КЕНТАВР.
С разбега толкнув плечом тяжелую стеклянную дверь, он ворвался в вестибюль, но над вертушкой уже горела красная тревожная надпись «Опоздали», и мужчина в черном кителе, расставив ноги и выпятив грудь, стоял около будки. Опоздавшие издали видели мужчину и тормозили, упираясь ногами в асфальт, оставляя на нем полосы. Потом прятались, пережидая опасность.
Но он не догадался отступить и, больно стукнувшись плечом о дверь, задыхаясь, подбежал к вертушке.
Человек в черном поманил его вытянутой рукой. Тыльная сторона ладони была бугристо перевита венами, фуражка без кокарды наползала на лоб. От мужчины пахло дустом, канцелярским клеем.
Опустив голову, провинившийся медленно подошел к вертушке. Отчаянно стучало сердце.
Пол в вестибюле был выложен гладкой керамической плиткой; поскользнувшись около будки, нарушитель схватился за железную трубу вертушки, согретую прикосновениями ладоней.
- Держи! Не пускай! - неожиданно тонким голосом взвизгнул начальник караула.
Охранница послушно надавила на тормоз.
- Попался! - обрадовался начальник, грозя нарушителю полусогнутым пальцем. В его голосе появились басовитые нотки.
- Этот тот, - сказала охранница, протягивая в окошко пропуск.
Начальник недоуменно посмотрел на нее.
Женщина дотронулась до виска и постучала по деревянной обшивке будки.
Начальник обмяк, стал меньше ростом, отступил в сторону, уронил руки, фуражка наползла на глаза.
- Иди! - ласково сказала женщина; а он, еще не веря в свою удачу, попытался объяснить: - Мама не разбудила. Первый раз за год.
- Иди, горемычный, - повторила женщина, но забыла снять ногу с тормоза; толкнувшись в закрытую секцию, он сказал: - Простите меня, я больше не буду.
- На улице их надо ловить! - ожил начальник караула. На нарушителя, как на недоступную для него добычу, он уже не обращал внимания, ему было чуждо праздное любопытство.
- Да что же я? - опомнилась вахтерша, освобождая тормоз.
Вертушка подалась, нарушитель прорвался в институт.
- На улице засаду! - не мог угомониться начальник караула. - Народу мало, - печально признался он.
Итак, проступок остался без наказания, светло улыбаясь, провинившийся поднимался по лестнице. Около перил углы ступенек были стерты. Лестничный пролет упирался в большое окно. Подни¬маясь, он увидел ровную голубизну неба, потом различил женский силуэт. Он улыбнулся светлому пятну лица; уступая дорогу, шагнул в сторону. Девушка тоже шагнула. Потом одно-временно они прижались к перилам.
- Первый раз опоздал на работу, - признался он, кое-как разойдясь с девуш-кой. Оглянувшись, увидел растерянное ее лицо и горизонтальную морщинку на лбу.
- Мама не разбудила, - сказал он.
Еще одна морщина легла на лоб. Но вот они разгладились, девушка узнала пришельца. Потом ее каблуки застучали по ступенькам. Потом она поскользнулась, он дотянулся, подхватил под локоток. Девушка прижала руку к телу, бок ее был горячим.
- Больно? - опросил он.
- Уберите руку! - приказала девушка.
Он убрал.
- Больно? - опросил он, с удивлением разглядывая свою ладонь.
Она не успела ответить, еще кто-то спускался по лестнице. Он встретился взглядом с Сергеем Сергеевичем.
- Здравствуете. Что? - спросил он.
Пожилой мужчина внимательно оглядел девушку, а когда снова заковылял по ступеням, та показала язык его спине.
Невольно скопировав ее действия, провинившийся тоже высунул язык.
Нахмурившись, девушка шагнула вниз. На этот раз держалась за перила.
- Зачем вы притворяетесь? – обернувшись, спросила она.
Он недоуменно посмотрел ей вслед, пожал плечами, поднялся по лестнице. Сначала в окно было видно небо, потом правый край стекла заволокло дымом, потом внизу показались зубчатые крыши домов. Он стоял на площадке, была видна река, белые пятна чаек висели над водой. Иногда они устремлялись вниз, вылавливая рыбу.
Провинившийся покраснел, он обманул, сказал в проходной и девушке на лестнице неправду. Его вовремя разбудили, и он вовремя вышел из дома. Около института вода не вплотную подходила к парапету. На грязных мазутных камнях он увидел труп птицы, вернулся к спуску, добрался до птицы. Ее оперение было в мазуте, крылья безвольно разбросаны. На гранитной стене набережной остались черные полосы - следы подъемов воды. Наводнения он никогда не видел, но ему рассказывали, что Медный Всадник - памятник основателю города - скачет по затопленным улицам и преследует пострадавших; он не мог понять, зачем люди придумывают злые сказки.
Забыв о работе, спустился к воде, выкопал ямку, похоронил птицу. На могилу положил две скрещенные щепки. Поднявшись на набережную, платком вытер испачканные мазутом руки.
Когда он закапывал птицу, кто-то, свесившись с парапета, смеялся над ним.
И он опоздал на работу и придумал про забывшую разбудить маму, а те-перь стоял на лестничной площадке, видел чаек, падающих на воду, пароходик в клубах дыма, дома на другой стороне реки. Современные прямоугольные коробки сменялись зубчатыми башенками.
Сгорбившись, вернулся он к проходной.
Девушка, которую он поддержал, ушла, ушел и Сергей Сергеевич, скрылся начальник караула и только вахтерша сидела в будке, полностью заполняя ее расплывшимся телом.
Около проходной в стенной нише он увидел мужчину в черном кителе. Приспособившись к рельефу местности, тот замаскировался, поджидая нарушителей.
- Тш, - прошипел начальник, прикладывая к губам указательный палец.
- Тш, - повторил провинившийся его жест.
Начальник махнул рукой, приказывая уйти.
- Я обманул, - сказал нарушитель, обращаясь к мужчине в секрете. - Меня вовремя разбудили, мама не виновата.
- Пошел вон! - гаркнули из засады.
Несколько человек, потянувшихся к проходной, отступили и предупредили других.
Кряхтя, начальник караула глубже вжался в нишу.
Подчиняюсь его приказу, провинившийся быстро поднялся по лестнице, ненадолго задержавшись на площадке. Пароходик уплыл, но чайки остались; было легко от сделанного признания.
После площадки лестница разбегалась двумя рукавами, он выбрал правый. Сверху слышались голоса, там собрались курильщики. Они расступились, пропуская его. Провинившийся прошел, опустив голову. Он всегда чувствовал себя неуютно в большой компании.
За спиной ширилось и разбухало непонятное слово, заполняя собой лест-ничные марши и вестибюль. Оно вырвалось на улицу и с порывами ветра пронеслось над рекой.
Он шел коридором мимо аккуратных одинаковых, покрытых лаком дверей с номерами лабораторий. Комнаты по правой стороне смотрели во двор, по левой - на улицу. Когда никто не просил у него детали, он любил смотреть на реку, иногда воды были тихими, иногда пенились.
Опоздавшего звали Сергеем, в лаборатории он выдавал микросхемы и отмечал их расход в журнале. Микросхемы были похожи на золотых жуков с тонкими лапками. На спине у жуков были написаны номера серий и буквенные обозначения.
Он шел по коридору. На полу лежали две полосы линолеума, между ними была щель, прикрытая жестяной полосой. Кое-где жесть отошла, и люди ругались, задевая ее ногами. Около дв¬ри его лаборатории висела газета, за год он успел выучить заметки.
Вдохнув полной грудью, Сергей толкнул дверь. Сотрудники ненадолго оторвались от приборов, чертежей, рабочих тетрадей. Их лица были заинтересованы, пусты, любопытны.
- Я случайно, - нарушал Сергей тишину лаборатории.
- Бьют отчаянно, - откуда-то из-за шкафов откликнулся начальник.
Сергей осторожно проскользнул к своему месту.
Увидев Надюшу, расплылся в улыбке.
День был солнечный, шторы закрывали окна, в рассеянном свете ее волосы отливали золотом. Бесшумно ступая, Сергей подошел к ней, вдохнул запах волос. Пахло травой и земляникой.
- Кентавр? - вспомнил он непонятное слово, что услышал на площадке.
- Чудо, - шепотом ответила девушка, - Конь и человек. Словно вездеход, - попыталась объяснить она,
- Кентавр, - примерил он к себе новое обличье, и все вдыхал запах ее волос.
