Из цикла «Предместье». 1.1
345 лет тому назад, в месте, где коварный Иркут вливается в красавицу Ангару, несущую свои аквамариновые воды суженому Енисею, Ермак Тимофеевич со своей братвой, заложил деревянный острог, который в 1661 году приобрёл статус города под названием Иркуцк…
А через 298 лет, морозным декабрьским вечером, в 19.40 по местному времени появился на свет – Я…
Причиной моего появления на свет было знакомство молодого раздолбая из предместья Марата и деревенской девушки-механизатора. Они познакомились в деревне, куда раздолбая послали оказывать помощь колхозникам в уборке урожая. Девушка была потрясена его красноречием и весельем и умением петь, в общем увёз раздолбай девчонку Галочку из родной деревни с бурятским названием Ворот-Онгой в город. В Иркутск.
Город принял девчонку неласково. Квартирный вопрос, неразрешённый нашим родным государством до сих пор, в то время стоял не менее остро. Жить пришлось со свекровью, которая жила в бараке в маленькой комнатке. Спать приходилось на общей кухне. Затем сердобольная соседка сдала им угол.
Раздолбай, которого звали Витёк, устроился работать на ликеро-водочный завод (ныне завод «Кедр», москвичи купили). Девчонка пошла учеником продавца в «Гастроном №5». Вскоре им выделили комнатку при проходной ликеро – водочного завода. Комнатка была 4 квадратных метра. Но своя. Там-то я и познал радость рождения на эту бренную землю.
Рядом по соседству жила в такой же комнатушке семья немцев, которые умудрялись на этих квадратах не только сами жить, но и держать огромную немецкую овчарку, которую привезли ещё с войны (видимо трофейная). Собаке было около двадцати лет, и она пребывала в маразме глубиной с Байкал. По ночам лаяла, а днём пыталась цапнуть Галочку, когда та выходила в магазин.
Витёк решил вопрос радикально. Он просто взял у блатных напрокат ствол и приговорил бедную собачару к высшей мере…
Впрочем, в то время слово «блатной» в лексиконе не преобладало, тогда их называли «урки». Летом они ходили в белой рубашке, черном пиджаке, брюках заправленными в мягкие сапожки и обязательно – кепка. За голенищем –«финка» с наборной ручкой.
Зимой в коротеньких тулупчиках или пальто, каракулевая шапка, на ногах «бурки» ( такая фетровая обувь, типа валенок, но обшитая коричневой кожей, с пуговками из кожи сбоку.)
Через год после моего рождения Витёк с Галочкой получили комнатку в коммуналке по улице Шевцова №12. Вообще-то это была поликлинника, которая занимала первый и второй этажи. А в подвале и на третьем этаже были соты коммуналок. Им повезло, они получили комнатку в 12 квадратов на третьем этаже и только с одной соседской семьёй, украинцев Макеевых. Канализации не было. Был тупо - кран с холодной водой и помойные вёдра. Двор поликлиники каре врезался в территорию «ликёрки», окруженный четырёхметровым забором. В центре двора возвышалось величественное, каменное сооружение – общественный туалет, на шесть «очков» с каждой стороны «М» и «Ж», куда и ходило всё население трёхэтажного дома, плюс все посетители поликлиники. Мамаши не разрешали малышам ходить туда, дыры были такой величины, что в них мог спокойно и взрослый провалиться.
Ещё во дворе были кладовки. В одной из них работал сапожник дядя Дима Добрынин. У дяди Димы не было одной ноги по самый пах и ещё было бельмо, которое закрывало весь глаз белой плёнкой. Ещё дядя Дима имел жену фигурой и внешностью очень похожую на Людмилу Зыкину (кстати, пела она не хуже), правда лицо её было прилично попорчено оспой. И ещё у него был сын Валерка, редкой дерзости хулиган, который так и сгинул в лагерях, начав с малолетки.
