Однажды, ко мне в редакцию пришли студенты, заспорившиеся между собой о любви, и попросили меня разрешить их спор.
Я был приятно удивлен. Но в тот момент, когда группа из пяти девушек и трех юношей я с трудом разместил в своем тесном кабинете, на размышления не было времени. Они меня буквально обескуражили своим юношеским максимализмом – засыпали вопросами, как из рога изобилия, которые по сути интересующего их дела сводились к извечной бытовой теме: «Есть любовь на свете или нет её вовсе?»! Одна студентка даже озвучила, перебивая говоривших товарищей банально-популярное:
- Любви – нет, есть только привычка к человеку...
- К какому человеку, с которым спишь? – ехидно возразил ей юноша.
- Именно! – вызывающе бросила она ему в лицо, и добавила: - Привычка жены – к мужу, а мужа – к жене...
- Можно подумать, ты выйдешь за первого, кто пришлет к твоему отцу сватов!
- Это тебя не касается, и вообще, рот закрой!..
- Минутку, минутку! – пришлось мне вмешаться, и даже прикрикнуть, гиперболизируя, что в моем кабинете так не ведут себя даже министры.
Видимо мой голос прозвучал убедительно, студенты примолкли, но не на долго. Что им министры! По всему было видно, что это дети богатеньких родителей, а ворон ворону, как известно, в глаз не клюнет.
Чтобы читатель мог понять всю сложность интеллектуальной ситуации, в которой я неожиданно для себя оказался, необходимо все же сделать целый ряд пояснений относительно меня и моего народа.
Дело в том, что дагестанцы по своей ментальности «варвары». И тут важно понять, это наша лучшая черта, чтобы там не говорили об античных бородачах древние греки и римляне, варвары – дети природы, а потому и наивны, как дикие звери... Ха-ха! Звучит двусмысленно, но далее, в ментальной природе дагестанцев резко бросается в глаза уж явно отрицательная черта – ханжество. Да, дагестанцы – народ очень ханжеский, критикуют то, что сами страсть, как любят делать... Это видно даже из того, как дагестанцы кичатся своим гостеприимством, словно на этом исчерпывается природа нравственности. В злачных заведениях частенько встречаются компании, ратующие за консервативные горские ценности...
Взять хотя бы меня. Я хоть и являюсь по праву объективной истины писателем № 1 в республике, и, как минимум три десятка читателей об этом говорят совершенно бескорыстно, мое творчество всерьез не воспринимают дагестанцы. А про чиновников я вообще молчу! У них есть примерно три десятка номенклатурных писателей, включая псевдоклассиков, именами которых они козыряют на официальных мероприятиях. И все, на этом их отношение к литературе исчерпывается. Ни стихов, ни прозы они не читают и читать не желают. Их идеал – бюджет, мораль – клановые связи, родина – действующая власть. И не суть важно им, какая она по своей природе, атеистическая или религиозная, главное, чтобы она представляла собой текущую силу.
Через год, в августе будет юбилейная дата – 150-летие пленения горского вождя имама Шамиля, а по сути это отсчет истории вседагестанской государственности в составе России. Де-факто и де-юре до этого у дагестанцев небыло общего государства, централизованной власти. Но русским языком дагестанский народ, если взять в целом, так и не овладел. Наши чиновники говорят на русском хуже иностранцев. Позор! Хотя таким «пустяком» ханжей не проймешь, да и понятия у нашего народа нет в плане языка: «плохой русский». Ибо в Дагестане мало что достигается честным трудом и талантом, здесь все подчинено клановым понятиям и связям с московскими князьями, которым регулярно выплачивается определенная мзда за политическую поддержку, читай за "крышу", ошибки не будет. Даже воровские понятия у дагестанских уголовников отступают на десятый план, когда речь идет о клановых интересах, чего уж говорить о милиции, прокуратуре и судах, действующих против простых дагестанцев сверх Уголовно-процессуального кодекса, а против членов клана, то есть богачей, – по номенклатурным понятиям...
Но! есть и приятные исключение. И прежде всего это касается Её Величества Любви.
Уже одно то, что заспорившие между собой студенты пришли ко мне говорить об исключительности этого почти трансцендентного чувства, говорит о том, что есть любовь на свете, и Дагестане еще не совсем потерян для цивилизованного мира.
В общем, худо-бедно у меня завязался со студентами живой диалог. Рассказывая им о любви я то и дело ссылался на В. Соловьева, написавшего трактат «Смысл любви», на Бердяева, у которого можно найти совершенно оригинальные сентенции на сей счет. Попробовал было даже прочесть им стихи Пушкина, лучше которого о любви еще никто не говорил в русскоязычном мире. Но куда там!
- «Я Вас любил, любовь еще быть может...» - пренебрежительно процитировала самая бойка среди девушек. – Что здесь интересного? Ерунда, а не стихи...
- Вот как? – только и вымолвил я, глядя на обвешанную золотом с бриллиантами девушку.
- Мне больше нравятся Ваши стихи, - заявила она на полном серьезе и прочитала мое восьмистишье:
«Любовь, бывает, тихо зреет.
Бывает, что опасно тлеет.
Ну, а еще любовь бывает
Сердца, как бомбы разрывает!
Любви боятся мудрецы,
О ней бахвалятся глупцы,
Лгут о любви все наглецы,
Торгуют ею подлецы».
