Перрон вокзала маленького приморского городка встретил меня гулом растревоженного улья. Чумазые носильщики и назойливые таксисты, наперебой предлагающие свои услуги; сомнительного вида тетушки, торгующие всякой снедью с засаленных лотков; пронырливые мальчишки с кипами газет в руках; спешащие с озабоченными лицами пассажиры с большими сумками. И -- ни одного знакомого лица вокруг… Разве не этого я хотела?
Вдыхаю всей грудью воздух чужого города и, игнорируя приставучих «работников перрона», делаю шаг вперед. Ну, здравствуй, мой островок одиночества!
Ноги сами несут меня вслед за толпой, спешащей к выходу в город. Я не думаю о том, куда направлюсь и что буду делать… Когда бежишь от самой себя, становится не столь важно -- куда. Главное -- найти спасение. Сейчас, сию минуту. И не знаю, кто в чем его находит, а я увидела выход в том, чтобы затеряться в толпе незнакомого города, среди нескольких сотен тысяч чужих людей, которым не известно ни о моем прошлом, ни о будущем, ни о настоящем. Взяла билет на первый попавшийся поезд дальнего следования и…
…-- Девушка, девушка! -- кидаются ко мне стоящие у забора женщины с картонками, на которых криво-косо нарисовано стандартное: «Сдаю комнату». -- Вам жилье нужно?
Жилье мне нужно, но сам вид этой алчущей толпы заставляет отпрянуть, солгав: «Нет-нет, спасибо». Разочарованные хозяйки отворачиваются, переключив внимание на других потенциальных постояльцев, а я остаюсь стоять на привокзальной площади -- одна среди неизвестности, с большой дорожной сумкой через плечо. «Вот дурная! -- прорезается ленивая мысль. -- И куда теперь?».
-- Простите, -- раздается за спиной тихий женский голос. -- Вам не нужна комната? Я живу одна, недалеко от побережья…
Оборачиваюсь. Маленькая женщина в бежевой куртке с капюшоном, накинутым на голову, смотрит на меня робким взглядом пронзительно-голубых глаз. Она совсем не похожа на наглых, боевых владелиц идущих нарасхват квадратных метров курортной недвижимости. Словно прочитав мои мысли, женщина смущенно пожимает плечами:
-- Я никогда этом не занималась, но… Недавно у меня умер муж. Туговато стало в материальном плане. Вот… решила попробовать заняться основным курортным бизнесом. Сегодня в первый раз вышла сюда. А как зазвать постояльцев -- не знаю. Простите уж за назойливость.
Теплая волна симпатии поднимается из глубины души. Делаю останавливающий жест и отрицательно трясу головой:
- Что вы, что вы! Какая уж там назойливость… Мне действительно очень нужно жилье, я -в этом городе в первый раз и никого здесь не знаю.
Огонек радости вспыхивает в голубых глазах.
-- Вот хорошо! Я сделаю вам скидку как первой клиентке.
Никогда прежде не знала, что бывает такой покой… Вот уже неделю я живу у Вероники Павловны. Хожу на взморье, гуляю по тихим узким улочкам старинного городка, сижу в небольших кафе, разглядывая в окно прохожих… А ближе к вечеру возвращаюсь в чистенькую тесную комнатку и читаю, лежа на старенькой панцирной кровати. Перед сном мы с хозяйкой пьем душистый чай с мелиссой и смородиновым листом, ведя разговоры обо всем и ни о чем. Мне нравится ее тихий голос, неторопливые движения, мудрые рассуждения. Нравится смотреть, как она вяжет, сидя в старинном кресле-качалке, как поливает цветы, стоящие на широких подоконниках, как гладит дымчатую кошку, дремлющую, свернувшись калачиком, у нее на коленях. В ее обществе я чувствую спокойствие, умиротворение, уют. Все то, к чему я стремилась в своем мире, своем городе, но чего так и не смогла найти даже рядом с любимым человеком... Особенно рядом с ним…
-- Ты маме звонила? -- спрашивает Вероника Павловна. -- Она тревожится, наверное.
-- Звонила. Мама сказала, что у меня непривычно спокойный голос. Она рада, что мне стало легче.
Женщина смотрит на меня долгим взглядом, потом кивает: «Ну, дай бог, дай бог…». Она никогда не задает вопросов, но иногда мне кажется, что хозяйка знает обо мне гораздо больше, чем можно себе представить.
-- Вероника Павловна, -- теребя в руках тяжелую мельхиоровую ложечку и не поднимая глаз, решаюсь я сделать то, что уже давно хотела, но не решалась. -- Как вы думаете, можно убежать от себя?
-- Смотря что ты подразумеваешь под этим, -- подумав, отвечает женщина.-- Каждый человек вкладывает свой смысл в одно и то же понятие. Отсюда и возникает непонимание.
-- Вот видите! -- не могу сдержать восхищения. -- Вы даже в этом отличаетесь от всех, кого знаю. Когда уезжала, все твердили наперебой, что от себя убежать невозможно, что я зря затеяла эту поездку.