Я очень рано начал помнить себя. Я ещё не умел ходить, но помню свои игрушки, затрапезного плюшевого мишку неопределённого цвета, деревянную пушку с зелёным стволом и красными колёсами из которой вылетало красное ядро на верёвочке. Помню, как мама Галочка обкладывала меня подушками, чтобы я не упал, пока она сбегает в магазин, так как папа Витёк находился в очередной командировке у «хозяина».
Как-то недавно я рассказал мамуле свои воспоминания. Она вытаращила глаза и сказала, что этого не может быть!
Рос я шустрым, сообразительным и очень пакостливым. Лез во все дыры, куда собака хер не суёт. Сунуть мамину шпильку в розетку, была самая невинная шалость. Как-то обнаружив дырочку в оконном стекле я начал пытаться просовывать туда различные предметы, которые попадались под руку. Мама застала меня в тот момент, когда я пытался просунуть в дырку её часы. С помощью ремня мне быстро объяснили, что и куда нужно совать.
Познание внешнего мира началось, конечно, со двора.
Я уже писал, что двор «ликёрки» был опоясан четырёхметровым двойным забором, с колючей проволокой, а между заборами бегали огроменные овчарки, злющие, до одури. Эти меры безопасности были совсем не лишними, так как водка испокон веков на Руси была стратегическим сырьём. Если вы думаете, что эти заборы, колючка и овчарки помогали государству хранить свои стратегические запасы, то глубоко ошибаетесь.
Между кладовками и забором было расстояние сантиметров пятьдесят, а так как таким сорванцам какими мы были не было преград нигде, мы конечно лазили везде и как-то залезли за кладовки .
Всё пространство между забором и кладовками было заботливо уложено толстым слоем стружки. Я очень удивился, кому и для чего пришло в голову устилать землю стружкой. Истина всегда где-то рядом, это я понял когда услышал странный звук из-за забора и увидел, что на стружки аккуратно приземлилась бутылка 0,8 емкости тёмно-зелёного цвета, так называемый в народе «огнетушитель».
Следом полетела ещё одна, и ещё, и ещё!!! Одна упала в опасной близости с моей головёнкой и я поспешил ретироваться за угол, не прекращая наблюдать за нашествием алкоголя. Несколько бутылок упало друг на друга и разбилось, распространяя пьянящий аромат «Агдама». Минут через пять всё затихло. Я тихонько пробрался, взял пару бутылей с сургучными головками и крадучись понёс домой. Главное было миновать дядю Диму, это удалось, так как он как раз чинил сандалики какого-то охламона. В невероятном возбуждении забежал домой. Никого не было. Я спрятал бутылки в шифоньер.
Посидел, подумал. Азарт добытчика уже захватил меня. Я нашёл старый мешок из под картошки и двинул снова за трофеями.
В течении минут сорока я перетаскивал бутылки с «Агдамом» домой.
Шифоньер был забит битком. Пришлось ставить на пол, под стол…
Когда мамуля пришла с работы, я кинулся к ней и стал взахлёб рассказывать какой я бесстрашный и умный!
Мама грустно посмотрела на меня, вздохнула и сказала:
- Что же ты наделал, сынок? Ведь сейчас отец с работы придёт.
Папашка явился уже изрядно поддавший. Перешагнув через порог он сначала выпучил глаза, потом крепко зажмурился, потом воскликнул:
- ****ь-колотить!!! Это ж откуда такое богатсво, Галка? Ты чо, в лотерею выиграла?
- Если б я выиграла, я б тебе кляп в глотку купила!!! Сынок твой, добытчик, ****ь! Прости меня, Господи!!!
В общем, всё моё приключение вылилось в недельный папашкин запой, они с соседом Иваном сидели на кухне, в майках и семейных трусах и тупо пили…
Когда жёны попытались их остановить, то были нещадно биты. Пришлось бежать к бабке Лизавете в барак, и ожидать исхода ситуации…
Тогда я понял, что лучше жить во дворе конфетной фабрики, которая, кстати, тоже была неподалёку…
Продолжение следует. 26.01.08