*
Мы смотрим кино.
Тоскующий герой глядит на нас немигающе и печально.
Он и она грациозно бегут по полосе прибоя. Видно, что не жарко - одеты плотно и основательно. Тем не менее, бегут по воде. Она красиво намочила джинсы и свитер. Мокрый свитер облепил ее стройное тело очень выгодно для зрителя, потому что торчат соски. Потом они оба в набежавшей волне. В ней же одетые и мокрые целуются сквозь волну и песок. Потом идут обнявшись. Сухие с головы до ног. – Самум, видать, пронесся и высушил, или шли долго…. Дня три…. Идут, обнимаются…. К ним подбегает третий, и вот они уже втроем, обнявшись. Третий - или сын или племянник…
А тут еще откуда-то выбегает Каштанка… или Бим… или Джим… Какой-то собачий статист. Играет херово, потому что, вопреки замыслу режиссера, то и дело норовит цапнуть мелкого за ноги, отчего у ребенка улыбка саавсем не детская. И видно, что он едва сдерживается, чтоб не дать пинка четвертой скотине..
- Это он вспоминает – говорит мама…
Картина должна олицетворять утраченное счастье. Потому что снова крупным планом скорбное лицо героя. Вот камера отъезжает, и становятся видны его дрожащие руки, и в них - окровавленный нож. А на ноже кровь с какими-то мерзкими красными сопельками. И что-то падает и размывает эту кровь. наверное, слезы или что-то еще… А сопельки не смываются.
- Ааа! – шепчет мама. - Он их убил.
А на экране уже давешняя «любимая» в пиджаке и с сумкой, и рядом – тот счастливый пацан. Но сейчас они не радостные, а озабоченные и даже слегка испуганные, но все равно как-то лениво испуганные. Мол – положено же пугаться окровавленного ножа…
- Это он собаку зарезал. - говорю я…
Может, действительно, у героя произошел какой-то неразрешимый конфликт с ихней Каштанкой… Мы узнать не успели. Потому что ворвался папа и зловеще выдохнул:
- Тааак. Или - я , или - эта херня!
И мама выключила телевизор, и мы поехали за город. Найда уже ёрзает на заднем сиденье и исступленно стучит хвостом. Опять она будет, как дура, носиться по берегу и ронять ведро с единственной тощей рыбкой. Папа будет махать спиннингом и орать, а мама - тихонько петь и грациозно брести босиком по линии прибоя….В пруду сейчас уже теплая вода…