И что интересно, группа дисциплинированно слушала это кощунственное сравнение, а я думал про себя, пытаясь угадать откуда они ко мне направились. Вряд ли их агитирует в мою пользу преподаватель литературы. Прежде чем выразить свое мнение по поводу кощунства студентки, я их прямо спросил:
- Кто вас ко мне направил?
- Ни кто. У нас при ночном клубе «Меридиан» работает интеллектуальная студия, и мы решили с вопросом о любви обратиться к Вам, - пояснил мне один из парней.
- А почему именно ко мне? Почему не в Союз писателей, где много народных поэтов?
- А мы не читаем дагестанских авторов, - безапелляционно заявил мне другой парень.
- А я по вашему, чей автор?
- Ваши книги издаются в Москве, в издательстве «АСТ», а потому мы считаем Вас московским автором.
- Это столь же глупо, как и то сравнение, которое было сделано вот этой девушкой, сравнив мои убогие строки с шедевром мировой литературы, - сказал я им, и добавил, обращаясь к восхвалившей меня через чур, девушке: - Вы же выступаете с тезисом, что нет любви на свете, а из прочтенного Вами моего восьмистишья следует, как раз на оборот. И потом, Вам разве не доводилось слышать, что Пушкин непревзойденный поэт-мыслитель?
- Да на кой нам его поэзия и мышление! Мы – кавказцы, а он писал: «Смирись Кавказ идет Ермолов…»
- Ух ты какая патриотка! - вырвалось у меня, чтобы не назвать ее "националисткой".
- Конечно, париотка! - с гордостью призналась она.
- Мы все в интеллектуальной студии патриоты Кавказа! – заявил, заступаясь за девушку один из юношей. - И поэтому считаем критику Пушкина обоснованой.
- Всего несколько строк из «Кавказского пленника» Пушкина вы, соответственно, находите антикавказскими? Правильно я вас понял?
- Да, совершенно верно.
- А почему вы тогда не говорите на кавказском языке?..
- А такого языка не существует.
- Почему же в конце концов Кавказ сдался?
- Кавказ не сдавался, нас завоевали, - парировала до сих пор молчавшая девушка, укутанная в испанскую шаль на манер ортодоксальных мусульманок.
- И какой из этого вывод? – поинтересовался я, путаясь в догадках относительно деятельности их студии, которую они почему-то назвали "интеллектуальной".
Они оказались решительно настроены на сепаратизм и, перебивая друг друга стали утверждать, что необходимо создать независимое от России отдельное Кавказское государство с шариатским законом. О том, где будет столица такого государства они, видимо, и не думали, твердили, что государственным языком Кавказа должен быть – арабский. И видимо, надеясь убедить меня в своей правоте, девушки начали позиционировать себя, как глубоко верующие мусульманки, соблюдающие все предписания ислама. Но судя по их дорогущей одежде, приблатненному русскому и прочим, нехарактерным для истино верующих манерам они походили на мусульманок меньше, чем стриптизерши на христовых невест. Что ни говори странным оказался этот «культурный десант». Начав дискуссию о любви, они о ней почти не говорили. Мне с трудом удалось повернуть разговор в русло заданой ими же темы и задать вопрос:
- Кто из вас испытал чувство любви?
Ни кто не признался.
Одни опять стали утверждать, что любви нет, а другие, настаивали на том, что любовь есть, хотя сами еще никого не любили. Только я почему-то по глазам их видел, что любовь в классическом ее понимании испытали они все. И тут мне в голову пришла мысль: каков человек - такова и любовь его. Хотя нельзя исключать и обратного влияния, все же марксистская парадигма "бытие определяет сознание" частично применимо и здесь, например в такой форме: "Стиль мышления и поведения определяет нравственное качество любви". Что же касается самой сути чувствования, то есть субстрата любви, от он этого нисколько не претерпевает изменения. Любовь она и в Африке – любовь. Объективная физиология природы диктует человеку слепую страсть, а ментальность вкупе с воспитанием и.., чем-то еще очень важным, о котором я предпочел не говорить с ними, ибо они бы меня не поняли, извращает естество тела и духа.
Резюмируя более чем двухчасовую дискуссию, я им сказал следующее:
- Человек, существо не только биосоциальное, что значит животное, но еще и полисемантическое, норовящее называть вещи разными именами наперекор истине и здравому смыслу. Если продолжит дефиниции человека, то вы увидите себя, как в кривом зеркале -уродливо, ибо ничто земное вам не чуждо, в том числе и любовь, которая свойственна даже дикарям. И если уж вы хотите выгодно отличится от животного мира, то вам следует вернуться на сотни верст обратно, к первичным позициям мыслящего духа и чувственного тела, и далее жить, оставаясь самим собой. Это прежде всего, чувство благодарности... Например, тому же Пушкину за "Кавказский пленник" и за "Подражание Корану", раз вы радеете за мусульманскую веру... Затем, когда вы испытаете чувство стыда за свое духовное уродство, у вас появится шанс совершенствоваться, как люди, имеющее представление о «смысле любви». Это будет примерно в том ключе, в котором изложил "смысл любви" один из самых блистательных русских философов Владимир Соловьев. И кто знает, может быть удастся и вам подняться на тот интеллектуальный уровень, чтобы понимать немеркнущее солнце русской поэзии – Пушкина, написавшего о Кавказе правду, для нашего же кавказского блага.
Велика ли заслуга лбить себя, попробуй полюбить человеческое.
Всего вам хорошего. До свидание.