КАЛИФ ДОРМАСТОЛА
Прошло ровно трое суток со времени восстания мужчин во Франкороссе или почти шестьдесят три часа по земному времяисчислению. В пышном дворце прави¬теля арабского халифата Дормастол на Фарандоре калифа Махмуда аль-Хабиба Восьмого, стоящем на самом берегу моря, царила обычная послеобеденная дрёма. Тем необычнее было поведение визиря Сулеймана Безбородого, который, ругая стражу, настойчиво шёл прямиком в покои повелителя. Он шёл не один, а ещё тащил за собой высокого, худого бородатого горбоносого воина, одетого слишком просто для великолепного дворца. Странно было и то, что молодой калиф не разгневался на столь дерзкое нару¬шение его покоя, а наоборот, приказал всем танцовщицам и музыкантам удалиться, а сам дружески приветствовал, видимо, долгожданных гостей.
Замешкалась лишь одна из танцовщиц, это была любимая наложница калифа бело-курая и голубоглазая француженка Франсуаза. Но калиф сердитым окриком выгнал и её, не позволив ей поискать драгоценную серёжку, выскочившую из её нежного розового ушка при последних наиболее стремительных взмахах рук. Глаза француженки блеснули и вспых¬нули над кисейным платком с позолотой, прикрывавшим нижнюю половину её лица. Она внимательно оглядела лицо воина и поторопилась выйти из зала.
Он неожиданно тоже оглянулся на неё и вдруг его глаза вспыхнули от злорадного изумления. Однако воин сдержался и успокоил свое сердце, давшее непроиз¬вольный толчок. Незнакомец повернулся к калифу, узкое и зловещее горбо¬носое лицо которого выдавало радость нетерпеливого ожидания. Калиф был смугл, молод и очень худ, так что казался даже выше своего роста. Это был очень резкий и порывистый молодой человек, ещё не привыкший к бремени власти, доставшееся ему от неожиданно скончавшегося дяди. Во дворце поговаривали, что к этой столь неожиданной смерти приложил руку сам великий визирь. Но видимо племянник не собирался копаться в прошлом, ожидая от будущего только ве¬ликих побед. В отличие от спокойного и размеренного дяди племянник был безмерно честолюбив. Он почти сразу удвоил содержание великого визиря и его чиновников. Визирь знал, что его люди того стоили и были готовы отработать дарованные им милости. Визирь склонился перед повелителем. Воин проделал тоже самое, правда, менее изящно.
-О великий и могущественый повелитель! Дозволишь ли ты говорить Махмуду Торпи, новому вождю пиратского флота острова аль-Баго, принесшего важные известия.
Калиф неторопливо поднялся со своего дивана.
-Я спущусь к вам, а вы садитесь ко мне поближе, ибо даже у дворцовых стен есть уши. Это доказал недавно начальник моей стражи Вараб Мусаев. Он перехватил важное донесение во дворец моей сестры, которая якшается с посланницей Франкороса и её окружением. Рассказывайте не торопясь, я хочу знать все подробности произошедших событий.
Худощавый воин низко поклонился и сел на подушки напротив калифа, визирь сделал тоже самое, а затем, повинуясь жесту владыки раз¬лил шербет в широкие чаши из темного хрусталя. Калиф медленно отпил сок из чаши и приготовился слушать.
-Ты знаешь, повелитель, что мои воины уже много лет тайно выменивают женщин из Храмов нежной смерти и продают их в глухие арабские села. От них мы имеем детей -полукровков, которых можно обучать и воспитывать в нашей вере, делая из них замечательных шпионов. Кроме того, я и мои предшественники постоянно подстраивали побеги из гаремов высших лиц государства и местных правителей. Этих женщин очень хорошо принимают франкороссы и в дальнейшем им предоставляют воз¬можность сделать отличную карьеру. Естественно, что часть женщин не отказываются от нашей веры и от службы своему владыке. Они прев¬ращаются в информаторов самого высокого уровня, сегодня два члена выс¬шего совета Франкоросса и почти треть инженеров Промармии, напрямую связанных с рабами-мужчинами, это женщины арабской крови.
