Что-то щелкнуло в груди и на какое-то время пришло чувство - Умиротворение. Оно тихонько село ей на темя и поглаживало виски. Ночь стремительно сгорала под рассветными лучами. Дина встала и осмотрелась в этой, до вчера еще не известной, квартире. Виктор спал в соседней комнате маленьким клубком. Она огляделась. Все веяло Холостяцтвом. Прошедшая ночь показалась нежной и не бессмысленной. И хотя рано было судить, она не тревожила свой покой вопросами. А просто разбудила Виктора поцелуем и получила новую порцию тонкой страсти без тени агрессии.
… А потом он попросил ее уйти. И попыток проводить вовсе не делал. Оттенок счастья исчез так же быстро как появился, а горечь градом катилась из глаз и не было сил сдержаться. И вот она дома, а то что было по дороге записала в сны. Такой неудачный, навеянный дурной погодой, сон. О таких снах не надо и помнить.
…Виктору было не понятно ее утреннее смятенье. Все уходили рано, он закрывал за ними дверь еще полусонный и забывал. И своим неожиданно долгим уходом она вызвала раздражение и сожаление о прошедшей ночи.
А потом несколько дней вспоминал ее растерянные глаза и не испытывал никакой жалости, просто понимал что поступил не по канонам социума. Он сказал ей об этом на третий день, сделал вид, что раскаялся, и они снова встретились. Дина умела прощать и растворяться. Она растворилась в череде событий. Закусывала губу, когда он в очередной раз говорил что не любит – делом, жестом а может и словами. И старалась сдержать слезы, которыми так и не научилась управлять.
… Виктор встретил Ольгу еще в институте. Они учились в одной группе. Оля не блистала умом, но была красива той слегка вульгарной, но в то же время тонкой красотой, рядом с которой Виктор пытался проходить мимо. Он знал что на таких фронтах ловить ему обычно нечего. Маленького роста, полноватый, он был напичкан комплексами и растил их в себе, месяцами проводя весь свой досуг перед монитором домашнего компьютера. Его безумно занимала оценка собственной внешности. Оля заняла в его сердце место, если не любимого человека в обычном понимании, то своеобразного идола. Однажды случилось невероятное. Ей было скучно и однообразно, не было эмоциональных всплесков. И в один из своих депрессивных дней, под хорошим градусом и небольшим косяком, она сжалилась и допустила к своему желанному телу. Виктор не поразил ее воображение, скорее наоборот, был вычеркнут из списка возможных временных любовников. Он долго переживал свое поражение. Но Оля снова сделала благородный жест и занесла его в не менее почетный список оруженосцев. Ей было приятно, когда он как колобок катился рядом, неся корзину в супермаркете, или провожал ее с работы. Такие нечастые встречи Оли с Виктором ставили Дину в тупик, она все понимала, ничего не могла поделать, и это угнетало ее еще больше. Ей было жалко не так себя, как его.
…Роман был очень высоким, любил спорт и с детства посещал всякие секции. Его загорелый торс Оля часто наблюдала из окна, будучи еще сопливой девчонкой. Он заканчивал школу, когда она пошла в первый класс. И всякий раз, когда она думала о нем, то вспоминала как нес ее Рома перед всей школой на плечах. А она с гордостью звонила в звоночек. Уже тогда у нее кружилась голова, когда он перед девчонками ласково дергал ее за косички и провожал по просьбе Олиной мамы домой. С годами чувства росли. На долгих пять лет Рома уехал в Луганск учиться на физрука. И самыми счастливыми днями для Оли были субботы, когда она долго бродила возле маршруток и при виде Ромки кидалась ему на шею, обвив ногами. Потом она подросла и однажды кто-то из девчонок посмеялся над ее привязанностью. Оля пересмотрела свое поведение. Испугавшись, что Ромка узнает ее секрет и отвернется от нее, Оля стала реже заходить к нему и реже встречаться взглядом. Она жутко боялась, что в ее глазах будет стоять то первое сентября, о котором ей суждено теперь помнить до конца своих дней. Одно радовало Олю – вокруг Ромы вились девченки, но предпочтения свои он никак явно не выдавал, никого из них не обнадеживал, не водил в кафе. И хотя был балагуром и душей компании, целенаправленно учился и не «разменивался на свиристелок», как хвалилась его мать.
