МЁРТВАЯ СУШЬ
(экологическая фантазия)
- Шшуутишшь... - прошелестела очередная волна, слизывая мелкую гальку с песчаных губ морского берега.
- Шшуутишшь... - словно издеваясь, повторяли волны вновь и вновь свою злобную, шуршащую фразу; и даже крики чаек, делящих неподалёку какую-то рыбину, не могли заглушить свирепый шопот волн.
- Да уж! Какие там шутки? - сердито буркнул Свирин. - Ишь, расшипелись! - Свирин швырнул камень навстречу новой волне. - И с какой такой берлоги вылезло сразу столько лажи? Вчера ещё всё было О-кей! А сегодня - на тебе! И началось-то с простой шутки.
Серёга Свирин, тридцати двух лет отроду, жизнерадостный здоровяк, главный инженер местного леспромхоза, сидел берегу моря, на выброшенным штормом и просоленным до бела, толстом бревне, и тупо смотрел на облизывающие берег волны. Его, видавшая виды, "Нива" стояла чуть поодаль на краю отлива, готовая в любой момент вывезти хозяина с песчаных береговых барханов на твёрдую дорогу. Но Сергей не торопился расстаться со своими скорбными мыслями и созерцанием несметного количества воды, именуемого "Охотским морем".
- Эх, Камчатка... "Раз Камчатка, два Камчатка, сопки и тайга. У меня, как у оленя, выросли рога!" - пропел Сергей популярную частушку. - Дааа... Пошутил, называется...
А пошутил Серёжа вчера. Безмолвной шутки удостоился сам директор леспромхоза Семён Боровой, или Сеня, как дружески называл его Свирин в неофициальной обстановке. Они работали вместе уже более шести лет и хорошо знали друг друга. Ещё когда Боровой был Главным инженером, а Свирин начальником участка, они могли подолгу беседовать, и не только за бутылочкой спиртного.
Так вот, вышел Серёга вчера утром перед работой во двор и увидел на верёвке, призывно выпячивая полусферы чашечек, болтался на ветру чёрный кружевной лифчик его жены, Танюшки. То ли она вечером в темноте не заметила его, когда снимала бельё, то ли он был ещё не совсем сухой, но бедный двугорбик всю ночь одиноко взирал на звёзды. Взглянув на булыжного цвета облака, угрюмо ползущие с востока и уверенно намекающие на продолжительные осадки, Сергей снял бедолагу-лифчик и уже повернулся к двери,
намереваясь переправить сей предмет любимой жене, но тут его окликнул, проходящий мимо бригадир лесорубов, Юрий Васильевич.
- Сергей Николаевич, как думаешь, дождь сильный будет? Наверное сегодня на лесосеку не попадём. Придётся на нижнем складе сучки отклеивать.
Свирин ещё раз взглянул на небо и, засунув злощастный лифчик в карман штормовки, вышел со двора и поздоровался с Василичем.
- Я думаю, Василич, через час развеется. Вон на горизонте светлая полоска с востока и ветер зюйд-ост. Так что в тайгу ехать надо.
И они разошлись. Василич неспеша направился на базу, а Свирин энергично зашагал в сторону конторы.
Дальше была планёрка, селектор с главком, решение текущих задач; одним словом - обычная будничная работа.
Где-то к концу рабочего дня, Серега, стоя у окна, любовался наполовину утонувшим в море закатным диском солнца и, засунув руку в карман, обнаружил в нём притаившийся двухкамерный шёлковый предмет. Вот тут-то и возникла эта гадкая мысль - слегка напроказничать. Шефа в кабинете небыло, а его коричневый плащ висел на деревянных плечиках в полуоткрытом шкафу. "А засуну-ка я этот лифт Сеньке в карман. Вот поржём, когда обнаружит."- подумал Серёга и немедленно осуществил свой коварный замысел. Телефонный звонок и последовавший разговор, отвлекли Свирина. Он поспешно вышел, сел в свою "Ниву" и умчался на Нижний склад, где требовалось срочное вмешательство. Разрешив все проблемы, Сергей отогнал машину в гараж и пошёл домой, напрочь забыв о своей проделке.