Многие из них серьезно тяготеют к нам и к мусульманской вере, но просят сохранить республиканское правление во Франкоросии и ввести единобрачие. С вашего одобрения мы обещали им это. Многие мужчины Франкоросса всё больше верят нашим агентам, получают от них поблажки и один за другим вступают в Союз Вольных горняков.
Калиф испытующе посмотрел на собеседника.
-Теперь, когда с двоевластием на твоём флоте покончено, и ты являешься единоличным хозяином всех кораблей надо увеличить количество мятежей в Франкороссе и подготовить повод для вооружённого вмешательства.
-Повелитель, три дня назад нам удалась высадка крупного отряда вооруженных повстанцев, выступающих под знаменами Равенства и Братства …
-Пусть выступают под этими знаменами-улыбнулся калиф -Наши банкиры потом решат, сколько равенства и в чём им можно будет предоставить
Пиратский вождь утвердительно кивнул головой.
-О, конечно, ваше величество, мы не сомневаемся, что они будут проводить в жизнь ваши мудрые предначертания и заживут счастливо под мудрым руковод¬ством арабских наместников и управителей.
По последним известиям уже более трех тысяч мужчин под знаменами Союза вольных горняков бродят сейчас в горах Франкоросса и жаждут добиться освобождения из-под власти женщин, чтобы придти под твою могучую руку, повелитель. Им нужна твоя помощь.
Калиф переглянулся с визирем и усмехнувшись милостиво кивнул головой.
-Скоро их численность должна будет удвоиться и даже утроиться. Мы имеем сообщения от наших агентов, что к повстанцам ежечасно стекаются подкрепления, а императрица колеблется отдать приказ об их уничтожении. В высшем государственном совете уже дважды были заседания по этому вопросу и мнения разделились.
Калиф медленно зажёг кальян и предложил собеседникам присоединиться к этому приятному пороку.
Великий визирь решил вмешаться в разговор двух полководцев.
-Это всё, конечно, приятные новости. Но есть и менее приятные. Кто-то из твоего дворца донёс императрице о наших планах и она установила слежку за двумя членами совета. Это женщины-полукровки, которые тайно исповедуют нашу веру. Они не раз уже доказали тебе свою преданность. Теперь они в большой опасности.
Пиратский вождь прокашлялся от дыма и помахал перед лицом рукой.
-Повелитель, умоляю, проверь всех слуг, особенно из числа европейцев и пленниц. Кстати, только что я увидал здесь, у тебя во дворце одну белую танцовщицу. Боюсь, что я видел её в числе офицеров Верховой стражи три года назад. Тогда они перехватили наш караван с живым товаром. Я был в нём под видом простого караванщика и попал в плен. Вскоре нас выменял великий визирь. Начни с неё. Я думаю, что ты не ошибёшься. Именно она убила моего друга и помощника.
Калиф вскочил с места и забегал по залу. Он приблизился к пирату и наклонился к его лицу.
-Вряд ли ты прав. Это очень нежное и гибкое создание. А любовные утехи с ней не сравняться ни с чем на свете. Я никогда не видел в её глазах и тени ненависти.
Пират на минуту отвёл глаза, но тут же повернулся снова и стойко встретил испытующий взгляд молодого калифа.
-Калиф, прости мне мою смелость. Но ведь одну женщину ты сможешь заменить другой, но чем ты заменишь утерянную власть? При наличии серьёзного повода, русы смогут выделить достаточно сил, чтобы захватить нашу столицу с воздуха. Вряд ли они её удержат. Но тебе будет уже всё равно.
Калиф снова заходил по опочивальне, раскидывая ногами подушки с лежаков и диванов. Затем он взял себя в руки и повернулся к визирю.
