БЕГЛЫЙ ВЗГЛЯД ГРАЖДАНИНА НА ПОСЛЕПЕРЕСТРОЕЧНУЮ СИТУАЦИЮ. СТАТЬЯ 3
"Если поденщик несчастен, то несчастна вся нация"
(Речь в честь Дидро)
Анатоль ФРАНС
Когда за окном мерно выстукивающего вагона поезда дальнего следования наблюдаешь умиротворяющую, необъятную, задумчивую, неповторимую и пронзительную картину отечественного пейзажа, душу невольно охватывает ощущение искреннего и немного грустного восхищения, чужие переживания становятся собственными, появляется уверенность, что жизнь обязательно должна быть счастливой, и сердце как-то отказывается принимать факт повсеместного общественного необустройства.
И, тем не менее, стоит прислушаться к непрекращающемуся обмену мнений между случайными попутчиками, протекающему где-то вяло, а где-то чересчур эмоционально, стоит просмотреть свежие газеты и обратить внимание на радиосводки ноостей, как от умиротворенного состояния остается одно лишь приятное воспоминание. Реальная жизнь вносит свои неумолимые коррективы в немногочисленные оптимистические настроения, и наши реалисты, к всеобщей досаде, обнаруживают полнейшую тщетность усилий по поводу поднятия планки общественного оптимизма.
В соседнем от меня купе ребята из Соликамска, перебивая друг друга, громко спорят о просчетах коммунистов. Рядом трое вертолетчиков из Алма-Аты жалуются, что их профессия, как ни странно, приходит в упадок, а напротив, пожилой мужчина, фронтовик, ведет бесконечный рассказ о прошлых боях, о героизме однополчан, о том, что страны, защита которой стоила миллионов жизней, уже не существует и вообще непонятно, что вокруг происходит и как могло случиться, что мощное государство и некогда единый народ теперь разделяют таможни, национальные валюты, взаимная подозрительность, что мы почему-то расшаркиваемся перед Европой, которую сами же когда-то освободили от страшной беды, а вот теперь безропотно проглатываем бесчисленные унижения и топчемся с протянутой рукой, остановив собственные заводы.
- Недавно узнаю, - говорит дрожащим голосом совершенно седой солдат Победы, - что кто-то готовит новые материалы о блокаде Ленинграда, и новое то, что люди оказывается там ели друг друга! Так вы мне скажите, с какой целью несут такую правду? Ведь это же глумление над памятью, над выстоявшими! Делят людей, делят! А кто делит? Да вон кто, господа наши новые. Им это надо, а не нам!
Старик махнул рукой и повернулся к окну.
Им, а не нам... Господам, прущим бульдозером по национальному достоинству, а не всем остальным, чье достоинство беззастенчиво попирается и приносится в жертву интересам наживы, политики, идеологии. Слово "товарищ" этими господами произносится сквозь зубы и не иначе, как с издевкой. Говоря об истории советской эпохи, они демонстрируют вежливое сочувствие, героизм народа объясняют людоедством, а теперешнюю ситуации бесстрастно именуют реставрационной эволюцией.
Это было несколько лет назад. В нашем вагоне ехало несколько семей беженцев из тогда ещё воюющей Чечни. Они тоже, надо полагать, являлись всего лишь ничтожными атрибутами этой самой эволюции. Эволюции для всех, но в разные стороны.
В Красноярске, Дивногорске и Новосибирске, Ульяновске, Пензе и Кузнецке, в Вологде, Костроме и Ярославле, городах, где мне недавно довелось побывать, поступь этой запрограммированной эволюции не вызывает ничего, кроме опустошений и народного негодования. Кричащая, навязчивая реклама и сверкающие упаковки иностранного барахла, настойчивое напяливание на народное туловище заокеанского фрака с комическими потугами спрятать под ним упрямо выпирающий остаток русского кафтана, уже начинают вызывать у нашего населения эффект прямо противоположный прогнозируемому господами капиталистами. Видать, слишком свежа еще в народной памяти эпоха работающих на всю катушку советских заводов, когда государственные границы были неприкосновенны и гарантированы от посягательств и когда преследование по национальному признаку было объявлено вне закона. Но потихоньку навязываемая эволюция поставила все с ног на голову. Сейчас уже понятно, что сравнительно легкому появлений на исторической сцене новых российских господ предшествовала длительная, до поры неявная, но не прекращающаяся борьба, а провозглашенная под благовидным предлогом перестройка явилась мощным катализатором общественных процессов. В итоге народ лишился единого государства, крепкой валюты, относительного благополучия и спокойного сна, зато обзавелся господами и здоровенным кукишем перед своей растерянной физиономией. Но, похоже, период всеобщего почесывания в затылке близится к завершению. Идея недостаточности констатирования факта происходящей эволюции и объективная необходимость найти движущую силу этой эволюции отчетливо проявляется в нарастающем процессе общественного противодействия ее расползанию, и средства массовой информации только укрепляют в этом убеждении.
