Поздней ночью, проводив гостей, пожелавших уехать, и уложив отдыхать более близких друзей, Зорин старший сидел на этом же крылечке и внимал обнявшей его загадочной тёмно-прозрачной прелести бытия. Под его ногами вдоль всей дорожки и по периметру участка разбегались огнями жёлто-матовые фонарики, окружённые глупой мошкарой, вокруг стояла живая дышащая субстанция вековых деревьев и вновь посаженных кустарников, утаившая в своих недрах спящих пернатых собратьев, над головой шатром раскинулось звёздное небо, манящее и далёкое. Неуловимые, но всепроникающие колебания эфира были насыщены наисладчайшим ароматом цветущей каприфоли, этой сладостью напиталось и его сердце, которое каждой своей частичкой, казалось, тоже парило в этом наполненном благостью мироздании. Это непостижимое уму величие окружающего и его полная открытость, доступность всем человеческим чувствам рождали в нём почти священный экстаз, вот оно – счастье…
Раствориться полностью в этой сладости ночного бытия не получилось, где-то ухнул филин, восстановился почти прерванный поток мыслей, вернул к своим насущным думам, сознание подарило всего лишь небольшую передышку. Но напоённые новой силой мысли Максима приобрели такую же чёткость и свет, как разбросанные вокруг звёзды. И побежал витиеватой дорожкой по мягкому бархату тёмного неба весь его жизненный путь.
Ему всегда казалось, что он соизмеряет свои поступки с высшими всемирными законами, тщательно продумывает действия, руководствуясь правилом «Не навреди окружающему миру», благодарил создателя за посланные правильные мысли и просил не оставить его в указании праведного пути, считал себя счастливым человеком, не оставляемым в помощи какими-то божественными силами. Но до определённой поры, только до определённой поры. С недавнего времени он чувствовал, что остался один, совсем один. Где же он допустил оплошность, почему потерял величайший подарок – быть оберегаемым?
Окружающие друзья и партнёры, дальние и близкие родственники считали его своеобразным человеком с нестандартными поступками и непонятным образом мысли. Начало этим домыслам положил его отказ тестю, желающему подключить Максима к своим каналам, ввести в свой бешено-доходный бизнес. Говоря народным языком, тесть Зорина «сидел на газовой трубе». Те несметные сокровища, которые должны были свалиться и на его голову, он променял на не очень большие, но заработанные собственными силами деньги. Следует отдать должное супруге Максима, которая не стала настаивать на своём купании в роскоши, а спокойно работала педагогом, так как любила и это занятие и самого Зорина. Они отошли от тестя и никогда не обращались даже по мелочам. Не последнюю роль в таком решении сыграл и образ жизни её отца. Каждый год он менял жён, дома, квартиры, вкладывал деньги во всё, не просчитывая последствий, и периодически лежал в психиатрических лечебницах, видимо, собственная его голова тоже не выдерживала такого груза. В этом пункте своей дороги Зорин не находил промашки.
Тогда, в середине девяностых, судьба сделала ему подарок, он совершил ряд удачных сделок со стройматериалами, появился первоначальный капитал. Максим всегда и воспринимал это именно как подарок. Он стал искать дело своей жизни и долго находился на распутье. Никогда он бы не стал торговать ресурсами земли, не тобою рождёнными, не твоей кровью отвоёванными. Зорин умел не только тонко чувствовать, но и здраво рассуждать, поэтому бизнес, базирующийся на курящих, пьющих и употребляющих, исключался полностью. Лучше жить в нищете, чем рыть яму следующим поколениям и, соответственно, своим детям, считал Максим Владимирович, и, наверное, не без оснований. Очень настороженно относился к сферам деятельности, наносящим непоправимый вред окружающей среде, которых сейчас большинство.
Хотел заняться чайно-кофейным бизнесом, даже посетил Индию и Шри-Ланку. Друзья затягивали в производство мыла на сырье из арабских стран, он думал, сомневался, тянул время и однажды случай его свёл с одним испанцем, торгующим шафраном. Максим Владимирович заглянул в неизвестный большинству мир специй и, влюбившись в это разнообразие и неисчерпаемую мощь, остался в нём навсегда. Поразили его и куркума, заключающая в себе лучшие свойства содержимого наших домашних аптечек, очищающая кровь и кожу, лечащая ото всего, включая рак, и асафетида, которая настолько разжигает пищеварительный огонь, что человек способен переварить самую тяжёлую пищу. А уж Шамбала или Пажитник вообще необходимы каждой женщине, потому что превращают их в королев. Склонял он колени перед царём всех специй – шафраном, который обязательно входит в состав рецептов при самых разных болезнях, структурирует водную среду, снижает риск сердечно-сосудистых заболеваний даже при ежедневном употреблении очень жирной пищи. Вкуснейшим и полезнейшим напитком становится кофе со щепоткой кардамона. Но не только в состав блюд надо включать специи, они поддерживают нас параллельно в виде водных растворов, смесей с маслом и мёдом, в масках и пастах. Зорин не только уже разбирался, что шафран самый лучший – испанский, а корица – индийская, он наладил связи по поставкам этих божественных даров природы, уникальных витаминов жизни, открыл специализированные магазины в нескольких городах, его услугами пользовались аюрведические и другие медицинские центры. Он продавал пряности в их естественном виде и даже самая дорогая специя – шафран, который раньше подносился в дар только королям и епископам, была вполне доступна по цене в его магазинах простому горожанину, хотя прекрасно знал Зорин, что есть множество фирм, которые те же пряности, но упакованные в капсулы, продают по невероятнейшим ценам как биологически активные добавки. Максим Владимирович в своём возрасте был не столь наивен, чтобы, тихо похихикивая в кулачок, строить жизнь собственную и близких людей на невежестве окружающих. Наоборот, он работал с издательствами для популяризации древнейших знаний, собранных из разных уголков мира.