-Ладно, пусть будет по вашему. Установим за ней слежку, а сейчас я прикажу её позвать. Она должна будет исполнить мой любимый танец с полным обнажением. Я буду внимательно смотреть на неё, чтобы утвердиться в наших подозрениях. Усиленно хвали её танец и я пойму, что ты её узнал. Я спрошу у тебя сведения про повстанцев. А ты мне ответишь, что всё готово и флот выйдет в море через два дня. За эту радостную весть я подарю её тебе, и она будет знать, что проводит последнюю ночь во дворце. Тогда она будет всеми правдами и неправдами стремиться передать сообщение своему связнику. Его надлежит задержать и пытками заставить работать на нас.
Затем калиф обернулся к притихшему визирю.
-Но, если о визирь, связник уйдет от тебя, то не сносить тебе головы. В мешке на дне канала ей будет намного прохладнее, чем в нашем дворце. Да не потей ты так сильно. Ты же знаешь, что я люблю пошутить-добавил калиф, хитро улыбаясь.
С ядовитой улыбкой он оглядел склоненные головы визиря и адмирала крупнейшего из пиратских флотов, собравшего сорок лучших кораблей в своем подчинении. Его флот не намного уступал государственному флоту Дормастола. Затем калиф медленно и зловеще захлопал в ладоши.
-Франсуазу ко мне –злобно сказал он подскочившему слуге.
Однако когда в покоях показалась её закутанная фигура, он взял себя в руки. Завидев девушку калиф широко и радостно улыбнулся.
-В знак моего расположения за самые добрые вести я приглашаю вас посмотреть танец моей любимой наложницы, красавицы Франсуазы.
Девушка настороженно глядела на мужчин. Её глаза влажно поблёскивали в полумраке зала.
-Даже если бы она и не была шпионкой, я бы все равно поддался искушению и оговорил её, если бы был уверен, что потом она достанется мне –подумал про себя пиратский адмирал.
Калиф звонко хлопнул в ладоши
-Станцуй нам танец раненной бабочки, моя драгоценная Фирани.
Девушка нервно сложила руки и умоляюше протянула их к повелителю.
-Но это же танец только для вас, мой государь.
-Весть того стоит, милая. Эта весть стоит очень дорого. Танцуй, я дарю гостю твой танец.
Девушка склонилась в почтительном поклоне, пытаясь побороть свое смущение.
В покои вошли три музыканта и заняли свои места в отдалении. Заиграла нежная мелодия свирели. За ней запела скрипка и зурна. Девушка двинулась по кругу и медленно начала освобождаться от своих покрывал. Мужчины продолжили неторопливый разговор.
-Так значит, Торпи ,твой флот готов выступить завтра на поддержку повстанцев- громко переспросил калиф.
-Нет, государь нам нужно ещё два дня. Думаю, мы сможем отправить тридцать линейных кораблей к Коврополису. ,Сегодня это самое уязвимое место Франкороссов. В северных воеводствах теперь неспокойно. В горах сражаются повстанцы. Рабы в торговых домах и на заводах напоминают сухой порох. Их восстание может вспыхнуть в любой момент. Наш флот будет факелом на пороховом складе.
Изящная белоснежная фигурка танцовщицы порхала все ближе и ближе, призывные откровенные телодвижения были разнузданы, но лицо девушки было каменным. Почти все платки и покрывала упали с её тела, лишь прозрачная вуаль на лице и косой платок на бёдрах едва скрывали её прелести. Грудь девушки вздымалась. На чистом и гладком лбу сверкали бисеринки пота.
Теперь пиратский атаман узнал её окончательно . Это была та самая офицерша верховой стражи, которая насмерть запорола его друга-караванщика, за изнасилованную им белую девочку. И атаман злобно усмехнулся.
-О, калиф, как тяжелы её бедра и тонка талия. Её грудь прыгает будто живая. Как счастлив ты, имея столь совершенное создание для самых изысканных и сокровенных ласк.