"Господа-товарищи! Бросайте мусор в отведенное место!" - гласит приколоченный к дереву внушительных размеров плакат на одной из центральных улиц Ярославля. Некоего, спешащего к троллейбусной остановке солидного гражданина эта, случайно попавшаяся на глаза надпись так сильно заинтересовала, что он, несколько раз на бегу оглянувшись и беззвучно смеясь, в конце концов, поскользнулся и всем телом распластался на снегу. Прохожие помогли гражданину подняться, а он, неловко отряхиваясь и смущенно улыбаясь, проговорил: "Вот ведь оказия! До чего довели! И смех, и грех!"
И впрямь, невеселый смех разбирает от такой, с позволения сказать, народной смекалки, интерпретирующей текущий момент на свой лад. Наши покладистые сограждане, не мудрствуя лукаво, режут правду-матку, совмещая диаметрально противоположные понятия: "господин" и "товарищ". И, наверно, грешно доводить личные отношения к подобного рода нонсенсам до уровня примитивного снисхождения. Принимая во внимание своеобразие текущего момента и отчетливо осознавая, на какие исторические ступени может быть опрокинуто общество, в результате нашей пристрастной эволюции, вопрос должен стоять однозначно: или "господа", или "товарищи"! Только так! Категорично? Да! Зато безо всякой ретуши и усыпительных сопряжении исторических противоположностей. Или распроданная с молотка налево-направо и за кордон богатейшая в мире страна, или объединение усилий с целью возрождения экономики и гарантированного права на труд всех, без исключения, членов общества. Или трансформация системы общественных отношений в сторону интересов не замедлившей воскреснуть буржуазии, в руках которой, как нас пытаются уверить, спасение России, или критическое осмысление объединяющей пролетарской теории, в свете требований сегодняшнего дня и предъявления обществу несокрушимой аргументации в пользу общественного, а не выборочного прогресса.
Вспомним Добролюбова: "Если настоящие общественные отношения не согласны с требованиями высшей справедливости, - писал он в статье "Новый кодекс русской практической мудрости", - и не удовлетворяют стремлениям к счастью, сознаваемым вами, то, кажется, ясно, что требуется коренное изменение этих отношений." Надеюсь, не требует пояснения, что имел в виду классик русской материалистической философии, говоря о высшей справедливости.
Вспомним Анатоля Франса, писавшего на закате жизни в своем " Обращении к избирателям", что "... только социализм может гарантировать человечеству устойчивую систему правления и всеобщий мир, раскрепостить человеческое сознание и обновить созданную веками культуру, основывая ее уже не на экономической эксплуатации масс, а на безграничных возможностях коллективного труда и свободном обмене идеями", и что "борьба классов может кончиться лишь с исчезновением классов."
Нравственно ли не замечать классового содержания понятий "господин" и "товарищ", и отмахиваться от проблемы, беря на вооружение не выдерживающий даже самой поверхностной критики и очень удобный тезис о выдумках марксистов?
Любые человеческие деяния вершатся под сенью какого-то флага и базируются на фундаменте какого-то определенного учения. У российского пролетариата есть и то, и другое, а вопрос определенно имеющего место дефицита авангарда теории решится тем раньше, чем более зримо будет проявляться личная принципиальность граждан в отношении понятий, взаимоисключающих друг друга.
Если "господа" - тогда придется распроститься с некогда завоеванными ценой неисчислимых народных страданий нравственными высотами, тогда надо будет отвесить прощальный поклон государству народного единства, забыть, или предать анафеме теорию могучих исполинов человеческой мысли, чьим гением эта теория была превращена из утопии в науку, которая, по словам Плеханова "... обнаружила всю наивную тщету всех тех иногда очень остроумных и всегда вполне благожелательных планов ... примирения пролетариата с буржуазией", науку нуждающуюся, впрочем, как и всякая другая наука, в непрерывном развитии. Развитие же возможно, когда имеешь под собой надежный фундамент, базирующийся на плечах титанов, когда происходит непрекращающееся " обогащение народной памяти знанием тех богатств, которые выработало человечество" на своем многовековом пути, когда легкомысленные и безответственные потомки не стаскивают историю, раз прошедшую путем драмы, на скользкую колею фарса.