* * *
Сегодняшнее утро - почти нечем не отличалось от большинства таких же однообразных начал трудового дня, если не считать, что директор как-то подозрительно-изучающе посмотрел Свирину в глаза. Вот тут-то Серёга и вспомнил какую вещицу он подложил "боссу" в карман.
Дождавшись, когда они остались в кабинете вдвоём и никакие серьёзные проблемы их не отвлекали, Свирин хитро подмигнул Боровому и спросил:
- Семён, ты ничего не находил у себя в плаще?
- Так это твоя работа, Сергей Николаевич? - ответил вопросом на вопрос шеф. При этом лицо его стало похоже на тарелку хорошо застывшего студня, - мне всегда не нравились твои вальяжные
шутки, но до такой идиотской ты ещё не доходил.
Да погоди, Сень, не кипятись, я...
- Не Сеня, а Семён Артемьевич. - оборвал его Боровой, - И не нужно мне от тебя никаких объяснений. Мне вчера вечером жена всё "объяснила"!
Воздух в кабинете потяжелел и стал превращаться в холодную полупрозрачную массу. Доверительная, дружеская атмосфера, всегда неизменно присутствовавшая между шефом и его первым помошником, мгновенно испарилась и на смену ей откуда-то вылез холодный морок недоверия. Сергей понял, что тот треклятый бюстгальтер обнаружила жена Борового, женщина не уравновешенная и весьма ревнивая. Не трудно было представить какой скандал она закатила ни в чём неповинному мужу.
- Семён Артемич, давай я объясню твоей всё. Это же моей Таньки лифчик, я его утром по-запарке прихватил, а потом решил приколоться. Ну, пошутил!
- Угу, объяснишь.. Так она тебе и поверит... Скажет: "Сговорились"... И ещё хуже будет... Хотя хуже уж некуда... Она разводиться задумала... Спасибо тебе... Удружил... - Семён помолчал и, вдруг, резко повернувшись к Свирину, заговрил жёстко и грубо, - Ты вот что, Сергей Николаич, что-то редко стал на лесосеки выезжать, совсем производство забросил. Что там на второй делянке? Когда валить начнём? Сколько можно копаться?
Боровой отчитывал Свирина минут десять, приписав на его счёт все неудачи и сбои в работе леспромхоза. В конце монолога, Семён произнёс фразу, от которой у Сергея по лицу и голове пробежали тысячи невидимых насекомых, а глаза раскрылись так широко, что даже моргнуть не удавалось. Никогда Сергей не ожидал услышать от шефа такое: "...Я думаю, Вам, Сергей Николаевич, стоит подыскать себе работу в другом месте..."
Сергей сел на угол своего стола и попытался обдумать случившееся, Но в голову пришла всего одна-единственная умная мысль: "Хоть бы лифчик отдал, скотина. Танька же искать будет".
Просидев так минут двадцать, Сергей вздохнул и вышел из кабинета.
- Я на вторую делянку! - сказал он на ходу секретарше, и направился в гараж. Гараж находился рядом с домом и Сергей решил зайти на минутку - выпить чашечку кофе.
Войдя в коридор, Серёга не услышал, а, скорее, почувствовал, что в доме, кроме жены, есть ещё кто-то. И... точно. У двери стояли
чужие мужские туфли. Свирин замер. «Неужели....», - мелькнула
зловещая мысль, - «Нет! Не может быть!»... Внезапно стало жарко. Лицо словно чем-то обожгло. Сергей машинально дёрнул ворот рубашки и рывком открыл дверь. На кухне сидел Виктор – снабженец местного потребсоюза. Сергей хорошо его знал, даже как-то семьями были в одной компании.