И здесь не находил Зорин своей ошибки.
- Господи! Ну, за что? – вопрошал он у звёздного неба, вспомнив и внезапно погибшего купленного щенка, и обломившуюся половинку собственного зуба, и полученное по почте уведомление о неуплаченных бог знает за что налогах, с его адресом и фамилией, но другим именем-отчеством. Больших напастей с ним не происходило за всю его сознательную жизнь, особенно сразило, что эта череда неприятностей случилась почти одновременно. Так не бывает, думал Максим Владимирович, тому есть причина и я должен её разгадать.
К вкрадчивым шорохам ночного леса присоединился прямолинейный храп закадычного друга Максима - Сашки Ильина. Эти откровенные звуки разливно неслись из открытого окна на втором этаже терема. Да, пожалуй, перебрал сегодня Санька, даже добавленный в водку кориандр его не спас. Сами Зорины спиртных напитков не употребляли, и не только потому, что они притупляют ум и снижают остроту бытия. Давным-давно маленькому Максимке рассказывала сказку бабушка, которую она слышала от своей бабушки, а та – от своей, и так долгие века передавался сей сказ.
Жили на Руси великие богатыри, были у них мудрые жёны и множество здоровых красивых детей. И не было у тех счастливцев врага страшнее Змея Горыныча, который раз в год заманивал к себе самых доверчивых и приводил их к погибели. И ежегодно, собираясь на битву со страшным чудовищем о трёх головах, спорили богатыри, кому из них достанется сия честь. Каждый из них был уверен в своих силах, каждый хотел добыть и признанную людьми доблесть на поле брани. Собирались они кругом и порешали, какой же троице отправиться в битву на этот раз. А как понять, кто же самый сильный против гипнотических чар чудовища? Три огнедышащие головы ввергали в пучину таких страстей, что человек погибал, если и не сразу, то в ближайшие дни. Как же найти самого устойчивого к тем чарам?
А не пилось славными людьми в те далёкие времена ничего кроме естественной медовухи, да и то – по праздникам. И веселящая сила оного напитка составляла от двух до четырёх градусов. И только очень крепкий, одуряюще-затормаживающий напиток мог сравниться по своему разрушительному действу на ум и тело с губительным дыханием Змея. И брали на себя богатыри великое бремя, нарушали свой ежедневный путь – жить и добра наживать. А добро, как вы понимаете, мои разумные читатели, это не только материи по сундукам и зерно в амбарах. Добро оно и есть добро во всех своих проявлениях.
Итак, раз в год ввергали себя богатыри в тяжкое испытание, что бы выявить ныне самых устойчивых и отправить на битву великую с нечеловеческой силой. Затем они лечились травами да цветами в течение года, набирались богатырских сил, как физических, так и духовных на родных реках и озёрах. И на год стихал Змей, и жили они так веками.
- И почему люди хотят как лучше, а получается как всегда, - размышлял вспомнивший сказку Максим Владимирович. Где теперь тот Змей, он не мог сказать, но то, что богатырей почти нет – это точно. Ну, что ж, и в алкогольной одиссее он тоже был каким-то слишком чистым.
Храп из окошка перешёл в простуженную руладу, а затем прекратился. Яркость звёзд меркла, небо начинало светлеть.
В принципе, в последнее время он совершил только один запоминающийся поступок. Как же тогда вообще жить, если и этого нельзя делать, всё же было справедливо? Ему вспомнился вчерашний страховой агент, как он там сказал? Не проскочить вгорячах ту отметку? Интересный мальчик и не простой. Надо всё же сойтись с ним ближе, вдруг он и вправду знает то, чего он, Максим, ещё не постиг. Лучше лишний раз разочароваться, чем пройти мимо жемчужины. Зорин зевнул, потянулся сначала сидя, потом встал и ещё раз как следует растянув шею и конечности, отправился спать.