Меня могут упрекнуть в том, что я перечисляю давно всем знакомые концептуальные источники, а я возражу, что эти источники намеренно замутняются милостивыми господами, а не милостивыми иссушаются вовсе. Мне скажут, что все перечисленное давно набило оскомину, а я тут же спрошу: "кому, чьим интересам ?" Мне могут снисходительно заметить, что прежние концепции оказались настолько же непрактичны, как и утопичны, а я приведу в ответ рассуждения Ежи Шацкого о том, что "убеждение в непрактичности какой-либо концепции, как правило, необъективно в том смысле, что оно определяется специфическим положением партии или класса, а не одной лишь "объективной" значимостью оцениваемой концепции". И что "Оценка чего-либо как "утопии" зависит от социологического и технологического воображения оценивающего".
И потом, надо иметь в виду, что поколению, которому к моменту начала перестройки было по десять-пятнадцать лет отроду, эти первоисточники могут быть и вовсе не известны.
Если "господа" - то прощай вековая народная мечта о реализации в обществе равноправных стартовых условий для полноценного и всестороннего развития личности, так как ни шоковая, ни бархатная терапия в применении к текущему моменту не исключают, а, напротив, способствуют дальнейшему, все более контрастному расслоению народных масс по классовому признаку. Неразрешимой для большинства проблемой становится получение образования, отвечающего мировому уровню, неуклонно обостряется вопрос доступности средств массовой информации для все более широкого круга рядовых граждан, а ведь незнание, тем более изначальное незнание, не сплачивает, оно разобщает, разъединяет и обезоруживает людей перед лицом как уже свершившегося факта разделения, так и продолжающего угрюмо наползать легко предсказуемого исторического разворота.
"...Без надлежащего воспитания и просвещения науками и знаниями, - указывал Радищев в своей "Беседе о том, что есть сын Отечества", - наилучшая способность человека удобно превращается в самые вреднейшие побуждения и стремления и наводняет целые государства злочестиями, беспокойствами, раздорами и неустройством, ибо тогда понятие человеческие бывают темны, сбивчивы и совсем химерические." Химерические настроения, закусив удила рвануть к роскошной жизни, не имея внутри себя долженствующих быть нравственных ограничений, которые только и делают человека человеком, являются плодом явно культивируемого одностороннего знания, а проще - незнания, и эти настроения являются очень характерным фоном современной России.
Если "господа", то обогащение среднестатистической личности культурными достояниями человечества, великое счастье осознания и осмысления накопленной историей духовной сокровищницы, способность испытывать интеллектуальное и эстетическое наслаждение от изучаемого творческого наследия и умение подняться в саморазвитии до уровня конструктивной полемики с исполинами духа и мысли, - все это отныне становится прерогативой образованной, наиболее обеспеченной, но смехотворно ничтожной части населения. Таким образом, основная народная масса обрекается на вялость рассудка, подталкивается к забитости, страху, междоусобной возне, замыкается на внутренних склоках и ограничивается отупляющими рамками поиска хлеба насущного.
Ясно, что для благоприятного и хотя бы частичного решения вышеозначенных вопросов, рассматриваемых сквозь призму общественной необходимости, нужен налаженный быт и достаток, который бы не граничил с чертой бедности, ставшей для большинства россиян понятием весьма близким и далеко не абстрактным.
"Процесс пошел!", - любил говаривать небезызвестный политический деятель времен агонизирующего советского строя, только вот пошел он в сторону, прямо противоположную оптимистически намечаемой. Процесс действительно идет, точнее, лавинообразно нарастает и, если - "господа", то он, скорее всего, станет, если уже не стал, необратимым.
Процесс идет в том направлении, когда скоротечное обнищание одних приводит других к неправедному, молниеносному и колоссальному обогащению. Пора понять, что народ беднеет ров¬но настолько, насколько происходит прибавление капитала у реанимированных господ. Но беднеют то - массы! Это из их и без того тощих кошельков образуются реки денег, стекающиеся на счета единиц. И происходит это на фоне едва ковыляющей отечественной промышленности! Очень удобный момент для того, чтобы своротить лишенный прежних ориентиров народ в сторону болезненной страсти к различным " гаданиям, астрологии, истерическим религиям и прочим способам сойти с ума." Вопиющий вздор, который самым безответственным образом и добропорядочным видом вколачивается в головы одураченных обывателей, делает их невосприимчивыми к фактам окружающей реальности и если вдруг даже найдется некий гражданин, который, следуя совету Бернарда Мандевиля, возьмет на "себя труд задуматься над тем, чтобы сказать людям, какими они являются в действительности" и скажет им об этом, - его или не поймут, или поднимут на смех, или же забросают каменьями, с тем, чтобы какое-то время спустя оплакивать, как очередного мученика.