Виктор, до этого оживлённо говоривший, застыл с полуоткрытым ртом. А Татьяна, стоявшая у плиты и варившая в джезве кофе, обернулась и изумлённо уставилась на Сергея, как будто увидела перед собой что-то нехорошее или, точнее, непонятное.
Первым пришёл в себя Виктор: «О, Серёга, привет! А я вот заскочил на минутку рыбкой вас угостить» - и он указал на средних размеров копчённую чавычу, лежавшую на столе. - «А тут твоя предложила кофейку испить... Грех отказываться».
- С чего это вдруг ты такой заботливый? - процедил сквозь зубы Сергей.
- Да просто так, ты же мне помог недавно с пиловочником, а мы как раз сегодня коптильню открыли. Дай, думаю, отблагодарю друзей. - Виктор взглянул на часы и поспешно встал, - Ну, ладно мне пора! Пока, ребята.
Сергей молча посторонился, пропуска Витька в коридор. Так он стоял наблюдая за гостем, пока тот ни оделся и не вышел из дома. Татьяна оживилась, - Серёжа, что случилось? Ты что-то забыл? У тебя неприятности?
Сергей посмотрел ей в глаза. Татьяна смутилась и отвернулась. - Конечно неприятности. - сказал Серёга,- захожу домой, а у жены хахаль!
- Какой хахаль? Как тебе не стыдно? - завопила жена, - Человек с добрыми намерениями зашёл, а ты сразу всякую гадость придумываешь!
Сергей хотел ещё возмутиться, но, вспомнив сегодняшнее утро, махнул рукой и вышел на улицу. «А может и правда Витька просто рыбку принёс? А тут чёрт-знает что подумал. А чтож он раньше не приносил....» - И тут Сергей вспомнил, что за последнее время уже несколько раз в доме появлялась то красная рыба, то крабы, то икра в литровых банках. На его вопрос, Татьяна отвечала, что купила по случаю у браконьеров. Это было вполне правдиво. На Камчатке многие промышляли незаконной добычей и спускали её по-дешёвке. Но сейчас Серёга задумался: «А что если это всё Витька ей таскает? А потом они с Танькой мне рога наставляют...» Серёга взвыл и сжал кулаки: «Убъюууу, ссуку!» Он резко развернулся и уже хотел было
бежать домой - устроить Таньке разборку, но тут, проезжающий мимо лесовоз, вывел его из злобно-истерического состояния и, сердито сплюнув, он пошёл в гараж. Сергей выгнал свою «Ниву», закрыл гараж и уехал на лесосеку, точнее, на злополучную вторую делянку.
* * *
Надыбал этот участок Семён Боровой ещё два месяца назад, когда облетал с главным лесничим окрестную тайгу на арендованном вертолёте. Затем была поездка в лес на лошадях, в которой кроме главного лесничего и директора леспромхоза участвовали Свирин и лесник данного участка. Кто бы мог подумать , что в такой глухомани может находиться удивительная строевая тайга. На участке около сорока гектаров росли великолепные кедры и сосны. Каждое дерево толщиной, как минимум, в два обхвата, и метров тридцать в высоту. Но самое удивительное было то, что весь участок был чистым. Ни бурелома, ни старых сучьев, ни молодой поросли. Создавалось впечатление, что лес кто-то тщательно убрал. Такого ни Свирин, ни даже, исходившие сотни вёрст по тайге, лесники никогда не видели.
- Какой участок под вырубку отдаю! - сокрушался Лесничий, выписывая, так называемый, «порубочный билет».
- Ничего, - улыбался Боровой. - Новый лес ещё лучше вырастит. Зато сколько древесины заготовим. Государство спасибо скажет.
- А подготовка делянки сколько средств сожрёт? И времени? - попытался охладить задор директора Свирин. - Четыре моста нужно построить, два кряжа взорвать. А дорога по перевалу какая крутая будет!..
- Ты что, Сергей, мы же всё сторицей вернём! - не сдавался Семён. - Ты только представь: на таком лесе мы за неделю квартальный план делать будем.