-- Так ты сюда приехала не отдыхать, а прятаться? -- в тихом голосе слышится легкая ирония.
-- Наверное, -- свой собственный голос слышу словно со стороны, он глух и напряжен. -- Просто бывают ситуации, когда все, что бы мы ни делали, делается к худшему, еще больше осложняет и без того сложные отношения. В душе полыхает пламя, сжирающее изнутри. И выхода нет.
-- Ну, это ты зря. Выход есть всегда, просто нужно его увидеть.
-- Увы, -- против моей воли из груди вырывается тяжелый вздох. -- А если предначертанное свыше и чувства оказались в раздоре? Если тот, кого ты любишь до безумия, не предназначен тебе? Если и друг без друга люди не могут прожить, и друг с другом не могут ужиться? Как быть тогда?
-- Глупости! -- впервые за все время слышу, каким звонким, со стальными нотками, может быть тихий голос хозяйки. -- Настоящая любовь не знает слова «невозможно»! А оправдание себе ищут только слабые или те, кто не знает, что такое истинная любовь.
-- Как же мне знакома эта юная горячность и поспешность в суждениях, -- качает головой Вероника Павловна. -- Так, словно я вернулась на много лет назад и увидела себя юную глазами себя теперешней. Говоришь, отношения с любимым зашли в тупик? Вместе вам тесно, а врозь скучно? И гадалка тебе сказала, что это не твой человек, и вам никогда не суждено быть вместе? Наплюй! Поверь, в твоих силах изменить все. Главное -- иметь желание и терпение. Человек может стать сильнее судьбы, и что там какое-то предсказание гадалки! Настоящая любовь способна изменить даже приговор медиков!
Сейчас не узнаю эту женщину. Всегда тихая, уравновешенная, она вдруг преображается. В пронзительно-голубых глазах загорается незнакомый мне огонек, голос становится звонок, движения порывисты. Смотрю на нее, и кажется, у меня на глазах произошло чудо перевоплощения…
-- Много лет назад я была другой, -- с отрешенной улыбкой начинает свой рассказ хозяйка. -- Веселой, шумной, импульсивной. «Спортсменка, комсомолка, красавица». По мне сохли лучшие парни нашего городка, но я была гордячкой и считала, что за все свои достоинства заслуживаю принца, которого в своем окружении не видела. Но время шло, подружки выходили замуж за моих поклонников, а я оставалась одна. И только один парнишка не терял надежды, оставаясь около меня и поддерживая тогда, когда это требовалось. Звали его Миша. Какой бы ни была я избалованной, но молодое сердечко просило любви, и я стала встречаться с Мишей, вознаградив его упорство своим вниманием. Во всяком случае, наши отношения расценивала тогда именно так. Сколько же пришлось натерпеться от меня бедному парню! Словно мстя за неосуществленные мечты, изводила его капризами, устраивала истерики по любому поводу, требовала, сама не зная чего. Он расстраивался, уходил, но всегда возвращался. Я понимала, что издеваюсь над бедным парнем, но ничего не могла с собой поделать. И так продолжалось до тех пор, пока однажды… Мой дядя был известным в городе врачом-нейрохирургом. Однажды он пригласил меня для серьезного разговора. «Вероника, -- произнес он, усадив меня напротив. -- Ты знаешь, я люблю тебя как собственную дочь, но… Сейчас я говорю не как твой дядя, а как врач. Ты должна оставить в покое Михаила. У него очень серьезное заболевание головного мозга, и любое потрясение, любые негативные эмоции могут загнать его в могилу. Ты играешь с ним, но эти игры в любую минуту могут закончиться смертью. Поэтому прошу тебя: уйди, дай ему спокойно дожить оставшийся век. Поверь, он очень недолог…». Всю ночь после этого разговора я не сомкнула глаз. И к утру вместе с осознанием того, как мне дорог Миша, пришло решение. Я поклялась, что сделаю его самым счастливым на свете мужчиной. Видела бы ты его глаза, когда я пришла к нему и предложила взять меня замуж! Спустя месяц мы поженились и прожили в счастливом браке двадцать пять лет. И это при том, что медики исчисляли его жизнь на месяцы!
-- Но как?! -- невольно вырывается у меня.
Вероника Павловна грустно улыбается.
-- Я берегла его своей любовью. Во имя нее сумела изменить себя, став спокойной, уравновешенной домоседкой. И даже голос мой, что был звонче колокольчика, стал тих как морской прибой. Я так любила своего Мишеньку, что не было на свете жертвы, на которую не могла бы пойти ради него. Даже если б мне сказали, что он будет долго и счастливо жить, но с другой женщиной, я согласилась бы. Понимаешь? Если в этом мире и есть настоящие чудеса, то творить их способна только истинная любовь. Только она заставляет отдавать, ничего не требуя взамен…
…На перроне, прощаясь с Вероникой Павловной, я вдруг заплакала.
-- Не надо, дочка, -- тепло, по-матерински, смахнула она ладонью соленые капельки с моих щек. -- Все будет хорошо. Главное -- верить в это.