Из-за соседнего стола за ними наблюдал долговязый парень. Левая бровь изогнулась углом.
Девушка почувствовала взгляд, посмотрела в его сторону. Резко выпрямившись, кончиками пальцев оттолкнула фантастическое создание, склонившееся над ней.
- Иди работать, - сказала она.
Бровь наблюдателя опустилась, глаза потеплели.
Его фамилия была Петров.
Согнувшись, подволакивая непослушные задние копыта, полуконь -получеловек поплелся к шкафу, закрытому не внушительный замок. Он уже не улыбался.
Тревожно скрипели половицы.
Х Х Х
Поджидая главного инженера, Сергей Сергеевич прохаживался по коридору около его кабинета. Он брезгливо оглядывал казенно окрашенные в серый цвет засаленные стены, потолок в грязных разводах, рваный линолеум. Старинное здание кое-как подлатали, из-под косметики навязчиво выглядывали морщины. Стоило посильнее стукнуть по стене, как кирпич под краской крошился, от вмятины разбегались трещины. Привидение, обосновавшееся на захламленном чердаке, простужено кашляло и лениво скрежетало цепями, домовые старинными дымоходами легко перебирались по этажам. Под порывами ветра здание раскачивалось и угрожающе скрипело. Работники, со срочными заданиями остающиеся по вечерам, испуганно прислушивались к тревожным звукам и торопились выбраться на улицу.
Вдобавок к этому институту не везло с руководством: один директор стремительно сменял другого. Не успевая запомнить фамилии, сотрудники различали их по номерам. Директора приводили с собой начальников лабораторий. Потом их сменяли другие. Лишь лаборатория, где работал Сергей Сергеевич, давно и надежно управлялась одним человеком. Но и тому недавно исполнилось шестьдесят лет. Надеясь на цепную реакцию повышения в должностях, многие ждали его ухода, Сергей Сергеевич жаждал изменений. Он презирал застывшую спокойную жизнь. Когда-то знавал лучшие времена, но дорога странствий вела его из института в институт. В сорок лет достигнув пика карьеры, с каждым переходом терял он частицу приобретенного и теперь, в пятьдесят с лишком лет, научавшись мудрому спокойствию созерцания, не желал повышения, но хотел бури, взрыва страстей в лаборатории.
С кривой усмешкой рассматривая потрескавшиеся стены и кое-как залатанный пол, он прогуливался по коридору около кабинета глазного инженера. Рабочий день набирал обороты, постепенно коридор заполнялся людьми. Некоторые были знакомы Сергею Сергеевичу. Он одинаково любил беседовать и со сверстниками и с молодежью.
Одному из сверстников он сказал: - Институтик-то того, - и безнадежно махнул рукой. - Вот когда я был консультантом, -вспомнил он, уцепившись за пуговицу собеседника, - стоило мне придти в столовую и сразу все становилось ясно, и я знал давать или не давать заказ институту. Это - искусство, определять моральный климат по аппетиту, - сказал Сергей Сергеевич, пытаясь открутить пуговицу.
Собеседник его отступил, но, упершись в стену, взмолился: - Не отрывай, мне с начальством приходится общаться!
Сергей Сергеевич прищурился.
- А помнишь, как мы двадцать лет назад?! – громко спросил он.¬
Его собеседник, слывший кристально чистым человеком и поэтому назна-ченный на высокую профсоюзную должность, тревожно огляделся и, выпятив пузо, выставил наполовину открученную пуговицу.
Но Сергей Сергеевич не заметил этого.
- Мужчина всегда стремится к чужой жене, - провозгласил он. - Закон природы. Мы желаем размножить себя во множестве непохожих экземпляров. И вот это-то непрерывное перемешивание и ведет к прогрессу. Методом проб и ошибок создаются наилучшие индивидуумы. Наша мораль противоречит природе, она - тормоз на пути развития.
- Да, да, - поспешно согласился профсоюзный работник. При¬глашая Сергея Сергеевича к активным действиям, он случайно поймал его руку и вложил в пальцы многострадальную пуговицу.
- Вот и мы бывало…, - вспомнил Сергей Сергеевич, не давая сбить себя с мысли. - Неплохо погуляли!
Его собеседник попытался отстраниться. Но экзекутор за пуговицу притянул его обратно. Она была пришита суровыми нитками и держалась прочно.
- Столовая! - отчаявшись, вспомнил истязаемый.
- Даже наш этот самый, - сказал Сергей Сергеевич и покрутил пальцем у виска, - смотрю, вьется за девицами.
- Кентавр, - обрадовано подтвердил собеседник.
- Несчастное создание, - вздохнул Сергей Сергеевич. - Это не получеловек-полулошадь, а недочеловек-недолошадь. Лошадиные желания разбиваются о человеческую сущность, а человеческое сознание растворяется в звериных инстинктах.
- Да, да, - согласился мужчина.
- А помнишь, как на тебя в партком жаловались? – усыпив бдительность, ударил Сергей Сергеевич, - Наверное, и теперь где-то хранятся те бумаги.
Профсоюзный деятель рванулся, освободился, оставив в руках мучителя пуговицу, вырванную с мясом. Прикрывая ладонью рану, спасся бегством. Чуть не упал, споткнувшись о жестяную заплату. Невразумительно произнес длинную тираду.
- Все мы кентавры, - решил Сергей Сергеевич, вслушиваясь в лошадиный его топот.
Он поджидал глазного инженера. Мимо него проходили сотрудники института. Начальство вышагивало степенной поступью, девушки задорно стучали каблуками. Раньше, двадцать, тридцать лет назад для каждой из них Сергей Сергеевич нашел бы ласковое и теплое слово, но теперь молча провожал взглядом. Жизнь его катилась под уклон; скривив губы, он презрительно оглядывал засаленные стены, грязный потолок, залатанный пол.
Еще один знакомый встретился Сергею Сергеевичу. То был парень из его лаборатории. Ветеран охотно помогал ему набираться жизненного опыта. Парень выслушивал внимательно и безропотно.
- По столовой все можно определить, - научил Сергей Сергеевич. - Если коллектив находится на подъеме, то поедает все быстро и охотно. Никто не капризничает из-за плохо приготовленной пищи, а когда дела не ладятся, то и мясо жесткое и каша пересолена. Посмотри, что творится в нашей столовой, все едва ковыряются вилками.
- Действительно! - оценил парень столь тонкое наблюдение. Он недавно окончил институт.
- Раньше я был консультантом, распределял заказы по организациям, много столовых обследовал.
- Ну и секс, - предположил парень.
- Что секс? - удивился Сергей Сергеевич неожиданному продолжению разговора.
- Кто с кем на работе.
- И ты об этом, - огорчился ветеран.
- Самое главное!
Молодой инженер покраснел, но твердо стоял на своем.
Сер¬гей Сергеевич сощурился, отчего крылья носа и уголки губ поднялись, и стал похож на сатира.
- Даже Надя, честное слово! - стремился доказать свою пра¬воту мальчишка.
Пренебрежительным движением головы сатир отверг нелепое предположение. Его нос крючковато навис над верхней губой.
- С Петровым, - наябедничал парень.
- Уйди, - устало попросил ветеран. Крылья носа и уголки губ опустились, было лицо старого, изрядно побитого жизнью человека. Скептически созерцая людей, изредка тешил он себя иллюзиями и тяжело переживал их крушения.
- Я сам все знаю, ты здесь ни при чем, - сказал он.
- Что ж, изучай секс, - разрешил Сергей Сергеевич.
И здесь он увидел главного инженера, стремительно приближающегося к кабинету. Не глядя по сторонам, тот привычно отвечал на приветствия. Сергей Сергеевич шагнул навстречу, с достоинством слегка кивнул головой. Главный инженер поздоровался за руку. Лицо у него было хмурое, сосредоточенное. Распахнув дверь, пропустил посетителя. Секретарша, почтенная пожилая женщина, подала ему папку с документами. Захватив ее с собой, начальник провел Сергея Сергеевича в кабинет. Оказав сопротивление, тот заставил хозяина войти первым. Дверь со скрипом закрылась за ними.
Понурившись, молодой инженер поплелся в свою лабораторию.