Вот так два месяца назад началась «эпопея второй делянки», как про себя называл освоение этого участка Свирин.
* * *
Серёгина «Нива» протряслась на очередном ухабистом участке подъёма и, профорсировав приличную лужу, взобралась на перевал. «Ну вот. Теперь на спуск легко покатимся», - подумал Сергей и выключил передачу. Пропетляв километра два по серпантину и переехав последний рубленный мост, Сергей выехал на хозяйственную поляну и подкатил к конторскому вагончику. На встречу ему из вагончика выбежал перепуганный Василич и, показывая на дежурный УАЗик, взволновано затараторил:
- Кольку придавило, вальщика! Пока живой. Шину наложили, перевязали малёха, да в посёлок, в больницу отправляем.
«Да что сегодня за день такой! Чёрт бы его побрал!» - ругнулся про себя Свирин и быстро пошёл к УАЗику.
Лучший вальщик леспромхоза Николай Титаренко лежал прибинтованный к доске и тяжело хрипел. На щеке и губах запеклась кровь.
- Он без сознания, - как бы оправдываясь, сказал сидевший рядом лесоруб. - Мы ему «кетанол» вкололи, чтобы не так больно было.
- Правильно сделали, - ответил Свирин. - Везите быстрее в больницу, только поаккуратнее. Дорога-то ужасная.
Сергей закрыл дверь. УАЗ рыкнул, обдав Свирина порцией выхлопных газов, и уехал. Сергей повернулся к бригадиру:
Как это случилось, Юрий Васильевич? - спросил Свирин.
Ты не поверишь, Сергей Николаевич, но она за ним гналась!
Кто – она?
Да, Сосна. Которую Колька спилил. Пойдём, сам
посмотришь.
Свирин с бригадиром пошли на вырубку, к месту трагедии. Вся бригада стояла возле сваленных деревьев и что-то бурно обсуждала. Увидев главного инженера, рабочие прекратили разговор и расступились.
- Вот, Николаич, смотри. - сказал бригадир, показывая на спиленные сосны. - Все деревья лежат на юго-восток, как по струне, и эту громадину(бригадир указал на пень, метра полтора в диаметре) точно так же валили. Вот запил, как положенно - на треть диаметра; и наклон был хороший в эту сторону, да и пошла она сначала сюда. - бригадир махнул рукой, указывая направление, - Но потом такой вой раздался протяжный, как сирена на буксирном катере в порту, и эта сосна, уже наполовину наклонившаяся, стала поворачиваться на пне, как на оси. Колька увидел такое дело, пилу бросил и бежать, и мужики тоже все в рассыпную. А я вон там стоял и всё видел. Так вот: Колька сюда побежал, а она так резко упала между деревьев и аккурат на Николая серединой ствола. Вот здесь его и накрыло.
Свирин слушал бригадира, а сам не мог оторвать взгляд от широченного пня. Пень дрожал, вибрировал. Вернее не сам пень, а годовые кольца на нём. Они то сжимались, то расширялись, словно круги на воде от падающих капель. Бригадир тоже замолк на полу-слове и уставился на срез пня. Потом оба посмотрели на лежащий с двух мертах ствол. Сергей невольно охнул. Срез ствола чернел на глазах. И, если по краю он был ещё серый, то середина стала чёрной, как дёготь. В то же время вибрирующий срез пня оставался, как и
положено сосне, золотисто-жёлтый.
Что за чертовщина? - буркнул Свирин. - Ты можешь объяснить, Василич?
Юрий Васильевич помотал головой, продолжая смотреть на чернеющий ствол.
Сергей подошёл к рабочим.
-Кто видел случившееся, напишите подробные объяснительные. Деревья не трогать. Завтра с утра приедет комиссия по технике безопасности. Нужно оставить всё, как есть. А сейчас собирайтесь домой. Да и дождик вон накрапывает.
