Стояла позднее солнечное лето, когда рушились корпорации, а ведущие инженеры в одночасье устраивались продавцами помидоров под начальством усатых грузинов. Экстренные выспуки новостей то и дело прерывали трансляцию, а ведущие нагнетали обстановку ещё больше. Но у нас не было телевизора. В городах вдруг стало нельзя ничего купить - деньги перестали сколько-нибудь стоить. Но мы уехали в деревню с начале лета до поздней осени.
В тот тёплый август мы жили в деревянном доме, я и моя маленькая дочка. И самым важным для меня были её теплые ручки и синие глаза, а не падение курсов валют или банкротство чужих компаний. Анечка стала уже не просто чередовать самые простые слова со слогами, она любила весело болтать и смеяться. Она мучила всех соседей бесконечными "Почему?". Обычно взболмошная, непоседа сегодня тихонько сидела на диване, подперев руками пухлые щёчки.
- Мама, что ты делаешь?
- Я поливаю цветы.
- А цветочки воду пьют?
- Пьют.
- А как они писают?
Это всё, что я запомнила об августе 1998-го.