Х Х Х
Главный знавал Сергея Сергеевича в момент расцвета карьеры. Сам он был тогда рядовым инженером, и начальство, зная о пристрастии консультанта, поручило ему дежурство в сто¬ловой. Не сумев повысить качество пи¬щи, до-гадливый дежурный прибег к косвенным мерам. Помещение сто¬ловой огласи-ла жизнерадостная музыка, угрюмым личностям было рекомендовано принес-ти из дома завтраки. За столами около входа распорядитель поместил самых прожорливых работников, и, едва войдя в столовую, консультант был оглушен свирепым чавканьем и камнедробильным лязгом зубов. Эти приятные звуки привели его в умиление, институт получил выгодный заказ, а инженер был замечен руководством. Так, благодаря Сергею Сергеевичу, на¬чалось его вос-хождение к вершинам власти и, естественно, он не забыл своего доброго ге-ния. И теперь ему было несложно возвы¬сить растерявшего былое величие ветерана. Поссорившись с преста¬релым начальником лаборатории, главный инженер решил сместить неугодного человека, кого-то следовало назначить на освобождающееся место.
Введя приглашенного в кабинет, хозяин усадил его, а сам, желая этим под-черкнуть дружеское расположение к посетителю, устроился на краешке стола. Со второй спички он закурил. Готовясь к разговору, вспомнил поведение строптивого начальника ла¬боратории, от этого задрожали руки.
Вчера он приказал подчиненному выделять двух человек на подсобные ра-боты, а тот отказался. Главный не терпел неповиновения.
Сергей Сергеевич с завидным хладнокровием наблюдал за вол¬нением на-чальника.
Кабинет, где они сидели, был похож на каби¬неты высших чинов в других институтах, фанера на стенах была раскрашена под дорогое дерево, на отдель-ном столике громоздились телефоны.
- Я не курю, - вторично отказался Сергей Сергеевич. Сидел он в изящной позе, небрежно закинув руку за спинку стула.
Главный начал издалека. Постепенно распаляясь, он спрыгнул со стола и маятником замелькал перед Сергеем Сергееви¬чем. Тот не пытался уследить за его движениями.
Между не¬плотно задвинутыми шторами была видна заводская труба на дру-гой стороне реки; осторожно меняя положение тела, Сергей Сергеевич надеял-ся увидеть более приятную картину.
В кабинете было прохладно и дымно. Расправившись с одной сигаретой, хо-зяин немедленно схватился за другую. Он ясно и доходчиво развивал идеи субординации, взяв за образец армейские порядки. Сергею Сергеевичу прихо-дилось служить в армии, и он снисходительно слу¬шал рассуждения начальни-ка. Покончив с общей частью, тот при¬ступил к обличению непокорных подчи-ненных. Время от времени Сергей Сергеевич чуть заметно наклонял голову.
Но вот кончи¬лась и обличительная речь. Без всякого перехода, значительно и торжественно посмотрев на приглашенного, главный инженер пред¬ложил ему руководить лабораторией.
И Сергей Сергеевич вдруг вспомнил то давнее посещение столовой и моло-дого человека за ближним столиком, с неимоверной быстротой поглощающего многочисленные блюда. И представил долгий и трудный путь от усердного едока до начальника.
- Так и гастрит можно заработать, - отвечая своим мыслям, заметил Сергей Сергеевич.
- Что? - удивился главный. Выговорившись и успокоившись, он опять уст-роился на уголке стола.
- Я понимаю ваши заботы и негодование. - Сергей Сергеевич постарался построить фразу изящно и запутанно. - Любое неподчи¬нение - суть подрыв авторитета и ведет к далеко идущим плохо прогнозируемым последствиям. Энтропия данного процесса не может быть предсказана…
- Да или нет? - нетерпеливо спросил главный.
- Нет, - решительно отказался Сергей Сергеевич.
Когда-то был он неплохим администратором, но карьера его не заладилась, и было глупо возвращаться к истокам.
- Что работа, - снисходительно улыбаясь, объяснил Сергей Сергеевич. - Возраст помогает найти истинные ценности.
Главный инженер вытаращил глаза.
- Философия, литература, искусство.
Начальник свалился со стола и едва не разбился. Но удачно упал в кресло.
- Петров, - назвал Сергей Сергеевич достойного кандидата.
Судьба нынешнего начальника лаборатории была решена, следовало по-беспокоиться о достойном преемнике.
- И мы будем квиты, - сказал он.
Главный инженер не понял намека.
Ветеран вспомнил ту давнюю столовую, боль остро и беспощадно ударила в нижнюю часть живота. Сергей Сергеевич скрюченными пальцами зажал ее. Но голое его не дрогнул, не изменился. По старой привычке консультанта он в нескольких словах охарактеризовал претендента.
- Талантливый, толковый, собранный, справится.
- Жалко, - с неподдельным сожалением сказал главный.
Боль пульсировала под пальцами, раздирала внутренности.
От напряжения у Сергея Сергеевича взмокло лицо.
- Ну, хорошо, хорошо, - торопливо согласился главный, не желая без особой надобности расстраивать пожилого человека.
И естественным окончанием разговора требовательно и от¬рывисто закрича-ли сразу два телефона.
- Да? - в две трубки спросил начальник.
- По этим вопросам к моему заместителю! - сказал он одной трубке, при-крыв ладонью микрофон другой.
- Какая радость! - пропел в другую.
- Хорошо, я назначу! – обнадежил посетителя.
Обостренными болью чувствами Сергей Сергеевич осознал се¬бя лишним. С трудом поднявшись со стула, скрюченными пальцами зажимая боль, подвола-кивая копыта, поплелся к двери. Под¬ковы со скрежетом царапала паркет. Каждый шаг взрывом отдавался в животе. Капли пота стекала по лицу.
И страх заглушил, победил боль. Оторвав от живота руки, Сергей Серге¬евич с трудом расправил сведенные судорогой пальцы.
- Со всякой ерундой ко мне будете выходить! - ругался с одной трубкой главный.
- Я так счастлив! - пел в другую.
Сергей Сергеевич вышел из кабинета. В прихожей секретарша прямо и величественно восседала за столом. Несколько посетителей терпеливо дожи-дались своей очереди.
- Не робейте, - посоветовал Сергей Сергеевич и с привычной кривой ух-мылкой шагнул в коридор, где все напоминало о старости и скорой гибели.
Х Х Х
Ненадолго покинем основных героев и вернемся к начальни¬ку караула, за-севшему в стенной нише.
Распластав руки и вперив взгляд в дверь, своей неподвижностью он похо-дил на статую, но опытные нарушители не шли на приманку, и время от вре-мени статуя разражалась площадной бранью. Целомудренная вахтерша, не решаясь укорить начальника, зажимала уши. От резких ее движений тесная будка раскачивалась и грозила рухнуть. Отчаявшись дождаться супоста¬та, охотник измыслил новую тактику. Вывалившись из ниши, он бросился в свой кабинетик, жестким прорезиненным плащом замас¬кировал черный китель, голову спрятал под необъятной шляпой. Шляпа осталась от неопознанного нарушителя. Прорываясь в ин¬ститут, тот перепрыгнул через вертушку и не стал возвращаться за потерей. После этого вертушку надстроили, а шляпу началь¬ник караула приобщил к своей коллекции. Теперь она пригоди¬лась, как и перчатки, оставшиеся от нарушителя, нахально проносившего в кармане водку и одевшего их на горлышко. До неуз¬наваемости изменив внешность, довольный начальник устре¬мился на улицу.
Увидев чудище, в летний зной облаченное в тяжелый балахон, меховые перчатки - причем шляпа наползла на поднятый воротник плаща и голова не просматривалась, - охранница взвизгнула. Зрачки ее закатались, пальцы судо-рожно растопырились.
Но в это время к будке подкрался нарушитель, женщина очнулась и нада-вила на тормоз.
Нечто, нахо¬дившееся под шляпой, радостно хрюкнуло.
Охранница признала руководителя и ободрилась.
Пропуск у опоздавшего оказался с по¬меткой свободного входа, добыча опять ускользнула.
Но преследователь уже настроился на погоню и нетерпеливо сучил копыта-ми.
- Можно меня узнать? - без обиняков спросил он.
- Вылитый шпион. – Не посмела перечить вахтерша.
И этим определением предопределила его дальнейшую судьбу.
Шпионы вознамерились выведать государственную тайну, не единожды предупреждал куратор, мы обязаны изобличить врага.
Преследователь вывалился из проходной.
Некто, углядев плащ с надвинутой на воротник шляпой, торопливо пере-брался на другую сторону набережной.
Все смешалось в слабой головке начальника караула, он бросился догонять беглеца.
Машины заскрежетали тормозами, водители задохнулись в ругательствах.
Шпион неправильно оценил обстановку, попался в ловушку: тротуар кон-чался тупиком, мостовая вплотную прижималась к парапету. Автомобили шли сплошным потоком, не перебраться было на другую сторону.