Негромко переговариваясь, рабочие направились в бытовку, а Сергей Свирин ещё немного постоял посреди опустевшей поляны, потом, ни с кем не прощаясь, молча сел в «Ниву» и укатил.
* * *
Лениво гуляющие по отливу чайки, внезапно всполошились и с недовольными криками закружили на морем. В тот же миг глухой удар по бревну, на котором сидел Свирин, вывел его из тупого психологического провала и вернул к реальному существованию. Сергей вздрогнул и оглянулся. На краю берегового обрыва стоял человек. Весьма странная одежда из звериных шкур и какого-то подобия домотканного полотна придавала ему вид первобытного охотника. «Что ещё за «Робинзон Крузо»? - подумал Сергей.
- Хой-ё! Живой! - воскликнул шкуроносец, - Ай ять-то думал..Не помер часом? - и мужик начал спускаться по песчанному откосу. - Йя-то и камень кинул... Познать чтоб? Жив, аль нет!
«Ну вот для полного счастья мне этой образины в шкурах не хватало!» - в сердцах подумал Сергей, но рассматривал и слушал мужика с нарастающим интересом. Среднего роста, коренастый, судя по лицу – европеец; хотя широкие скулы больше сродни азиатам. Но голубовато-зелёные глаза, светло-русые волосы и густая аккуратно подстриженная борода явно были не азиатские. - «А на морду, так почти Хемингуэй.» - мелькнула мысль и Сергей невольно улыбнулся.
Там временем незнакомец подошёл к Свирину, остановился напротив, опёршись перед собой двумя руками на хорошо отполированную кривую палку, и внимательно посмотрел Сергею в лицо. Свирин тоже изучающе рассматривал пришельца, но от его пронизывающего взгляда, стало как-то не по себе, и Сергей опустил глаза. То, что Серёга принял за палку, оказалось маленьким серебристым топориком на длинной рукояти. Именно на топорик, а
не на ручку клюки, как подумал вначале Свирин, опирался, неизвестно откуда взявшийся, мужик.
-Ты чтоль главным-то будешь у этих? - спросил мужик. Нууу, которы дерева жизней лишают... Там в чистом бору.
Свирин молчал. И мужичок, подумав, продолжил:
- Йя тя нонче там с ними зрел. Дыак сразу-ть видно, что ты главный.
- Ну, допустим. - сказал Свирин. - И что с того?
- Так пошто ты их чистый бор рубить послал? А рубилы-то какия.... Рявуть, дымять, да чай сильны шибко. Такие дерева на раз валють.- Мужик помолчал и продолжил, - Я за тобой зрел, куда-ть ты на сваёй дымной телеге поехал, вот и нагнал тя тута, у моря.
- А кто ж ты будешь, мил человек? - спросил Свирин. - Выглядишь ты как-то странно, да и говоришь чудно;.
- Лесогляд йя! - представился мужик. - Давненько тута живу, за деревами доглядаю, чистый бор берегу. Мало нас, лесоглядов, на миру-то земном осталось. Вот-та йя тепереча помру.
-Чего это ты помирать собрался? - удивился Серёга.
-Дык не собирался... А тапереча придётся. Не нужон йя тута больше.
-Что-то не пойму я тебя. Лесогляд говоришь, так смотри дальше за лесом, вон его сколько.
-Не то говориш, паря! Йя не просто лес доглядаю, а чистый бор берегу.
-Дался тебе этот чистый бор?! - Сергей сплюнул. И тут его осенило. - Слушай, Лесогляд, там в этом твоём бору сегодня человека сосной придавило. Что это за дерево такое? На моих глазах спил на стволе почернел, а на пне жёлтый остался и живой как будто.
- Ох-хо-хо... - вздохнул Лесогляд, видать ничё ты не вразумел. Тя как кличут-то?
-Сергей -меня зовут. А у тебя, лесогляд, имя-то какое есть?
-А ишо меня кличут – Опекун. Можешь и так звать.