Калиф встал и нетерпеливо взмахнул рукой, подзывая к себе танцовщицу. Полуголая девушка поспешно подошла к нему. Он подтолкнул её к атаману.
-Твои заслуги так велики, что я дарю тебе это сокровище. Сегодня ночью я смогу насладиться её любовью в последний раз и честное слово- это не очень высокая плата за услугу, которую ты мне оказал.
Девушка стояла окаменев.
-Ну, что же ты не посмотришь на неё получше? Ведь она так понравилась тебе. Не так ли?
И с этими словами калиф сорвал с девушки её полупрозрачный пояс. Она в отчаянии закрыла лицо руками и слезы брызнули из её огромных голубых глаз. А калиф нарочно поворачивал её и так и эдак, чтобы атаман мог как следует разглядеть его щедрый дар. Наконец, он отпустил её, и она ушла, покачиваясь от отчаяния, и прижимая к груди своё тонкое одеяние. Высокая широкобёдрая девушка шла по прохладным коридорам дворца между двумя младшими евнухами, низкорослыми толстяками с отвисшими животами и слёзы отчаяния кипели у неё на глазах. Она не обращала внимания на их слюнявые рты и жалкие взгляды побитых собак, которыми они обшаривали её голое тело, позволяя себе, как бы невзначай, дотронуться до него. И, чем дальше удалялись они от покоев калифа, тем смелее становились их прикосновения. Самый толстый стал уже проникать пальцами в самые потаённые места, но девушка почти не отстранялась. Внезапно слёзы исчезли из её глаз, и она робко улыбнулась своим провожатым.
-Пожалуйста, отведите меня на башню Прохлады. Я хочу оттуда попрощаться с дворцом.
Возможно, я покидаю его навсегда. И найдите мне большое зеркало. Пока я буду там, я хотела бы поправить свою косметику. Мне кажется, что у меня очень заплаканное лицо?
Толстяки переглянулись и потупили взгляды в мозаичную плитку пола.
-Ну, если ты позволишь и нам попрощаться с тобой на свой лад, то мы исполним твою запретную просьбу.
Франсуаза растеряно коснулась своего уха и отстегнула вторую изумрудную серёжку.
-Возьмите её. В ней очень дорогой камень.
Но толстяки решительно закрутили головами.
-Нам дарят так много драгоценностей, что этим нас совсем не удивишь. Нам нужно другое. Подари нам своё тело!
Девушка изумлённо уставилась на слюнявых толстяков.
-Боже мой! А разве вам не делали обрезание?
Они замотали головами и переглянулись.
-Дело в том, что нам удалили это не совсем. Не под самый корень. Полностью оскопляют со времён трецких султанов земли, только христианских рабов, а мы негры-магометане. И мы способны кое-что чувствовать остатками наших органов. Помоги нам, и мы поможем тебе.
Не смотря на ужас своего положения, Франсуаза долго и упорно молчала, а затем дико расхохоталась, представив себе, что чернокожие скопцы будут с ней делать. Толстяки обрадовано засуетились, поняв, что она сдаётся, и стали настойчиво заталкивать её в одну из ниш галереи. Сначала девушка слабо сопротивлялась, но затем её сопротивление стало слабеть и она затихла и обмякла, позволив им удовлетворять свои желания, как им заблагорассудится. Толстяки скинули шаровары, и Франсуаза закрыла глаза, чтобы не видеть их уродства. Вслед за шароварами на пол полетели халаты. Франсуаза покорно легла на самодельную постель и развела ноги. Толстяки долго пыхтели, пытаясь проникнуть в её влагалище. И, кажется, им это как- то удалось, потому то через пятнадцать минут, потные и довольные они продолжили вместе с ней путь на башню Прохлады. Зеркальце, добытое по дороге у одной из служанок, было передано Франсуазе и она, дав им ещё немного себя полапать, криво улыбаясь, поднялась по узкой лесенке на верхнюю площадку.