Но все пригрезилось несчастному преследователю. Наши люди горят и сго-рают на ответственной работе.
Или не разобрать было сквозь крошечную дырочку в шляпе.
Так или иначе, но ему показалось, что беглец вскарабкался на парапет. А после этого непостижимым образом растворился в дымке городских испаре-ний.
Преследователь недоуменно задрал голову. Только чайки кружили над ним, не мог же человек превратиться в птицу.
Перегнувшись через парапет, посмотрел вниз.
Из воды поднимались и с чавканьем лопались пузыри.
- Стой! Не уйдешь! – прохрипел преследователь.
Не остерегаясь, протянул руки к добыче и свесился над пропастью.
С воплем рухнул в бездну; вода вспенилась и почернела, диковинным ко-рабликом шляпа поплыла по течению.
На месте трагедии собрались вездесущие старушки, не разобраться было в их гомоне.
Спасатели приехали через несколько часов, им не удалось выловить утоп-ленника. Труп долго и бесполезно искали в заливе.
А в реке появилась хищная рыбина, она срывала ловушки и перекусывала капрон.
В институт назначили нового начальника караула. Этот был таким же въед-ливым и дотошным, как и его предшественник.
Но все это будет потом, а пока над престарелым начальником лаборатории сгустились тучи.
Попрощавшись с главным инженером, Сергей Сергеевич выбрался в кори-дор. Зародившийся в груди крик ржаньем рвался наружу.
Кем он был, конем или человеком, рекомендовав в руководи¬тели ненавист-ного ему талантливого Петрова?
Х Х Х
Сергей Сергеевич обнаружил того на лестничной площадке и поманил за собой в коридор. Дым выедал глаза.
Выбросив недокуренную сигарету, подтянув узел галстука, пригладив чер-ные, отливающие синевой волосы, Петров шагнул к ветерану.
Тот сморщился, словно разжевав лимон, но справился с гримасой.
Разговор их складывался из почти бессвязных фраз.
- Постарело все, обветшало, - сказал Сергей Сергеевич, прогуливаясь по ко-ридору.
- Давно пора изменить порядки, - согласился Петров.
Потом мужчины надолго замолчали.
Сергею Сергеевичу вспомнилось былое, тем тягостнее было настоящее.
По порванному линолеуму, по жестяным заплатам стучали, шаркали, воло-чились подошвы. Петров здоровался со встречными.
Предчувствуя скорую свою кончину, на чердаке затаилось привидение. Здание было построено в позапрошлом веке, и отдел древних актов обратился к директору с просьбой обследовать чердак в поисках рукописных источни-ков. Директор поручил ответить главному инженеру. Тот, большой любитель старины, прежде чем дать разрешение, решил сам заняться поис¬ками и дожи-дался вечера, когда сотрудники разойдутся по домам. В кабинете в стенном шкафу хранилось необходимое снаряжение: кирка, лопата, моток капроновой веревки, пожарная каска, фонарь.
- У тебя, кажется, двое детей? - спросил Сергей Сергеевич, когда мужчины дошли до конца коридора и повернули обратно.
Ветеран разжевал свой лимон и кое-как справился с горечью.
Споткнувшись о заплатку, Петров беззвучно выругался. Погасла лампа, на лицо упала тень.
- Двое, мальчик и девочка, - подтвердил он.
Теперь в тени было и лицо ветерана.
- Семья – первичная ячейка, - прохрипел он.
- Постарело все, обветшало, - повторил Петров слова собеседника.
Башмаки ветерана временами попадали на жестянку, подковы высекали ис-кры. На стене на всякий случай висел пустой огнетушитель.
Мужчины подошли к площадке, где дымили очередные курильщики. Таб-личка призывала курить в отведенное для этого время. Но часы перекуров не были указаны.
- Начальство безгрешно в семейной жизни, - поперхнувшись дымом, сказал Сергей Сергеевич.
- Вместо дела второстепенные, ненужное! – не сдержался Петров.¬
Глаза ветерана сверкнули, плечи распрямились, башмаки ударили жестко и громко.
Когда-то в момент пика карьеры интуитивно выбирал он нуж¬ный институт, и, не умея объяснить выбор, ссылался на обстановку в столовой.
Теперь же, желая спасти девушку, говорил ее не¬достойному избраннику за-тасканные слова.
Снова сгорбился, прищурился, зашаркал по линолеуму.
- Высокие моральные качества руководителя, - сказал он. Петров засмеялся, смех был похож на карканье.
- Начальство так считает! - ткнув пальцем в грязный потолок, предупредил Сергей Сергеевич.
И опять мужчины в молчании прошествовали по коридору. Лампы дневного света то бросали блики на их лица, то зеленовато окрашивали щеки, то преда-тельски увеличивали мешки под глазами и высвечивали морщины.
Споткнувшись и потеряв равновесие, Петров плечом оперся о стену. Шту-катурка поддалась, от овальной вмятины змейками разбежались трещины.
- Проклятые стены! - выругался Петров. И ударил кулаком, осталась еще одна вмятина.
Здание покачнулось, загудело.
- Все они видели, - согласился Сергей Сергеевич.
Его глаза то широко распахивались, то стягивались в щелочки, крылья носа и уголки губ прыгали, волосы то падали на лоб, то укладывались в жидкую аккуратную прическу. И копыта то шаркали по полу, то ударяли звонко и задорно.
- Вам не загнать меня в ловушку! - прошипел Петров.
- Ты сам загнал себя! - прошипел Сергей Сергеевич.
- Ненавижу! - бросил ему претендент.
- Напрасно! - сказал ветеран.
Но тут же справился с мимолетной случайной жалостью.
- Ты будешь примерным семьянином! - проскрипел он.
- Где гарантии моего роста? - буднично спросил Петров.
- Гарантии?! – От подобной наглости Сергей Сергеевич потерял дар речи.
- Слишком дорого я плачу.
Как и в начале беседы Петров был спокоен, уравновешен, сосредоточен,
- Ты должен первым пойти навстречу, - опять разжевал лимон ветеран.
- Если б вы знали! – не сдержался Петров.
- Но если это ложь…, - предупредил он.
Не попрощавшись с ветераном, отправился к площадке. Медленны и осто-рожны были его шаги. Спускаясь по лестнице, обвис на перилах.
В заброшенных дымоходах затаились домовые.
Сергей Сергеевич добрался до туалета. Снял пиджак, засучил рукава, тща-тельно намылил руки. Как хирург долго тер каждый палец. Потом вымыл лицо и шею, вытерся носовым платком. Несколько струек воды скатились по спине, и рубашка намокла. От холодного компресса не стало легче. Безжалостные пальцы сжали сердце. Сергей Сергеевич боялся неизлечимой болез¬ни и, со-средоточившись на страхе, забыл о боли.
- Грязь, слизь, - сказал Сергей Сергеевич, натягивая пиджак на многостра-дальное тело, подверженное многим смертельным недугам.
Х Х Х
Ее долго не было, Сергей выстроил микросхемы тугими рядами. Золотые жуки готовились ринуться в атаку. Угрожающе черны были цифры на их спинах. Гу¬дели приборы, за шкафами творил на¬чальник лаборатории, Сергей Сергеевич откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. В комнате было душ-но.
Новые жуки выползали на стол. Их лапки были отдаленно похожи на кры-лья птицы, умершей у воды. Количество микросхем и номера серий Сергей заносил в аккуратно разлинованный журнал.
Устав сидеть, мимо ее пустого места, мимо пустого места Петрова подошел к окну. У излучины реки на тротуаре стояло несколько машин. С длинной лодки рыбаки забрасывали сеть. Толпа наблюдала за их действиями. Но добы-ча просачивалась сквозь ячейки.
Отвернувшись от окна, Сергей настороженно взглянул на пус¬тые рабочие места. На столе Петрова бумаги были сложены ровной стопкой. На экране осциллографа луч рисовал загадочную картину.
Сергей Сергеевич очнулся от оцепенения, тяжело поднялся, подошел к при-бору, щелкнул тумблером.
Отлепившись от подоконника, Сергей шагнул к ее сто¬лу.
На его столе игрушечным войском выстроились микросхемы. Трубачи пропели атаку, армия пошла в наступление.
На середине стола было пятно ожога, и солдаты загоняли врага на непроч-ный весенний лед озера. Тяжелые, закованные в латы кони храпели, на снег падали хлопья пены.