-Что Опекун, что Лесогляд – не имена , а должности какие-то благотворительные, - проворчал Сергей.
-Пойдём, Серегей. Покажу тебе нешто, да и раскажу по дороге всё. Видать, не знаш ты ничё.
-Куда пойдём? - спросил Сергей и взглянул на часы. Половина второго. Облака почти рассосались и на юго-западе иногда проглядывалось солнце.
-Куда, куда? - передразнил Сергея Лесогляд. - на кудакины кудаки!.. В чистый бор пойдём, загубленную сосёнку смотреть.
-Ого! Да туда километров двенадцать! Тогда уж поедем на машине. - Сергей показал на «Ниву».
-Дык йя тута близкий путь знаю, - ответил мужик, - но, видать,
ты не сдюжишь пехом-то... Ойт! Давай поедем! Хош перед смертушкой на дымной телеге прокачуся!
Сергей встал и зашагал к «Ниве». Мужик легко пошёл следом. Подойдя к машине, Серёга на минутку задумался: «Куда это я собрался на ночь глядя с каким-то сумашедшим? А может он действительно того – за лесом присматривает... Ладно, поедем. Хуже не будет.» Свирин сел за руль, открыл вторую дверцу и указал мужику на сидение. Тот с опаской неуклюже залез «Ниву» и с нескрываемым любопытством стал осматриваться. Сергей завёл мотор, Лесогляд вздрогнул и притих. Свирин плавно выехал на дорогу и набрав скорость понёсся по лесной грунтовке, построенной специально на эту вторую делянку.
Необычный пассажир поначалу молча сидел и смотрел то вперёд, то по сторонам. Когда въехали на мост, мужичок оживился:
-Вот мостки вы ладно навели. Таперча не нады-ть по камням скакать и ноги бродом мочить.
Сергей ничего не ответил и дальше весь путь прошёл в полном молчании. Наконец они подъехали к лесосеке, или к «чистому бору», как называл его новый Серёгин знакомый. Сергей остановил машину и заглушил мотор.
-Всё. Приехали. - буркнул Свирин, выходя из машины, - Вылезай, Лесоглядушка!
Сергей подождал, пока мужик покинет машину и они не сговариваясь пошли к той самой гигантской сосне, по-прежнему лежавшей в центре делянки. Выглядела она , как после пожара.
Срез ствола стал рыхлым и чёрным, под стать сгоревшей резине. Кроме того, кора на стволе потрескалась и поднялась толстыми, обугленными, скрученными лодочкой пластами. И даже хвоя с веток вся осыпалась и стала пепельно-серой.
Сергей осмотрелся вокруг. Остальные спиленные деревья тоже сбросили хвою и выглядели старыми, давно брошенными брёвнами. Спилы потемнели, потрескались, кое где проглядывала чернота.
-Что это? - воскликнул Свирин, - Ведь их же только сегодня утром свалили. Как такое может быть?
-Ээээ, Серегей, енто токмо начало. Живительницу срубил твой человек.- ответил Опекун, указывая рукоятью топорика на чёрные останки злополучной сосны.- Она-ть бедняжка так не хотела помирать, то-то и человека тваво догнала. Отмстила, значца...
-Слушай, дед, давай-ка рассказывай всё по-порядку: Что за
живительница? Почему она вся сгорела? Ты сам кто такой, и что здесь делаешь?.. Только так, чтоб понятно было.
-Да ужо расскажу... Токмо пойдём ко мне. Посидим, отварчику целебного попьём. Долгим разговор-то будет.
