано вести лестницами и коридорами в малюсенький, затерявшийся в лабиринтах переходов офис, не имеющий вообще никаких окон, но они чётко покажут, с какой стороны был вход в здание, на какую сторону света ориентирован фасад и как отсюда выехать на главную дорогу. Посему заключаю, что умельцев видеть по сторонам довольно много. А вот сверху, что чувствуешь ты, мой любознательный читатель, сверху? Потолок комнаты? Небо над головой? Солнце над всей нашей землёй? Ведь какой-то ориентир должен быть и там?
Так вот, Станислава сверху над собой наблюдала теперь синее солнце, почти цвета электрик, независимо от времени суток и своего местоположения в доме или на улице. Оно светило ровно в макушку, освещая прозрачной синевой и весь внутренний мир. Она не знала, где оно находится, и что это такое, но то, что это и есть её вершина на сегодняшний день, в этом сомнений не было.
Побежали рабочие будни, общение с коллегами, дороги в офис и обратно, которые Стася проводила в непременных раздумьях. К ней вернулись силы жить и внутренний оптимизм, она только не могла понять – за что и почему? Всё, что её окружало в жизни, казалось ей каким-то бутафорским, полуживым и ненастоящим. Помещения с великим множеством углов, словно гробы, столы, стулья, компьютеры, застывшие напудренные лица с не просыпающимися накрашенными глазами, разговоры, не ведущие никуда. Симпатичные на первый взгляд сотрудницы то и дело мелькали перед глазами отмершими тканями ногтевых пластин, которые, как ни раскрашивай, живыми не станут, вся эта затхлость, лишённая первоначальной искры жизни, вызывала мерзкое состояние, близкое к атмосфере морга. Так вот, она не могла понять – почему этого не видят остальные и продолжают, как они считают, - жить, и, при этом, ничего не желая менять, а только зарабатывать деньги на дальнейшее продолжение этих искусственных мёртвых декораций. И за что она наказана таким окружением омертвевшей шелухи. Она так всегда любила людей, но как же спасти умирающих, если ты не врач от бога? Она каждый день ломала голову, к чему же приснился этот сон, так изменивший её восприятие. И однажды, к ней пришло самое простое решение, непонятно, почему сразу она не додумалась, что умереть, наверное, должна как раз она. На неё указал перст Владычицы, ей продемонстрировали прелесть свободного полёта и свели на нет маленькие радости окружающей жизни.
Да, вот оно решение, всё встало на свои места. Умрёт она двадцать девятого августа сего года, узнает, что произошло с Анатолием, а в сентябре, уже где-то в других мирах будет снова разрешать какие-то проблемы. Вот такая вот формула нарисовалась в её голове, и она реально ощутила запах надвигающейся смерти.