Копыта тяжело волочились по полу, царапали половицы. Но вот вдали тре-вожно заржали. Его тело, вросшее в конское туло¬вище - тело кентавра, на-пряглось, одна рука вцепилась в дугу лука, другая натянула тетиву. Стрела мелко дрожала, в тревоге широко раздувались ноздри. Он - одновременно всадник и конь - был готов к битве. Долину будущего сражения покрывал туман, но лошадиными инстинктами, помноженными на человеческий разум, ощущал он присутствие неприятеля.
Порывы ветра сбивали туман в плотные тяжелые комки, и они мокро уда-ряли по лицу, охлаждая его. Копыта царапали паркет.
В густом тумане Сергей различил густой запах конского пота, стрела легла в полоз дуги, ее оперение было беспощадно красно.
Резкий порыв ветра разорвал туман, стала видна долина.
Рядом стоял полуконь-получеловек, такой же кентавр, как и он.
Существо, которое он собирался убить, было ста¬ро и печально. Раздутое брюхо волочилось между ног, со спины складками свисала мертвая кожа. Там, где конская сущность переходила в человеческое естество, налились кровью толстые вены. В спутанном волосе копошились мухи, на сморщенном лице дергались уголки губ и крылья носа.
Существо было безоружно.
Сергей оглянулся, его золотые солдатики попятились к краю пропасти.
Сергей подошел к ее столу, встал рядом с ветераном.
- У меня есть монета тридцать первого года, - вспомнил он чей-то рассказ. - Тогда еще пресс сломался. Отчеканили всего одну. Говорят, очень ценная. Я подарю ей монету.
- Тихо! - приказал начальник лаборатории.
- Тихо, - прошептал Сергей Сергеевич.
- Монету подарить? - шепотом спросил Сергей.
Дверь скрипнула, ветеран обернулся, но никто не вошел в комнату.
Сергей тоже посмотрел.
- Нет волшебных монет, - сказал ветеран.
- Нет, - согласился Сергей.
Игрушечные его солдатики столпились на краю пропасти.
- Что тебе нужно? - спросил Сергей Сергеевич. - Что ты от нее хочешь?
Сергей пожал плечами.
- Все я правильно сделал, - сказал ветеран. - В моем возрасте я могу решать за них, - уговорил он себя. - Возраст - это цепи. Все больше опыта, все мень-ше желаний и возможностей.
- Слякоть, грязь, - сказал он.
Сергей послушно кивнул.
- Тебе повезло, ничего не понимаешь.
И снова туман упал на долину, и в тумане услышал Сергей запах пота и храп неприятельского коня. Но уже не натягивал лук, и не дрожала стрела.
У того существа между ногами болталось старческое брюхо, а в волосах ко-пошились насекомые.
Царапая копытами паркет, отступил он от старика.
Но вместе с ним обернулся на скрип двери.
На этот раз им не почудилось, вошла Надя и недоуменно оглядела комнату.
Сергей Сергеевич расправил плечи.
Но отступил, когда она шагнула к нему.
Посмотрела, но не увидела Сергея.
А тот, подобравшись к столу Петрова, разбросал его бумаги.
За окном дымила труба какого-то заводика.
Сергей готов был выполнить любое ее пожелание.
Сергей Сергеевич прокашлялся, пригладил волосы.
- Через всех переступит, - сказал он.
Женщина промолчала.
- И потом семья у него, дети...
- Я опоздал, я – нарушитель, - попытался Сергей привлечь ее внимание.
- И пальца твоего не стоит, - сказал Сергей Сергеевич.
- Двадцать, тридцать лет назад, - простонал он.
- Обед! - крикнул из-за шкафов начальник лаборатории.
Раздув щеки, Сергей заржал, ударил копытом.
Ветеран испу¬ганно отскочил от женщины.
- Правда, смешно? - опросил Сергей.
Она ответила мертвой улыбкой.
Он еще раз ударил копытом, посыпались искры.
- Чудо! - вспомнил ее слова. - Конь и человек, словно вездеход!
Повторив мертвую ее улыбку, надавил на кончик носа, превратив его в по-росячий пятачок.
От ее волос пахло пожухлой травой.
Сергей хрюкнул.
Она хрюкнула, отвечая ему.
Сергей Сергеевич отступил от легкомысленной женщины.
За шкафами шумно разминался начальник. Засидев¬шись, он приседал, от-жимался от пола, насыщая кислородом загус¬тевшую кровь.
Сотрудники умчались в столовую, торопясь покончить с неприятной проце-дурой.
Петрова никто не видел.
Женщина улыбалась.
- Я думал... А ты..., - махнул рукой ветеран.
Сергей заржал, копытом высек искры.
Наткнувшись на стол, ветеран уронил микросхемы. Они упали, согнулись и сломались ножки.
Сергей Сергеевич шагнул. Их тела хрустнули под по¬дошвой.
Когда дверь скрипнула под рукой ветерана, женщина резко обернулась. Но никто не вошел в комнату.
С трудом подбирая нужные слова, сопровождая свою речь жестами, Сергей рассказал, как утром опоздал на работу, засмот¬ревшись на чаек: - Они падали и ловили рыбу. – И как его не хотели пускать в проходной. - Он оскаблился и поманил меня...
Женщина склонилась к осциллографу и прижала к груди ладони. Кончики пальцев побелели.
Его неразвитый детский мозг мучительно освобождался из-под власти бо-лезни. Покачиваясь, он подошел к окну, рванул раму. Шумом и ревом моторов город ворвался в комнату; животом распластавшись на подоконнике, он вы-глянул на улицу. Голова кружилась, зигзагами двигались автомобили. Воздух нес горький запах дыма.
Женщина тоже свесилась с подоконника.
Он оттащил ее от окна. Податливо смялись ее плечи. Руки она прижимала к груди.
Он выздоровел, и голова кружилась. Кулаком ударил он по голове. Новая боль слилась со старой.
- Не надо к окну, - попросил он.
- Пойдем... на улицу, - позвала женщина. Оторвав от груди одну руку, она попыталась растянуть губы в улыбке. У нее не получилось. Рука упала.
- Не надо, - оказал он.
- Пойдем, - позвала она.
Поманила в коридор, он послушно последовал за ней. Пол был в жестяных заплатах; боясь упасть, женщине вцепилась в его руку.
Обходя ямы и пропасти, он вел ее. Щекой она жарко прижалась к его плечу. Ее длинные волосы разметались и щекотали шею.
Встречные шарахались, пропуская их, а потом смотрели им вслед.
Осторожно, боясь неловким движением потревожить ее, он нес большое свое тело. Ровный строй одинаковых дверей остался за спиной. Он вел ее посередине лестницы, там, где ступеньки не были истоптаны, она доверчиво прижималась к его плечу.
- Иди, горемычный, - привычно напутствовала его вахтерша.
Вдвоем они с трудом втиснулись в секцию вертушки.
Потом вышли на улицу.
- Петров! - позвала женщина.
Никто не отозвался.
Сергей был ростом с Петрова и так же тонок в кости, но не мог заменить его.
Женщины заинтересованно поглядывали на Сергея.
Случайно он при¬коснулся губами к растрепанным ее волосам.
Задохнулся и отпрянул, или она оттолкнула его.
Но, оступившись, повисла на его руке.
- Двое детей, я не имею права, - сказала она.
- Знаешь, я играл с микросхемами, - смущенно признался Сергей. - Я пред-ставлял их солдатиками или всадниками, вместе со мной они шли в атаку.
- Кентаврам лучше всего, - сказал он. - Одновременно и кони и всадники.
- Помнишь, как мы познакомились? – у кого-то спросила женщина.
- Мне придется многому научиться, - сказал Сергей. – Мне придется всему научиться.
Левой рукой она потерла висок, он тоже потер, зеркально повторив ее дви-жение.
- Ты не любишь ее, если бы не дети…, - сказала она.
- Дети, - согласился Сергей.
- Восемь и шесть лет, девочка пойдет в подготовительную группу детского сада, мальчик во второй класс. Школа английская, там трудно учиться. Но надо знать язык.
И мои, наши дети пусть знают язык.
- Надя, Надюша, - позвал Сергей.
- Молчи, - попросила она, погладив ему ладонь. - У нас обязательно будут дети.
- Я раньше думал, их приносят журавли, - вспомнил он, прижимая локоть к ее боку.
- Петров, - позвала она.
- Будут, - сказал он.
- Сначала мальчик, потом девочка, - придумала женщина. - Или наоборот, сначала девочка, потом мальчик. Она будет помогать мне, возиться с братиш-кой.