С этими словами мужик повернулся и зашагал в сторону высокой и довольно крутой сопки. Сергей, не раздумывая, последовал за ним. Подойдя к замшелому каменному выступу, почти вертикально врезающемуся в сопку, мужик поднял над головой топорик с размаху вогнал его в небольшую чёрную расселину. Затем повернул рукоять вправо, как бы пытаясь раздвинуть образовавшуюся трещину... И скала раздвинулась, образуя узкий треугольный проход. Сергей не моргая следил за происходящим. «Фантастика какая-то.» - мелькнула незваная мысль. Тем временем Опекун вошёл в проём и, оглянувшись, махнул рукой, приглашая за собой Сергея. Секунду поколебавшись, Свирин протиснулся вслед за Лесоглядом; шагов через пять они оказались в просторной пещере. В середине пещеры был сложенный из камней круглый очаг, в котором горел странный костёр: зеленовато-белые языки пламени поднимались над ярко-алыми углями, похожими на еловые шишки. Этот огонь довольно неплохо освещал пещеру и излучал приятное тепло. Дыма небыло. Небыло даже запаха, присущего дровяному костру. Вокруг очага на полу лежали три бурые с чёрными и белыми пятнами шкуры каких-то животных с очень длинной шерстью.
Хозяин пещеры воткнул между камнями очага рукоять своего топорика и наклонил его к центру костра, а на сам топорик повесил, неизвестно откуда взявшийся медный котелок с водой.
-Это что? Твоё жилище? - спросил Сергей.
-Ну-тык... Живу я здеся. - ответил Опекун, - Чай ужо зим пятьсот живу. И ишо бы стокма про;жил, да не судьба, видать. Убили твои люди живительницу. Значитца и мне помирать. Вот тя угощу отваром, поведаю всё, што знамо мне... Выведу тя на волю, да и зачиню камень.
В котелке забулькало. Хозяин снял привязанный к поясу кожанный мешочек и высыпал его содержимое в кипящую воду. От котелка потянуло приятным, душистым парком. Опекун перемешал деревянной лопаткой своё варево, снял котелок и поставил его на плоский камень возле очага.
-Давай, седай на шкуры-то. - сказал Лесогляд и сел, скрестив ноги, на одну из шкур поближе к котелку.
Свирин тоже как мог устроился на соседней шкуре. Хозяин пещеры вынул из-за камня две деревянные кружки (литра на полтора
каждая) и налил в них из котелка ароматную, зеленовато-коричневую жидкость. Одну кружку придвинул к себе, вторую протянул Сергею.
-Пей, Серегей, не боися! Знатный отвар, целебный! Коли есть какия недуги - надолго забудутся. - с этими словами Опекун поднёс
кружку ко рту, подул в неё и шумно втянул глоток отвара.
Сергей тоже подул, отгоняя горячий пар, и сделал небольшой глоток. По вкусу отвар не уступал своему запаху. Его хотелось пить ещё и ещё. Он напоминал крепкий зелёный чай в смеси с «Каркаде», отдавал ромашкой и зверобоем, имел привкус молодой еловой хвои и сладость малинового варенья.
Минут десять они молча смаковали Лесоглядов «чай». Постепенно тело наполнилось приятным теплом и спокойствием, усталось исчезла; всё происходящее стало для Сергея безразличным.
-Так вот, Серегей, - заговорил Опекун. - повесть моя будя долгой. Торопить меня не нады-ть. Как што не вразумеешь, апосля спрашать будешь.
Лесогляд отхлебнул ещё глоток и начал рассказывать. Говорил он не торопясь, зачастую не очень понятно, иногда возвращаясь к уже сказанному, но Сергей слушал внимательно, стараясь вникнуть в суть повествования и осознать смысл, как происходящего в данном лесу, так и в глобальном, в общеземном масштабе.