Догорал закат. Два могучих светила почти одновременно погружались в пылающие волны океана. Множество мелких судов и парусных лодок бороздили залив. Девушка поднесла зеркальце к лицу и завертелась перед ним, прихорашиваясь. Она то подносила его к самому лицу, то отодвигала его от себя на вытянутую руку. Минут через десять она обернулась, и слёзы навернулись ей на глаза. Как привет далёкого друга на одном из парусников несколько раз мигнул красный фонарь. Она облокотилась на парапет и, уткнувшись лицом в свой локоть, горько заплакала.
Калиф не ложился спать. Он сидел за столом в парчовом халате и быстро писал, исправляя какой-то важный документ. Его лицо было замкнуто, а взор тяжёл и неподвижен. Он резко обернулся на шорох за дверью.
-Готово или нет? Я, наконец, дождусь сегодня расшифровки этого донесения?
Молодой человек в высокой феске с малиновой кистью с поклоном вошёл в дверь и, подойдя ближе, положил на стол калифа перевязанный свиток. Калиф поспешно развернул его и злобно рассмеялся.
-Ну, вот и попалась птичка! Теперь не улетишь.
Мелкой арабской вязью на листке было написано всего несколько слов.
-Внимание! Тревога! Послезавтра десант. Тридцать кораблей на Коврополис.
Я-у нового хозяина. Подготовьте побег. Белка.
Калиф бросил свиток на стол.
-Хорошо. Будет ей побег. А пока вымойте её и приведите ко мне на ложе эту Белку. Я попробую снять с неё рыжую шкурку.
Жестокость с которой калиф обращался с ней в постели поразила Франсуазу. Ни слёзы, ни мольбы не трогали его. Он насиловал её жестоко и беспощадно.Утром она вышла из его покоев избитая и чуть живая, вся в слезах. Теряя сознание, она рухнула на руки евнухов. Очнулась она уже на берегу. Грубые пираты осторожно внесли её на баркас, и он поплыл к кораблю с высокой старинной кормой. Безучастная и равнодушная девушка жалким комочком лежала на широкой скамье, желая себе лишь одного- быстрой и безболезненной смерти.
Увы, свой яд, спрятанный в изумрудной серёжке, она потеряла в покоях калифа. Скорее всего, ей грозила ужасная смерть. Сквозь закрытые веки слёзы безостановочно текли по её лицу. Она открыла глаза только тогда, когда сильные руки пиратов стали переносить её на большой двухмачтовый корабль. Лёжа на палубе, она с ужасом смотрела снизу вверх на оскаленные пиратские хари. Моряки расступились, и к ней подошёл злобный пиратский адмирал Махмуд Торпи. Он наклонился к ней и задрал её голову вверх.
-Ты не узнаёшь меня, отважная стражница? Три года назад ты убила из-за какой-то белобрысой девки моего друга. Я забрал тебя у калифа только с одной целью, чтобы использовать тебя вместо наживки при охоте на акул. Но моя команда против этого решения. Они все хотят тебя. Если ты хочешь жить, я согласен оставить тебя на корабле потаскухой. Решение за тобой. Встань перед ними на колени и ты будешь жить.
Франсуаза не шевелилась, и двое подручных содрали с неё одежду и понесли на корму. На корме к её ноге был привязан канат и головорезы адмирала подняли её над ограждением, готовясь выбросить за борт. Завидев огромные плавники стаи акул, девушка отчаянно забилась в их руках. Через минуту рыдающая Франсуаза стояла на коленях и поочерёдно обнимала и целовала ноги у всей команды. Старый уродливый, покалеченный пират выступил вперёд.
-Я беру её первым! Кто хочет оспорить у меня это право? Остальные могут играть на неё в кости и разыгрывать очередь, но я уже стар для этого.
С противным смехом негодяй сгрёб голую девушку и взвалил себе на плечо. Он не понёс её далеко, а употребил возле борта на кипах старой парусины. Отчаянный крик Франсуазы вспугнул летающих над кораблём чаек и они поднялись высоко в небо.