- Петров, тебя не отнимут? - Женщина испуганно оглянулась.
Сергей тоже оглянулся. Тень метнулась за толстый железный столб.
- Он там, он хочет украсть! – испугалась женщина.
- Я посмотрю и прогоню, - шагнул к врагу мужчина.
- Не ходи! - вцепилась она в рубашку, - Там никого нет, мне показалось!
И снова они шли по улице.
- Не смей оглядываться! - приказала она мужчине. - На этот раз я тебя не потеряю
За ними действительно следили. Сергей Серге¬евич перебегал от столба к столбу, маскировался в густой тени зданий.
Не собирался следить за ними, но так получилось, что шел следом.
Ветеран боялся за девушку. И тихий идиот способен на буйство. И Сергей Сергеевич был готов позвать на помощь.
Ему не пришлось обращаться к посторонним, из дверей магазина вышел молодой инженер, с которым Сергей Сергеевич любил делиться жизненным опытом. Посмот¬рев не часы - обед кончался, - инженер направился к институ-ту.
- Эй! - шепотом позвал ветеран.
Парень не услышал.
Крикнуть Сергей Сергеевич не решился, свистеть было неудобно. На манер ветряной мельницы замахал руками.
Молодой инженер оглянулся. Увидев Сергея Сергеевича, он покраснел, вспомнив их недавний разговор.
- Да, да, ты был прав! - поспешил успокоить его старик. - Даже этот. - Он кивнул на парочку. - А ведь временами тот бывает буен!
- Надо спасти Надю! - приказал он.
Молодой человек рванулся.
- Один ты не справишься! - удержал его ветеран.
Их разговор услышал некий детина - известный спортсмен, прогуливаю-щийся перед очередной тренировкой. Он беспрекословно слушался тренера, а тот учил его благородству и прочим высоким моральным качествам. Мгно-венно сориентировавшись в сложной об¬становке, спортсмен шагнул вперед и, положив тяжелую ладонь на плечо парня, другой ладонью шлепнул себя по груди. Тренирован¬ная грудная клетка отозвалась басовитым гулом.
- Я помогу, - скромно предложил спортсмен и, демонстрируя физическую мощь, небрежно согнул руку. Рукав резиновой пер¬чаткой обтянул бицепсы и лопнул по шву.
- Всегда так, - сокрушенно признался герой. – Каждый день приходится по-купать новый костюм.
Привстав на цыпочки, задрав голову, Сергей Сергеевич изумленно смотрел на гиганта. Молодой инженер вырвался, побе¬жал, торопясь спасти девушку. Спортсмен двигался неторопливо, неотвратимо. Грудью ударив в бок, инже-нер оттолкнул Сергея, но и сам отлетел.
Надя недоуменно посмотрела на вдруг освободившуюся свою руку. Паль-цы ее растопырились, ярко выступили красные пятна ногтей. Женщина зябко передернула плечами.
И тут танк, заскреже¬тав тормозами, остановился. Огромные ручищи сгреб-ли и смяли плечи Сер¬гея.
- Чего ж ты, друг, делаешь? - добродушно спросил спортсмен. - Чего лезешь к занятой девушке? Нехорошо, друг, нехорошо.
Как меха гармошки сжимал и растягивал плечи. Голова Сергея моталась, глаза затянуло мутью.
С ужасом Надя смотрела на гиганта.
Перехватив ее взгляд, молодой инженер бросился к спортсмену, подпрыг-нул, повис на руке.
Слегка по¬ведя плечами, тот сбросил его.
- Она ничья, она сама по себе! - закричал инженер.
- Ну, тогда извини. - На прощание спортсмен встряхнул Сергея, голова у то-го мотнулась и стукнулась о плечо.
- Сами не знаете, чего хотите, - обиженно прогудел спортсмен. Ему не уда-лось совершить подвиг, и он поспешил за советом к тренеру.
- Он тебя ничего? - спросил инженер у женщины, кивнув на Сергея.
- Ничего. – Женщина славно впервые увидела провожатого.
- Это ты? - удивилась она.
- Он тебя не повредил? - спросил инженер у Сергея.
Глаза у того были по-детски безмятежны.
- Меня мама вовремя разбудила, утром я похоронил птицу.
- Связалась с младенцем, - укорял подошедший ветеран.
- У меня есть старинная монета, я подарю тебе монету, - сказал Сергей.
- Проводи его! - приказал ветеран инженеру. - У него кризис.
- Пойдем, - неохотно согласился парень.
- Когда журавли несут младенцев, они не боятся их уронить? - спросил Сер-гей.
Женщина рассматривала свои ладони. Она все ближе подно¬сила их к лицу, и вот пальцы впились в щеки.
- Уходите! Все уходите! - глухо сказала женщина.
- Давай, - подтолкнул ветеран инженера.
Тот неохотно повел своего подопечного.
- Хамелеон, - сказала женщина.
- Забудь его, - сказал Сергей Сергеевич.
- Уйдите, пожалуйста! - взмолилась женщина.
В поисках нужных слов Сергей Сергеевич оглянулся.
Забыв о своих намерениях пойти к тренеру, по улице прогуливался спорт-смен. Встречные с уважением поглядывали на его монолитную фигуру.
Пальцы женщины теребили лицо.
- Он променял, предал тебя, - сказал ветеран.
- Старый козел, - сказала женщина.
Сергей Сергеевич оглянулся, рядом никого не было.
И догадка ярким прозрением ослепила его. Зажмурившись, он отступил. Лошадиное брюхо болталась между ног.
- Ты пожалеешь! - с трудом вспомнив человеческую речь, предупредил он.
Женщина засмеялась.
Горячий асфальт проминался под его копытами. Скакать кентавр не мог, дрожащие ноги едва удерживали грузное тело. Покачиваясь, плелся рядом с мостовой, его легко обгоняли автомобили. Сотни лошадей крутили моторы и никому не нужны древние мифические животные.
Еще утром Сергею Сергеевичу предложили стать начальником лаборато-рии, он отказался, рекомендовал Петрова.
Х Х Х
Но ничего не изменилось, и вот почему это произо¬шло.
Как вы помните, главный инженер дожидался вечера, надеясь в спокойной обстановке произвести изыскательские работы на чердаке. Постепенно инсти-тут обезлюдел. На всякий случай прождав еще час, главный инженер приот-крыл дверь в коридор, просунул в образовавшуюся щель голову, огляделся. Никого не было. Чуть светили слабенькие дежурные лампочки, угловатые тени в беспорядке лежали на полу и на стенах. Изредка тяжело вздыхали кир-пичи, да в старых дымоходах шуршала сажа. В туалете капли воды разбива-лись об умывальник.
Главный инженер вернулся в кабинет, облачился в штормовой костюм, гор-ные ботинки, пожарную каску. К ней был прикреплен горняцкий фонарь. С собой исследователь взял моток репшнура, скальные крючья, молоток. Пухов-ку и палатку оставил, решив, что они не пригодятся.
Экипировавшись должным образом, исследователь отправился в путешест-вие. Тяжело топая по ступенькам, на¬чал восхождение. Маршрут не представ-лял сложности, скальная порода держала прочно. Первые трудности возникли, когда он уперся в металлический люк, запертый на огромный ржавый замок. Ключ от него был утерян еще в прошлом столетии, с тех пор чердак не посе¬щали и там, наверняка, хранились несметные сокровища. Препятствие в виде старинного замка не могло остановить исследователя. Ледору¬бом он колотил его, но железо окислилось, отдельные части механиз¬ма слиплись.
На ладонях вздулись волдыри и вскоре инструмент выпал из ослабевших рук. Передохнув и подкрепившись глотком из фляги, исследователь вцепился в ручки люка и, оттолкнувшись от лесенки, повис, судорожно дрыгая ногами.
Путешественник держался из последних сил. Он чувствовал, как на руках лопаются жилы.
Ободрав кожу на ладонях, сорвался.
С минуту пролежал неподвижно, потом встал на колени. Кое-как поднялся. Но стоило ступить на левую ногу, как лодыжку пронзила резкая боль. Засто-нав, человек прислонился к стене, по ней сполз на пол. На лице выступили капли пота, верхняя губа кровоточила. Но человек не стал проклинать судьбу, а занялся покалеченной ногой. Разрезав шнурок, с трудом снял ботинок. При этом чуть не потерял сознание. Когда резкая боль прошла, засучил штанину, спустил носок. Лодыжка распухла и горела.
Покопавшись в карманах штормовки, достал перевязочный пакет, обложив ватой покалеченное место, сверху туго обтянул бинтами.