А поведал «хранитель живительницы» следующее. Оказывается давным давно вся суша была покрыта лесами и рубили деревья осторожно, выборочно. Только те, которые были слабыми и росли не в самой чаще лесной. На топливо сушняк собирали, на жильё только подходящие, стареющие деревья, у которых сок уже слабый и смолы почти нет. И по всей планете росли «живительницы» - это мощные деревья-исполины, которые корнями своими черпали жизненную силу из земли-матушки и передавали её большущему участку леса. Связаны они были корнями со всеми деревьями в округе, а рядом росли деревья поменьше, как бы свита, поддерживающая и помогающая гиганту выполнять свои благородные обязанности. Но, по мере развития цивилизации, стали люди всё дальше в леса заходить и всё больше деревьев рубить на свои нужды. И вот срубили живительницу на Аравийском полуострове, и через некоторое время все деревья пропали и истлели; и теперь там сплошная пустыня. Та же участь постигла и Австралию, и Африку, и Азию, и другие континенты. Вот откуда появились и Сахара, и Кара-Кум, и Кызыл-Кум и остальные на Земле пустыни. До сих пор растут в глубоких чащах, окружённые «чистыми борами» деревья-живительницы. И следят за ними с древнейших времён хранители.
Вот и Опекун-лесогляд, много веков ухаживал за сосной-исполином, убирал в чистом бору, землю рыхлил, водой из ручья поливал в жаркое время. И жил бы он, и трудился ещё очень и очень долго, но связан он силой жизненной с «живительницей» и, после её смерти, тоже исчезнет навсегда. А за ним и тайга камчатская, и, как понял Сергей, не только камчатская, но и почти всего дальнего востока, вымрет в скором времени и истлеет древесина, что даже на дрова не будет годится. И будет в этих местах ещё одна пустыня, или, как сказал Опекун - «Мёртвая сушь». И виноват в этом будет он – Серёга Свирин...
- Ну что, Серегей, - оторвал его от скорбных мыслей хозяин пещеры, - Уразумел тепереча, что вы тута наделали?
- Да... - Вздохнул Серёга, -Куда уж тут, не вразуметь?
- Давай-ка, Серегей, выведу тя в чистый бор, да и пора мне пещеру закрывать навсегда, чую - силы покидают.
Опекун встал, Сергей тоже поднялся и они прошли к выходу, или, вернее, к тому месту, где должен быть выход. Ударил старик своим серебрянным топориком по скале и открылся проём, но не так резво, как перед входом, а тяжело, со стоном и землёй обсыпал Свирина при выходе. Солнце уже покинуло небосвод и наступили сумерки. Сергей оглянулся. Никаких признаков входа в пещеру уже небыло. Сплошная серая скала. И даже чёрная продольная расселина, куда лесогляд вгонял свой топорик, исчезла.
Постояв минут пять, Сергей прошёл к центру вырубки и присел на ствол одного из срубленных деревьев. «День выдался по принципу: плохо-плохо-ещё хуже»,- посетила Свирина тоскливая мысль.
Звук автомобильного мотора и свет фар вырвавший из темноты «Ниву» Свирина, которая так и стояла на краю лесосеки с открытой правой дверцей, вывел Сергея их плена мрачных раздумий. Он встал и пошёл навстречу подъехавшему УАЗику, из которого выскочила его жена, Таня, и побежала к мужу. За ней вышел из машины директор Леспромхоза, Боровой, и тоже направился вслед за Татьяной.
- Серёженька, миленький, как ты нас напугал. - затараторила Танька, - все уже давно вернулись, а тебя всё нет и нет, я уже всех обзвонила, оббегала, хорошо, что к Боровым зашла. А с Витькой правда ничего небыло, он действительно рыбу принёс и всё!
- Ты что, Сергей, - дружелюбно сказал Боровой, - Ну ты нас всех напугал! Что ты тут застрял до ночи? Брось, не обижайся на меня, я утром в сердцах тебе нагрубил. А потом всё прояснилось. Татьяна пришла, увидела свой «бюстик», и всё сразу стало на свои
места, Мы даже посмеялись от души над твоей шуткой.
Свирин стоял и, глупо улыбаясь, смотрел то на жену, то на Борового, а в голове, как молотком по наковальне, стучала одна единственная мысль: «Всё! Мёртвая сушь!»
****************
Рассказ опубликован в 4-ом выпуске альманаха "КАРАТ"