Разве можно сейчас с уверенностью сказать, сколько еще существует бок о бок с нами различных сект типа Белого Братства, Аум Сенрике и т.д. в этом роде? Сколько молодых сил, полных энергии и желающих жить нейтрализовано и выведено из потенциала общества? Сколько будет выведено в будущем? Сколько еще должно произойти человеческих трагедий, что бы стала понятной антинародная суть агрессивно навязываемых чужеземных вероучений? Каких еще фактов окружающей нас жизни недостаточно для того, что бы, в конце концов, почувствовать, догадаться, что идет МАССИРОВАННОЕ, СИСТЕМАТИЧЕСКОЕ И ТЩАТЕЛЬНО СПЛАНИРОВАННОЕ ПОДТАЧИВАНИЕ НАРОДНОГО САМОЧУВСТВИЯ ?
Господа капиталисты! Вас не берет оторопь от угрюмого продвижения соотечественников к тупику материального, нравственного и духовного обнищания? Ведь вы же чувствуете ситуацию! Или вы своим возрождением предопределяете ее? Или процесс приумножения частного капитала находится в неминуемом противоречии с интересами народного благосостояния? Или вы наивно надеетесь, что вам придаст благородства стыдливая филантропия, именуемая на современный лад спонсорством? Но ведь это, по сути, первоначальное доведение ближних до уровня пресмыкающихся попрошаек, с последующей благодетельной раздачей унизительной милостыни. Это - неуклонное увеличение дистанции между вами и окружающими, беззастенчивая издевка над ними, а также прямое указание знать свое место. "Филантропия сама по себе оскорбительна для человеческого достоинства, - размышлял Писарев, - и заключает в себе глубокую несправедливость, она принуждает одного человека зависеть в своем существовании и благосостоянии от произвольного добродушия другого такого же человека". И потом, филантропия никогда не способна была решить общего вопроса, и об этом уже давно написаны горы литературы, буквально кричащей обнаженной совестью истинных российских патриотов разных времен.
"Каков же общий вопрос?" - спросите вы. Он тот же, каким был за всю историю существования человеческой цивилизации: "господа" или "товарищи"? Или - или! За каждым из понятий многовековая напряженная мысль, теоретическая научная полемика и пушечная аргументация, за каждым словом выражение разных, узких или широких интересов и за всем этим - борьба. Одних - за обладание и расслоение, других - за выживание и справедливость. Тех, кто зубами и локтями прокладывает себе дорогу в сообщество господ, по пути испражняясь на головы сограждан и тех, кто желал бы видеть будущее своих детей в государстве равноправия и высокой человеческой морали.
Впрочем, в этой борьбе хватает и наблюдателей, "нейтралов - тех, кто, - по мнению Энтони Берджеса, - извлекает вы¬году из непрекращающейся жизненной борьбы, стоя от нее в стороне". Что ж, это закономерно, и между двумя полюсами должно быть, очевидно, какое-то пространство. Сопрягателей, прагматиков, приспособленцев, центристов - называйте как угодно. И явление народу плакатов, наподобие Ярославского, скорее всего их порождение. Но не это главное. Важно то, что есть люди, чье искреннее изумление и сатирический угол зрения при ознакомлении с такими шедеврами сопрягательного творчества приводит к падению в снег, здоровому смеху, негодованию, возмущению, словом, к неравнодушию. Важно то, что на протяжении тысяч километров любезного Отечества, в городах и селах, расположенных в разных часовых поясах, среди людей различного возраста, достатка, взглядов, убеждений не затихают споры о методах продвижения общества к процветанию. Важно то, что пристальный взгляд на воинствующий и неуклюжий подход нашей нарождающейся буржуазии к теории мыслящего пролетариата, позволяет обнаружить не добросовестную критику этой теории, а одно сплошное критиканство, безжизненность вновь предложенных панацей для лечения общественных бедствий и дань ставшему (уже в который раз!) модным поветрию.
"Чем более критика марксизма становится делом моды, тем более утрачивает она всякое критическое содержание", - указывал Плеханов, а это, кажется, еще не жеванный новыми российскими господами авторитет. И, наконец, важно то, что неистребимость национального здравомыслия заключается в самой черте характера русского человека. Недаром Писарев замечал, что "ни одна философия в мире не привьется русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм". А раз так, то торжество угодного массам исторического расклада - дело времени. И партии. Партии мыслящего пролетариата.
1994 г.