И ни разу не засто¬нал, только несколько капель пота упало на одежду.
Теперь лодыжка была толщиной с бревно, и нечего было думать о ботинке.
На минуту человеком овладел страх, и он обшарил стены, словно надеясь найти там опору.
Но скоро справился с паникой, оторвал рукав штормовки, обвязал больную ногу. Моток репшнура перевесил на правое плечо и к правому боку приторо-чил ледо¬руб.
Отжавшись на одной ноге, встал и вцепился в переклади¬ны лестницы.
Еще когда ощупывал стену, пальцы наткнулись на трещину, проследил ее взглядом. Около люка она значительно расширялась. Пожалуй, в щель мог пролезть худой человек. Пережитое ис¬сушило исследователя, в нем не оста-лось ни унции жира.
Подтягиваясь на руках, а потом ставя правую ногу, человек стал подни-маться. Вот головой уперся в потолок; откинувшись на одной руке, другой дотянулся до щели.
Теперь следовало совер¬шить акробатический трюк: оттолкнувшись от лест-ницы, и второй рукой вцепиться в кирпич, выступающий из разлома.
И человек сделал это - повис на руках. Опора шаталась старым гнилым зу¬бом. На голову сыпалась мелкая кирпичная пыль. Она запорошила глаза, вслепую он подтянулся.
Так и поднимался, царапая кожу и раз¬рывая одежду.
Наконец, грудью упал на гнилые доски и долго не мог отдышаться.
Сидя на полу, включил фонарь, луч света выхватил закоп¬телые стропила, проволоку со сгнившими обуглившимися комочка¬ми.
Когда-то на проволоке сушились грибы. В тот исторический период на чер-даке было теплее, но климат изменился, рядом с проволокой с потолка спус-кался сталактит.
Отломав кусок ледышки, исследо¬ватель сунул огрызок в рот, но район был рабочим, обожгло слизистую оболочку.
Отбросив сосульку, человек еще раз глотнул из фляги.
Отбросив пустую посудину, огляделся. Луч фонарика выхватил сгнившие конст¬рукции, толстый слой пыли. Древние рукописи не обнару¬жились, но с ближайшей балки свисало странное создание.
Подволакивая больную ногу, шагнул к находке. Летучая мышь пялила на него белесые глаза.
Человек был голоден, но не мог заставить себя притронуть¬ся к ней.
Различил другие подробности. Висели гирлянды летучих мышей, истлев-шие комочки грибов. Сонные мыши лениво поводили крыльями. Из пробитой трубы тонкой струйкой бежали вода. На полу образовалось небольшое озеро.
В кристально прозрачной воде он разглядел рыб и, сняв каску, отвинтил фонарь. Держа его одной рукой, другой попытался поймать рыбу, это оказа-лось несложно, под лучом све¬та та застыла в оцепенении. Была она величиной с палец, сквозь прозрачную чешую просвечивали внутренности. Рыба была сле¬пая, ее глаза закрывала пленка.
Жизнь на чердаке развивалась в вечной темноте, и существа, постоянно обитающие в этом мире, приспособились к необычным условиям. Слепую рыбу есть он не мог, с тяжелым вздохом выпустил ее.
Не успела она упасть в воду, как со дна поднялся бесформенный студнеоб-разный ком. Рыба рванулась, но было поздно, слизь обволокла ее.
Человек понял, какой опасности он подвергался, и отшатнулся от озера.
Откуда-то со стороны повеяло теплом, поспешив туда, он увидел, что про-рвало трубу с горячей водой. Она шла по полу, сквозь грязь из отверстий на вершинах конусообразных сопок через равные промежут¬ки времени удаляли струйки пара. В долине гейзеров царило вечное ночное лето. В грязи копоши-лись крошечные ящерки, летали слепые бабочки. Под лучом света они замерт-во валились наземь, их тела долго корчились в конвульсиях.
Батарейки подсели, человек выключал фонарь.
Люди приспосабливаются к любому образу жизни, вскоре исследователь привык к темноте. Он разглядел силуэты светящихся рыб, услышал дыхание неведо¬мых зверей.
С детства мечтал о путешествиях, но поступил в технический ВУЗ и, окон-чив его, пятнадцать лет проработал инженером. Пылилась и ветшала одежда, которую еще в юности приготовил он для дальних странствий.
И вот пришел час открытий. Играя то в спелеолога, то в исследователя пус-тынь, он ступил на чердак, выключил фонарь, долго привыкал к темноте. Вытянув руки, осторожно шагнул в темень. Ноги вязли в толстом слое пыли. Впереди что-то красновато мерцало.
Забыв об осторожности, стремительно шагнул. И вдруг пол провалился под его ногами. Он ступил на кусок рубероида, закрывающий дыру ды¬мохода. Вскрикнув, человек провалился в дыру. На его счастье дымоход резко сужался и он застрял. Зад провис, голова и ноги оказались сверху. Вековая сажа забила горло, от удара и удушья он ненадолго потерял сознание. Но скоро очнулся и закашлялся.
Его прочно заклинило в трубе, он не мог пошевелиться. Кажется, ничего не было сломано, но избитое тело болело. Жалостливо и негромко он застонал, никто не откликнулся на его зов. Он закричал, срывая голос.
Воронье с карканьем сорвалось с крыши, тучей нависло над городом.
Начальник лаборатории, оставшийся поработать вечером, в раздражении стукнул кулаком по столу. Он не верил в приведения, но его отвлекал шорох, доносившиеся с чер¬дака. Решив покончить с глупым суеверием, начальник вывалился в коридор.
Был он высок, грузен и, несмотря на свои годы, необычайно силен.
Тяжело протопал по коридору, отдуваясь, поднялся по лестнице. Страха перед неиз¬вестностью не испытывал.
Не смог протиснуться в узкую щель, но оторвал замок и распахнул люк. И закашлялся в густой пыли.
Все живое в страхе попряталось, главный инженер застонал, труба рупором усилила его голос.
- Ну, держись! - пригрозил пришелец привидению.
Ломая гнилые конструкции, направился на звук.
Остановившись на краю колодца и обнаружив приведение, начальник лабо-ратории столкнул в дыру кирпич. Тот шлепнулся на что-то мягкое, стон сме-нился изощренным ругательством. Спасатель обожал разговорный русский язык и восторженно почесал заты-лок.
- Кто там? - приставив ко рту сложенные рупором ладони и наклонившись над дырой, спросил он.
- А наверху кто? - откликнулся пострадавший.
Устав от пустых переговоров, начальник лаборатории одновременно зажег несколько спичек и бросил их вниз. Огонь осветил узкий закопченный лаз и багровое распухшее лицо главного инженера. Осколки сброшенного кирпича застряли в волосах.
- Что ты там делаешь? - грубо спросил спасатель.
Главный инженер разглядел своего врага и высокомерно ответил: - Иссле-дую!
- Желаю эпохальных открытий! – Отступил начальник лаборатории от ко-лодца.
- Спасите! - потеряв разум, завопил пострадавший.
- А как же исследования? - вернувшись к ловушке, удивился начальник ла-боратории.
Главный инженер замолчал.
Спасатель, не торопясь, закурил.
- Дайте сигаретку, - жалобно попросил пострадавший,
- Доставать или нет? – спросил подчиненный.
- Да, да, быстрее! - завопил главный.
- Может не стоит? - сомневался хозяин положения. Голос у него был задум-чивый, серьезный.
- Ну, пожалуйста! Вы же интеллигентный человек! - раздался зов из дыры.
- Не знаю, в молодости я работал грузчиком.
- Вы - гордость нашей организации!
- Другое место найду! - предупредил начальник лаборатории.
- Никого из ваших не пошлю на подсобные работы, приборы новые выпи-шем, помещение побольше найдем! - соблазнял попавший в беду руководи-тель.
- Ну, ладно! - согласился помочь отходчивый начальник лаборатории.
Склонившись над дырой, он запустил туда длинную мускулистую руку; разметав осколки кирпича, вцепился в волосы.
- О-ох! - только я смог простонать главный инженер.
Спасатель потянул, от боли пострадавший потерял голос. Что-то треснуло, в руке остался клок волос.
И только тогда пострадавший завопил.
- Что? - отбросив в сторону волосы, опросил спасатель.
- Человека тянешь! – после бессмысленного набора слов указал главный.
- Владеешь языком! - порадовался за него начальник лаборатории.
Подумав, он встал около дыры на колени, вцепился одновременно в волосы и в штанину. Мускулы вздулись, на мгновение мужчины застыли скульптур-ной группой.
