- Продолжай – зарычал дед червяк на внука.
- Не могу я больше жрать этот труп – чуть не плача залепетал червячок.
- Если не будешь есть останешься таким и не вырастешь больше, или того хуже превратишься в земляного червя. Тьфу, мерзость какая, всю жизнь землю жрать. Ты этого хочешь? – почти кричал старый повидавший виды червяк.
- Нет – глотая слезы бормотал внук – но это женский труп, а люди говорят, что женщины за одно с дьяволом и еще говорят, что все беды в мире яко бы от баб.
- От живых, от живых баб, а не от мертвых. А если хочешь знать – кто подобное говорит, сам то телом женским не брезгует, а наслаждается им, но должен тебе сообщить, глупо и тупо наслаждается, да и что это за наслаждение такое от которого одни только беды, да болезни, а после смерть. Это нам с тобой радость – еда, от нее мы крепчаем, растем и силы набираем. Это им там важно мужчина ты, или женщина, а нам все едино, мы их иначе как еду и рассматривать не должны, так что ешь и не спорь.
- Да не хочу я ее жрать – взбунтовался маленький червячок – она хоть и еда, но полу женского, а у меня от этого изжога, мне нельзя жирное, язва у меня.
- Я тебе дам язва, я тебе такую изжогу покажу, что ты у меня сам станешь женского полу, жри говорю. Не будешь есть, тебя самого слопают.
- Кто это интересно меня слопает?
- Кто, кто, хоть кто, кроты, курицы, а то и того хуже сами люди, живые конечно.
- Как это?
- А так это, если еще раз покажешься на поверхности, что бы поднабраться всякой чепухи которой и без того набита твоя глупая голова, вот тут то тебя и схватят, зажарят и съедят. Жареных червей они за деликатес почитают, так то вот. И все бы ничего, только после того как тебя разжуют и проглотят, ты будешь долго сидеть у них внутри и что там будет никому не ведомо, только после этого вылезешь уже не червяком, а рыхлой отвратительной кучкой, люди ее называют дерьмом. А потом червяки, такие как мы с тобой в этом дерьме копаются, разыскивают родственников. Вот так то, ну хочешь быть дерьмом? – закричал дед.
- Нет – буркнул себе под нос внучек.
- Ну так жри пока дают.
- Дедушка, а ты живых ел? – что бы хоть как то отвлечься от грустных мыслей, спросил маленький червячок. Ему совсем не хотелось есть, уже набивших оскомину, трупов и поэтому он всячески пытался сбить деда с толка.
- Кого их?
- Ну как, кого? Людей.
- Доводилось пару раз – задумчиво произнес старый червяк, развалившись в своей уютной лодочке, в которой река воспоминаний понесла его в светлую героическую юность. – Ты знаешь разницы большой в этом нет, сначала они живые, после все равно приходится мертвых доедать, такова наша судьба – меланхолично, но гордо произнес дед и тут же вид его стал грозный и назидательный – жри давай, нечего мне тут болтать о всякой чепухе, живые, не живые, жри, что дают.
- Нет – словно молодой революционер, восстал против монарха дедушки, внучек червяк – тоже хочу живых, мне уже вот где эти трупы, меня от них тошнит.
- Рано тебе еще живых – попытался лавировать дедушка, умерив свой грозный пыл, почуяв зарождающийся, внутри внука, огонь свободомыслия – я прежде чем живых отведал, много мертвых перепробовал, сколько этого добра трупного пережрал и баб, и мужиков, все едино. Не беспокойся придет и твое время, если конечно есть будешь, а если нет, то уж и не знаю.
- Дед, ну чего ты все человеки, да человеки, хоть бы собаку там, или кошку на худой конец.
- Сначала это доешь, а уж потом поглядим там, собаку или кошку.
- Ну ладно – сказал маленький, но умный червячок, понимая, что в какие бы лабиринты не заводил он своего деда, старый мудрый червяк не слезет с него пока они вместе не доедят этот треклятый труп – все равно ведь обманешь. И зачем только люди умирают, жили бы себе вечно, вот бы было хорошо. - И с этими словами маленький червячок принялся доедать наполовину разложившийся труп женщины – Дед, но только это в последний раз.