… Дину томило одиночество. Это одиночество было странным, она была не одна, и в то же время так одинока, как белый парус, воспетый Лермонтовым. Ее душевные порывы, ее нежность отторгалась и комкалась, как грязная ненужная салфетка. Душило безразличие, в которое с головой окунул ее Виктор. Он приходил изредка, на некоторое время это заглушало боль, но потом боль обострялась с новой силой. Спасенье было только в работе и в общении. Благодатной почвой стал Интернет, где можно было смеяться и плакать, рассказывать всем подряд свою историю и купаться в жалости, и самой жалеть себя, и снова смеяться и плакать.
…Игорь совсем недавно освоил Интернет и еще неумелыми руками набрал запрос. Его привлекла одна анкета, скучная и скромная до безобразия. Никто не посещал эту анкету много дней – ни потенциальные друзья, ни сама хозяйка. Почему его привлекла эта серость, он и сам был не в состоянии сказать. То ли ощутил нерастраченную нежность, витавшую в ореоле, то ли под учительским снобизмом рассмотрел что-то, чего не увидели другие посетители. Он встретился с Диной через несколько дней и она потащила его к друзьям. Ее облик сложно было описать, она была красива в тот момент когда смеялась или говорила. Она грубовато шутила, но всех веселил ее огонек в глазах и сложно было догадаться о ее ностальгических вечерах. Она была полной и маленького роста, но проворной и художественно пропорциональной. Ему пришлось променять профессию художника на более прозаическую, но и более хлебную. Однако глаз художника видел иную красоту, которая крылась где-то в сердце.
Игорь работал мастером маникюра и педикюра. Особенно восторгали клиенток невиданные узоры, которые он рисовал на ногтях. А для него это были всего лишь отголоски его ненаписанных картин, его несбывшихся мечтаний.
… Рома обомлел когда рука педикюрщика нежно прошлась по его ступне. Не видя еще лица мастера, он понял, что все его страхи оправданны. Еще с детских лет ему хотелось уткнуться лицом в подмышку близкого друга, кончиком языка прикоснуться к его губам, впиться пальцами в взъерошенные волосы. И как же Ромка был рад, когда друг переехал в новый район, а потом и вовсе перевелся в другую школу. Долгое время он опасался заводить друзей и эта болезненная страсть, как ему казалось, отпустила его. Но в десятом классе в школу пришел новый учитель физкультуры, и Ромка начал сходить с ума, представляя всевозможные сцены с признаниями. Рома давно решил доказать что-то учителю и пойти по его стопам. Впрочем что именно и зачем он и сам с трудом понимал. И когда на выпускном физрук приблизился к нему, то Роман, хорошо к тому времени принявший на грудь, громко сказал , я вас люблю. К его безумному удивлению учитель не подал знака о взаимности и не закричал на него, хотя он представлял себе лишь два возможных исхода. Физрук взял микрофон и ответил, что тоже любить весь их 10-б. После этого Рома перестал пить совсем, боясь однажды снова оказаться в подобной ситуации.
… Но теперь, когда руки Игоря жадно массировали его ноги, Рома понял, что выход только один. Рома расплатился и подал мастеру визитку. Он предложил Игорю встретиться за кофе в этот вечер и обсудить одно весьма интересное деловое предложение.
… Назад дороги нет, подумал Рома. Сделав признание самому себе, он , наконец, избавился от груза, который копил всю свою жизнь.
…На соседнем кресле сидела Ольга, смотрела в зеркало на уходящего из салона Романа и в душе ее звучала музыка…
… Игорь был заинтересован визитером и почему-то надеялся что тот попросит нарисовать картину. А на картине он хотел изобразить природу, тонкую, как динкина душа.
… Дина кормила Виктора пельменями, сидела рядом и заискивающе смотрела в глаза. Он молча ел и думал о том, куда направлялась Ольга, что пробегая в нескольких сантиметрах, даже не заметила его…