И вот шампанское выстрелило, колодец уступил свою жертву.
Так был спасен технический руководитель института, поэто¬му в лаборато-рии не сменилось начальство.
Поздним вечером главный позвонил Сергею Сергеевичу, сообщал о новом решении.
А Сергей Сергеевич поспешил огорчить Петрова.
Тот, сославшись на аварию в институте, выбежал на улицу, оказался около четырнадцатиэтажного точечного дома. Не решаясь позвонить в нужную квартиру, мужчина пытался добросить камешек до седьмого этажа.
Может быть, девушка сразу заметила его, но вышла на улицу только под утро. И конечно, они помирились.
И ничего не изменилось.
Разве что кентавр на следующий день не вышел на работу.
Х Х Х
Вместо этого забрел в мороженицу.
Длинная очередь ребятишек выстроилась у прилавка, где белые аппетитные шарики раскладывали по вазочкам. Покупа¬тели сжимали в кулаке деньги, нетерпеливо переговаривались. В зале было жарко и шумно. Ребята с любо-пыт¬ством посматривали на взрослого парня, остановившегося около лотка со штучным мороженым.
Был он бедно и неряшливо одет, мя¬тая грязно-белая рубашка выбилась из-под брюк. На голове была вязаная шапочка с полуоторванной кисточкой, брюки были в темных пятнах, разбитые ботинки косолапо стояли на полу, в уголках губ вскипала пена и двумя струйками слюны стекала по подбородку. Иногда он вытирал лицо рукавом рубашки. Зрачки метались. Кроме него у лотка никого не было.
- Уйди, из-за тебя никто не подходит, - старательно выговаривая слова, по-просила лоточница.
Это была сорокалетняя, ярко накрашенная женщина, при резких движениях халатик на ее груди распахивался, показывая несвежую комбинацию. Она не то¬ропилась поправлять одежду. Лицо было потное, краска под глазами растек-лась.
На секунду взгляд Сергея остановился, он посмотрел на объемистую, рву-щуюся из одежды грудь.
Женщина усмехнулась, неспешно оправилась.
И опять метались зрачки идиота.
- Не мешай работать. Что тебе надо? - спросила она.
Сергей повторил ее жесты: усмехнулся, тронул рубаху на груди, повел пле-чами. Его ноздри широко раздулись. Запах пота смешался с запахом дешевой пудры. Два темных ручейка на лице женщины добежали до подбородка.
Сглотнув, идиот рукавом рубашки обтер рот.
- Уходи! – нахмурившись, приказала женщина.
Достав зеркальце, ваткой стерла с лица грязные подтеки.
- Давай поженимся, - предложил мужчина, сосредоточившись на новой для себя мысли.
Женщина выронила зеркальце, оно упало на деревянную решетку и не раз-билось.
Женщина не засмеялась от нелепого предложения, глаза ее налились слеза-ми. Потом она закашлялась, и сразу две пуговицы отскочили от халата. Нащу-пав края материи, женщина закрыла прореху.
Идиот расстегнул и застегнул рубаху.
Двумя французскими булавками женщина исправила повреждение.
Ребята наслаждались быстро тающими шариками мороженого.
Кончалось лето. Уже желтели первые листья и на дубах налились соком желуди.
- Давай поженимся, - предложил Сергей.
Женщина оглядела его с ног до головы.
Давно ей не делали предложений, и теперь она с трудом сдерживала слезы. Грязной ваткой промокнула глаза.
Он тоже промокнул рукавом рубашки. По детски безмятежен был его взгляд.
- Ты что же, коробочки клеишь? - хрипло спросила женщина.
- Коробочки, - подтвердил он.
- Копейки платят? - справившись с голосом, спросила она.
- Копейки, - согласился мужчина.
- А я за тобой должна ухаживать?
- Ухаживать, - эхом откликнулся он.
Женщина не могла поймать его взгляд и на всякий случай тронула булавки на груди, потом вспомнила, кто стоит перед ней, и пренебрежительно махнула рукой.
- Ты больной, ты не можешь жениться, - попыталась объяснить она.
- Могу.
- Что ты будешь со мной делать?
На секунду его зрачки остановились, глаза потемнели.
- Шли по улице, вот так ее рука, - показал он на бок. - Жаркая рука.
- Тебе нянька нужна, - сказала женщина.
- Нянька не нужна, - не согласился он.
- Эх, какая я была в молодости! – повела плечами лоточница.
В мороженице среди ребят был пожилой мужчина. Он прислушивался к разговору и с жалостью поглядывал то на женщину, то на идиота.
Перехватив его взгляд, лоточница нахмурилась.
- Зачем мне за тобой ухаживать? - спросила она.
- Я уже взрослый, у взрослых – жены, - сказал Сергей.
- Прекратите! - потребовал старик, услышавший их разговор. – Как вам не стыдно издеваться над больным человеком!
Перешептываясь, толкаясь, ребята глазели на идиота.
- Он сам лезет, он мне как рыбе зонтик! – закричала женщина, этим криком мстя миру за несложившуюся свою жизнь.
Вторая продавщица, не обращая внимания на шум, с четкостью автомата отпускала развесное мороженое.
Тяжело шаркая, в зал вошла старушка-уборщица. На ее плече висело гряз-ное полотенце.
За уборщицей появился директор. Еще молодой ухоженный мужчина суро-во оглядел подчиненных и подвластную ему территорию.
Идиот затравленно оглянулся.
- Вот! - закричала лоточница, тыкая в него пальцем. – Выпустили из сума-сшедшего дома! Пристает ко мне с гнусными предложениями!
- Тихо! - приказал директор. - Здесь дети!
Решительно подойдя к идиоту, брезгливо приобняв его за талию, кивнул на дверь.
- Я понимаю, спасибо, - поблагодарил идиот.
Ласковые твердые руки подталкивали его к выходу.
- В последний раз! - через плечо бросил директор.
- А я что, а он пристает, - прошептала женщина.
На мгновение идиот выпрямился, оглянулся. Его губы раздви¬нулись в улыбке, глаза блеснули. Был он высок, гибок, женщина ахнула, ладонями зажала рот.
Но мужчина погас, нижняя губа его обвисла и уронила слюну. Отвернув-шись, он зашаркал к выхо¬ду. От его копыт на полу оставались полосы.
Облегченно вздох¬нув, директор выпроводил его за дверь.
- Дети, вкусное мороженое? - громко и весело спросил он.
- Вкусное! - откликнулось несколько человек.
- Лей побольше сиропа! - приказал он продавщице.
Та не обратила внимания на его слова, ее действия были доведены до авто-матизма.
Посмотрев на грязный, заколотый булавками халат лоточницы, директор осуждающе покачал головой.
Но женщина смотрела на улицу. Пыльное стекло искажало фигуру. То шел высокий стройный, легконогий мужчина, то через дорогу тащилось разбитое болезнью создание.
Кусая губы, женщина повернулась к директору.
Он что-то сказал.
Она смотрела на него зовущим откровенным взглядом.
Мужчина сбился и покраснел. Изображая занятость, мельком взглянув на часы, скрылся в подсобном помещении.
Уборщица, кряхтя, собирала вазочки.
Когда женщина повернулась к окну, то не увидела идиота.
И только голуби клевали на асфальте.
Женщине было жалко себя, ее страшили грядущие годы. И ушел человек, единственный, сделавший ей предложение.
Достав грязную скомканную ватку, женщина размазала по лицу краску.
- Бери бесплатно! - предложила мальчишке, подошедше¬му к лотку.
- Все бесплатно берите! - крикнула она.
Этот день был для ребят праздником.
Х Х Х
Рассказ этот обо мне, но за точность изложения я не руча¬юсь.
Тогда я заболел, несколько месяцев врачи боролись за мою жизнь. Они по-бедили, я справился с болезнью. И стал таким же, как все. Мне многому при-шлось научиться. За два года я кончил школу и даже поступил в институт.
То, о чем я здесь рассказал, пригрезилось мне больными ночами. И я не знаю, где реальность сплелась с вы¬мыслом.
Часто я хожу по улицам города, надеясь найти тот инсти¬тут и встретить тех людей.
Напрасны мои поиски.
Не знаю, зачем я ищу больное мое прошлое.
Я много читаю, мой любимый герой - мудрый кентавр Хирон, смертельно раненый Гераклом. Все-то я знаю о несчастном полу¬коне-получеловеке и когда-нибудь расскажу о нем.
Но об этом в другой раз и в другом месте.